Читать книгу Времена Гада. Книга 2. Весна Лилит - Игорь Голубятников (Паломарес) - Страница 2

– Ты чего, мне ссскажи, в ссспектаклю влезла?! – шипел Кукулькан. – Ведь был же промеж нассс уговор: детссство – мне, юносссть – тебе. Был?! Был! И чего тогда?!

– Ну ладно, ладно! Успокойся, о ревнивый ты мой Горыныч! – отмахивалась Лилит. – Он же молодой да ранний, подопечный наш. Надо было его срочно от рукоблудства спасать. А у тебя одна природа на уме – вон даже чуть не утопил мальчугана на рыбалке!

– Так то не я был! Это Балам с Шивой влезли, как и ты, в чужую арию. Пошшшутить они, вишшшь ты, решшшили со ссскуки, озорники. В войну едва отца не пристрелили шальным патроном, затем на крыльце чуть хребет парню не сссломали, а потом и лодку пыталисссь перевернуть потехи ради. Увижу их – руки-ноги-роги повырываю!

И вообще, ты за сссобой ссследи, блудница! – расшипелся он не на шутку. – Подцепит мало́й от твоих жриц какой-нить триппер, или, того хуже, – сссифак, и пойдут все нашшши планы Уэуэкойотлю под хвоссст!

– Не боись, шипучка! – успокоила его Лилит. – Там всё схвачено ещё до появления первого учебника по гинекологии. У меня в штате только лучшие, проверенные веками кадры: Пасифая Критская, Клеопатра Египетская, Лукреция Борджиа, Екатерина Вторая, Мата Хари, Чиччолина – цвет и амброзия женского начала человечества!

– Ну, чумааа! – закрыл крыльями голову Кетцалькоатль. – Парню мужать надо, а она его из поссстели в поссстель тассскать сссобраласссь. Да ещщщё нашшшла кого подкладывать – сссплошшшь трупы ходячие!

– Не трупы, а реинкарнации величайших женщин в истории цивилизации, змеюк ты необразованный! Чиччолина вообще в самом соку баба. Будущий, между прочим, депутат! И помогают они ему мужать ничуть не меньше, чем все ваши поединки да сражения.

– Ну как-шшше, как-шшше! Это ведь ты Пасссифаю надоумила залезть из любви к новому и неизведанному в деревянную корову и ссс быком оттопыритьссся?

– Ну я! А что такого?! Любовь безгранична и всеобъемлюща. Ты вон ольмеков вообще сердца у живых пленников ножиком выковыривать научил!

– Нашшшла с чем сссравнить! Это жертвоприношшшение по доброй воле, твёрдой памяти и в здравом рассудке: никто их сссилой не принуждает. Для них это великая чесссть – в полнолуние учассствовать в сссвященнодействе, олицетворяющем круговорот природных сссил.

– Круговорот – это любовь! Без любви не родился никто, с природой в гармонии не жил. И тебе некого было бы обучать как с ней поладить и плодами воспользоваться. Так что любовь всё равно главнее и – точка!

– Ой ли?! А это не от плодов ли твоей хвалёной любви у Пасссифаи народилссся рогатый сссынок Минотавр? Не он ли, когда подроссс, ссстал в госссти людей к сссебе зазывать в качессстве закуссски? Мои ольмеки ссс ацтеками за несссколько веков ссстолько народу не ухайдокали, сссколько человекобык в лабиринте обглодал до коссстей…

– Всякое исследование предполагает ошибки: «errare humanum est!» не мною придумано.

– Ты, мать, Сссенеку Ссстаршшшого-то оссставь в покое! Я хоть в латыня́х и не сссилён, но эт он о людях выразился, а ты к ним давно не принадлежишшшь. Ни по сссущносссти, ни по характеру.

– Лады́-лады́! Не придирайся. Сплоховала я тогда, не просчитала последствий. Что ж теперь – остановить исследования и прекратить лабораторные испытания?!

