Читать книгу Последний вагон - Игорь Корнеев - Страница 5

Алекс не успел захлопнуть за собой дверь тамбура, как поезд, шумно выдохнув, погрузился в темноту тоннеля. Дискомфорт от оглушающего перестука колёс, усиленного многочисленными отражениями звука в замкнутом пространстве, ко всему прочему не позволил Алексу слышать своего собеседника. Так как это был последний вагон состава, в заднем окне тамбура маячил удаляющийся свет, через который они влетели в тоннель. Также внезапно состав вынырнул из тьмы, как и погрузился в неё и Алекс продолжил разговор по телефону:

– Радик… Знаешь, кто мой сосед по купе? Типа случайно!

В трубке послышался голос Радика:

– Сосед или соседка? Купе твоё или проводницы?

Радику понравилась его собственная шутка и он высоко и гнусненько рассмеялся.

– Моя попутчица – перебил Алекс, – психолог из Ориона.

– Из Ориона!?… ты сейчас пошутил?… откуда знаешь?

– Сама сказала!

Радик недолго помолчал, видимо, оценивая эту ситуацию, и весело успокоил:

– Если сама сказала – можешь снимать памперсы!… Случайность… Возможно, даже счастливая!

Алекса раздражали эти неуместные шутки и он попытался сбить ироничное настроение товарища:

– Случайность – это на пятнашку уехать… а там раскрутиться ещё на восемь… А сесть в один поезд, в один вагон… В одно купе… Что за ход такой?… Она сама мне об этом сообщила. Зачем?

– Что переполошился? даже если это ход… повернём в свою сторону… ты реально фартовый, Алекс… Она поможет нам достать Артура, сто пудов. Это просто наш шанс!… Втирайся к психологу в доверие…

Радик почему-то опять пискляво засмеялся.

– Любой ценой… Если хочешь дело сделать, втирайся…

Алекс и без него улавливал эту идею и попытался перебить:

– Радик… Кто, кроме тебя… знает, где я?

Телефон что-то протрещал, и связь прервалась. Алекс раздражённо сплюнул, насвистал «Чунга-Чанго» и попытался уложить сообщение Софии о работе в компании Орион на нужную полочку в его логике.

Компания «Орион» была организована лично им в 90-х годах и за несколько весёлых лет до его «посадки» добилась внушительных успехов. Активы всех видов деятельности Алекса (а их было немало) стекались именно в «Орион». Основной причиной того, что половина его жизни прошла «в местах» была, как он считал, его доля в этой компании. Не нащупав никакой связи между целью его поездки в Питер и появлением в вагоне сотрудницы его бывшей компании, он погрузился в воспоминания о становлении карьеры.

Приближались девяностые годы. Алекс по-прежнему казался мальчиком по своему телосложению, в отличие от его возмужавших друзей. В квартире находилась вся его «банда».

Артур, сидя на подоконнике, обнимал Наташу, она что-то шептала ему на ухо и переливалась своим красивым смехом. Артур начал немного набирать вес, делая это сознательно, что придавало ему солидности. Так он считал. Наташа ещё больше расцвела и Алекс ещё больше страдал по ней. Она ценила его как друга, и, возможно, немного больше, но её первая любовь к Артуру продолжала расти вместе с его фигурой. Вот чего Алекс точно никак не понимал – что она может находить в этом пустомеле, который обязательно скоро превратится в жирную свинью! Честно говоря, Алекс вряд ли бы терпел Артура, если бы не желание чаще видеть Наташу.

Колян (теперь, правда, уже не Колян, а Али – с подачи Алекса) сидел на кресле и мотал боксёрский бинт на руку. В моменты, когда он был решительно с чем-то не согласен или огорчен, Али всегда приступал к этой успокоительной процедуре. Обычно бинты мотают перед тем, как одеть боксёрские перчатки, чтобы не выбить во время боя пальцы. Поэтому Али ни разу не повредил костяшки на ринге, чего нельзя сказать об уличных драках. Это было предметом его гордости – шрамы на казанках говорили о силе его ударов и многочисленности схваток. За несколько лет занятий спортом он сильно окреп и обнаглел, и теперь мог хамить не только своему другу, но и любому без разбора, так как начал терять нюх, как считал Алекс.

На балконе стояли те же самые пацаны Артура, из детства. Они по-прежнему были клонами друг друга, в том числе и по фигуре, так как качались в бомбоубежище. Они раздули мышцы до внушительных размеров и Алекс даже причислял их к своей охране, хотя и не уважал, по-прежнему зовя пацанами.

Игры влюблённых на подоконнике сильно раздражали Алекса и это отразилось на его тоне:

– Это для тебя сложно, Артур… Может и начнут платить, только куда – на зону?… – Алекс, наконец, не выдержав, попытался пресечь их нежности, – Наташ! сядь, пожалуйста, сюда… – он нервно указал на кресло рядом с собой, – может он голову включит!?… Нам нужна статья дохода, а не просто статья!

Наташа просьбу не выполнила, но слегка отстранилась от Артура. Али оторвался от бинтов и возмутился:

– А ничего, что от них менты кормятся?

– Али… на кормушке всем место найдётся. С милицией договоримся.

Артур подколол «босса»:

– Мальборо ещё не распродали. Сами докуривать будем? Давай сначала с одним закончим?

– Нету в тебе полёта… С твоим размахом ты ещё жвачку доедал бы! Мне нужны другие деньги!… – Алекс с вызовом спросил всех:

– Кому-то не надо?

Все молча смотрели на Алекса. Али поднял руку:

– Я не готов… на зону.

Наташа поддержала его:

– Вас убьют! Или цеховики или менты!

