Читать книгу Откровение ангела. Психологический роман - Игорь Иванишин - Страница 4

Закончив свой увлекательный рассказ в жанре мистики, Мара прикурил сигарету, волнительно посмотрел на часы и вопросительным взглядом кивнул журналисту. Вся его мимика жаждала узнать, увидеть, в конце концов, прощупать реакцию своего собеседника: мол, что вы обо всём этом думаете?.. Но Сергей, как ни странно, не обронил и единого словечка… Напротив, он ещё несколько минут выдерживал паузу и тем самым создавал интригу. Со стороны это выглядело приблизительно так: за уютным плетеным столиком сидели двое мужчин, прикованных друг к другу проницательными взглядами. Что-то похоже на детскую безобидную дуэль: кто кого пересмотрит, чтобы визави моргнул первый. Внезапно газетчик решил всё же разрядить обстановку, которая выглядела очень по-дурацки.

– Скажите, вам по душе слушать музыку в стиле фэнтези? – поинтересовался, как ни в чём не бывало, Сергей.

– Всё зависит, мой друг, от настроения, но не пойму, к чему вы клоните?.. – с изумлением в глазах произнес Мара.

– Да так, в общем, ни к чему… Просто в данный момент звучит композиция Энигмы с интересным названием песни – «Стук в запрещенные двери»; и я всё никак не могу понять: случайность это или нет?

– Случайность или нет, – повторил Мара и утвердительным тоном произнёс: – Нет, это далеко не случайность. – В его глазах вспыхнули искорки возбуждения и какого-то нервоза, после чего он продолжил: – Все случайности у вас закончились тогда, когда вы решили, извините меня за выражение, состряпать вашу статейку про этот Эдемский сад. Вы постучались в эти двери – они перед вами раскрылись. Так что назад для вас дороги нет: Рубикон пересечён добровольно и сознательно!

– Вы опять меня пугаете своим высказываниями… У меня только два соображения по поводу вас. Первое, – вы сумасшедший; второе, вы – телепат.

Только никак не могу сообразить, как вам это удается делать?.. Я не один год размышлял, почему один из приближенных ангелов восстал против своего Отца, почему люди потеряли дружбу с Богом, и в чём наконец-то заключалось предназначение человека? А вы за каких-то полчаса собрали воедино все мои мысли и предположения в одно целое, как маленькие пазлы в одну общую картину. Что я теперь могу думать?

– Век самоуверенных дураков и примитивных электронных технологий! – раздражённо воскликнул Мара: лицо его было серьезным и решительным как никогда. – Во что вы, вообще, верите? Вы верили, что «Титаник» непотопляем – он затонул, вы верили в мирный атом – получили Чернобыль и Фукусиму, вы составляете карту Вселенной на миллиарды световых лет и этим восхищаетесь, а когда чудеса случаются у вас под самым носом, то их, как ни странно, никто не замечает и не хочет замечать. Ну и сумасбродство!!!

«Опять он себя не обобщает с людьми – точно ненормальный, а ещё говорит, что я сам постучался в эти,,двери». Это же какой наркотик надо принять, чтобы так философствовать?» – крутились мысли в голове Сергея. Но неожиданно поступок нового знакомого их оборвал. Он взял журналиста за правую руку и попросил её засунуть в его тело. Робко и застенчиво, с ухмылкой на лице, он направил свою руку к его сердцу, в то время как Мара расстегивал свой стильный пиджак. Рука Сергея уперлась в рубашку, наткнулась на грудь и через несколько секунд стала плавно проходить сквозь его тело. Сложно сказать, какие чувства он испытал в тот момент… Лицо его побледнело, на лбу появился холодный пот. Ему в один миг почему-то вспомнилась теория относительности Эйнштейна с примером горящей сковородки… Но как он ни пытался отдернуть свою руку – у него ничего не получалось. Он всеми фибрами своей ладони, своих пальцев чувствовал живое человеческое сердце, которое ритмично билось, и в котором пульсировала кровь по телу кудесника. Удивляло его и то, что посетители за соседними столиками не обращали на них и малейшего внимания. Как будто бы ничего сверхъестественного в заведении не происходило, и всё было в порядке вещей.

– Отпусти меня, отпусти руку, фу! Меня тошнит, ну же! – умоляюще просил журналист своего фокусника.

– Сожми кулак, и рука станет свободной, – повелевающим тоном крикнул ему в ответ Мара.

