Читать книгу Сага об орке. Дебютант-киднеппер - Игорь Чиркунов - Страница 2

В «гости» к монахам я отправился не один. Не успел отойти от корабля и пары шагов как в спину прилетело:

– Асгейр, постой!

Я обернулся. Синдри. Выскочил на пирс и направился ко мне.

– Куда ты, парень? – окликнул его Сигмунд.

– Не отпускать же Асгерйра одного? – пожал плечами мой приятель.

– Но если там ловушка, – подал голос Фритьеф, – то мы недосчитаемся двоих бойцов.

– Синдри, монахи сказали, что пустят лишь безоружных, – добавил я.

– Вот ерунда! – он вытащил из-за пояса топор.

– Совсем безоружных, – я показал глазами на его скрам.

Парень лишь на секунду замялся, всё ж свободные орки с младых ногтей привыкли таскать ножи на поясе. Даже при посещении усадьб ярлов так сказать короткоклинковое допускалось. Но заминка не заняла и мгновенья. Хмыкнув, он вытащил из ножен свой клинок.

– Даже с безоружными, с двумя им будет справиться сложнее! – подмигнул мой приятель, передавая на корабль свое оружие.

– С тремя, – поднялся со своего рундука Бьярни, и молча принялся разоружаться.

– Ну как знаете, – махнул на нас рукой Сигмунд.

– Сгинут, не жалко, – пробубнил под нос Болли.

Мы не отреагировали.

– Так, не рассиживаемся! – начал распоряжаться «сержант» Фритьеф, – Нечего глазеть. Вскрыли палубу и отчерпываем воду!

Ах, да! Я хлопнул себя по лбу.

– Брат Вальтер, – окликнул я дожидающегося монаха, – не подскажешь, есть тут какое-нибудь мелкое место? У нас корабль вот-вот уйдет под воду.

– Что ж вы сразу не сказали! – взмахнул сухими ручками монах. – Чуть подальше, в глубине бухты есть пологий песчаный пляж, там мелко. И туда есть тропинка отсюда, правда посуху идти не близко будет.

Этой инфой я тут же поделился с братом. Он обрадовался, и, задав через меня пару уточняющих вопросов, скомандовал отход.

– Как разведаете, приходите туда. Мы вас будем ждать. Хоть до весны, – пообещал он, пристально глядя на монаха, перед тем как тяжело сидящий в воде «Ворон» отвалился от стенки.

– Пошли, брат Вальтер, покажешь нам, где тут у вас и что.

***

Монастырь на самом деле оказался маленьким. И бедным. Бедность, или как заявил нам наш провожатый – нестяжательство, была одной из заповедей устава. Без всего, без чего можно обойтись, братья старались обойтись.

– Мы смиряем свою плоть, – пояснил брат Вальтер пока мы шли внутрь, – до самых морозов не зажигаем огня, чтоб согреться. Мысли о Спасителе, молитва и пост греют наши души.

Вот как? Я скептически покосился на монаха, пост греет? Но тут же, спохватившись, придал лицу доверчиво-придурковатый вид – ну как же, меня ж только что осенили истиной!

Как выяснилось, когда-то здесь и в самом деле хотели построить замок. Затеял это один феодал с Ирене, но остров оказался маленьким, отдаленным от остальной цивилизации и торговых путей. Замок тут был бы совсем не в тему, и идею забросили. А уже возведенной стеной воспользовались монахи редкого и немногочисленного ордена Пуртоверинцев.

Кстати, все копья и правда оказались оставленными сразу за калиткой, буквально – в небольшой нише коридора, проходившего сквозь весьма толстую стену.

Внутри обнаружился храм, которым наш провожатый не замедлил похвастаться, и даже провести нас внутрь, благо храм не закрывался. Полностью каменное строение оказалось небольшим и абсолютно пустым. В смысле – ни тебе портьер из дорогой ткани, ни богатых подсвечников и канделябров. Свет должны были давать деревянные плошки с маслом, с пристроенным фитильком. Алтарь, сложенный из грубых камней – и всё. По сравнению даже с деревенскими – образец минимализма.

