Читать книгу Двадцать одна сказка обо всём на свете - Игорь Дасиевич Шиповских - Страница 62

В этот вечер пожар в доме Насти и Ариши не стал единственным. За то время пока они добирались до расположения французских солдат, в их околотке загорелось ещё несколько дворов. Только спустя час они, ни без некоторых трудностей, наконец-то попали в усадьбу. Морис, всю дорогу бережно и осторожно нёсший Аришу один, уложил её на самую подходящую для такого случая большую и опрятную хозяйскую кровать. Тут же, в соседней комнате устроили и Глашу, выделив ей удобный диван. Настя ни на миг не отходила от дочери. Потеряв много крови, Ариша очень ослабла и устала. Сейчас она тихо лежала и неотрывно смотрела вверх, при этом практически не шевелилась, и лишь изредка слабо вздыхая, моргала. Её положение было удручающим и вызывало большое опасение.

Настя, взяв руку дочери в свою ладонь, целовала её и рыдала тихо молясь. Под утро у Ариши поднялась высокая температура. Слёзы беспомощности покрыли лицо горем убитой Анастасии. Ариша металась в горячке, постоянно бредила и стонала, то и дело, покрываясь обильной испариной. Морис, как единственный медик из всех присутствующих, сначала оказал посильную помощь нянечке Глаше, и теперь, вот уже который час, предпринимал все меры для того, чтобы вытащить бедную Аришу из её страшного состояния. Зная все необходимые для этого приёмы, он пользовал её наилучшими средствами, кои только смог найти в этой сложной обстановке. Вход шли, и различного рода примочки, и листья подорожника, и присыпка из древесного угля, и отвар из каких-то кореньев, бережно им собранных ещё летом, где-то в лесах Европы. Морис не жалел себя, трудился на износ и прилагал массу усилий для спасения Ариши.

А меж тем дела в охваченном пожарами и мародёрством городе были более чем прискорбны. Заканчивалось всё самое необходимое, кончалось, и продовольствие, и медикаменты, и чистая вода, да абсолютно всё. Возникла реальная опасность возникновения эпидемии и всевозможных заболеваний. Наполеон, не дождавшись желаемого эффекта, решил покинуть Москву, сохранив тем самым хоть какие-то остатки армии и дисциплины в ней. Вечером по всем подразделениям прошёл приказ о выводе войск. Лейтенант Морис Дрюон, как и все офицеры французской армии также получил его. Настал срок попрощаться со своими милыми подопечными, с этими тремя славными русскими женщинами, вдруг в одночасье ставшими для него такими близкими, почти родными.

– Мадам,… завтра утром мы будем вынуждены расстаться,… армия покидает город,… увы, война есть война, и у неё свои законы… – явившись на вечернюю перевязку, грустно предупредил он, уже совершенно привыкшую к его присутствию возле них Анастасию.

– О да, я понимаю, приказ,… ведь я жена русского офицера и знаю, что это такое,… вы и так для нас много сделали,… вот уж я никак не ожидала, что оказавшись в столь затруднительном положении, получу помощь от солдат неприятеля!… Раньше мне казалось, что это просто недопустимо,… а теперь я вижу, что война это не только вражда, но и неожиданная проверка на благородство… – искренне отозвалась Настя, будучи чрезмерно благодарной, Морису за его участие.

– Да мадам, вы правы,… война выявляет, как самые лучшие, так и самые низменные качества людей,… и я уверен, что ваш муж поступил бы точно также, окажись он на моём месте!… Глядя на вас и вашу дочь, я могу точно сказать, он благородный человек!… И очень рад, что судьба свела меня с вами… – искренне признался Морис, и взялся в который раз, менять повязку на плече Ариши, – скоро опять ночь,… и сегодня она будет самая трудная,… настанет кризис!… Но я уверен, все мои снадобья помогут, и ваша дочь обязательно поправиться… – по-прежнему коверкая слова, еле подбирая правильные значения, добавил он и на его глазах проступили крупные слёзы.

– Я надеюсь, эту ночь вы будете рядом и не покинете нас?… – взволновано спросила Настя.

– О да, конечно!… вашу Глашу, я внимательно осмотрел,… с ней всё будет хорошо,… пару холодных компрессов и настой из трав помогут ей перенести сердечный приступ,… а вот за Аришей нам предстоит строго наблюдать,… так что на ночь я непременно останусь с вами… – украдкой утерев слёзы ответил Морис, и смочил губы Ариши целебным отваром. Шло сильнейшее воспаление раны, образовался нежелательный нарыв, болезнь наступала. Ночь и вправду грозила стать решающей.