Сергей так сильно сжал кулак, что был готов не только вырвать сердце Мары, а и дух его. Он очень отчаянно дёрнул руку назад, но, к своему удивлению, сердца в его ладони не было… Посмотрев на свою окровавленную ладонь, Калиновский обнаружил нечто другое, чем просто человеческий орган. Да и размеры были совсем другие… Предмет, приблизительно, выглядел так: небольшой, овальной формы, по всем признакам напоминал монету. Поднеся предмет поближе к свече, что горела за столиком, он стал аккуратно вытирать с его поверхности кровь. И тут случилось еще одно загадочное явление: когда очертания на предмете стали просматриваться всё ясней и ясней, кровь на кругляшке и руках стала очень быстро испаряться, и, в конце концов, бесследно исчезла. Теперь уже сомнений точно не было, что в руках он держит настоящую монету. По всем признакам нумизматики очень раритетную.

– Это что за фокус?.. – с трудом выдавил из себя журналист, и после глубокого вдоха задал следующие вопросы:

– Это что – монета? Зачем она мне нужна?

– Мой милый друг, это не просто монета! Во-первых, она серебряная, во-вторых, на ней отчеканенный римский император Тиберий. А в-третьих, – Мара затаил дыхание, как будто бы судья в зале заседания выносит вердикт обвиняемому, – это орудие убийства Иисуса Христа!

Последние слова новоиспечённого знакомого прозвучали у Сергея трижды, причем громовым, шумным, как буря, голосом. Да и облик Мары в это мгновение сильно изменился: глаза налились багряной кровью и под ними появились страшные синяки. Волосы поднялись вверх и стали похожие на маленьких шипящих змей. Лицо побледнело, как у покойника, залежавшегося в морге. В дополнение ко всему происходящему, освещение в кофейни стало то пропадать, то появляться. Огоньки свечей, горящих за столиками, замерцали, задрожали, словно на них обрушился ураган Апокалипсиса… Весь этот мистический спектакль продолжался пять или шесть секунд, но, если бы вы случайно стали очевидцем метаморфозы Мары – со спокойным сном вам бы пришлось попрощаться надолго, а может даже и навсегда. Внезапно всё затихло, загорелся свет… Сознание Сергея после, всего происходящего, опять вернулось в уютную романтическую обстановку кофейни: продолжала играть спокойная, умиротворяющая музыка; официанты привычно обслуживали своих клиентов, оживленно общающихся за своим столиками. Все как обычно, если бы не одно маленькое «но»… В руке он сейчас держал ту самую монету с изображением Тиберия.

– Чёрт побери, что это ещё за новое орудие убийства? Ведь Божьего Сына распяли на кресте, а перед этим бичевали флагеллумом? Причём тут монета?..

– Так-то оно так, да немного не так, – Мара саркастично ухмыльнулся, приложил к своему виску указательный палец и продолжил: – Подумай хорошо: Иисуса убило не копьё, не меч, не стрела и даже не распятье…

Причиной его смерти стало предательство. Да, да, именно то злопамятное предательство Иуды Искариота за тридцать тетрадрахм – цена раба, согласно Моисеева закона, цена человеческой жадности, алчности и гордыни. Это самая страшная, чудовищная и позорная плата всего грешного человечества за примирением с Богом. Бесценность приобретена бесценностью!

Калиновский практически ничего не понял, что Мара хотел этим сказать, на что он намекал, но перебивать собеседника не стал, так как всецело был поглощен его рассказом.

– Когда Иуда покаялся, – продолжал новый знакомый журналиста своё повествование, – он решил вернуть священникам эти проклятые деньги. Однако этот благородный поступок их только озадачил: положить сребреники в сокровищницу храма они не могли – из-за них пролита невинная кровь. Посоветовавшись между собой, они принимают решение – купить на них поле горшечника для погребения язычников. Со временем, это поле стало называться «Землёй крови». А теперь внимательно посмотри на эту монету! – в этот момент глаза Мары буквально загорелись безумием. – В твоей руке сейчас один из этих тридцати сребреников… Только представь себе какую энергетическую силу он имеет для нечистой силы, да и какова его цена вообще с будь каких позиций.

После всего высказанного Марой, интерес к этой монете у Сергея пробудился по-настоящему. Он тщательно стал её рассматривать, по несколько раз переворачивать, прикинул её вес в граммах, и даже хотел её попробовать на прочность зубами, но резко передумал.

– На кой чёрт она мне нужна? Я с нечистой силой не дружу и иметь с ней ничего общего не хочу. Да и кто может мне гарантировать, что это именно одна из тридцати монет. Времени то уже сколько прошло – целая вечность!

Пристально посмотрев на Мару, Калиновский прочитал в его мимике раздражение. Возможно, это было вызвано тем, что он опять засомневался. Чтобы не стать участником очередной выходки своего нового знакомого, он решил добавить:

– Даже если это и подлинная монета, то какая мне от неё будет польза?