На следующий день Алекс и Наташа сидели на кухне у неё в квартире. В прихожей висел милицейский китель майора и фуражка. Через зеркало в коридоре была видна гостиная, где отец Наташи читал газету.

Алекс показал на её руку и на синяк, который выглядывал из-под рукава и вопросительно на неё посмотрел.

Наташа недовольно одёрнула рукав пониже и ехидно прошептала:

– А тебя в детстве не били?

– От мамани бывало влетало…

– Бывало? Когда последний раз? Вчера?

– Я пацан, это другое… Ты девочка… Тебя нельзя!

Наташа внутренне согласилась, но всё-таки произнесла:

– Ему можно всё… Он же мент!… Мама была, он и её бил… и она его тоже… У нас это в роду, поэтому…

Алекс перебил её:

– Хочешь, я поговорю с ним?

Наташа поднесла к его лицу миниатюрный, но воинственный кулачок:

– Я тебе поговорю!… С маманей своей говори!

Почувствовав перебор, перевела на шутку:

– Не разочаровывай его… он до сих пор думает, что у него сын…

Наташа подала Алексу кружку с чаем и подтолкнула его в комнату.

Алекс прошептал:

– Ещё раз к тебе прикоснётся…

Наташа не стала дослушивать, что после этого будет, и просто чмокнула его в щеку:

– Он мой папа… Это не твоё дело… Будет своя дочь, посмотрим на тебя!

Алекс, прочувствовав успокаивающий и драгоценный поцелуй, ухватился за её фразу:

– Так у нас дочь будет? Ловлю на слове!

Наташа развернула его к двери и легонько толкнула:

– Помечтай!

Алекс сделал пару шагов из кухни и обернулся.

Наташа ещё раз показала ему кулак и комично провела «бой с воображаемым противником».

Алекс зашёл в гостиную, поставил перед отцом Наташи чай и сел на диван.

Павел Иванович положил на стол газету, отпил немного и спросил:

– Ну что, капиталист, молчишь? Говори уже.

Алекса сейчас больше интересовал другой вопрос, но ему пришлось изложить цель своего визита:

– Я насчёт цеховиков… джинсы… Упорядочить можно… доход, – начал он несвязно, – И честно говоря… хочется ремонт в вашем кабинете сделать. И другие хоз. нужды… – Алекс окончательно перестроился, сел на своего любимого конька и из него полилось, – ваши у всех на виду пасутся на торговых точках… – в его голосе появился напор и убедительность, – Все об этом знают! И о вас, наверное, также думают…

Наташа незаметно устроилась у дверей, чтобы удобней было подслушивать.

Павел Иванович, глядя на дерзкого юношу, улыбнулся. Суть предложения этого пацана никак не вязалась с его детской внешностью:

– Слушай, Алька… Понэ… а тебе не рановато?… у нас это называется ОПГ!

– Павел Иваныч!… вы не поняли!… я, наоборот, в официал все хочу перевести… со всеми налогами… Просто поддержка будет нужна от вас и всё!… Знаете анекдот такой есть?

Павел Иванович жестом, который обозначал «ну-ка подойди сюда!», перебил пылкую речь, и когда тот подошёл, негромко спросил:

– Скажи мне… Наталья с Артуром… Мне надо переживать, как думаешь? Это не джинсы, и даже не ОПГ… Наказания избежать не получится!

Павел Иванович строго заглянул в глаза приятеля его дочери. Алекс ответил после некоторого раздумья:

– Давайте сделаем так… появится повод переживать, я дам знать… если от меня что-то будет зависеть, вмешаюсь!

Алекс протянул руку для рукопожатия:

– По рукам?

Отец скрепил их договор неохотно, но посмотрел на Алекса с надеждой.

Тот обрадовался:

– Я вас не подведу!… Не так воспитан! У меня отец хоть и это, – Алекс показал жестом, что отец любил выпить:

А слово держать научил! И, несмотря на это (повторил жест) я его сильно любил. Хотя я и мужчина!

Павел Иванович дал понять, что это его не очень интересует, взяв в руки газету.

Алекс не унимался:

– Ваша дочь – девочка… а они могут любить намного сильнее, чем пацаны. Если из неё не делать солдата… и тогда ей не придётся искать тепла на стороне. У всяких Артуров… Всё дело в этом!

Алекс направился к выходу и у двери повернулся:

– Если меня дочь будет любить, так как Наталья любит вас… Я буду самым счастливым человеком на земле!

Алекс вышел из квартиры. Павел Иванович отложил газету и задумчиво посмотрел через зеркало в прихожей на свою дочь. Наташа стояла у окна на кухне. Её хрупкая фигура выглядела одинокой и беззащитной. Она помахала рукой Алексу и вытерла ладонью глаза.

Павел Иванович перекрылся от этой картины газетой и через некоторое время, не убирая от своего лица «Правды», бросил на стол очки.

Спустя неделю, Алекс с парнями подъехали к парку в приличном на вид Жигуленке, за рулём которого гордо сидел Артур. Почти одновременно с ними появился Опель и из него вышли хорошо одетые, взрослые ребята. Цеховики подошли к Жигуленку и главный обратился к Артуру:

– Что хотел?

Алекс невозмутимо и с достоинством вместо него ответил:

– Поговорить надо.

Цеховик с интересом оглядел пацана и пошутил:

– А ты почему не в школе, мальчик?

Артур шумно выдохнул и огорчённо произнёс:

– Вот и поговорили… я предупреждал!… До встречи в вечерних новостях!

Артур обошёл свой автомобиль и открыл багажник. Это была его импровизация, вернее самодеятельность. Багажник был, конечно же, пустой, но ему казалось, что так будет легче договориться, нагнав немного жути.

На лице Алекса появилось разочарование и он подрубил Артуру крылышки: