Читать книгу Метанойя - Игорь Журавлев - Страница 7

Кабинет у Соколова был просторный, но без излишеств. Всё сугубо функционально. Впрочем, в углу стояли два очень удобных и мягких кресла, расположенных напротив друг друга. Сквозь большое окно лился солнечный свет, прореживаемый молодыми сосенками, посаженными вдоль здания штаба ЦСН.

– Пожалуйста, товарищ подполковник, присаживайтесь, – указал на одно из кресел Соколов, – может быть, желаете чай или кофе?

– Нет, спасибо, мы же только с завтрака. Уютные у вас кресла, – ответил Николай, усаживаясь.

– Ну, я все же числюсь здесь штатным психологом. А в этом деле казенная обстановка запрещена категорически, человек должен расслабиться, почувствовать себя уютно, – развел руками старлей.

– Да, чувствуется, что вы из двадцать первого века, да еще и капиталистического!

Они оба посмеялись.

– Давайте, Николай Вениаминович, я расскажу вам, что мы вообще собираемся делать.

– А не боитесь, что я об этом донесу вашим недоброжелателям?

– Нет, не боюсь. Потому что, вы извините, это вынужденная предосторожность, но после нашего разговора я поставлю вам психологический блок. И как только вы захотите рассказать о том, что узнаете здесь, вы сразу умрете, не успев сказать и слова. Предупреждаю вас об этом сразу – подумайте, пока я еще не приступил к рассказу. Предложение остается в силе: вы можете прямо сейчас покинуть территорию базы.

Немирович после этих слов и правда серьезно задумался и думал минут пять, не меньше. Соколов молчал, не мешая ему. Наконец, Николай поднял голову:

– Егор Николаевич, прежде, нежели я озвучу свое решение, можете ответить мне на два – три вопроса?

– Конечно.

– Если я откажусь, я выйду отсюда вновь забывшим всю свою прошлую будущую жизнь?

– Только в том случае, если вы сами пожелаете этого. Если нет, то будете помнить всё. Я бы даже хотел, чтобы вы помнили, чем закончится Перестройка, если мы не попытаемся все исправить.

– Понятно. Второй вопрос. Можете рассказать о том, что произойдет дальше, после того, как я там умер? Хотя бы в общих чертах?

– Вы, если не ошибаюсь, покинули тот вариант истории в июне 1994-го года?

– Да.

– Ну, что сказать. Бардак в стране будет продолжаться до конца 90-х и даже чуть дольше, хотя после 95-го уже не с таким размахом и с каждый годом будет все спокойнее. Бандиты изо всех сил будут пытаться легализоваться и стать добропорядочными бизнесменами и даже депутатами. Большинство бандитской пехоты перестреляют или посадят, уже не так часто будут греметь выстрелы и взрывы на улицах городов, как это помните вы. В общем и целом период первоначального накопления капитала подойдет к концу во второй половине 90-х. Если вы стали бы спрашивать разных людей о том периоде, то вы услышали бы мнения порой кардинально противоположные. Что будет зависеть от того, как конкретный человек в это время сумел устроиться. Но большинство простых людей, работяг, особенно, если это не жители столиц и крупных городов, будут вспоминать это время с ужасом. В Москве же и Питере будет заметно больше ностальгии по 90-м, по свободе того времени, чем в России в целом.

В середине десятилетия начнется первая Чеченская война, которую Россия, по сути, проиграет. Да-да, не делайте круглые глаза, регулярная российская армия проиграет войну обычным бандформированиям. Хотя, если быть честным, нормально воевать, в таких условиях, мало бы кто смог. Настолько будут развалены наши Вооруженные силы. Настолько противоречивыми будут приказы командования. Настолько, что им часто просто не давали воевать, а порой и откровенно за деньги бандитов командиры отдавали приказы сдать уже завоеванные солдатской кровью позиции. В общем, когда бардак в стране, в армии еще больший бардак.