– Вот это уже по-деловому, по-нашему, – воспрянул духом Мара, – «ты мне – я тебе», как говорили римляне. Итак, что мы имеем? А имеем мы вот что: у нас есть Ромео, у нас есть Джульетта. Да вот только одна беда: последняя перестала интересоваться своим возлюбленным, как мужчиной… Посмотрит на лево, посмотрит на право, но только не на суженного, ряженного…

– Ещё один плевок на мои чувства, и вы получите по зубам! – с истерикой и возбуждением предупредил журналист своего ироничного раздражителя.

Сергей решительно встал из стола и, посмотрев на своего визави взглядом хищника, продемонстрировал ему всю серьёзность своих намерений. Только мистичного и загадочного Мары этот поступок нисколько не испугал. Он, как и прежде, сохранял спокойствие и хладнокровие.

– Да что вы, сударь, ей богу, ведёте себя, как мальчишка и хулиган, а ещё интеллигент!.. – успокоительным тоном произнёс Мара и, жестикулируя руками, попросил его присесть снова. – Ладно, считайте, что это была небольшая преамбула, так сказать увертюра к нашему договору. А теперь по– сути: вы хотите себе вернуть то, что потеряли? То есть, как вы выражаетесь, чистую, возвышенную, правдивую любовь? По глазам вижу, что хотите, да ещё и как… Тогда внимательно меня слушайте и не перебивайте, как вы все газетчики любите это делать на своих пресс-шабашах.

Перед тем, как начать свою речь, Мара торопливо достал из пачки сигарету, соблазнительно её прикурил, для некурящего собеседника, впустил очень умело пару колец дыма изо рта и, таинственно посмотрев на Калиновского, перешёл к делу:

– Последние годы я большую часть своего времени посвящаю поискам одного очень древнего манускрипта. Смею признаться, это не просто текст, не просто рукопись – это закулисье всего мироздания: как духовного, так и физического… Это запретный плод для всех и вся, не исключая даже ангелов. Это ответы на вечные вопросы, которые мучают любое разумное творение. Это философский камень, который можно пощупать руками. Это, наконец, сила и власть!

Глаза Мары в этот момент бешено заблестели, зрачки очень заметно расширились, подбородок и нижняя губа задёргались, словно при нервном тике. По всем существующим и несуществующим признакам было очевидно, что он не на шутку эмоционально возбуждён. Сергей сразу же заметил у своего собеседника повышенную экспрессивность. Однако всё это прибавило ещё больше интереса к его разговору. Журналист буквально глотал его каждое слово.

– Многие имели эту книгу, – продолжал свой рассказ новый знакомый, – но владели ею только единицы. Вы спросите почему? Я отвечу: потому, что не каждому и не для каждого он открыта. Кому-то она приносит счастье, кому-то горе. Одним словом, эта как прихотливая, избалованная женщина… Возможно, это объясняется тем, что написана она была в момент жизненных перипетий сильного человека. Вы не догадываетесь, кто её автор? – поинтересовался Мара у журналиста.

Калиновский замялся, пожал плечами и выдавил из себя только одно глупое слово:

– Откуда?…

– Тогда не буду вас долго томить, – воодушевился Мара, – и открою вам все карты: автор этой книги Адам.

– Адам? – очень удивлённо и растеряно спросил Калиновский.

– Да, да, именно он – Адам, первый человек на земле, венец Божьего искусства. Им были очень подробно описаны события, что происходили в райском саду, а помог ему в этом один харизматичный ангел.

Отсюда и следует логическое название книги – «Откровения ангела». Если вы не чайник в библеистике, то должны знать: уже не одно столетие в кругу ученых ведутся споры в отношении книги «Бытие» и её аутентичности. Общеизвестно, что такие книги, как: «Исход», «Левит», «Числа» и «Второзаконие» написаны Моисеем. Это наглядный факт, так как он сам был и участником и очевидцем тех событий. Но в сотворении людей и их грехопадения он никак не мог быть свидетелем. Да и как вы сами заметили в вашей последней статье на эту тему: в первых главах «Бытие» существует много пробелов и расхождений в логике. Но это сейчас не по нашей теме, а нам ещё предстоит о как много узнать и сделать. Так вот, по существу! Книга «Откровение ангела» переходила из рук в руки, из поколения в поколение. После смерти Адама она перешла в наследие Каина, потом судьба распорядилась так, чтобы она попала в руки Хана, сына Ноя. Накануне всемирного потопа он её тайком спрятал в ковчеге и таким образом сберёг её от уничтожения. После этой глобальной катастрофы, вызванной гневом Яхве, владельцами книги становятся очень яркие личности: Нимрод – основатель Вавилона в земле Сеннаар, Исав – запомнился тем, что продал своё первородство Исааку за похлёбку из чечевицы, Саул – первый царь Израиля, мудрый правитель евреев Соломон, язычница Иезавель, идумеянин Ирод Великий, Иуда Искариот – ученик Иисуса Христа. Именно на нём последнем ниточка обрывается и про существование книги, где она и у кого, целыми столетиями ничего не было известно. Вплоть до восьмого столетия нашей эры. И вот, её история продолжается… Как переходящее знамя она оказывается в собственности опять-таки небезызвестных людей: Карла Великого, Филиппа IV– Красивого, Лукреции Борджии, императрицы Всероссийской Екатерины II, Бисмарка, Отто-Эдуарда-Леопольда, Адольфа Гитлера.

