Читать книгу Улица моего детства (сборник) - Игорь Буторин - Страница 10

Мои родители познакомились в Полтаве. Мама там жила, а отец, приехал на спортивные сборы перед чемпионатом СССР по легкой атлетике, где он должен был отстаивать честь Тихоокеанского флота в спортивной ходьбе. Когда бравый матрос появился на танцах, судьба мамы была решена, да и отца тоже, потому что сразу заметил ее огромные глаза. После окончания отцовой службы родители поженились, и отец увез молодую жену в свой родной город Тюмень. Потом он поступил в омский мединститут, но это уже было при мне. Мир узнал о моем появлении все в той же Полтаве, куда мама приехала меня рожать. Потом она вернулась к отцу в Омск, а я остался у бабушки на улице Исторической, вдоль которой протекала замечательная речка Тарапунька. Не надо никому объяснять, что в украинской мазанке с земляным полом я был главным человеком, окруженный любовью бабушки, прабабушки и двух маминых братьев. Для бабушки в ее 38 лет я был первым внуком – последним ребенком, для материных братьев забавным первым племенником, а для старенькой бабуни, пережившей оккупацию – благодарным слушателем ее причитаний.

Своих родителей я увидел через год и десять месяцев, когда бабушка привезла внука в далекую Сибирь. Кстати, рядом с дядьями я привык называть бабушку мамой и поэтому, когда на вокзале мама-бабушка вдруг села в поезд, и он ее повез в неизвестном направлении, я устроил истерику. Это была трагедия. В поезде захлебывалась слезами бабушка, на перроне заливалась мать, и над всем этим на руках отца блажил я. Когда меня привезли домой, я залез под кровать и при малейшей попытке извлечь меня оттуда, закатывал истерику. Выманил меня отец. Он заранее купил мне машинку – красивую скорую помощь (а какую еще игрушку мог купить будущий врач). Так отправляя ее ко мне под кровать, и азартно перед моими глазами, закладывая ею виражи, папа спровоцировал меня на игру и тем самым извлек из пыльной темноты подкроватья. Со временем я понял, что тетя – это моя мама, ну, а отца я признал быстро… Ведь только отец умеет так интересно играть машинками и самолетиками сына.

Мне повезло. Я вырос в любви. Первого внука и первого племянника любили все. Я не говорю о родителях, их любовь была огромна, как окружающий мир и в ней прошли мои детство и юность. Нет, я не был маменькиным сынком. Я был нормальным пацаном из рабочей слободки. Я получал ранения в пацанских драках, пробивал голову в хоккейных баталиях, тонул в необъятных лужах, куда свалился с плота, курил на чердаке нашей пятиэтажки, занимался плаванием и легкой атлетикой.

Пожалуй, единственное и самое главное, что отличало нашу семью от других таких же семей 60-х годов – это книги. Мой отец читал всегда и много. Ему было интересно все, поэтому у нас были подборки научно-популярной серии «Эврика», книги о путешествиях и путешественниках, замечательные энциклопедии по биологии и зоологии, мемуары военачальников, политиков и ученых и просто замечательных людей. Я уж не говорю про художественную литературу.

Из детства, не знаю почему, но помню один новогодний подарок. Я его обнаружил, как и положено, утром первого января под подушкой. Это была прекрасно иллюстрированная книжка «Золотая антилопа». Подарки родители дарили всегда, и всегда не такие, как у других ребятишек, но вот эту книжку почему-то помню и как ей обрадовался, тоже помню.

Еще был поход. Мне тогда было лет четырнадцать, и мы приехали к бабушке в Полтаву. Отец был основательным человеком. Например, мы начинали заниматься рыбалкой. Сразу же в доме появлялась разнообразная литература на тему рыболовства. Потом скупались различные рыболовные причиндалы. Плюс мастерились снасти, конструкции которых мы находили в научно-популярных и специализированных изданиях типа «Рыболов-спортсмен».