В 99-м премьер-министром станет Путин Владимир Владимирович. Он будет лично курировать вторую Чеченскую войну и под его руководством Россия ее выиграет, по сути, сравняв с землей не только Грозный, но и многие другие чеченские поселения. Под Новый, 2000-й год, президент Борис Ельцин добровольно покинет свой пост, и назначит исполняющим обязанности президента России Путина. Ну, в общем, Путин будет президентом еще и в 2020 году, лишь на четыре года, с 2008-го по 2012-й уступив это место Дмитрию Медведеву. Но, безусловно, контролируя его, формально, будучи премьер-министром. В этот период, кстати, в конце лета 2008-го случится война с Грузией или, как ее будут называть – «пятидневная война», которая продлиться с 8 по 12 августа, и в которой Грузия будет разгромлена. Хотя эта война и выявит многочисленные недостатки российской армии.

Все это время Украину будет лихорадить, революции станут там привычным и почти обычным делом до тех пор, пока в конце 2013 – начале 2014 года не произойдет государственный переворот и бегство президента. Россия, воспользовавшись моментом, заберет себе назад Крым, а часть Донбасса фактически отделится от Украины, создав там непризнанные республики и ведя позиционную войну с Украиной вплоть до моей смерти. США со своими сателлитами откроют против России санкционную войну, что в первые годы сильно ударит по экономике и ценам.

– Вот теперь мне стала понятна та рокировка с украинскими областями и Крымом, которые передали России, – тихо сказал Немирович.

– Совершенно верно, Николай Вениаминович, это, так сказать, гарантия на будущее. Ну, вот, если в самых общих чертах, всё рассказывать слишком долго. Возможно, как-нибудь вечерком мы с вами сядем и подробно поговорим об этом.

– Хорошо, тогда третий вопрос. Вы несколько раз обмолвились о «том варианте истории». Что это значит, разве вариантов существует несколько?

– Вы задали вопрос, в котором я сам почти ничего не понимаю. Могу лишь сказать то немногое, что известно мне.

– Да, конечно!

Егор задумчиво почесал кончик носа:

– Насколько мне говорили (не спрашивайте, кто), мир устроен таким образом, что все возможные варианты событий потенциально реализуются одновременно. Как для каждого отдельного человека, там и для всего общества людей в целом. И каждый миг каждый из людей делает выбор, реализуя уже фактологически для себя конкретно один из возможных вариантов. Так складывается судьба отдельного человека. То же происходит и в обществе в целом, поскольку все в мире взаимозависимо. Все влияют на всех. При этом возможности у разных людей различные. Чем выше положение человека в обществе, тем значимее его возможности влияния на ход событий, и тем больше вероятность, что для этого конкретного мира в целом реализуется тот вариант истории, которые они проталкивают. Опять же не спрашивайте о подробностях, о механизме реализации и т.д., я ничего в этом не понимаю.

– Спасибо, Егор Николаевич, в целом концепция понятна. Обещаю над этим еще подумать. Знаете, когда вы говорите, я забываю, что передо мной сидит двадцатидвухлетний мальчишка, и лучше понимаю, что вам, – сколько вам на самом деле?

– Ну, если считать пятьдесят шесть там и уже два года здесь, то получается – пятьдесят восемь лет.

– Разум пятидесятивосьмилетнего человека в теле двадцатидвухлетнего парня – это, вероятно, круто?

– Сначала было необычно, но сейчас я уже стал забывать о том, как бывает иначе. Человек ко всему привыкает. К тому же молодое тело и хорошее здоровье тоже оказывают свое влияние на сознание. Ну, что скажете, Николай Вениаминович? Каково ваше решение?

– Я согласен, – просто ответил Немирович.

– Я не сомневался в вас, – улыбнулся Соколов. – Итак, нас, знающих будущее, на сегодняшний момент четверо, включая нас с вами.

– Кто другие двое?