Мара взял паузу, что-то хмыкнул себе под нос и поднял глаза к верху. Его выражение лица стало рассеянным и задумчивым. Эта ситуация напомнила Калиновскому школу, где учитель истории, затаив дыхание, пытается рассказать своим ученикам что-то очень грандиозное и сенсационное. Он весь в напряжении и в восторге от того, что аудитория глотает его каждую букву в словах; она видит в нём интересную авторитетную личность и жаждет от преподавателя услышать каждый вдох и выдох…

Таинственный незнакомец не стал переигрывать роль авторитетного учителя и без заминки продолжил своё повествование:

– Ах да, так вот, милейший, что касается Фюрера… Многим историкам известно, в том числе и мне, что Гитлер проводил во время Второй мировой войны немало времени в своём любимом бункере под кодовым названием Вервольф. Странно и непонятно: почему ему так понравилась Западная Украина? Однако именно в Винницкой области он по-настоящему начинает исследовать «Откровение ангела». Многие историки и чернокнижники, наверное, отдали бы полжизни только за то, чтобы краешком глаза увидеть то, что происходило в его тайной резиденции. Ходят слухи, что ему удалость расшифровать книгу, открыть её загадку и заглянуть в «чёрный вигвам». Но книга ему не принесла удачу… Получив откровения от духов, Фюрер приходит в смятение и теряет навсегда рассудок. Огорчённый неутешительными предсказаниями касательно будущего Третьего рейха, он отдает спешный приказ – уничтожить рукопись. Возможно, ему бы это удалось сделать, если бы его серый кардинал хитростью не вывез через своих сподвижников эту древнюю рукопись за пределы Вервольфа. Но по стечению обстоятельств этот артефакт не попадает в нужные руки и в нужное место. На территории Польши, под Краковом, колонна машин в сопровождении мотоциклистов попадает в засаду и несёт большие потери от местных партизан. Сохранить книгу в узком кругу оккультного Третьего рейха, к сожалению, не удается. Загадочная рукопись теряется на целых полвека. Я уже по-настоящему отчаялся найти этот бесценный фолиант, если бы не одна случайность…

В глазах Мары промелькнуло лёгкое возбуждении. Его речь стала очень возвышенной и торжественной. Интонация резко сменилась. В разговоре стали преобладать более мажорные высокие ноты. Стиль повествования с исторического сменился на художественный.

– Находясь в своей очередной командировке, – продолжил рассказ Мара, – я выбрался погулять в центре очень живописного старинного города – Львова. Воистину архитектурный ансамбль этого города помпезен и уникален. Это настоящая Мекка для туриста, историка или человека, который восхищается барокко! Так… вот, о чём я? Ах да, вот о чём: прохожу я ненароком возле памятника Ивана Фёдорова и внезапно натыкаюсь на книжную барахолку. Замусоленные, ободранные словари, энциклопедии, какие-то старые, никому не нужные журналы, дайджесты, газеты этсетера… Вы прекрасно знаете, что вещевой сэконд-хенд привлекает, в большей мере, женщин, а книжный – мужчин. Поэтому, бродил я по нему где-то с получаса, смотрел книги, спрашивал цены, шутил с продавцами, рассказывал анекдоты, как вдруг моё внимание привлекает чёрная, поцарапанная обложка ветхого рукописного издания.

Беру я эту книгу в руки, начинаю перелистывать страницы и не могу поверить своим глазам: в моих руках рукопись, которую я ищу целую вечность!!! Сначала в моё сознание вкралась едкая мысль: «Это очень удачная подделка». Но более тщательно изучив её переплёт, старые ветхие страницы и язык на котором она была написана, я понимаю, что это она, – она самая… Родная! Надо быть настоящим алхимиком, чтобы создать такую идеальную фальшивку. Да и кому оно к чёрту нужно?!

«Сколько стоит эта книженция? – спрашиваю я у букиниста с рыжей, щетиной. И тут он меня огорошивает: «Книга не продаётся!»