Пока солдаты сворачивали лагерь, Морис периодически подходил к ним и делал кое-какие указания, стараясь как можно быстрее вернуться к раненой Арише. Близилась развязка. Луна, словно огромный воздушный шар плыла по небу, слабо освещая происходящее внизу. Её магическое влияние чувствовалось везде, даже в самых тёмных уголках города, коснулось оно и состояния Ариши. Сильно дрожа, безотчётно бредя, томясь в горячке, не осознавая происходящего, она боролась за свою жизнь.

Но вот, в какой-то момент, Ариша, вся напрягшись, словно тетива лука, вытянулась во весь рост и резко замерев, затихла, перестав дышать. Доля секунды, мгновение и вдруг, будто чья-то невидимая рука, срезав это натяжение, оставила Аришу в покое. Ариша ослабла, и мягко опустившись на простыни, глубоко вздохнула. Ещё миг и она покрылась такой испариной, что её было в пору выжимать. Всё кончилось, болезнь сдалась, Ариша победила.

– Мама,… мамочка, ты здесь… – тихо слетели с уголков её рта первые слова.

– Да Аришенька,… да милая,… я здесь… – тут же наклонилась к ней Настя.

– Пить,… очень хочется пить… – спокойно, словно и ничего не случилось, прошептала Ариша и открыла глаза.

– Уф,… ну, кажется, всё обошлось… – расплывшись в улыбке, радостно прошептал Морис и подал ей кружку с водой. Он вот уже как пару часов неотлучно сидел у Аришиной постели и ждал именно этого момента. Стало определённо ясно, что тот кризис, о котором он предупреждал, миновал, и сейчас дело осталось только за хорошим уходом и питанием. Отпив несколько глотков воды, Ариша отводя взгляд от поданной Морисом кружки, ненароком бросила взгляд и на него самого. Теперь, когда боль утихла, жар спал, а сознание прояснилось, она ненадолго задержала свой взор на её милом спасителе, который всё это время так бережно и нежно заботился о ней.

Светлые вьющиеся волосы и по-детски добрые голубые глаза, при столь ничтожном освещении, кое было в комнате, выдавали в Морисе больше юного романтика, чем боевого офицера наполеоновской армии. А его щегольские, тёмно-ржаного цвета, лихо закрученные усы, вкупе с его белозубой улыбкой, постоянно играющей у него на губах, говорили о его весёлом нраве и ещё совершенно молодом возрасте. И то верно, ведь ему недавно исполнилось всего лишь чуть больше двадцати лет. И это только благодаря протекции своего отца, военного медика, он так быстро продвинулся по службе и добился чина лейтенанта. Вот и сейчас видя, как Арише прямо у него на глазах становилось всё лучше и лучше, он смеялся и радовался, как простой мальчишка. Поставив пустую кружку на стол, Морис выскочил на середину комнаты и, припевая Марсельезу, сделал несколько задорных пируэтов.

– Ура!… ура!… ура!… мы победили!… – облегченно вздохнув, весело заключил он и, выпрямившись во весь свой стройный рост, нарочито звонко щелкнув каблуками, залихватски подкрутил свои щёгольские усы. Ариша увидев его такую потешную выходку, тут же засмеялась. Морис немедленно подскочил к ней.

– О, нет-нет,… вам мадмуазель пока хохотать не велено!… – притворно важничая, попытался он её остановить, но только всё ещё больше усугубил. Вышло с точностью наоборот. Ариша, развеселённая его мальчишеской бравадой и шутливыми ужимками, теперь уже совсем не могла удержаться и откровенно смеялась, лишь изредка чуть морщась, поправляла здоровой рукой повязку на больном плече.

– Ну, я умоляю, будьте осторожны!… а то больше не стану вас лечить!… – широко улыбаясь, коверкая от волнения слова, потешно восклицал Морис, при этом его ржаные усики настолько забавно топорщились, что лишь вызывали ещё большее веселье. Теперь уже и Настя, присоединившись к Аришеньке, от души радовалась её выздоровлению.