– Председатель КГБ СССР Владимир Владимирович Путин и министр иностранных дел Сергей Викторович Лавров. Один, как вы, вероятно, уже поняли, в том варианте, почти 20 лет правил Россией – и это только при моей жизни, что было дальше, я не в курсе. И это дает ему сейчас такой опыт, такую фору перед всеми в мире, что трудно даже представить. Второй был в том будущем, которое вы застали, министром иностранных дел с 2004 года и до самой моей смерти. Обоим была дано послезнание, и они как бы «вспомнили» всю свою жизнь до 2020 года, хотя, в отличие от нас с вами, там не умерли. По крайней мере, повторю, до лета 2020-го, пока я, так сказать, не покинул тот вариант истории.

– А Горбачев?

– Горбачев – нет, он ничего не знает. Мы его используем втемную. Слишком уж он амбициозен, слишком мечтает о славе реформатора, слишком хочет понравиться Западу, даже в ущерб своей стране, пусть не понимая этого, чтобы доверяться ему до конца.

– И какой же смогли найти для него рычаг воздействия?

– У нас есть свои секреты. Возможно, когда-нибудь вы узнаете и об этом. Сейчас это лишнее, «кто умножает познания, умножает скорбь»13.

– Кажется, это фраза из Библии?

– Да, это Книга Экклезиаста.

– Вы читаете Библию?

– Можно сказать, это моя настольная Книга.

– Но вы же, наверное, комсомолец?

– А разве в Уставе комсомола запрещено читать Библию?

– Хм. А ведь, правда, ничего такого там не запрещено.

И они опять вместе рассмеялись. Потом Соколов продолжил:

– На данный момент нами проведена большая работа. На ключевых постах – Председателя КГБ и министра иностранных дел – наши люди. Путин уже член Политбюро, Лавров – кандидат в члены. Генеральный секретарь ЦК КПСС исполняет все приказы Путина. Мы, как вы знаете, уже смогли вполне законным путем, согласно Конституции ввести в состав РСФСР Крым, а так же Одесскую, Николаевскую, Запорожскую, Донецкую, Луганскую, Харьковскую, Днепропетровскую и Сумскую области.

Также мы ведем переговоры об объединении Германии на наших условиях – с одновременным выходом ее из НАТО, получением статуса нейтральной страны и выводом из объединенного государства войск НАТО и Варшавского договора. Далее планируется потихоньку распускать дышащий на ладан Варшавский военный блок, при условии официальных, документально зафиксированных гарантий того, что на евразийском континенте ни одно государство в блок НАТО больше не войдет.

Кроме этого самые боеспособные части армии, авиации и флота, а так же всю новейшую военную технику и важнейшие предприятия оборонной промышленности и промышленности двойного назначения мы постепенно переводим в РСФСР. Таким образом, чтобы вся цепочка необходимых нам комплектующих оказалась на нашей территории. Чтобы в этом отношении мы были независимы от ставших вдруг сопредельными государств.

Мы создали Центр специального назначения КГБ на 12 лет раньше, чем это было в том варианте, когда Путин создал его только в 2008 году. Кроме этого уже сейчас в милиции создается ОМОН. Предпочтение отдаётся людям, прошедшим Афган, при этом, как ЦСН, так и ОМОН полностью комплектуется из контрактников. Для подготовки спецподразделений используется весь опыт, который в том варианте Россия получила за годы борьбы с терроризмом и организованной преступностью. Так что, есть надежда, что повторись подобное в этом варианте, мы сумеем задушить эти ростки в зародыше.

Вот, примерно, так. Но работы еще выше крыши. И мы надеемся, что вы будете нам помощником, а не врагом. Таких умных людей, как вы, лучше иметь в друзьях.

Соколов улыбался, но глаза его оставались серьезными и изучающими.

– В чем же может заключаться моя помощь? – удивился Немирович.

– В ваших аналитических способностях, конечно.

