Читать книгу Лютики - Игорь Буланов - Страница 7
Глава 7. Компаньон
ОглавлениеВ метро он обнаружил, что солнце, кажется, набрало силу и пробивается теперь сквозь асфальт, землю, бетонные перекрытия и все остальное, отделяющее его от Винни, терпеливо трясущегося в синем подземном вагончике. Во всяком случае, на станциях и в вагонах было заметно светлее, а лица пассажиров утратили угрюмый землистый цвет и устало-плаксивое выражение.
Винни с изумлением обнаружил, что, подставленные солнцу, эти лица вовсе не обязательно уродливы. Не то чтобы непременно прекрасны, но точно не уродливы. И ехать с ними было теперь не мукой, а почти удовольствием, сродни посещению фотовыставки или художественной галереи.
– Бог ты мой, – мысленно выдохнул Винни, – неужели богатые всегда так себя чувствуют?
Однако, несмотря на чудесное самочувствие, богат он еще не был, и в настоящее время ему предстояло доехать по зеленой ветке до конца, выйти там и совершить двадцатиминутный марш-бросок до дома. Или же подождать сорок минут на остановке и проехать эти три несчастные, но такие длинные остановки на троллейбусе – общественный транспорт любит загадывать пассажирам задачи не имеющие решения.
Конечной целью была обычная комната в обычной коммунальной квартире. Эту комнату он снимал уже два года – с тех самых пор, как развелся. Возможно, кому-то развод и возвращает утраченную в браке свободу – с Винни этого не случилось. К деньгам, которые он раньше тратил на семью и детей (и которые не считал возможным вдруг перестать тратить), теперь добавились официальные алименты (которые он точно так же не считал возможным не платить). В сумме эти расходы, подкрепленные квартирной платой и крохотной потребительской корзинкой, с фантастической точностью давали месячный заработок Винни.
Задумавшись, Винни не заметил, как подошла к концу поездка в метро, как подошел троллейбус, и опомнился только, когда ключ подошел к входной двери.
Его ночного отсутствия никто не заметил, и в этом не было ничего удивительного, учитывая, что Винни обладал сразу двумя качествами, каждое из которых и в отдельности способно было превратить человека в изгоя: он не пил и у него никогда не было денег. Поэтому он беспрепятственно проник в свою комнату и, усевшись на кровать, обвел свой быт критическим взглядом.
Критического взгляда быт не испытывал давно и, как следствие, не выдержал, стушевался и тут же разложился на частности. Те, в свою очередь, и не думали скрывать, что стары, дешевы и, по большей части, безвкусны.
Винни вздохнул и принялся собираться. Через час все было кончено, а Винни растерянно озирался, не веря, что имущество, которое человек нажил за тридцать с лишним лет, может уместиться в две, пусть и большие, сумки. Но оно уместилось, а во второй сумке даже осталось место для сковородки и личных продуктов из общего холодильника: нескольких яиц, пачки пельменей, масла и батона хлеба.
Случись Винни передавать земные дела, как некоторое время назад это пришлось сделать его дяде Пуху, у него точно не возникло бы трудностей с заметанием следов. Винни взвесил сумки в руках.
– Да на помойку! – уверенно решил он. – Куда ж еще.
Он еще помедлил в пустой комнате, прислушиваясь к привычной ругани соседей справа, к бормотанию сумасшедшей хозяйки слева, к обычной сваре на кухне и подозрительной возне в коридоре, потом поднял сумки и тихо вышел, оставив ключи в замке открытой двери. Предупреждать о переезде у местных жильцов было не принято: война так война.
Оказавшись на улице, Винни вдохнул полной грудью, покрепче перехватил сумки с остатками прежней жизни и двинулся в обратный путь. Когда он добрался до агентства, уже темнело. В будке у посольства кротко коротал очередные сутки очередной блюститель порядка. Лицо было незнакомым, но Винни на всякий случай помахал рукой, и – безответно.
Винни усмехнулся, вставил в дверной замок ключ и тут же похолодел: дверь подалась под его рукой и стала медленно открываться. При этом Винни отлично помнил, что, уходя, тщательно ее запер.
Он оглянулся на милиционера, но тот равнодушно глядел в сторону. Связываться с ним у Винни не было ни малейшего желания. Он глубоко вдохнул и резко толкнул дверь так, чтобы она распахнулась настежь. Она и распахнулась, открывая его взгляду картину, будто вырезанную из какого-то забытого фильма ужасов. Заросший травой пустырь с едва слышным шелестом шевелил в сумраке длинными ломкими пальцами, целя ухватить Винни.