– Впрочем, как хотите,… можете и не переставать хохотать,… вам это очень идёт… – уяснив, что Аришу бесполезно унимать, согласился Морис, и абсолютно поражённый её чудесным выздоровленьем, стал любоваться, как очаровательно она смеётся. Что вполне понятно, ведь до сегодняшнего дня он никогда не видел её такой. Он ни разу не видел на её устах эту прекрасную непринуждённую улыбку, этот весёлый лучезарный прищур её огненно изумрудных глаз, не замечал, как забавно морщиться её нежно розовый слегка вздёрнутый вверх носик, всё это было для него в новинку. Морис на секунду замер удивлённый такому своему внезапному открытию. Перед ним сейчас была непросто его юная пациентка, а самая прекрасная девушка, что ему приходилось когда-либо видеть.

Сердце его вдруг дрогнуло и бешено забилось, словно хотело наверстать то упущенное время, когда он ещё не знал Аришу. Сухой, горячий комок подкатил к его горлу и не давал дышать. По всему телу мгновенно разлился сладкий жар нежной истомы любви. Складывалось такое впечатление, что его тело пронзили сразу тысячи крохотных молний. В одно мгновенье его весёлое настроение, из смешливого и беспечного, преобразилось в яркое, наполненное трепетом и нежностью, желание быть любимым. Его взгляд одновременно кричал и молил о немедленной любви. От такого взгляда кровь закипает в жилах, душа рвётся наружу, и хочется взлететь высоко в облака.

Ариша лишь на одно мгновение, уловив на себе этот его взгляд, тут же осеклась и перестала смеяться. Пристально взглянув в наполненные влюблённым отчаяньем и неразделённой страстью глаза Мориса, она неожиданно ощутила точно такие же чувства в своём сердце. Осознание пришло стремительнее бури, нахлынув на неё подобно морскому шквалу. Ариша поняла – это оно, то самое чувство, о котором так много говорят, это любовь. До этой самой минуты Ариша ещё никогда в жизни не испытывала столь сладостное и в то же время щемящее чувство тревоги и беспокойства. В секунду, пронзив её сознание, словно стрела, любовь полностью захватила её душу.

Ох уж эта любовь, она не спрашивает нас, когда ей приходить, она просто врывается в нашу жизнь и меняет её раз и навсегда. Не было никаких сомнений, молодые люди полюбили друг друга. Однако тут же стало ясно, что будущее их так внезапно возникших отношений туманно. Им грозило неминуемое расставание. Бедная Ариша только теперь начала это понимать. Тогда как Морис осознал это гораздо раньше, а потому взгляд его померк и наполнился горькой тоской печальных перемен.

– Мой верный спаситель,… мой нежный друг, вы собираетесь покинут меня?… – начиная понимать неизбежное, вмиг погрустнев, дрожащим голосом, спросила Ариша и протянула к нему руку.

– О, да,… утром мы уходим из города… – робко поцеловав её ладонь, ответил Морис. Ох уж эта война. Анастасия, лишь мельком взглянув на дочь и лейтенанта, вмиг определила, что произошло между молодыми людьми.

– Ну, ладно,… я, пожалуй, пойду, проведаю Глашу… – тихо прошептала она, и чтобы не мешать новоиспечённым влюблённым покинула их. Уж она-то, как никто другой знала, что значит расставание для двух пронзённых любовью сердец. Ведь и она сама теперь испытывала чувство разлуки. Уже скоро год, как Настя не получала вестей и ничего не знала о своём ненаглядном князе Егоре. Где он сейчас и что с ним она и представить себе не могла.

Тем временем молодые люди, оставшись наедине, не упуская ни одной минуты зря, стали живо рассказывать о своих чувствах и тех событиях, что произошли в их жизни до этой важной встречи. Быстро перейдя на язык ощущений, близкий всем влюблённым, они без всяких трудностей стали понимать друг друга. Теперь они были одним целым, французский офицер и юная русская балерина. Проговорив без остановки до самого утра, влюблённые чувствовали себя так, словно они все свои прежние годы прожили вместе, никогда не расставаясь. Уж настолько много всего разного они узнали друг про друга за эту краткую ночь. Однако прощанье было неизбежно. Поклявшись Арише в вечной любви и преданности, оставив ей свой парижский адрес, Морис, как верный присяге солдат, в означенный час покорно выдвинул свой отряд в поход и покинул Москву. Так закончилось их знакомство, но конечно не навсегда, началась лишь первая ступень выпавших на их долю испытаний.