* * *

– Хм. А вот это уже интересно. Но, прежде чем вы скажете, что мне надо расследовать, хотелось бы знать, как решится мой вопрос. Ведь я подполковник МВД и у меня есть свое начальство, которое, как я понимаю, противостоит вашей структуре. И есть у меня подозрение, что это мое начальство совсем не обрадуется, тому, что я «поменял цвет».

– Не беспокойтесь, Николай Вениаминович, – подмигнул Егор Соколов, – ваш перевод из МВД в КГБ уже согласован между вашим и нашим начальством. У нас есть свои средства добиваться нужных результатов. Поскольку, вы дали свое согласие, то приказ будет подписан уже сегодня, и с завтрашнего числа вы в МВД больше не служите.

– А служу я…?

– А служите вы в Следственном Комитете КГБ СССР.

– Это там, где меня допрашивали, когда срок кроили, на Энергетической улице?

– Совершенно верно. Интересно, как судьба порой тасует карты, а?

– Да уж! – Николай побарабанил пальцами правой руки по коленке.

– И, кстати, – опять заулыбался Соколов, – могу порадовать, переводитесь вы с присвоением вам звания полковник государственной безопасности. Соответственно, и зарплата будет выше. Думаю, что это справедливо, учитывая, что пострадали вы именно от нашей структуры.

Немирович молчал и думал о том, что и правда, как интересно тасуется колода судьбы. Два года назад (а по другому счету, больше десяти лет назад) СК КГБ упрятал его в тюрьму. И вот теперь уже он сам фактически уже является полковником этого комитета. Полковником?

До него только сейчас дошел смысл последних слов Егора. Он поднял глаза и посмотрел в лицо улыбающемуся старлею.

– Все это и правда, совершенно неожиданно для меня. Вообще все, что произошло в последние сутки. Но, скажите, Егор Николаевич, вот я, считай, уже полковник КГБ, а вы только старший лейтенант того же ведомства. То есть я буду аж на целых четыре звания старше вас. Вас это не задевает?

– А почему это должно меня задевать? – удивленно спросил Егор.

– Ну, я ведь, как вы сами сказали, очень хороший следователь. И это действительно так, признаюсь без ложной скромности. Я искал главного, того, кто дергает за все ниточки. И я его нашел – это вы. Вас не задевает, что вам, легендарному Игроку, может приказать какой-нибудь капитан, проходящий мимо?

– Нет, не напрягает. Во-первых, как вы и без меня знаете, настоящий Игрок должен быть в тени. Вы меня нашли только потому, что вы и правда сыщик от Бога. Ну и еще немножко потому, что я так захотел, – подмигнул Соколов. – Такие, как вы, раз в сто лет, может быть, рождаются. Нет, хороших и даже очень хороших сыщиков всегда и везде много. Но вы гораздо больше, чем просто хороший сыщик. И вы это знаете.

– Во-вторых, – продолжил он, после короткой паузы, – мне не так-то просто сможет что-то приказать не только капитан, но даже полковник или генерал.

И он протянул Немировичу свое удостоверение. Тот раскрыл и ознакомился с почти обычным удостоверением офицера КГБ. Но именно что почти обычным. Потому что в этом удостоверении было написано, что податель оного является личным представителем Председателя КГБ СССР и подчиняется только лично Председателю.

– Ну как? – подмигнул Егор, убирая удостоверение в карман.

– Солидно, ничего не скажешь! С такой ксивой можно позволить себе многое, – покачал головой Немирович.

– Не более чем позволяет советский закон, – серьезно ответил личный представитель Председателя КГБ, – мы ведь его служители, а не нарушители.

Николай Вениаминович так же серьезно посмотрен в глаза Соколова и согласно кивнул.

– Ну а теперь, раз уж мы с вами коллеги, и вы теперь следователь КГБ, позвольте ознакомить вас с тем расследованием, которое завтра вам поручит провести Путин. Я, как вы понимаете, действую в данном случае от его имени и по его поручению.