Тот отшатнулся и, всмотревшись, побледнел: примятая трава и сломанные кусты красноречиво указывали на незваных гостей. Гости не стеснялись и не церемонились. Если Винни продирался сквозь кустарник, по привычке стараясь не наделать шуму и не сломать лишнего, гости – кто бы они ни были – вели себя уверенно и вызывающе. Судя по ширине проложенной ими дороги, они нашли где-то палку и расчищали путь ею.
Винни решил, что это говорит об особой дерзости злоумышленников. Об этом же свидетельствовал и свет, беззастенчиво горевший во всех окнах. Пришедшие либо не ждали Винни, либо, напротив, ждали и нисколько его не боялись.
В обоих случаях, решил Винни, один он туда не пойдет. Деньги деньгами, частная собственность – собственностью, но жизнь дороже. Он совсем уже было решился обратиться к милиционеру, чтобы тот вызвал товарищей, когда его озарило.
Помощник! Господи, ну разумеется! Нотариус ведь говорил, что даст ему ключ. Винни чуть не рассмеялся вслух. И надо же было так испугаться. Хорош детектив: боится зайти в собственное агентство!
Радость, только что сменившая испуг, уступила место досаде и раздражению.
– Дверь надо запирать, – пробормотал себе под нос Винни. – Он, интересно, в туалете тоже за собой не спускает? Ну, ничего. Мы его быстро научим хорошим манерам. Крыса канцелярская!
Он прикрыл за собой дверь, но запирать не стал. Так, на всякий случай. Мало ли что. Пройдя по обозначившейся просеке к дому, он толкнул входную дверь и с мрачным удовлетворением убедился, что она не заперта тоже. Сжав зубы, он шагнул за порог и застыл на месте. Гостиная полностью преобразилась. Все лампы горели. В камине пылал яркий огонь. Откуда-то доносилась легкая приглушенная музыка. В кресле, боком к двери, протянув к огню руки, сидел совершенно не знакомый Винни старик. Гость выглядел точной, но изрядно потасканной, усушенной и уцененной копией уже знакомого Винни нотариуса. Он был ниже, суше, старше и дряхлее своего патрона. Кроме того, при копировании благородные белоснежные седины нотариуса испачкались, свалялись, пожелтели и расступились, образовав лысину. Глаза посветлели и начали слезиться. Нос и щеки побагровели. При всем при том старик выглядел на удивление бодрым и энергичным.
Уловив краем глаза появление Винни, старик дернулся, проворно спрятал что-то под кресло и попытался встать – без особого, впрочем, успеха, поскольку кресла, как успел вчера убедиться Винни, редко отпускали свою жертву с первого раза. Нужно было хорошенько раскачаться и одним резким мощным движением выпрыгнуть, пока инерция не угасла. Кроме некоторой тренировки, для этого требовался неплохой пресс. Ни того, ни другого у гостя явно не было.
– Сидите, сидите, – машинально проговорил Винни, оценивая на глаз уровень жидкости в оставленной на столе бутылке. – Насколько я понимаю, вас прислали из адвокатской конторы?
Старик предпринял еще одну неудачную попытку выбраться из кресла и, видимо, обессилев, сдался.
– Совершенно верно, – радостно закивал он. – Совершенно. Позвольте представиться, Ипполит Федорович Шанц к вашим услугам.
Из глубин кресла протянулась рука, и Винни ничего не осталось, как подойти и пожать ее, согнувшись чуть ли не вдвое. В процессе выяснилось, что от гостя оглушительно пахнет мятой. Запах был настолько сильным, что у Винни защипало глаза.
Выпрямившись, он снова покосился на бутыль. Сомнений не было: уровень пал, и пал низко. Кроме того, бесследно исчез стакан, стоявший с утра на столике.
– Алкоголик, маразматик и сволочь, – мысленно подытожил Винни, склонный к поспешным выводам.
– Очень приятно, – сдержанно произнес он вслух, продолжая рассматривать гостя.
И где его только выкопали? – недоумевал он. – С пенсии выдернули, что ли? Ни за что не поверю, что он там работает..
– Очень приятно, – повторил он вслух. – Вениамин Игоревич Кольчужный.