– Не об том толк… – отмахнулся Кетцалькоатль. – Я вот, положим, тоже заложил в парня любовь. Только к родной природе. Она, любовь эта, будет ему помогать в дальнейшшшем, когда нашшши сссатир с танцором вссступят в должности архонтов и начнут продвигать через него сссвои планы. А твоя плотссская любовь ему чем в той жизни поможет, асссь?! Молчишшшь? Вот и я говорю – ничем, есссли не будет за ней ссстоять чего-то большшшего, чем ссскотссские перетыки!

Лилит зло сверкнула раскосыми очами, отвернулась от напарника, скрестила руки. Бюст её возмущённо топорщился, бугрился багряными сосками неровному дыханью в такт. Впечатлительная была демоница, тут уж ничего не попишешь!

Кетцалькоатль вытащил из-под пера беспокоящую его который год вошь, раздавил с хрустом, примирительно поинтересовался:

– А мож, по мороженому, мадемуазель?

– Мадам! Ещё со времён Адама и Эдема! – фыркнула Лилит.

Поправила обеими руками шевелюру, пропела с прононсом:

– Чур, мне три шарика-смешарика: фисташковый, клубничный и крем-брюле. В шоколадной тарталетке.

– Не вопроссс, сссделаем! – обрадовался перемене настроения Кетцалькоатль: – С дамами браницца – из решшшета напицца! Одно крыло здесссь, другое там.

Рванул к ближайшему киоску с надписью «Мороженое». Сразу после его отлёта из-под ракитового куста с двух сторон к Лилит подскочили Балам с Шивой.

Подхватили куртуазную мадам под гладко бритые подмышки, поволокли с поляны прочь. Лилит закудахтать не успела, как оказалась за тридевять земель от места встречи.

– Ребят, ребят, вы чего?! – только и смогла выдохнуть ночная демоница после стремительного перемещения в эйнштейновом пространстве-времени.

– Хашш! Сиди тихо – не буди лихо! – просвистел ей прямо в ухо Шива.

Встал в пятую позицию, раскинул две пары рук.

– Давай-ка мы с тобой танго сейчас любви забабахаем! Втроём!

– Ты чо, очумел, баклажан?! Анаши перекурил?! – Лилит отпихнула обнявшего её за талию и плечи кавалера. – Какое, на хрен, танго втроём?! Я на групповуху не подписывалась!

– А не пернатому ты ли давеча про новое в науке пела любви? Смелые про эксперименты и запатентованные про приспособления совокупления для? Мы с Баламом всёёё слышали!

– Слышал звон, да не знаешь, где он! Зачем вы меня сюда приволокли, шуты гороховые?

– Обстояссства принудили… – мягко вступил в разговор ныне человекоподобный Балам. – Изменение геополитиссской ситуации в мире…

– Видал, чо! Ты где это слов таких нахватался, сатир недоношеный?! Со скотного двора выпустили – и сразу в Сорбонну за парту?

– Я, между прочим, несколько веков подряд был доктором теологии и философии в университетах – как арабских, так и европейских.

– А рыло медвежье и рога козлиные куда прятал, дохтур кислых щей? Под чалму или под профессорскую ермолку?!

– За то время, что мы не виделись, мадам, наука и прогресс проделали невероятный путь. Преобразовать рога в роскошные седины, а копыта – в изящные сабо мне ничего не стоит. Как два пальца обасссфальт!

– Ля-ля тополя! – отмахнулась Лилит. – Короче, учёная розгами братия, вы меня сюда на коллоквиум притащили или ещё по какому резону? Отвечайте быстрее, мне некогда!

– Подождёт змей тебя твой, ничего с ним и с его не сделается мороженым! – успокоил Шива. – А вот в судьбу корректировочку нашего внести подопечного тебе таки придётся…

– Я чо-то не поняла… – насторожилась Лилит: – Вроде я теперь за него и за его общее развитие отвечаю. Чего ж вы поперёк батьки в матку лезете?! Не было у нас такого уговору!

