Читать книгу Двадцать одна сказка обо всём на свете - Игорь Дасиевич Шиповских - Страница 49

Дормидонт от своих честных деяний совсем переменился, стал весёлый и радостный. Недаром же в народе говорят – добрые дела душу лечат, а злые калечат. С женой Медеей замирился, ходит вкруг неё гоголем да про себя и про неё песенки шуточные сочиняет. Медея видит, муж подобрел, похорошел, справедливым стал, возьми да и расскажи ему про Игната с Агеем. О том, что они с Митяем сделать удумали. А Дормидонт-то только посмеялся над этим да успокоил её.

– Эх, Медеюшка сердце моё, да если б ты только знала, какой у Митяюшки друг есть, так сразу бы и бояться перестала! Да с таким Огоньком как у него ему не один чёрт не страшен,… не то, что братья родные! Эх, мне бы молодому такого друга, какой у него сейчас есть, так я бы никогда ни скрягой, ни лиходеем не стал! Так что ты мать не переживай, всё у него будет хорошо, он у нас удалой, видишь как меня враз перевоспитал,… так и братьев своих непонятливых уму разуму научит… – одобрительно заключил он, на том они и сошлись.

И стали потихоньку к скромной жизни готовиться, потому как, раздав все свои старые долги, осталось у них совсем немного, от того несметного богатства что было когда-то. Всего-то, дом старый, да лавка торговая, ну ещё малость приданого, что в наследство Медее было подарено. Но они об этом вовсе не печалились, ведь только сейчас в их дом по-настоящему счастье пришло. И всё бы так, наверное, и продолжалось, как вдруг из дальней стороны вернулся отец Медеи, старый колдун Ефрем. И сразу же в дрязги пустился.

– Что я вижу!… и десяти лет не прошло, как я покинул вас, а вы все мои колдовские старания напрочь сгубили и честно жить собираетесь! Да не бывать этому! – увидев, что в доме твориться рассвирепел он.

– Отец, но десять лет большой срок и мы имеем право измениться за это время… – попыталась возразить Медея.

– Нет, не имеете!… это для вас он большой, а для меня как один день пролетел,… и я меняться не собираюсь! Теперь вы будете жить, как я велю! – злобно добавил он и кулаком о стол хрястнул. А Агей с Игнатом как услышали такое, так в ноги к нему бросились.

– Ой, дед родной,… помоги нам,… отец совсем помешался, деньгами разбрасывается,… богатства нас лишить желает,… связался с добряком Митяем да другом его чудищем Огоньком,… жизни нам не даёт, обобрать хочет… – жалуются они ему, лебезят.

– А ну-ка поведайте мне, что это ещё за Огонёк такой!? – тут же поинтересовался Ефрем, услышав о чудище. Братья же, пользуясь тем, что Митяя нет рядом, они пока с Огоньком к Алёне улетели, кинулись наперебой рассказывать обо всех его добрых делах. Колдун внимательно выслушал их, лоб наморщил, бровь нахмурил да и говорит.

– Так он всё никак не успокоиться,… так и продолжает людям помогать,… по-прежнему добро творить желает! Ну что же, теперь-то уж я его точно в червяка превращу! – свирепо топнув, вскричал Ефрем.

– Да про кого ты это говоришь-то так?… хоть бы объяснил нам… – скромно спросил Игнат, поднимаясь с колен.

