Читать книгу Улица моего детства (сборник) - Игорь Буторин - Страница 3

Первое воспоминание о моем амурском детстве – это непроходимые грязевые моря, в которых буквально утопал строящийся поселок. В ту пору мне только исполнилось три года и, отправляясь с мамой в детский сад, мы каждые утро и вечер преодолевали эти необозримые чавкающие поля. Случалось, что мои ноги утопали в жиже так основательно, что иногда в ней оставались резиновые сапоги, без которых жизнь здесь была просто немыслима.

Зато, потом, когда летняя жара высушивала эти селевые поля, сколько было ребячьей радости побродить по теплой и мягкой пыли, доходившей до щиколоток наших детских ног. Или после дождя, гонять по расквашенной мягкой грязюке и при каждом шаге ощущать, как мягкая жижа просачивается между пальцев ног.

Это можно отнести к ностальгии о беззаботном детстве, однако, мне все же кажется, что раньше зимы были стуже, и снега выпадало гораздо больше, чем сейчас. Чего стоят воспоминания о морозах, когда узкая щель между шапкой и шарфом, скрывающим подбородок и нос, оставленная только для глаз, в считанные минуты затягивалась таким слоем инея, что мир вокруг приобретал потрясающие сказочные очертания. Когда читаешь про путешествия капитана Гатерасса и его северные приключения, то запросто представляешь, тот мороз с каким герои Жюля Верна боролись в северных широтах.

А сугробы… Вот – зима, а вот – куча снега в которую можно нырять с крыши веранды во дворе соседнего детсада, и она, как перина, мягко примет твое тело. И сколько радости доставляет и сам прыжок, и безумные барахтанья в сугробе, когда не обращаешь внимания ни на снег за шиворотом, ни на обмороженные щеки, ни на застывшие и ставшие колом штаны. Нет, все же в детстве зимы были круче и детские забавы веселее…

Однако это лишь присказка об Амуре, а сказка заключалась в огромной луже, которая простиралась вдоль улицы Багратиона и казалась нам пацанам, по крайней мере, мировым океаном. Причем не только в переносном смысле. И эта лужа была вечной. Зимой она превращалась в каток для хоккейных баталий. Играли на нем, как в русский хоккей с мячом, так и в канадский с шайбой. А весной и осенью лужа превращалась в полосу препятствий для экстремальных игр на тонком льду – надо было пробежать через лужу и не провалиться в полынью.

Зато с поздней весны и летом лужа становилась истинным океаном, по которому мы плавали на самодельных плотах, сделанных из остатков заборов, досок и прочей пустопорожней тары. Здесь же устраивались морские бои, суть которых заключалась в ловком таране плота соперника. Главное надо было так врезаться в конструкцию противника, чтобы тот свалился со своего боевого нагромождения деревяшек в нашу Великую лужу. Плоты строились так, чтобы они были легкими для развития крейсерской скорости и крепкие, то есть имели хорошие абордажные качества. Основным материалом при строительстве служила все та же пустопорожняя тара, в которой дефицита не было – рядом находился единственный на весь поселок, большой по меркам того времени продовольственный магазин «Заря».