– А никто тебя и принуждает не! – согнулся в полупоклоне Шива. Распростёр в стороны, как ядовитая крылатка плавники, четыре синюшных, унизанных золотыми браслетами руки. – Мы о том говорим лишь, что парню, катаклизмов ввиду предстоящих социальных, заниматься нужно искусствами начать боевыми. Причём единоборствами не только, но сбора также искусством и данных анализа. С применением последующим их ad hoc.

– Цзынь-пинь, и тут латынь! – посмеялась Лилит римской мудрости уроженца долины Ганга. – Однако освежи память, о трёхглазый латинянин: у меня диплом по части плодородия и любви. На кой хрен мне сдались ваши единоборства и вся эта, мать её, информационная аналитика?!

– Дай я обе-бе-бъясню, Шивик! – нетерпеливо проблеял возвращаясь в привычный козлиный облик Балам. – На твою любовь никто не покушается – любе-бе-битесь вы на здоровье вплоть до посинения членов! Хоть вдвоём, хоть втроём, хоть с применением вспомогательных средств, хоть любыми другими, не описанными в «Камасутре», способами. Мы только просим часть твоих полномочий. В о-бе-бемен на передачу части наших полномочий в последующих периодах жизни подопечного. Идею улавливаешь?

– С трудом… А что будет, если вы мне отчётность подпортите? Зеус-то с меня потом спросит, не с вас.

– Так мы ж те-бе-бе и толкуем, что к нам перейдёт только часть твоих полномочий! Часть! Ты как рулила, так и бу-бу-будешь рулить. Сама к Змею в его партитуру залезала? Залезала. Про сватовство шестилетнего мальчишки в детском саду мы ваще лучше замнём для ясности! Ничего ведь не случилось непоправимого? И здесь не случится!

– Не, ну, ты сравнил хрен с морковкой! То был апрельский подготовительный выброс гормонов, потом любовь с природой, а у вас – один сплошной мордобой с клиническими анализами.

– Да лю-би-битесь вы на природе сколько и куда влезет! – потерял терпение начинающий проступать уже медведем-гризли Балам: – Те-бе-бе же русским языком с латинскими устойчивыми выражениями говорят, что мы только часть ваших полномочий возьмём, понимаешь – pars totius! И только ради пользы нашего общего питомца и сохранения страны. Что ж мы, сами себе вредители, что ли?! Перед Зеусом всему квартету в финале воратории ответ держать!

Лилит нерешительно переминалась с лапы на лапу, взмахивала крыльями, накручивала пряди волос на указательный палец правой руки…

Уж больно подозрительным казалось предложение. Да и доверия у неё ни к трёхликому Баламу, приобретшему за несколько мрачных средних веков некий схоластический лоск, ни к вечно обкуренному Шиве никогда не было.

«Сатир-то хоть предсказуем в своей дикости и необузданности, – думала она про себя. – А вот трёхглазый может станцевать и созидание, и разрушение в один присест, без антракта с буфетом. Возьмёт, плясун отвязный, да и оставит один радиоактивный пепел от страны, как тогда в Мохе́нджо-Да́ро или давеча в Хиросиме. Не надо нам больше этих мистерий “ярче тысячи солнц”!»

Да, было о чём призадуматься ночной демонице, было над чем поломать пышноволосую голову!

– Подождать влом было пять минут? – поинтересовался у Лилит Кетцалькоатль, подлетев с пластиковым контейнером в лапах.

Посмотрел на Балама с Шивой:

– А эта сссладкая парочка что здесссь делает?

– Здоров был, бродяга! – дружелюбно пробухтел забавной пандой так и недопревратившийся в матёрого гризли Балам. – Чо эт за вкуснятина у тебя? Угостишь по старой дружбе?!

– Морошшшеное для дамы! – загородил контейнер от вытянутых когтистых лап Кукулькан.

На всякий случай отполз от панды.

– Да бо-бо-больно надо! – презрительно фыркнул Балам. – Я ить просто так спросил-то. Чтобы-бы-бы разговор поддержать.

– Какой такой разговор? – насторожился Кетцалькоатль.

Ощерил жёлтые клыки, повернулся к спутнице.