Немирович кивнул.

– Дело вот в чем. Как я говорил раньше, есть четыре человека, которые посвящены в тайны нашего прошлого будущего, так сказать, непосредственно. Но есть еще те, которым об этом рассказывали, и которые в той или иной степени введены, скажем так, в большую игру. Они не видели этого будущего, как, например, мы с вами. Не получили свою собственную память о нем, как Путин или Лавров, поскольку они до этого будущего просто не дожили. Они все погибли в 1985 году в Афганистане, во время восстания наших пленных солдат в пакистанской крепости Бадабер. В том варианте истории. В этом варианте я вспомнил об этом и успел вытащить тех, кто на тот момент оставался в живых – пятнадцать наших солдат, офицеров и вольнонаемных.

– Как вам это удалось? – вырвалось у Немировича.

– Пока это для вас излишняя информация. Если будет необходимость, вы с ней ознакомитесь.

Немирович кивнул головой:

– Я понимаю. Спросил потому, что вспомнил эту историю. Я сидел тогда, но в газетах писали. Им всем присвоили звание героев. Помню, я тогда еще не поверил официальной версии о том, что их вытащил спецназ ВДВ. Никакой спецназ ВДВ не мог действовать на территории третьей страны, формально не участвующей в конфликте.

– Верно. И, конечно, я рад, что вы с нами. Поскольку, столь проницательный человек нам нужен. Но я продолжу. Вся нужная информация будет вам предоставлена, пока я скажу коротко о сути. Эти пятнадцать ребят изъявили желание вступить в ряды спецназа КГБ. После чего с ними была проведена соответствующая работа. Поверьте, очень хорошая работа, я бы даже сказал – наилучшая из возможных. Они стали очень, очень хорошими воинами. После курса спецподготовки все они составили личную охрану Председателя КГБ. И теперь их стали убивать. И убили уже четверых.

– Как именно их убили?

– Все они умерли от онкологических заболеваний. По-простому – от рака.

– Это точно?

– Абсолютно. Лучшие специалисты в этой области дали одинаковые заключения.

– Я, конечно, сочувствую, – начал Немирович, – и само по себе такое совпадение, безусловно, уже является поводом для расследования. Но вы не допускаете, что, возможно, как вариант, их там, в плену, чем-то травили, а теперь это вот таким образом сказывается?

– Понимаете, Николай Вениаминович, – осторожно заговорил Соколов, – даже если бы такое было на самом деле, это не имело бы ровно никакого значения. Поскольку, после упоминавшейся мною специальной обработки, они были абсолютно здоровыми люди и в принципе не могли ничем заболеть – ни онкологией, ни насморком. Понимаете, в принципе!

– Не понимаю, – ответил Немирович, – но принимаю как вводную. И еще. Хочу предупредить сразу, если вы хотите, чтобы я работал эффективно, мне нужна полная информация. Иначе я просто не могу гарантировать положительный результат.

Егор откинулся на спинку кресла и мысленно обратился к своим небесным покровителям: «Пожалуйста! Мне нужно, чтобы браслет сработал еще раз – на Немировиче. Он должен поверить». И внутренним взором увидел глаза инкарнации серафима и своей любимой девушки Ольги14. Веки ее опустились и поднялись. И тогда он понял, что просьба одобрена.

Он расстегнул часы, которые носил на левой руке. Обычные советские часы, дешевые, но надежные – на таком же дешевом ремешке из кожзаменителя. По крайней мере, любой, видящий их, так бы именно и подумал. Протянул часы Николаю Вениаминовичу и попросил:

– Пожалуйста, оберните на минуту вокруг своей руки.

Немирович удивился, но часы взял и обернул ремешок вокруг запястья.

«Есть!» – внутренне воскликнул Егор, увидев знакомое голубоватое сияние, на секунду окутавшее Немировича.

Он протянул руку, и Николай Вениаминович вернул часы, имея при этом вид несколько странный.