Старик радостно захихикал и потер сухие ладошки.
– Взаимно, взаимно.
Он склонил голову набок и, точно воробей, искоса поглядел на Винни.
– Только ведь, любезный Вениамин Игоревич, вы так не думаете, верно? Думаете-то вы признайтесь, что, вот, навязался старый пень на мою голову. Не было печали, думаете вы, любезный Вениамин Игоревич…
– Да что вы! – покраснел Винни.
– Думаете, думаете! – поднял вверх костлявый указательный палец старик, разом превращаясь в Кощея Бессмертного. – Но, любезный Вениамин Игоревич, у меня есть для вас хорошая новость.
Он выдержал паузу, икнул и, покачав головой, скромно закончил:
– Вы ошибаетесь.
– Да? – не зная, что еще сказать, спросил Винни.
– Страшно ошибаетесь! – заверил его старик. – Никогда еще внешность не была так обманчива, как в моем случае.
Винни, уже порядком заинтригованный, приготовился слушать.
– Никогда! – продолжал старик. – Ибо в моем лице вы приобрели не бездушного безразличного соглядатая, не формалиста, отсчитывающего часы до конца рабочего дня, не беспомощного старика, в конце концов, как вы поспешно меня охарактеризовали на основании обманчивых – обманчивых, поверьте! – внешних данных, но верного друга, преданного помощника и, не побоюсь, пожалуй, пламенного единомышленника, ибо…
Старик запнулся и, покрутив в воздухе пальцем, видимо, намотал-таки на него витавшую там мысль, потому что достаточно бойко продолжил:
– Ибо, любезный Вениамин Игоревич, не было еще на земле человека, более склонного к сыскному делу, нежели ваш покорный слуга.
Винни, не отрывая взгляда от старика, обошел его и молча уселся в кресло напротив.
– Мой прадед служил в царской охранке, – продолжал тот. – Дед работал в ЧК. Отец, царствие ему небесное, был следователем по особо важным делам. Мой старший брат пошел по юридической линии. Вы, кстати, его вчера видели.
– Ясно, – кивнул Винни, начиная понимать, чему обязан столь приятным знакомством.
– К сожалению, – продолжал гость, – обстоятельства сложились так, что мне пришлось поддержать брата и поступить на службу в его фирму. Интересы семьи, вы понимаете… Но, если вы думаете, что изменив традиции, я изменил и призванию, вы ошибаетесь. Гены предков не спали, и каждый вечер, приходя с работы, я занимался любимым делом. Делом, страсть и способность к которому передавалась в нашей семье из поколения в поколение. Я занимался расследованием…
– По вечерам? – недоверчиво переспросил Винни.
– Именно! Я брался за самые трудные дела. За сомнительные. За спорные. Клянусь, я брался за безнадежные. Если можно так выразиться, я не брезговал ничем. В результате, на сегодняшний день я успел расследовать все нашумевшие дела этого и прошлого веков.
Очевидно, на лице Винни отразились какие-то сомнения, потому что старик обиженно поджал губы.
– И я сделал это, не выходя из дома, – сухо закончил он.
– О! – только и сказал Винни.
Некоторое время старик молчал, раздраженно барабаня пальцами по столу. Неожиданно он просветлел, поднял голову и заглянул Винни в лицо.
– Вы спросите, как такое возможно? – воскликнул он, загадочно улыбнулся и выдержал длинную паузу.
– Ну, хорошо, я скажу, – смилостивился, наконец, он. – Но сначала ответьте: вы любите читать детективные романы?
– Хорошие люблю, – сдержанно ответил Винни.
– А, позвольте спросить, как именно вы их читаете? Как читатель?
– А что, это уже не модно? – осведомился Винни.
– Напротив, – невозмутимо ответил старик, – это самый распространенный подход. Я отказался от него еще в детстве.
Винни стиснул зубы и с трудом подавил истерический смешок.
– Вместо этого, – невозмутимо продолжал старик, – я с самой первой страницы веду расследование параллельно с главным героем. И веду его, заметьте, самостоятельно, не обращая ни малейшего внимания на уловки и подсказки автора. Автор для меня – свидетель, показаниям которого можно доверять в самую последнюю очередь, а лучше не доверять вовсе.
– И как? – поинтересовался Винни. – Получается?