– Сссепаратные переговоры за моей ссспиной ведёте, мадам сссменщщщица, пока я морошшшеное по блату доссстаю?!

– Да расслабься, дружище, ты! – подкатил к нему в пируэте Шива: – Хошь, пыхнуть дам?

– Не хочу! – насупил кустистые брови Кукулькан. – Да и ты уже напыхался и наплясссался дальшшше некуда на Казанссскую под «Waterloo». Объясссните мне лучшшше, что здесссь происссходит?!

– У ребят появилось предложение… – начала Лилит, – о передаче части наших полномочий во время моего периода руководства в обмен на передачу части их полномочий нам.

– Этка́кэто? – сложил брови вигвамом Кетцалькоатль.

Свернулся заградительными кольцами. Обнажил клыки.

– Этта́кэто! В порядке ба-ба-бартера. – пояснил Балам. – Вы нам часть – сейчас, мы вам часть – пото́м.

– Ааа, понятно! – согласился Кетцалькоатль.

Зашипел, как проткнутое ножиком колесо:

– Но вашшшу часссть лучшшше сейчассс отдайте. Ничто так не ссспособссствует доверительным отношшшениям между партнёрами, как ссстопроцентная предоплата!

– Ты пережевал, чо, ко́ки, пернатый?! – возмутился Шива. – Как то отдать мы можем, чего у момент нас в данный нет и в будущем что появится только?

– Ну, на нет и сссуды нет! Когда появитссся – тогда и приходите!

Повернулся к Лилит:

– Между прочим, мадамочка, морошшшеное имеет сссвойссство таять.

– Давай! – протянула та руку.

Открыла контейнер, зацепила пластмассовой ложечкой чуть не половину карамельного шарика, отправила по назначению.

– Ммм, вкуснотищааа… – простонала богиня.

Да так и мычала бы до конца дегустации, закатывая карие глазки под подведённые угольком бровки, но настырный теолог Балаам вернул её за стол переговоров.

– Так мы бу-бу-будем сегодня искать консенсус?! – прохрипел он.

Топнул медвежьей лапой в сабо.

– А тебе ведь Кукулькан всё сказал, Баламчик. Иль ты не понял, дохтур арабско-эуропейский? «Утром деньги – вечером стулья, вечером деньги – утром стулья. Но деньги вперррёд»! Так, кажется, у классиков?!

– Ну, и поговорили вот! Прям, любо-дорого! – затрясся в ирландской чечётке, как больной в эпилептическом припадке, эмоциональный Шива.

– У Майкла Флэтли всссё равно быссстрее выходит! – потрепал его крылом по плечу Кетцалькоатль. – Но ты не перессставай упражнятьссся – у тебя до его «Ривердэнссса» ещё лет десссять в запасссе.

– Эт ещё такой кто?! – ревниво спросил, притормаживая со скрипом и пыхтением прибывающего на станцию паровоза, Шива.

– Ирландец, – охотно пояснила, доедая мороженое, Лилит. – Парень – чисто огонь!

– Чо вас европейцев от так плющит?! У нас мироздание в Азии всё давно изучено и заархивировано. С источника в Алтае разбрелись знания по миру, ещё когда Атлантиды и не в помине было. А вы – Еврооопа, наууука, цивилизааация, прогрееесс!

– А вот, кстати, Россия – это «где» в цивилизационном плане? – поинтересовался Балам. – В Азии? Или всё-таки в Европе?

– А тебе зачем, профессор криворогий? – спросила Лилит. – На нашем подопечном это никак не отражается.

– Ещё отражается как! – возразил Шива. – И нём на, и стране на в целом. Я, конечно, на ещё досуге помедитирую, вспомню «былое и думы», но сдаётся мне, выбор сделать что парню надо, в плыть какую сторону – Восток, на мудрость хранящий тысячелетнюю духовную, или Запад, на воспевающий технологический прогресс? Я Восток бы, например, показал ему, как другой никто. Конопли и мака на всё хватит путешествие!