То же и с походами. Покупалась палатка, рюкзаки, котелок, тренога для костра и тому подобное. И вот так основательно экипированные мы отправились на рыбалку. Место подсказали соседские мужики. Сначала была электричка, потом пешком через таинственную рощу, где корни деревьев, облепленные тиной после половодья, превращались в сказочную страну с таинственными лабиринтами, потайными местами для русалок и леших. И наконец, степь и пшеничные поля, прорезанные лишь грунтовой дорогой и речушкой, в которой сновали шустрые гольяны. А потом уж и более широкая речка, названия которой я уже и не помню. Там мы и разбили лагерь.

Едва поставили палатку и расчехлили спиннинги, как с горизонта на огромной скорости на нас устремилась рваная грозовая туча, и быстро заполонила собой весь горизонт, превратив вечер в ночь. Я тогда, честно говоря, очень боялся. Мне казалось, что на нас, двух человек посреди малоросской степи могут напасть злоумышленники. В палатке я жался к отцу и мне постоянно слышались шаги крадущегося разбойника. Отец успокоил. Во-первых – нас двое и мы мужчины. А во-вторых – удилища от спиннинга, это прекрасное оружие для самообороны. Видно отцова уверенность не только в себе, но и в нас – двух мужчинах, передалась и мне. Не скажу, что больше в жизни мне не бывало страшно. Было и не раз. Но о том, что «смелого пуля боится и смелого штык не берет», я узнал от отца и, наверное, именно в том походе.

За отца я никогда не боялся. Все же боксер-перворазрядник. Что говорить о нас подросших уже пацанах. В ту пору над нами витала романтика лагеря для малолетних преступников, куда попадали после краж, кровавых драк и разбоя наши ровесники. Часть из них уже прошла через тюремные коридоры малолетки. Они возвращались оттуда с партаками на руках, а кое-кто даже успевал наколоть на плечах и коленях воровские звезды.

К окончанию восьмилетки дворовые компании начали раскалываться. Кто-то уверенно протаптывал очередную тропинку на зону, а кто-то в спортзал и к знаниям. Друзья в недавнем прошлом, теперь уже косо смотрели друг на друга. Жиганам не нравилось, что они сдавали свои лидерские позиции. Мы их «делали» в спорте. Оставался единственный известный способ завоевать уважение – драка.

Ощущение предстоящего кулачного боя я запомнил очень хорошо. Когда уже не миновать разборки, у тебя внутри начинается неприятный тремор, который предательски передается коленям и рукам. Где-то под ложечкой холодеет, слегка подташнивает, и ты уже ждешь первой атаки. Кадык ходит ходуном, как будто ты пытаешься и не можешь глотнуть скопившиеся слюни. Тогда ты вспоминаешь, про смелого, которого пуля боится, и про «Бей первым Фрэди»…

А потом дома, мама плачет, отец оказывает первую врачебную помощь и тоже явно нервничает. Губа рассечена и опухла, глаз заплыл, из брови струится кровь. Между делом мать интересуется, где шапка? А кто ж ее знает, где она… слетела. В этот момент, мне почему-то всегда было жалко моих родителей. Они панически боялись, что меня могут покалечить, уж не говоря о более страшном.

В девятом классе я записался в школу юных корреспондентов при городской молодежной газете. Занимался там год, но понял, что на журфак поступить не получится. Стабильной оценкой за сочинения у меня были: «5» за литературу и «3» за русский язык. Кто ж меня безграмотного примет…

Были и другие варианты – в медицинский, как отец, или в политех на инженера, как мать. На выпускных экзаменах по химии я заработал «трояк», потому что так и не смог вспомнить формулу молочной кислоты. Медицинский отпал, остался Политех.

Был на выпускных в школе у меня один забавный момент. Отец поинтересовался перед экзаменом по истории, как дела? Я ответил, что не успеваю выучить статьи учебника про Великую Отечественную Войну. На что батя заметил, чтоб я не переживал, он мне утром за завтраком все расскажет. Перед экзаменом он заявил, что волноваться не следует, ведь я и так про войну знаю достаточно. В результате мне попалась Курская битва, и я получил «пятерку». Наверное, помогла отцова библиотека… и замечательные фильмы о войне?