Жили монахи в одноэтажном домике, притулившемся к самой стене. Побольше, конечно, чем крестьянские халупы, размером если не больше наших длинных домов, но… Узкие низкие коридоры, низкие маленькие комнаты – у меня чуть не начался приступ клаустрофобии. Сыро, холодно, темно. Ладно у нас ночное зрение, а люди то как?

Порой, мне начинало казаться, что в своем показном отказе от всего более-менее ценного монахи скатываются в некую разновидность гордыни, но говорить им об этом не стал.

Первым делом брат Вальтер повел нас в трапезную. По крайней мере именно так я смог перевести это слово. Низкий арочный потолок, холодное помещение несмотря на горящий в небольшом очаге огонь. Над огнем висел котелок.

– А что едят гоблины? – вдруг вскинулся наш провожатый.

Другой монах, долговязый, с залысинами мужик, мешавший длинной деревянной ложкой варево в котелке, напрягся, и тоже уставился на нас.

– Да что и все, – я пожал плечами, – в основном кашу… Там, где я рос обычно варили молочную. Скот мы разводим, но мясо едим не часто, предпочитаем брать молоко и шерсть. А еще рыбу, – я пояснил, – до того, как я пошел … с братом, – чуть было не ляпнул «в поход», вовремя спохватился, – я был рыбаком.

– Вот видишь, брат Николас! – обрадованно поднял указательный палец брат Вальтер, – Они почти такие же, как мы. Ловят рыбу, пасут скот, растят хлеб. Трудом своим добывают пропитание… Какие же они орки!

– Ну… – замялся кашевар, – Лично я не видел ни орков, ни гоблинов… Ни гномов и кобольдов, ни эльфов. Я вообще раньше думал, что всё это бабкины сказки.

Вдруг раздался чей-то грубый голос:

– Орки не сказки! – как отрезал еще один монах, которого раньше я не заметил.

Ба! Да это же тот самый, пожилой, что орал что мы и есть орки! Одноглазый, с чудовищным шрамом через всё лицо, сидел за столом в темном углу.

– Прости брат, – я прижал руку к груди, – не знаю как к тебе обращаться…

– Не брат ты мне, – дернул щекой одноглазый.

Хм…«Чурка зеленожопая?» мысленно хмыкнул я, но промолчал.

– Все мои братья носят такие же хламиды как я, – он демонстративно дернул отворот своей темной одежды, – и все они живут за этими стенами. А другие мои браться, – его лицо налилось свинцом, – в земле лежат. После набега таких же зеленорожих, как ты чужестранец!

И он ткнул в меня заскорузлым пальцем.

– Ну прости, если мы чем-то похожи на орков, – я развел руками и изобразил нечто в виде полупоклона. – Такими уродились… Но и ты тоже, не сильно от них отличаешься!

Немая сцена была мне ответом. Кашевар Николас, отвалив нижнюю челюсть так и замер со своей мешалкой. Брат Вальтер встревоженно заметался взглядом меж мной и одноглазым.

– Две руки, две ноги, – криво усмехнувшись принялся пояснять я, – два глаза, одна голова. Кстати, клыки у тебя тоже есть!

Последнее заявления добавило оторопи монахам. Николас так вообще полез в свой рот пальцами.

– Только меньше, чем у меня или орков, – продолжал я. – И кожа гладкая, без шерсти.

– А говорили, что у орков шерсть растет, – подал наконец закончивший инспекцию собственных зубов брат Николас, – они же с севера, а там холодно. Скажи брат Вит, ты же их видел?

– Ну… растёт, – неуверенно подтвердил одноглазый.

А я облегченно выдохнул. Да ты, чувак, оказывается классический очевидец! Рассказываешь всяческие байки, утверждая, будто видел своими глазами!

