Читать книгу Двадцать одна сказка обо всём на свете - Игорь Дасиевич Шиповских - Страница 61

Князь был прав, дела обстояли именно таким образом. Наполеон, собрав громадную армию, подошёл вплотную к западным рубежам нашей Родины. Князь Егор срочно уладил все свои штабные дела, быстро попрощался с семьёй и, покинув Москву, отбыл в войска. Война, как бы её не хотелось отсрочить, грянула неожиданно. Наполеон, пройдя через Смоленскую волость, словно нож сквозь масло, прямым ходом двигался на Москву. По поручению государя, генерал от инфантерии, светлейший князь Михаило Кутузов, взял на себя командование русской армией и теперь готовил решающее сражение под небольшой деревушкой «Бородино».

Но вот вскоре настал срок, и в указанном месте разразилась грандиозная битва. Две самые мощные армии мира сошлись в смертельной схватке. Битва длилась целый день, много бравых солдат с обеих сторон полегло на бескрайнем поле брани. А итогом этой жестокой сечи стало решение главнокомандующего Кутузова сдать Москву неприятелю. И пока Наполеон, восседая на барабанах на Поклонной горе, ждал ключи от города, в самой Москве начались приготовления к сдаче. Народ покидал дома и уходил в близлежащие поселенья. Почти вся балетная труппа театра тоже покинула город и устроилась в соседней деревушке.

К сожалению, Анастасия и Ариша оказались не в состоянии покинуть Москву. Их добрейшая нянечка-служанка Глаша была уже настолько стара, что изрядно перенервничав от всей этой заварухи, внезапно заболела и слегла с сердечными коликами. Разумеется, Настя отказалась бросать бедную Глашеньку, которая с самых пелёнок воспитывала и вскармливала Аришу, да и её мужа тоже. Ну а Аришенька в свою очередь не захотела оставлять их обоих и присоединилась к ним. В семье князя были сильны родственные традиции. А потому все Бровины преисполненные благородным благочестьем никогда не бросали в беде нуждающихся. Преданность и верность в их роду считались, прежде всего.

А меж тем войска Наполеона уже вступили в Москву. На улицах города началось что-то невообразимое. Кругом царил хаос и беспорядок. Начались пожары. В дело вступили мародёры, это мерзкое племя негодяев без совести, без чести. Простые люди кто остался в городе, потеряв голову, метались по всем закоулкам, ища убежища. Настя и Ариша отважно встали на защиту своего дома от грабителей и прочей нечисти, коей моментально развелось в огромном количестве. Сотни лазутчиков и шпионов разных мастей с утра и до ночи шныряли по городу, вынюхивая и выслушивая, где бы им, чем поживиться.

Французы были уже не рады, что вошли в Москву. Ведь ни воды, ни провизии в достаточной мере в городе не имелось. Настала пора голода. Наполеон повелел своим солдатам ходить по дворам и искать съестные припасы. Патрули французской армии стали нести караульную службу. Обходя улицы города, они собирали провиант, а заодно упреждали грабежи и поджоги. По вечерам и ночам по Москве невозможно было передвигаться, начиналось время разбоев и грабежей. И вот в один из таких вечеров, когда уже совсем стемнело, к дому Ариши и Насти подкрался непрошеный гость. Это был тот самый негодяй, носатый злыдень Протас Собак. Он прекрасно знал, где они живут. Переодевшись в старушечье тряпьё, закутав голову платком, он прикинулся нищенкой и постучал в дверь.

– Кто там?… – буквально через пару секунд спросила Настя.

– Подайте бедной женщине глоток воды и краюху хлеба,… изголодалась совсем,… третий день домой к детям добираюсь,… еле ноги держат,… – изменив голос, притворно моля, заканючил хитрый Протас, зная наверняка, что сердобольная Настя не сможет отказать попавшей в беду старушке.

– Сейчас бабушка!… – ответила Настя и, отворив дверь, впустила злодея на порог. А ему только того и надо было. Проскользнув мимо неё, он, вмиг скинув балахон и платок с головы, сразу преобразился в вооружённого до зубов головореза. В руке у него появился французский армейский пистолет, а на поясе блеснул короткий кавалерийский палаш.

– Ну что красотка, не ждала?… – с издевательской усмешкой, нагло просипел Протас.