«Как не продаётся? – с отчаяньем в голосе я его спрашиваю. «А так, не продаётся и всё! Какие тут ещё могут быть разговоры?» – убивает он меня без пистолета.

После такого непредсказуемого ответа он сильным рывком вырывает у меня книгу и начинает впопыхах собирать весь свой товар в старые, грязные, картонные коробки. Я называю ему одну сумму, другую, а он гад ни в какую! И талдычит мне только одну глупую фразу: «Это не мой товар, и он не продаётся».

Я всячески пытаюсь прочувствовать обстановку, проанализировать свои действия со стороны, спрашиваю про себя: «Может быть я его чем-то напугал или оскорбил…» И в эти секунды мои размышления прерывает его сосед по «торговому ряду», показывающий мне жестами, мол этот человек не в своём уме. Последнее, что я припоминаю – это громкий звонок трамвая №2, который подаёт водитель пред самим закрытием дверей. За долю секунды перед движением трамвая этот очумелый торговец бросает в него свои коробки и впрыгивает в вагон. Трамвай двинулся по улице Русской в сторону центра, как назло быстро проехал светофоры, и исчез в потоке машин – в суете дневного города. Само собой разумеется, что на следующий день я этого продавца на книжной барахолке не отыскал. Все, у кого я ни спрашивал, о нём ничего не знали, кто он, где живёт, чем занимается. Единственное, что мне удалось разузнать: на рынок он выходит по субботам. Разумеется, я задержался на неделю, чтобы с ним встретиться и обо всём договорится. Ровно через неделю я его на том месте не нашёл. Вскоре я покинул этот город с оскоминой в сердце: моя мечта была очень близко. Я даже держал несколько минут её в руках, но не судьба…

Мара нервно достал сигареты из кармана своего плаща, дрожащими руками прикурил сигарету со второго раза, и выпустил сизый дым в сторону журналиста.

– Вы не будите против выйти на свежий воздух и немного пройтись по улице, – сделал неожиданное предложение Сергею его новый знакомый.

– Почему бы и нет, отнюдь не против…

На улице заметно потеплело, порывистый ветер утих, дождь перестал докучать прохожих дробью настойчивых холодных капель. Дороги и тротуары покрылись блекло-белым, зеркальным отливом. Вдалеке улиц проглядывалась пелена серой дымки. Город постепенно терял свои контрастные очертания и с каждой минутой всё больше погружался в слепоту ночного тумана. Даже гул машин где-то терялся в бездонном пространстве. И только неоновые огоньки ночных реклам броско маячили для заблудших горожан, рассеивая призрачную вуаль.

Сделав глубокую затяжку сигареты в лёгкие и выпустив с наслаждением горький дым, Мара очень осторожно, ненавязчиво, обратился к собеседнику:

– У вас, наверное, после моих рассказов сейчас в голове стоит туман? Очень густой туман, нарушающий логический процессы мышления и обыденного восприятия мира.

Журналист какое-то время игнорировал обращения, адресованные к себе, так как шёл очень задумчивый. Внезапно он остановился и пробуждено, с некоей рассеянностью, спросил:

– Вы что-то мне говорили? Ах, да, туман, туман, туман… Вся наша жизнь туман и королевство кривых зеркал! Впрочем, я чувствую, вы от меня хотите что-то другое услышать.

– Да, мой милый друг, мы нашими разговорами немного отклонились от главной темы. Может это и звучит сейчас глупо, но я хочу предложить вам свою помощь. Помощь по возврату потерянных чувств и пылкой любви…

– Вы опять лезете мне в душу? – раздражённо обронил фразу Калиновский. – Вы же взрослый человек и очень грамотный, чтобы понять простую истину: насилу мил не будешь! Скажите, какими чарами и заклинаниями вы можете заставить мою супругу опять страстно полюбить меня. Вы же не Господь Бог!

Новый знакомый журналиста неистово захохотал, а затем, ухмыляясь, произнёс: – Да, уж! Уж да! Не Господь Бог. Но некоторые и так считают. Вы думаете, я вам от безделья весь вечер рассказывал про книгу «Откровения ангела». Хотя бы сейчас меня внимательно выслушайте… Поверьте наконец в хороший шанс – найти книгу и всё исправить в своей жизни. И я более чем уверен, что для таких отчаянных людей, как вы она, лояльна и открыта. Всё в этом мире можно вернуть и исправить! Было бы только очень сильное желание… Если человек имел намерения свести счёты с жизнью, то что ему в таком случае терять? А рукопись принесет пользу нам обоим. Вот увидите, всё изменится в лучшую сторону и для вас и для меня. Только доверьтесь мне – воспользуйтесь этим лотерейным билетом. Фортуна всегда благосклонна к тем, кто в неё верит, и кто её страстно жаждет. Не поворачивайтесь к ней спиной. Я верю, что вы обязательно найдёте книгу и станете хозяином своей судьбы. Для любого смертного человека управление фатумом – детская фантазия, для вас же это станет реальностью. «Откровение ангела» имеет неописуемо огромные возможности: заглянуть в прошлое, увидеть будущее, изменить по своему сценарию настоящее.