– А еще я слышал, что у орков клыки огромные. Те, что снизу торчат прям выше носа, – брат Вальтер приложил указательные пальцы ко рту так, что они расположились по бокам от его носопыки, – а те что сверху, аж ниже челюсти, – указательные пальцы превратились в мега-вампирские клыки. – И что их по четыре, сверху и снизу, – к указательным прибавились средние пальцы.

Я чуть не прыснул. Слава богу, сдержался. Это у вас не орки, это хомячки какие-то, или морские свинки, которым раззява хозяин не давал твердой пищи или специального камешка, зубы стачивать. Теперь к ветеринару, не иначе, кусачками подравнивать… Люди, вам мозг для чего даден? Как с такими зубами есть?

– Не я выбирал, кем мне родится, – закончил мысль я

– Но ты выбрал кем стать! – чуть ли не торжественно объявил брат Вальтер, – Ты же не стал морским разбойником, разорителем прибрежных деревень и убийцей невинных поселян?

Блин, брат Вальтер, ну нафига ты сейчас об этом? Как будто маленькая лапка острыми коготочками прошлась по сердцу.

– Нет, ты стал рыбаком, затем торговцем. Занялся почтенным делом… – не замечая моего помрачнения продолжал монах. – Но, хватит разговоров, мы так уморим наших гостей голодом. Брат Николас, готово?

– Давно готово, жду, когда наговоритесь!

– Проходите путники, присаживайтесь, – как радушный хозяин Вальтер повел рукой.

Грубый, низкий дощатый стол, такие же лавки с двух сторон. Деревянные тарелки. В них кашевар вывалил содержимое котелка. Хм, каша. Молочная. Вернее, на воде, с добавлением молока. Ни масла, ни соли. Зато горячая, а это сейчас то, что надо!

– Разделишь с нами трапезу, брат Вальтер? – поинтересовался я у монаха.

– Создатель заповедовал обходиться лишь тем, чего достаточно. Одеждой, что достаточна чтоб прикрыть срам, жилищем, что защитит от непогоды и диких зверей, и едой, достаточной чтоб поддерживать жизнь. Всё остальное от демонов: способ потешить самолюбие или уступка лени… Я уже ужинал сегодня, – подытожил краткую лекцию он, – но за столом с вами посижу охотно!

Я сделал вид что поражен и прямо впитываю изреченную мудрость.

В этот момент одноглазый встал из-за стола.

– Ладно, пойду спать. Завтра, до утренней службы собирались с братом Мило крышу в сарае поправить. А вам, путники, хлеб да каша… – он нашел меня взглядом единственного глаза. – Меня зовут Вит.

– Спокойной тебе ночи, Вит, – пожелал ему я, – я Асгейр.

– Да хранит нас всех Спаситель! – резюмировал брат Вальтер, и все осенили себя ритуальным кругом.

– Почему вас только трое? – удивился брат Николас, когда мы с парнями уже уминали его варево, – Мне сказали готовить человек на двадцать.

Я прикинул, сколько было в котелке. Ты этим хотел накормить двадцать голодных орков? Человек, не смеши, мы втроем умяли больше четверти. Съели бы и больше, но без соли… без масла…

– Остальные сначала должны о корабле позаботиться. А потом… Если честно, – повернулся я к Вальтеру, – слово о Спасителе хотел услышать только я один. Остальные… Просто не спорили с моим братом…

– На всё мудрая воля Его, – поднял глаза к каменному потолку монах, – он не зря попустил тебя попасть к нам в обитель. Даже одна спасенная душа, это уже хорошо. А потом, – он хитро прищурился, – вот ты, услышишь кто такой Спаситель, и учение его, разве сможешь ты удержаться, чтоб не поведать о нем и остальным своим сородичам? А где один, там и другие узреют свет истинной веры.