– Сначала приходилось трудно, – признал старик. – Потом пришел опыт. На самом деле, в ремесле детектива нет ничего сложного. Девяносто девять процентов времени и труда приходится на механическую однообразную работу, и главное здесь – не талант, не вдохновение, и даже не удача, а обычная добросовестность.
Винни вздрогнул и подозрительно взглянул на собеседника, но тот был совершенно увлечен монологом.
– И лишь один процент… Да что там! Долю процента… Сотую, тысячную долю этого несчастного процента я оставляю на озарение, вдохновение и прозрение. Любое дело, сколь угодно сложное и невероятное, неизменно сводится к одной и той же рутине. Сначала вы скрупулезно составляете список всех мыслимых и немыслимых мотивов, затем – список возможных подозреваемых, куда включаете всех, имевших хоть какое-то касательство к делу, не исключая, кстати, и саму жертву, и, наконец, составляете полный список возможностей с учетом любых, сколь угодно мизерных вероятностей. Потом сводите это в одну таблицу, и все – девяносто девять процентов работы сделано, и вам остается только сидеть над своей таблицей и ждать озарения, а уж оно, уверяю вас, придет непременно. Придет скорее поздно, чем рано, и уж наверняка не кстати. Не исключено даже, что оно окажется ложным, но в том-то и заключается опыт и мастерство, чтобы приручить эту неверную субстанцию, приучить ее являться в срок и не играть с вами в прятки. И здесь, говорю это без ложной скромности, я достиг совершенства. Да и могло ли быть иначе, когда моими учителями были сэр Артур Конан Дойл, несравненная Агата Кристи, непревзойденный Жорж Сименон, хитроумный Честертон и многие-многие другие?
Старик посмотрел Винни в лицо и скромно закончил.
– Я лучший в своем деле, Вениамин Игоревич. Поверьте, вместе мы свернем горы.
– Верю, уважаемый Ипполит Федорович, – торжественно сказал Винни. – Охотно вам верю.
Они помолчали.
Ипполит Федорович шевелил губами, не иначе, повторяя наизусть какой-нибудь из недавно составленных списков возможностей, Винни внимательно разглядывал ногти, размышляя, удастся ли ему заставить адвоката отозвать сумасшедшего братца.
– А может, за знакомство? – неожиданно высоким, почти отчаянным голосом, предложил старик.
Винни вздрогнул от неожиданности и перевел взгляд на бутылку.
– А давайте, – согласился он.
– Сейчас принесу стаканы, – быстро сказал старик, движением фокусника пряча подхваченный с пола стакан в рукав пиджака.
Буквально через секунду он оказался возле буфета, через две – снова у стола с двумя пустыми бокалами, а через три – уже с наполненными.
– Ну, за знакомство, – жизнерадостно заявил он и, деликатно звякнув своим стаканом по стакану Винни, залпом его выпил.
Винни поднял брови и выпил тоже.
– Хорошо, – сообщил старик.
Винни хмуро кивнул.
Старик медленно опустился в кресло и благожелательно посмотрел на Винни.
– А позвольте спросить, любезный Вениамин Игоревич, какой метод расследования из общепризнанных вам больше по сердцу?
– По обстоятельствам, – не задумываясь, ответил Винни.
– А какой…
Раздался оглушительный грохот, и Винни, судорожно обернувшись, расплескал виски.
– Что это? – спросил он, когда звук повторился.
– Шесть вечера, – безмятежно объяснил старик, кивая в сторону огромных напольных часов у стены. – Я их завел.
– Господи, – проговорил Винни, залпом допивая содержимое стакана. – Ну и звук.
– Погодите, – вдруг выпрямился в кресле старик. – Но ведь шесть вечера…
– И что же? – недоуменно спросил Винни.
– Ох, ты Господи, – простонал старик. – Верно говорят, что старость не радость. Вам же звонили! Надо же, совсем из головы вон!
– А что, здесь есть телефон? – удивился Винни.
Старик кивнул куда-то в сторону барной стойки.
– И кто же? – поинтересовался Винни.
– Как кто? – в свою очередь, удивился старик. – Клиент, разумеется. И, должен сказать, на редкость нетерпеливый клиент. С трудом объяснил ему, что вас еще нет. Согласился зайти в шесть.
Винни недоверчиво смотрел на старика.
– Вы шутите?
– Ничуть.
– Господи, – повторил Винни. – Давайте тогда, что ли, еще выпьем.
За их спинами раздалось деликатное покашливание.