– Что чувствуете? – с улыбкой спросил Егор.

Немирович с удивленным выражением лица прислушивался к себе какое-то время, потом сказал:

– К своим сорока пяти годам, пройдя десять лет лагерей, я заработал кучу хронических заболеваний. У меня уже несколько лет не бывает такого, чтобы что-то не болело. Я настолько свыкся с этой болью, что научился даже не замечать ее. Например, мой позвоночник… Я просто забыл, как бывает, когда он не болит. Но теперь я вдруг понял, что у меня не болит вообще ничего. И это странное ощущение, я как будто помолодел лет на двадцать.

Он встал, прошелся по кабинету, несколько раз присел, подпрыгнул, нагнулся. Глаза сияли, улыбка растянула зубы. И вдруг он полез рукой в рот, тщательно ощупал зубы и обратился к Егору:

– Так не бывает.

– Что вы имеете в виду?

– У меня не было трех зубов. В лагере пришлось удалить. А сейчас все зубы на месте. И такое впечатление, что они настоящие.

– Именно, что настоящие. Более того, ваш организм полностью обновлен, каждый орган. Сейчас вы абсолютно здоровы, как на самом деле в жизни практически не бывает ни у кого – это вы верно подметили. И, более того, существует гарантийный срок. В вашем случае – это 10 лет гарантии того, что вы в течение этих лет ничем не заболеете. Даже если вам специально прививать болезни или травить вас ядом. Ваш организм нейтрализует любой яд. Теоретически, цианистый калий вы можете есть как приправу – ложками. Но практически, я советую все же воздержаться от подобных капризов. А то, знаете, войдет в привычку.

И Соколов заразительно расхохотался. Так что и Немирович не смог удержаться и тоже прыснул смехом. Так они сидели и смеялись, хлопая ладонями по коленям и ручкам кресел, не в силах остановиться. Про такое в народе говорят: смешинка в рот попала.

Наконец, они успокоились, и Соколов продолжил:

– Понимаете теперь?

– Кажется, да. С этими бойцами была проведена такая же процедура.

– Именно.

– И они никак не могли умереть от рака?

– Никак не могли – ни от рака, ни от какого другого заболевания. Только от выстрела в сердце или в голову. Ну, или от чего-то подобного. Но только не от болезни.

– Но они таки умерли именно от рака?

– Да.

– И вы хотите знать, как такое стало возможным?

– Совершенно верно. Понимаете, в отличие от нас с вами, они не умирали и не были возвращены в свои более молодые тела. Но ведь и Лавров с Путиным тоже не умирали.

– А это значит, что то, что происходит с этими бойцами, может случиться и с ними?

– Вы, как всегда, смотрите в корень! Нам необходимо выяснить, кто или что стоит за этими смертями.

Немирович покивал и вдруг, кивнув на часы Соколова, спросил:

– Не боитесь носить это открыто?

– Не боюсь, – ответил тот. – Во-первых, вряд ли получиться отнять это у меня. А, во-вторых, для того, кто отнимет, это будут просто дешевые часы с ремешком из кожзаменителя.

И продолжил:

– Ну что, Николай Вениаминович, готовы взяться за работу? Я уверен, что расследование будет интересным, но и опасным. Мы, конечно, дадим вам охрану, но есть вероятность, что силы, с которыми вы столкнётесь…, как бы это сказать помягче…, будут не по зубам никакой охране. Поэтому вам обязательно, для собственной же безопасности, нужно будет держать меня в курсе, особенно, если вы столкнетесь с любыми необъяснимыми странностями.

– Ну, волков бояться, в лес не ходить, – ответил Немирович. – Я готов.

– Тогда сегодня поезжайте домой, отдыхайте. А завтра, в девять утра, вам следует быть на Лубянке, вас будет ждать Путин. А также получите удостоверение и личное оружие.

Они встали, пожали друг другу руки и Немирович вышел.