Давай, давай мракобес, захотелось подбодрить монаха, мне-то ты можешь какой угодно лапши на уши вешать, у меня иммунитет, а парням я переведу только то, что сам захочу.

– Вы, гоблины, оказывается неплохие ребята, – вдруг заметил кашевар, задумчиво опершийся на свое «орудие труда» – длинный деревянный черпак. – Скромные, едите тоже, что и мы, занимаетесь тем же, что и люди…

Про скромность это он, глядя на пацанов заявил. Те понятно, не зная языка и не понимая, о чем говорят старались держаться меня и не отсвечивать. Да и я временами забывал, что не один, я ж не профессиональный переводчик, чтоб синхронно им толмачить!

– Есть много рас на свете, и не все из них конченные негодяи, – веско заметил я, – думаю, различия меж представителями одной расы, взять хоть гоблинов, хоть людей, сильнее, чем различия меж расами. Думаю, и средь людей, и средь гоблинов есть такие, которым вы были бы рады, как друзьям. А есть и такие, которым бы руку не протянули. Ведь так?

– Так, – согласно кивнул брат Вальтер.

– Кроме орков! – вдруг перебил его кашевар.

– Да, кроме орков, – закивал наш провожатый.

– Да что с ними-то не так? – удивился я.

– Это демоны, путник, – печально заметил Вальтер, – тёмные твари, проклятые Создателем.

– Почему? Послушайте, но… и среди гоблинов есть те, кто торгуют с орками… Не мы, конечно, – на всякий случай, тут же заметил я.

– Это плохо, гоблин Асгейр, очень плохо. Те, кто это делают, погубят свою душу, общаясь со столь тёмными созданиями. Не имей никаких дел с орками и даже не говори с ними!

– Где бы ты не встретил орка – убей его! – кашевар рубанул рукой.

– Но…

– Знаешь, что они делают?

Я растерянно потряс головой.

– Они вырывают из своих жертв органы, и жрут их! Сердце, печень! Всё жрут! Поэтому единственное, что до́лжно делать при встречи с этими демонами – убивать!

***

Где-то часа через два мы, наконец, покинули монастырь. Под предлогом, что надо обо всём рассказать нашим, отказались от предложения заночевать, взяли мешок с несколькими краюхами хлеба, большой бурдюк и потопали по указанной провожавшим нас братом Вальтером тропинке. Путь, виляющий меж скал и валунов, занял еще не меньше часа. Я уж думал, что мы заблудились, но вскоре мои ноздри защекотал аромат мяса. А когда обошли здоровенный валун, в два или три моих роста, взгляду открылась замечательная картина.

Скалистый берег на некотором протяжении уступал место песчаному пляжу. Вот на этом пляже, у самого берега, боком, приткнулся наш «Морской ворон», привязанный к вбитым в берег кольям. Никто не спал: одни парни ставили палатку, повыше, чтоб прилив не достал. Приспособили ту, что обычно мы растягивали над палубой, во время непогоды. Другие по переброшенным сходням бодро стаскивали поклажу на берег.

А Кнуд кашеварил, на разведенном костре. Запахи из котла были такие, что, несмотря на съеденное у монахов, рот тут же наполнился слюной.

– О! Смотрите, кто явился! – растянулся радостной улыбкой Фре́ир, маячивший у валуна в полном снаряжении: шлем, щит, копье.

– В карауле? – догадался Синдри.

– Так надо ж кому-то! – довольно отозвался парень. – Фритьеф сказал, что постарается посреди ночи подменить. Говорит не верю, что всю ночь отстоите… Идите к Сигмунду, форингу не терпится узнать, как сходили.

Сигмунд обнаружился в палетке вместе с Фритьефом.

– Гляди-ка, живые! – усмехнулся ветеран.

– Рассказывайте, – качнул головой форинг.

Собственно, говорил в основном я, парни лишь дополняли, иногда тем, что я не заметил. Монастырь, по сути, был нищий, монахи питались хуже, чем рабы в доме отца Бьярни, по меткому замечанию моего друга. Но готовы были отдать последнее, чтоб мы протянули зиму.