– Да как ты смеешь подлец входить в мой дом!… А ну пошёл вон!… – поражённая такой наглостью, но не на миг не испугавшись, гордо вскинув голову, воскликнула Настя и указала ему на дверь.

– Ха,… ха-ха!… как ты сказала?… в твой дом,… но это пока он дом,… а скоро я превращу его в груду пылающих обломков!… Ха-ха!… и ты сгоришь в этой груде вместе со всей своей обворожительной красотой!… Не досталась мне,… так и никто другой не получит тебя,… гори ты синем пламенем!… Ха-ха,… дом снаружи облит смолой и стоит мне только чиркнуть, как всё тут же вспыхнет!… Я долго вынашивал план своего мщения,… и оно будет тебе наказанием за твою строптивость!… Ха!… и наконец-то я сейчас его осуществлю!… Для меня главное, чтоб ты, сгорая в пламени, знала, кто тебя сжёг,… собственно только ради этого я и зашёл… – глядя волком на Настю, направляя ей в живот пистолет, мерзко кривя в ехидной ухмылке рот, прошипел он.

– Ну, что ж,… по крайне мере теперь я точно знаю, кто тогда, в ту ночь поджёг театр,… и кто сейчас творит это в городе… – отступая к двери стараясь вывести негодяя прочь из дома, напомнила ему Настя.

– Ха!… ну и что толку, что ты это знаешь,… меня уже никто и ничто не остановит!… вот только огонька прихвачу и тебе конец!… – в запале спора следуя за ней, сверкая своими поросячьими глазками, злобно прохрипел Протас. И вот, когда Настя уже было совсем, выманила его из дома, в этот миг из своей комнаты, услышав сквозь сон шум за стенкой, выглянула рассеянная Ариша.

– Мама, что случилось?… кто это?… что-то с папой?… – протирая спросонья глаза, взволнованно спросила она. Протаса словно кто холодной водой окатил, он резко развернулся и бросился к Арише. В ту же секунду Настя ринулась на выручку дочери.

– Ха-ха,… как же мне повезло!… да вы оказывается здесь вдвоём!… надо признаться на такую удачу я даже и не рассчитывал!… – хохоча, завопил Протас и, схватив Аришу за руку, с силой вытолкнул её на середину гостиной, – да, вы только посмотрите!… это же наша знаменитость!… Ну-ка, станцуй для меня!… – отступив чуть в сторонку и направив на неё пистолет, потребовал он. Ариша, ещё не понимая, что происходит, оторопев от такого обращение, строго взглянула на обидчика и тихо вскликнула.

– Сударь, ваше поведение возмутительно!… кто вы такой!?… – лишь успела произнести она, как в тот же миг кинувшаяся к ней на помощь Настя встала прочной стеной меж Протасом и ей.

– Тебе нужна я!… отпусти её,… пусть уходит… – взмолилась она, пытаясь спасти Аришу.

– Ну нет, красотка,… теперь вы обе сгорите!… но сначала я прострелю вам обоим ваши прекрасные ноги,… это для того чтобы вы не смогли сбежать пока я буду поджигать ваше уютное гнёздышко!… ха-ха-ха!… – грубо рявкнул Протас и издевательски захохотал. Вдруг из-за стены, через всё ещё открытую дверь, послышался протяжный вздох Глаши.

– Да там ещё кто-то есть!… – испуганно взвизгнул злодей, и резко вздрогнув, неожиданно нажал на курок. Раздался выстрел. Пуля, просвистев мимо Насти, попала в правое плечо Ариши и, пробив его навылет, угодила в стоявшую на полке горевшую свечу. Свечка, вмиг отлетела в сторону и, разбрызгивая воск, упала прямиком на гипюровую штору, та моментально вспыхнула. Ариша чуть воскликнув от обжигающей плечо боли, теряя сознание начала медленно опускаться на пол.

– Ариша!… – оглянувшись, вскрикнула Настя и едва успела её подхватить, – Ариша милая, родная,… что?… где?… куда?… – спрашивала она дочь пытаясь найти ответ в её закрывающихся глазах.

– А-а-а, да чёрт с вами!… горите так!… – зло прошипел Протас и, схватив другую горящую свечу, выскочил вон. Штора вспыхнув, словно факел, сразу взметнула своё пламя ввысь, прямо под потолок.