– Я покажу Запад! – решительно заявила Лилит. – Тем более, что пока жив СССР, для этого и выезжать никуда не надо. Это потом только появятся Евросоюз с Шенгеном. А вам, ребята, я вот что скажу: замечу ваши подозрительные манёвры и партизанские рейды в тыл – напишу рапорт Зеусу. Пусть он вам мозги на место ставит, печень и лёгкие от последствий неумеренного потребления канабиса и опиатов прочищает. Дошло?!

– Пошшштой, пошшштой! – зашипел обоссаной головешкой Шива. – Ты что это ж – на генеральному нас стучать собралась?!

– Ну, стучать не стучать, а доложить доложу! Как идейно сознательная богиня и ответственная демоница.

– Слышь, бо-бо-богинечка-демонинечка! – заблеял козлёночком Балам. – А эт ничо, что мы в одном творческом коллективе состоим, одну вораторию исполням? Не западло своих сдавать?!

– Не путайтесь под ногами – никаких последствий не будет!

– Да ведь мы ж не для себя стараемся! – взревел козлищем Балам. – Мы из парня лидера сделать хотим!

– Будет ваше отделение – будете дирижировать! – отрезала Лилит. – А покамест попрошу в мой оркестр со своей партитурой не соваться. И копыта с моей шеи быстро убрал! Я те не виола да гамба. Брррысь, сказала!

– Ты чего, ты чего?! – попытался отодрать Балама от демоницы Шива. – Разве с дамами по-скотски можно?

– С ними тока так и можно!

– Не политесу хватает, дружище, тебе. Хошь, покажу, надо как?

Распластался в реверансе перед потирающей оцарапанную шею Лилит, раскинул обе пары рук в куртуазном полупоклоне.

– Сударыня, не извольте моего напарника гневаться на – у него вот-вот период начаться гона должо́н. Он и не порой сдержан бывает по таковому обстоятьссству. Простите великодушно, о царица!

– Рожища ему надо напильником сточить до основания! – посетовала Лилит. – И орудие гона обрубить под корень! Я вот подопечного нашего возьму да и устрою обрубщиком на завод – опыту набираться…

Но лесть Шивы и его обходительные манеры оказали нужное действие.

– Ладно, на сей раз прощаю. Но если ещё раз… кто-нибудь… когда-нибудь… хоть пальцем…

– Опяяять пошшшла «Мосссква ссслезам не верит»… А фильма-то и в прокате нет, только сссценарий написссан! – устало выдохнул Кукулькан.

– А очень мне, например, нравится, такая что коллега начитанная, насмотренная и навидящая! – опять польстил обходительный Шива. – Нам работе в нашей общей очччень романтической не хватает этой струи. Мы в рутинной так погрязли повседневности… Браво, мадам!

– Ну ладно, ладно! – расправила волосы Лилит. – Совсем засмущал, проказник эдакий… Чего вы хотели с этим невежей? Изложи по существу.

– О любви царица и плодородия! – Хитромудрый Шива подмигнул Баламу, чтобы тот сдуру не вздумал влезть в разговор. – Яви божескую милость – разреши с этим недостойным нам, выводы но сделав правильные, навыкам обучить нашего подопечного выживания в недоразвитого социализма высоко конкурентном мире. И грядущего капитализма дикого через тринадцать лет.

– Не, ну чисто на сеанс политинформации угодила! – усмехнулась Лилит. – Как обучать-то думаете?

– Мне сейчас раскрывать бы не хотелось обучения нашу методологию, о царица!

– Взялся за гуж – не говори, что не дюж! Дай хотя бы общее представление о характере и целях. И регламент соблюдай!

– Ну изволь, коли так… – покорно согласился Шива. – Ввиду перехода неизбежного периода застоя и повышенной кремлёвских старцев смертности в период всего социалистического блока прощальной активности и турбулентности нам подопечного к борьбе надлежит подготовить за выживание. А предлагается применить к субъекту посему попечительскому совету в лице нас четверых меры воздействия, берущие в периоде стайного существования человечества своё начало.

– Эт чо ж, каннибализму его обучать будем? Курс молодого альфа-самца проходить?!