Вообще тот же Вальтер мне стал симпатичен: добрый, я бы даже сказал радушный и открытый человек, он отвечал на мои вопросы охотно, ничего не скрывая, будто и помыслить не мог, что собеседник строит коварные планы и пытается выведать что-то. Так я узнал, что монахов было три десятка человек, кроме них на острове никого – ни охраны, ни монастырских крестьян. Паломники временами наведывались, но до весны можно было не ждать – сейчас сезон штормов, потом узкий залив, фактически фьорд скует льдом, а пристать к берегу еще где-либо почти невозможно.

При этих словах «старшие» переглянулись.

– Что еще?

– На острове есть дикие козы. Монахи изловили и приручили несколько, что дают им молоко, но стадо небольшое. Рыбу не ловят, не умеют. Зерно только привозное. Греются торфом, здесь есть небольшие залежи, а вот с лесом туго – деревца есть, но мало и все корявые. Монахи в основном молятся, поддерживают постройки, да возятся на своем огородике.

Сигмунд взглянул на Фритьефа

– Это еще что такое?

– Люди травы разные выращивают.

– Лечебные?

– Не, – качнул жбаном ветеран, – для еды.

– Люди траву едят? – брови брата взлетели вверх.

– Так это ж люди, – развел руками здоровяк.

– Точно, скот, – резюмировал Сигмунд.

А вот я, узнав про выращиваемый здесь лук, чеснок и морковку оживился. А вот и зеленуха, по которой я скучал с момента попадалова! Конечно, хотелось бы укропчику, петрушечки и особенно рукколы, но на нет и суда нет. Жаль монахи не на этот раз не угостили, темно уже было по огороду шариться.

– Ладно, – подвел черту Сигмунд, – вернулись, живые, и хорошо. Утром тинг проведем, а пока ужинайте, и спать.

Отдали должное каше. Не то что у монахов: эта была с мясом – солониной. Слегка подтухшей, но это ерунда. И обильно сдобренная сливочным маслом… правда уже прогорклым. Зато наваристая!

Принесенный хлеб Кнуд повертел в руках, хмыкнул, и кинул в сторонку. Орки хлеб пекли очень редко. А вот я с удовольствием отломил добрую краюху.

– Что ты ломаешь? Ножа нет? – напустился на меня наш кормщик-кашевар.

– Ломанный хлеб в три раза вкуснее, – с набитым ртом прочавкал я.

– А тут у нас что? – чуть ли не трясущимися руками Кнуд развязал бурдюк. – Хм, не пахнет ничем… Что вы принесли-то?

– Да я почем знаю! Мне что дали, я тому и рад, – отпарировал я.

Кнуд осторожно отхлебнул.

– О боги! Вода?! – скривился старик, – Вам дали воды?

– Монахи не пью вино, – пожал я плечами, – у них тут строго. Едят столько, чтоб ветром не качало, остальное говорят уже излишество, пьют только воду…

– Да что они такое? – взмахнул руками старик

– Не скандаль, – подошел к костру Фритьеф, – питьевой воды у нас считай, что не осталось, да и та почти стухла, так что будь благодарен. Завтра, кстати надо поискать источник. Асгейр, ты не спрашивал у монахов?

Я только пожал плечами, уминая варево.

– Ладно, парни, ешьте и спать. Вы считай отдыхали там, пока остальные тут горбатились. С полуночи я вас в караул подниму, так что не засиживайтесь.

Блин, ну вот и выступай разведчиком! Никакого уважения, никаких преференций.