– Помогите!… пожар!… – больше по привычке, чем из-за разгоревшейся шторы крикнула Настя и, подхватив потерявшую сознание Аришу, принялась выносить её из дома. С улицы раздался треск воспламеняющейся смолы, это злодей, орудуя свечёй как запалом, поджигал дом. Пожирающее пламя мгновенно занялось и охватило почти всю постройку.

– Помогите!… – ещё раз попыталась крикнуть Настя, но её зов утонул в набирающем силу пожаре. Сделав ещё шаг, она упала, начиная задыхаться от ядовитого дыма, быстро заполняющего весь дом сквозь различные мелкие щели. У самого пола дыма пока не было, и Настя отчаянно набрав полную грудь чистого воздуха, изо всех сил, как в последний раз крикнула.

– На помощь!… спасите!… погибаем!… – крик её был настолько пронзительным, зовущим, что он тут же возымел действие. Французский патруль, проходившей в это время почти в квартале от их дома, услышал её душераздирающий зов и поспешил на помощь. А всё потому, что во главе этого патруля был молодой и добропорядочный дворянин лейтенант Морис Дрюон. И он, будучи человеком до войны связанным с музыкой и искусством, обладая поистине уникальным слухом, сразу уловил тот молящий призыв о помощи. Вмиг определив, откуда доноситься зов, он со своими солдатами бегом поспешил на выручку. Подбежав к горящему дому, Дрюон сразу заметил ускользающую в ночи сгорбленную фигуру поджигателя.

– Схватить его!… – мгновенно приказал он солдатам, указав на беглеца, а сам, вдохнув побольше свежего воздуха, бросился в охваченный пламенем дом. Сделав всего несколько шагов, он тут же наткнулся на уже начинающую ослабевать Настю. Она тяжело дышала, хрипела, но всё же продолжала тянуть к выходу бедную Аришеньку, ещё бы секунда и она потеряла сознание. Морис схватил Настю в охапку, будто букет роз и в два прыжка вынес её наружу.

– Ариша,… Ариша,… там дочь… – еле произнесла она, указывая ему на дом. Ни слова не говоря, Дрюон вновь глубоко вдохнув, опять рванулся в объятый пламенем дом. Склонившись вниз, он сходу обнаружил распластавшеюся на полу Аришу. Ему хватило и пары мгновений, чтобы поднять её и словно пушинку вынести из удушающего чада. Положив Аришу рядом с Настей он, оглянувшись, посмотрел на дом, пламя уже охватило почти весь нижний этаж и стремительно пробивалось наверх.

– Няня,… там ещё няня,… она в спальне… – откашлявшись от угара, показывая спасителю на боковые окна, прошептала Настя. Вмиг, сообразив, что от него требуется, лейтенант снова бросился в пламя. Как опытный солдат, он тут же сориентировавшись, сразу нашёл нужную комнату с погибающей няней. И хотя в доме уже господствовал огонь и дым, он всё же быстро поднял и вынес прочь бедную Глашеньку. И теперь они все трое лежали у его ног, а он как добрый ангел склонившись над ними, оказывал первую помощь, освобождая их дыхательные пути от въедливого дыма. И тут он заметил выступившую кровь на плече у Арише.

– О, мадмуазель,… она ранена!?… – с сильным французским акцентом спросил он на русском.

– На нас напал,… предатель,… подлый негодяй… – вдыхая свежий воздух, потихоньку приходя в себя, ответила Настя.

– Je ne comprends pas…(я не понимаю) – пожал плечами Морис.

– Bandit… (бандит) – поправилась Настя.

– О, да… я видел,… он убежал,… мои солдаты сейчас ловят его… – ломая слова и падежи, изъяснился лейтенант и, достав из походного ранца солдатскую аптечку, стал обрабатывать рану Ариши. Через минуту и Глаша вздохнув прохладного ночного воздуха, пришла в себя.

– Как мы здесь оказались?… нас спасли?… что с Аришей?… – приподнявшись, забеспокоилась она.

– Этот негодяй Собак, он выстрелил в Аришу… – быстро ответила Настя, стараясь помочь Дрюону.

– Ах, бедная девочка,… это я виновата,… это из-за меня вы здесь остались… – зарыдала нянечка.