Калиновский очень остро, пронзительно посмотрел на своего собеседника. В глазах Мары отзеркаливалась необычайно твёрдая уверенность. Жесты рук во время беседы были плавными и в тоже время достаточно импульсивными. Его словесный залп – убедительные, зазывающие тирады – напоминали уличного торгового агента, который своим «гипнозом» склоняет покупателей купить такой товар, который им вряд ли когда-нибудь пригодиться.

– А вы умеете, ой как умеете красиво и заманчиво убеждать, – прервал искусного оратора Сергей. – Предположим, я займусь поиском этой книги, но смею спросить, где, в каком месте, в каком городе я её должен искать? Да и где гарантия, что мне эту рукопись удастся заполучить от её владельца. Он же мне не подарит этот фолиант за красивые глаза. И вообще, существует ли «Откровение ангела» в реальной плоскости? Весь ваш рассказ настолько мистичен, настолько фантастичен и запутан, что мне напоминает добрую сказку об Иванушке: «пойди туда – не знаю куда, возьми то – не знаю, что…»

– Ну что вы, мой друг, опять хандрите! Жить нужно с оптимизмом… – Мара очень мягко, любезно, совсем по-дружески похлопал рукой по плечу журналиста и добавил: – У вас всё непременно получится, а если возникнут какие-то трудности, то я вам охотно помогу их разрешить. Не забывайте, что я сам в первую очередь заинтересован в приобретении этого артефакта!

– Гм… Заманчиво говорите. Однако такие решения быстро не принимаются. Мне нужно всё взвесить, всё тщательно проанализировать, возможно, отпроситься на работе, взять отпуск…

– Само собой разумеется, – очень воодушевленно согласился Мара с журналистом. – Я и так вижу, что вы за последнее время очень сильно вымотались на вашей репортёрской работе. Да и в семье у вас не всё так гладко… Отдых, немного развлечений – всё это вам бы пошло только на пользу. Да, кстати, совсем чуть не забыл – сегодня же тридцать первое октября. – Мара поближе подошёл к уличному фонарю, посмотрел на свои ручные часы и уточнил: – Нет, нагло вам соврал, уже первое ноября. Время всегда нас опережает на один шаг… Это надо же так заболтаться, чтобы чуть не пропустить Хэллоуин.

– Хэллоуин? – недоумевающе спросил Калиновский.

– Да-да, Хэллоуин, он самый, что ни на есть Хэллоуин.

Журналист очень резко, буквально залпом, выпустил поток воздуха, как будто поперхнулся невкусной пищей, и начал хохотать сумасшедшим истерическим смехом.

– Нет, ха-ха-ха, это же надо, ха-ха-ха… Хэллоуин!.. мне сейчас для полного счастья только Хэллоуина и не хватает.

– Но вы же этот праздник в публичных местах никогда не отмечали да и мало о нём что знаете, – остудил бурные эмоции Калиновского Мара.

– Вы правы, – согласился журналист, – прилюдно не праздновал и всегда его считал баламутным обезьянничеством…

– Тогда, господин журналист, вы ещё не совсем потеряны для общества, – съязвил Мара.

Наверное, Мара и Калиновский ещё бы очень долго «любезничали» и «перестреливались» ехидными словечками, на уличном променаде, если бы их каламбур не нарушил резкий, пронзительный звук затормозившей машины.

Перед ними остановилась жёлтая, очень комфортная машина. На крыше кузова авто ярко светился кассетон такси.

– Вы делали заказ? – сонливым, вялым голосом спросил водитель такси.

– Да, да, мы заказывали… – спешно ответил новый знакомый журналиста и пригласил его сесть на заднее сиденье автомобиля.

Калиновский в этот момент попятился назад и хотел возразить, так как хорошо помнил, что никакого такси они не заказывали и это вероятно всего было просто ошибкой. Но Мара хитро ему подмигнул, как подмигивают отпетые авантюристы, и Сергею ничего не оставалось, как просто ему подыграть.

– Куда едем? – поинтересовался водитель такси.

– Опять в центр, на Гринченко, в клуб «Лысая гора», – скомандовал деловито Мара.