***

Ночью Фритьеф меня поставил повыше. Видимо из-за арбалета. Я сменил клевавшего носом Ойвинда на верху небольшого ровного и свободного от валунов участка, что вполне мог стать нашим лагерем. Выше склон переходил в сплошную и очень крутую скалу, фактически не проходимую. Подо мной раскинулся узкий залив, драккар у берега, пока кое-как установленная палатка и груда вещей на берегу. Большинство парней улеглось в палатке, лишь некоторые предпочли заночевать на палубе, по привычке завернувшись во всё, что нашлось. Где-то под ногами еще тлели угли костра, левее меня, у уже знакомого валуна маячила фигура Синдри, Бьярни поставили где-то справа, у противоположного края.

В обмен на вид я получил сильный ветер, временами кидавший в меня пригоршни дождя, но горячий ужин придавал сил и поднимал настроение. А еще я успел немного подсушить в монастыре сапоги, носки и обмотки, так что жизнь мне теперь казалась радужной. Мы перезимуем здесь, подлатаем корабль и по весне вернемся в Оркланд. Что дальше? Да что сейчас загадывать наперед, вот окажусь в Борге, сгоняю в одаль к Гунару… Как там Гретта? Наверно родит уже к моему возвращению. А может? … Но я усилием воли запретил себе думать про собственный домик, тихую семейную жизнь.

Мысли сами собой перенеслись на события минувшего вечера – наше появление здесь, монахов, брата Вальтера. Его слова про то, какой путь я выбрал…

Давно задвигаемые в дальний угол сознания мысли вырвались наружу. Почему-то вспомнился рваноухий Ларс с толстяком… Как его звали? Уже не помню. И то, как легко они были готовы лишить меня жизни из-за рыбы и шмоток. … Конечно, они думали из-за денег, но, по сути-то!

Блин, я понимаю, парни на драккаре вышли в море чтоб обеспечить семьи. Тот же Бьярни, всё время говорит, как непросто его семье. Добыча, которую он рассчитывает получить, здорово облегчит жизнь его близким. Когда на кону жизни твоих родителей, твоей жены, ребенка…

Или Синди. Тот хочет славы, это же видно. Как, кстати и Калле. Прожужжал все уши, про то, что его-то ждет пир у Одина, а не посмертье у Хелль, что ждет остальных. А внимание валькирий надо заслужить.

Но как? Убивая и грабя полунищих крестьян? Что с них взять? Или вот таких монахов, как этот брат Вальтер?

Я, конечно, дитя своего времени, на рассекающих в «Мерседесах» лоснящихся «служителей культа» насмотрелся. И про «банк Ватикана», и про педофилию… Наверно на Земле где-то есть настоящие подвижники, не за бабки или положение в обществе принимающие обеты, но мне в той жизни не повезло с ними пересечься.

А вот местные монахи были как раз теми самыми, настоящими! И заповеди про помощь ближнему, и нестяжательство блюли так, что порой это грозило их выживанию. Не представляю себе брата Вальтера на Мерсе, ну вот никак!

И чем, скажите мне, я буду лучше того Ларса? Или тех гопников, что чуть не оставили нас гнить у дороги, после посещения Борга? Или тех, кто вырезал всю мою семью … в смысле, семью местного Асгейра?

Если честно, огров, что грабили мы в самом начале мне было не жалко. Тем более они каннибалы. Но с огров брать особо нечего, нас туда скорее для разминки водили.

А людские крестьяне? И тут я вспомнил крайнее наше дело. В памяти всплыл допрос, устроенный мной дружиннику с напрочь позабытым именем. Вот кого не жалко! Ни самих феодалов, ни их свиты, ни их бойцов! Да и памятная по школьному курсу «пищевая пирамида феодализма» не совсем забылась.

Вот кого надо «щупать за мягкое»! Там настоящие деньги, там слава! В конце концов, они военные профессионалы, как и мы сами выбрали этот путь.

Решено!

Я встал, скинул плащ, потянулся. Порыв ветра тут же попытался сковырнуть меня, намочил порцией дождя. Ерунда! Я принял решение, и путь впереди начал принимать более светлые очертания.

Я больше не обагрю руки кровью простого крестьянина!