– Ну, сударыня, нет! Зачем грубо же так? – поморщился Шива. – У него «школьные годы чудесные» сейчас идут, армия и гарантированное высшее потом образование.

– А при чём здесссь первобытный человек? – зашипел Кетцалькоатль. – Я не вползззаю!

– А при, мой скользко-пернатый коллега, том, что человек как формировался особь на тысячелетий протяжении. И оставались у него предков от его те навыки только, выживать которые помогали. Эволюцией это умные по неосторожности люди назвали под азарта открытий воздействием. После на всякие увлекательных Галапагосы путешествий.

– Ааа, ты хочешшшь сссказать, что Чарльз, мать его, Дарвин не прав был?! – взъерошил перья Кукулькан. – Аргументируй!

– Прав, ещё был неугомонный старик как прав! Да ведь и другие мыслители правы: не в инстинктах и помыслах изменился человек за всю цивилизации известную историю. Всегда было и будет у него расслоение имущественное и классовое. А философы только ретушируют и просветители своими трудами, учениями, теориями его неизменное первобытного хищника и властолюбца мурло. Вот что сейчас нашего страна подопечного строит-строит, да никак не построит?

– Как что?! Развитой сссоциализм! А потом коммунизм будет. Как у инков.

– Ну, простительно тебе – ты Америки из. Общее в развитии отставание на тысячелетий пару-тройку. Покааа с Алтая до вас арии Чукотку через и Аляску добрели… – снисходительно усмехнулся Шива. – Покааа египтяне Атлантику через на папирусных плотах доплыли…

Завращал для наглядности всеми четырьмя руками, рисуя в воздухе свастику как символ непрерывности и длительности процессов перемещения знаний по миру.

– А ночная богиня вот наша несравненная (опять расшаркался перед Лилит) должна была о вавилонян мегапроекте слышать. И фиаско о постигшем их.

– На башню, штоль, намекаешь?

– Не столь на, мадам, неё, сколь языков на смешение и невозможность информацией обмена оперативной.

– Опять он про информацию речь завёл… Регламент, синепузый! Ты по делу говори, чо надо-то от меня?!

– Совсем немного, богиня! Считай, что ничего! – улыбнулся Шива.

– Будь любезен изложить в цифрах, сколько будет этого «немного-ничего». И глазищами по противоположным орбитам не скачи! У меня всё троиться начинает. Вот откроешь казино, тогда и крути зрачками сколько влезет. А щас притормози, курилка, замри на «зеро́»!

– Изволь! По два часа в день три раза в неделю. Исключительно в подготовки подопечного целях к неизбежному краху вавилонской башни марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма.

– Ну, хвала Зеусу, хоть по-человечьи заговорил! – облегчённо выдохнула Лилит. – Будет у вас три дня по два часа. Только не заводи бодягу про «измы» и клизмы. У меня от них портится перистальтика!

Стасима вторая

Оглашается многократным героем Советского Союза и вице-чемпионом мира (абсолютный чемпион – Фидель Кастро Рус) по многопорью:

– Уважаемые товарищи афиняне! Кхе-кхе-кхе… советские народ и этнархи сейчас едины как никогда в истории селовессства.

Мы это заявляем категориссськи, периодиссськи и сиське-масиссськи! О… о… о… о… ооо…

Ткачиха Валька Голубева, шёпотом:

– Леонид Ильич, это ж олимпийские кольца! А сама речь ниже!

Ниже!

Ещё ниже!

Ещё!

Дааа! О дааа…

Только не останавливайтесь!

Экий вы шалунишка и проказник, Леонид Ильич!

В вашем-то возрасте!

Смешанный хор депутатов съезда с глузду и бойких костромских крестьянок:

Брови маи, бро-о-ови!

Брови-да-маи чоорныя!

Не давали брови на трибуну выйтя!

Не давали, не давали, Рейгана пужали!

Второй шар пошёёёёёёёл!

Обворожительный, превосхитительный и пере-пара-пура-продолжительный поцелуй взасоссь с геноссь Хонеккером и камарадами Кастро, Корваланом и Корвалолом!