– Нет Глаша,… не кори себя, ты ни в чём не виновата,… никогда не знаешь точно, кто твой враг!… Вон видишь, как всё обернулось,… французский офицер нас вынес из огня,… а русский подлец хотел жизни лишить!… Так что не думай ни о чём плохом,… дыши свободно и радуйся, что мы ещё живы… – гладя по голове Аришу, чуть не плача отозвалась Настя.

– Мадмуазель потеряла много крови,… вся белая,… но она будет хорошо… – обработав рану, коверкая фразу, подметил Морис, – м-м-м,… её надо перенести в надёжное место,… там, где есть тепло и уход… – вспомнив ещё немного русских слов, добавил он.

– Но куда?… все наши знакомые покинули город, а дом сгорел… – грустно взглянув на догорающие остатки крова, где они были так счастливы, проронила Настя.

– Я с солдатами живу в неплохой palais (усадьба),… можно туда… – неожиданно предложил Морис.

– Ну что же, раз вы думаете, это будет уместно, то, пожалуй, у нас нет иного выхода,… да вы и язык наш понимаете… – печально вздохнув, согласилась Настя и тут же добавила, – а откуда вы так отменно знаете русский?… – мягко спросила она, на что француз, слегка засмущался и потупил взгляд.

– Ещё до войны я мечтал поехать в Россию и попасть в Московский театр,… хотел видеть красивое русское искусство балета,… ведь по образованию я музыкант,… и специально для этого, как мог, учил ваш трудный язык… – все больше вспоминая навыки русского, ответил он и, достав нюхательную соль, поднёс её к лицу Арише. Спустя мгновенье, Ариша, вдохнув целительного запаха соли, очнулась.

– Ариша!… Аришенька, ты слышишь меня,… как ты доченька?… – вскрикнув, кинулась к ней Настя.

– Да мама,… слышу,… а что случилось?… почему так больно?… – жадно вдыхая, глоток за глотком, свежий воздух, прошептала Ариша и открыла глаза.

– Я потом тебе всё объясню,… главное ты жива… – вытирая слёзы радости, припала к ней Настя. В этот момент, со стороны горящего дома, размахивая руками и разгоняя дым, показались солдаты караула, отправленные Морисом на поимку поджигателя. Ни слова не говоря, Морис поднялся и подошёл к ним. Солдаты немедля обратились к нему с докладом. Настя невольно прислушалась. В своё время, и она, и Ариша, в силу своих занятий балетом, где часть названий имеет французские корни, изучала этот язык, и теперь прислушиваясь, поняла из разговора военных, что злодей, пользуясь покровом ночи, скрылся. Морис, как и подобает офицеру, строго отчитал своих подчинённых упустивших врага. Но имея на руках трёх обездоленных и измождённых женщин, он пожалел караульных, и, отмахнувшись от неудачной поимки негодяя, велел, четверым подчинённым помочь ему доставить бедных женщин в усадьбу, а прочих солдат отправил вперёд готовить им приём.

Особенно Мориса заботило положение Ариши. То, что рана случилась навылет, это конечно хорошо, не надо доставать пулю. Но вот то обстоятельство, что она задела ключицу и, сломав её, повредила небольшой кровеносный сосуд, такое положение вещей настораживало Мориса, и тревожило его как бывшего медика. Когда-то давно ещё в своём отрочестве он, будучи сыном оперной певицы и военного медика, учился некоторое время на армейского фельдшера. Однако музыкальная наследственность матери победила, и он пошёл по её стопам.

И вот сейчас в столь трудный час, те его первоначальные знания по медицине очень ему пригодились. Поражённый чрезмерной бледностью и состоянием Ариши, он решил лично нести её на руках до самого их расположения. Двое солдат, наспех соорудив кое-какие носилки, уложили на них расхворавшуюся Глашеньку и понесли её вслед за Морисом и Аришей. Настя, окончательно отдышавшись от угара, была в состоянии идти сама. В последний раз, оглянувшись на уже догорающий дом, она с горестью перекрестилась и, поклонившись, тронулась в путь. Двое из оставшихся караульных зорко оглядываясь по сторонам, шли рядом готовые в любой момент предотвратить негаданные неприятности, а уж их-то в городе хватало.