Тёплое, уютное такси в сырую, зябкую погоду было очень кстати для двоих горожан, блуждающих в ночных лабиринтах бескрайнего мегаполиса. Пассажиры такси сразу же почувствовали себя в какой-то очень домашней, защищённой от внешней среды, обстановке. И надо признать, что этот комфорт, после тяжёлого насыщенного дня, потихоньку, незаметно убаюкивает на сладкий сон. Мара, в отличие от Калиновского, не захотел податься объятиям Морфея и начал рассказывать водителю машины анекдоты на очень знакомую ему тему:

«Пьяный мужчина садится в такси. Таксист его спрашивает:

– Вам куда?

– А тебе какое дело?»

Водитель несколько секунд вопрошающе смотрел на рассказчика, а затем захихикал наигранным смешком. Шутник-озорник, Мара, не сдался и продолжил рассказывать свои весёлые истории уставшему таксисту в надежде, что до него всё-таки «дойдёт»…

Где-то глубоко-глубоко, в мире мыслительных процессов мозга, на грани сознания и подсознания, репортёр ещё слышал мягкий тенор таксиста и хриплый басистый голос Мары. Но это всё постепенно исчезало в никуда. Всё куда-то улетучивалось, где-то терялось.

Сейчас он уже очутился в очень красивом саду. В саду с плодоносными деревьями, цветущей экзотической зеленью и благоуханием приятных ароматов. Трели певчих птиц в этой густой разнообразной зелени создавали ощущение райской колыбели, – колыбели блаженства и наслаждения. А вот внимание Сергея привлёк очень пёстрый, яркий цветок пурпурного цвета с колючим стеблем, как у розы, но лепестками похожими на гладиолус. На нём сидела очень красивая тропическая бабочка Психея. Сергей подошёл к цветку и попытался дотронуться до этой бабочки. Заметив его, она в одно мгновение вспорхнула вверх, замахала своим тонкими крылышками и стала распылять горящую лучистую пыльцу, очень похожую на искорки огня. Только искорки эти были очень маленькие и совсем крохотные. Пыльца стала всё больше и больше распыляться и превратилась в золотой дождик, осеняющий и орошающий всё в округе… Калиновский подставил руки, чтобы поймать хоть несколько капелек этого чудесного дождика. Пара крупинок попала ему на ладонь, и теперь он уже их внимательно рассматривал. Две мизерные горошины на ладони напоминали ему крупицы жемчуга, отличающиеся от него только тем, что они ярко светились. Сергей их лизнул и почувствовал на языке вкус персикового нектара, очень сочного и сладкого. Неожиданно к нему подлетела бабочка, но это по сути уже была не бабочка Психея, а сказочный фосфорисцирующий эльф, похожий на Дюймовочку с прозрачными крылышками, как у стрекозы.

Эта Дюймовочка была такой не писанной красы, что она бы легко затмила любую коллекцию кукол Барби.

– Как твоё имя, волшебное создание, чудесное дыхание и воплощение красоты, как сон мужской мечты? – поэтическими рифмами обратился к ней Калиновский.

– Моё имя Милен, – тонким нежным голоском она ответила, добавив:

Мелодично сказав эти слова, Дюймовочка несколько раз покружилась вокруг Сергея и медленно полетела в гущу экзотического сада. Сергей во сне резко осознал, что в сказочном саду неожиданно наступила кромешная ночь. Однако ночь необычная – ни луны, ни звёздочки, ни единого горящего маячка на небе; как будто бы воздушное пространство над садом находилось за пределами Вселенной. Но сам сад излучал много света, так как вся его трава, цветы, кусты, деревья светились, подобно разноцветным новогодним гирляндам. Эти красочные огоньки магнетической силой притягивали жителей чудного оазиса. Всюду были слышны жужжание насекомых и голосистое пение пернатых. Постепенно в эту живую симфонию стала внедряться какая-то очень задорная песня. Подсознание спящего Сергея стало улавливать всё отчётливей и отчетливей мелодию и слова этого музыкального произведения. И его сонный разум подсказывал, что он её уже где-то слышал, но где, когда, и при каких обстоятельствах – точно вспомнить он не мог. В общем. Эти вопросы его долго и не мучили, так как он уже чётко различал и понимал слова французской песни:

Калиновский торопливо пошел по каменной тропинке вслед завораживающей песни и увидел вдалеке перед собой яркого летящего светлячка. Приблизившись к нему вплотную, Сергей распознал в светлячке очаровательного эльфа по имени Милен. Похоже, это сказочное, милое создание уводило его за собой вглубь ночного фантастического сада целенаправленно. Калиновский пытался неоднократно с ней заговорить, но всё напрасно – Милен продолжала напевать нежным тонким голоском свою песенку и не обращала на него никакого внимания.