– Да про чудище это, про Огонька я так говорю,… ведь на самом-то деле он Иван-солдат! Тут вот какая история случилась,… было это, как раз, перед тем как я уехал,… он мне тогда очень мешал, постоянно влазил в мои дела,… защищал людей, не давал их обирать,… грозился меня и моих друзей колдунов вывести на чистую воду и осрамить на весь свет! Тогда-то и заманил я его в ловушку на дальние кордоны. Встретились мы с ним во чистом поле,… но я не один пришёл,… со мной ещё с десяток моих дружков колдунов было,… разбойнички хоть куда! Надо было покончить с Иваном! Бились мы долго, мечей не жалели,… одного за другим выбивал он с поля моих дружков-разбойничков,… а я был бессилен что-либо сделать! Два меча, четыре щита поменял Иван, а бой всё продолжался! Не выдержал я натиска такого, да и бежал,… а он оставшихся моих дружков разоружил да и отпустил с миром,… уж такой он добрый. Они потом от меня и отвернулись. Такого позора я простить ему не мог! Не получилось в честном бою, тогда я решил его колдовством и коварством извести. Переоделся старым пастухом и продал его жене Марфе заколдованного зелья под видом козьего молока. А она из него похлёбку-то Ивану и сварила,… он её съел, а уж потом и я его в лесу подкараулил да злое заклинание прочёл. Так он в чудище-то и превратился! Я тогда же его и памяти лишил, чтоб не знал он, кем до этого был,… чтобы злым ходил и людей изводил, чтобы беспощадным стал и детей пугал! А он-то вишь опять за старое взялся,… всё людям помогает да добро делать норовит! И даже его нынешний страшный облик этому стремлению не помеха! Ну, всё!… теперь держись Иван, я тебе устрою! – злобным воем взревел колдун, сотрясая руками воздух.

Но тут нежданно-негаданно из-за спины родителей вышел Митяй. Оказывается, он уже давно вернулся и тихонько стоял в сторонке, не мешая деду рассказывать.

– Ах ты, злыдень старый, мало тебе горя людского, так ты их ещё и защитника лишить хочешь! Я хоть тогда и маленький был, но запомнил как ты нас с братьями в злости и ненависти воспитывал да шкодничать заставлял! И теперь продолжаешь людям жизни ломать, но ты ошибаешься, с настоящим добром тебе не совладать! – не выдержав такой несправедливости, возмущённо воскликнул он и в сердцах двинул деду прямо в ухо. Не ожидая такого хлёсткого неодобрения своих намерений со стороны внука, колдун рухнул как мешок с овсом да ещё и костями загремел.

– Эх,… видимо, нечего мне больше делать в этом доме,… в доме, где нет добрых людских отношений… – горько вздохнув, добавил Митяй и, хлопнув дверью, вышел вон. Ефрем же очухался только минут через пятнадцать.

– Ах, вот как,… Иван-солдат и внука моего на свою сторону переманил,… ну, я ему… – загомонил он едва пришёл в себя и, поднявшись с пола, заходил по светлице кругами, обдумывая план мести. Дормидонт и Медея, боясь и слова сказать, спрятались от его гнева в дальнем закутке, а Игнат с Агеем засев за стол стали ждать дедовского решения.

Меж тем Митяй, покинув дом, прямиком направился в лес к Огоньку. Выйдя на опушку, где они всегда встречались, он достал заветный свисток, дунул в него, и тут же из-за кромки деревьев показался Огонёк. Приземлившись, он немало удивился.

– Что такое? Что случилось? Почему ты здесь?… мы же только расстались… – заметив, как грустит Митяй, спросил он.

– Я из дома ушёл,… отвези меня в пещеру, есть о чём поговорить,… вечер будет долгим… – быстро ответил Огоньку Митяй и тут же взобрался ему на загривок.

А уже вскоре они сидели в уютной пещере у тёплого очага, где Митяй сообщил Огоньку обо всём, что узнал из откровений старого колдуна.

– И ведь что самое обидное, этот старый злодей мой родной дед… – закончил он свой рассказ.

– Да не расстраивайся ты так,… не знал ты его доселе, ну и далее знать не зачем! Охо-хох,… а представь мне каково,… узнать, что я не чудище, а солдат Иван, защитник правды,… да ещё и отец твоей невесты! А ведь моя Марфа меня до сих пор ждёт,… вот и подумай, как я теперь перед ней такой покажусь,… что скажу,… эх, знать бы как меня расколдовать… – вздохнул Огонёк-Иван и призадумался.

– Это да,… тебе, конечно, тяжелей моего будет,… извини, что думал только о себе,… дело тут такое непростое,… мой друг оказался отцом моей любимой,… да ещё и заколдованный в чудище, моим же собственным дедом,… вот уж чудеса… – невесело пошутил Митяй и тоже задумался, решая как ему помочь другу.

Время шло, а они всё никак не могли подыскать нужный вариант, чтоб заставить деда-колдуна снять своё заклятие с Огонька. Так они и просидели всю ночь, размышляя, как им быть в такой сложной ситуации, и заснули только под самое утро.