«Постой, постой, остановись, сказочная фея. Я хочу полюбоваться твоей волшебной красотой, я должен признаться тебе в любви», – кричал он ей вслед, но всё это было безрезультатно. Она по-прежнему таинственно и очень непринуждённо порхала, вздымаясь вверх-вниз, оставляя в воздухе след света, подобно маленькой комете. Неожиданно перед Сергеем открылась очень просторная лужайка. Присмотревшись к ней более внимательно, он заметил, что она округлой формы и её очень плотно замыкают пышные густые деревья ночного сада. Внутри зелёного кольца, засаженного деревьями, росли небольшие полевые цветы: лилии, незабудки, васильки, ромашки, маки… Посередине него стояло высокое дерево… Милен зазывающее направилась к нему, и Сергею ничего не оставалось, как последовать за ней.

Дерево оказалось смоковницей, но с очень ровным статным стволом высотой около шести метров. На нём висели спелые, сочные плоды, которые своим запашным ароматом соблазняли Сергея их изведать, как неповторимый сладкий нектар. Он несколько раз обошёл фиговое дерево и внимательно к нему присмотрелся. Его стройный гладкий ствол и гибкие изящные ветви напомнили ему женскую привлекательную фигуру. Сергей подошёл к стволу и начал медленно по нему водить ладонью, представляя, что это талия лесной девственной нимфы, которой он сейчас слагает откровенные оды. Внезапно, без всяких видимых на то причин, подул порывистый ветер и начал сильно колыхать крону дерева. Несколько плодов смоковницы упали на мягкую траву. Сергей поднял мягкий грушеподобный плод и решил его незамедлительно вкусить. Фига оказалась очень нежная, на вкус – с медово-терпким нектаром. «Вот это вкуснятина! Просто райское блаженство! Пища богов!» – подумал про себя во сне Сергей. Он наклонился и начал искать в траве ещё упавшие плоды, как в этот момент, позади себя услышал женский мягкий голос:

– Ты ищешь это?

Калиновский резко вздрогнул и растерянно обернулся. Перед ним стояла голая молодая девица со смуглой кожей, карими глазами, длинными тёмно-каштановыми волосами. Фигура она имела необычайно грациозную, выточенную, как будто бы она была срисована с полотна Бориса Валеджио. В руке она держала плод инжира, но имея такую неповторимую красивую внешность, она уже сама в его глазах отождествлялась с плодом. Причём, чертовски соблазнительным плодом. Таковым, что словно адским пламенем, сжигает мужчину дотла… Искушённый этой сладкой «смоковницей», Сергей бесцеремонно её поцеловал в пухлые, сочные, как спелая рябина, губы и стал ласкать женские упругие ягодицы, обольстительные бёдра и талию. «Кожа у неё необычайно гладкая, шелковистая, упругая, словно натянутая струна!..» – восхитился он в своём сне. Сергей с безумством и ненасытностью впился в её сладкое тело, и своим языком начал трепетно ласкать её лебединую шейку, постепенно приближаясь к её набухшим упругим, налитым девственной молодостью, грудям. Когда он начал ласкать её медовые стоячие соски, немного прикусывая, девушка начала стонать от возбуждения. По её телу прокатилась лёгкая импульсивная дрожь. Чувствуя всеми фибрами мужского тела, что его очаровательная нимфа созрела для более откровенной любви, Сергей попытался её очень непринужденно уложить на мягкую пушистую траву. Но неожиданно она его крепко схватила за руки, сопротивляясь ему, и тревожно печальным голосом прошептала:

– Остерегайся хозяина сада.

– Какого хозяина? Ты это о ком говоришь? – с разочарованием в голосе он её спросил.

Сон очень быстро, словно в ускоренной перемотке DVD, начал покидать журналиста. Все его подсознательные образы сплелись в одну разноцветную мозаику и стали, перемешиваясь, исчезать по очереди в сюрреалистичный мир человеческого интеллекта. От эмоционального перевозбуждения он судорожно толкнул своим коленом сиденье водителя и сладко протяжно зевнул.

– С добрым утром, молодой человек! – поприветствовал его таксист и, ухмыляясь, добавил: – А по сиденью стучать не нужно – я и так знаю, что мы уже на месте…

Немного прищурив глаза, Сергей осмотрелся в салоне машины и понял, что Мара отсутствует.

– А где мой попутчик, когда он успел нас покинуть? – спросил журналист у водителя.

В ответ таксист ничего не сказал, а только иронично и как-то таинственно улыбнулся. Выходя из авто, Калиновский хотел с ним рассчитаться. Но таксист его заверил, что всё оплачено фирмой. «Какой фирмой?..» – подумал журналист, но вдаваться в подробности не стал, так как уже был очарован люминесцентными огнями клуба «Лысая гора».

Главу написал в 2008 году