Читать книгу Мама - Игорь Любаев - Страница 12

Игорь, оставшись у бабушки и дедушки, изрядно помотал нервы и себе, и родителям Валентины. Очень смутно воспринимая себя до трёх лет, он начал осознавать собственное «я» только оставшись у Феодосии Дмитриевны и Якова Петровича на попечении. Может быть то, что Игорёк воспитывался у них, когда они были уже в пенсионном возрасте, родители Валентины полюбили его, как собственного ребёнка и никоим образом старались не обижать внука. Но прекрасно понимая, что бабушка с дедушкой – его родные люди и, считай, вторые родители, разлука с мамой для Игоря была чем-то непреодолимым. Не получив в этот период материнской любви, характер Игоря стал, не то чтобы озлобленным, а каким-то обречённым, и это обезоруживало любого человека, кто с ним контактировал. И добрых, и не очень…

– Игорёк, иди, письмо от мамы пришло! Почитаю тебе, что мама пишет, – звала внука бабушка, надевая видавшие виды очки с круглыми линзами, на которых одна повреждённая дужка была обмотана синей изолентой. По этой примете её очки невозможно было спутать с очками Якова Петровича.

«Здравствуйте мои дорогие и любимые мама, папа и сыночек Игорёк! У нас всё хорошо, очень скучаю по вам всем. Как вы там поживаете?» – читала Феодосия Дмитриевна письмо, а Игорь, ощутив прилив сразу нескольких чувств – от любви до обиды, вдруг кинулся к окну на веранду. Вскочив на табуретку, он уткнулся лицом в стекло, пытаясь скрыть хлынувшие из глаз слёзы. Но непроизвольные всхлипывания не поддавались обузданию и Игорь, тяжело сопя носом, пытался подавить эти внезапные эмоции усилием воли.

– Игорёк, внучок, ты что, плачешь? – спросила Феодосия. Но уверенно отрицая очевидное, сквозь слёзы, Игорь дрожащим голосом отвечал:

– Нет, я просто в окно смотрю на двухэтажный дом.

Но слёзы ещё больше выдавали его. Не выдержав, он объявил, что поедет к маме в Луганск.

– Да как же ты поедешь, внучок? – испуганно спросила Феодосия.

– Поеду и всё! – уже не контролируя свой голос, выкрикнул внук, – уеду! Уеду сейчас!!!

Игорь схватил куртку и в психически неконтролируемом состоянии выбежал на задний двор через длинный коридор.

Сразу за забором располагалась угольная база, где уголь из вагонов в рабочее время разгружался грузчиками на транспортёрные ленты, а затем по ним «чёрное золото» доставлялось на речные баржи.

Игорь вбежал на насыпь, отделявшую забор дома от угольной базы и, поддавшись нервному импульсу, побежал, в буквальном смысле, «куда глаза глядят». Феодосия крикнула мужу:

– Отец! Игорёк убежал, поди посмотри, а то на речке, не дай Бог, потонет…

Они всю жизнь называли друг друга «отец» и «мать». И в этом были какая-то теплота и уважение…

Игорь бежал по насыпи, потом по улице, а затем попал в какой-то проулок. Гнев прошёл и он остановился. Завертел головой, пытаясь определить – куда его занесло на эмоциональной волне. Он стоял в незнакомом месте, с двух сторон шёл высокий забор, над острыми вершинами которого, торчали ветви яблонь. Ему стало страшно от тишины и полусумрака. В душе появились досада от своего поступка и чувство вины за несправедливые крики на бабушку…

Он оглянулся и заметил, как за электрический столб резко отклонилось напряжённое лицо деда, который чуть ли не в кальсонах выскочил за внуком. Слёзы покатились из глаз Игоря и он повернул назад к дому.

– Внучок, давай руку. Ты куда побежал-то?

– Не знаю… Хотел к маме уехать…

– Потерпи маненько, мы скоро к ней поедем сами.

– Правда?

– Кривда!.. Конечно, поедем! Она сама написала в письме, чтобы приехали…

Надо сказать, что такой фортель Игорь проделывал ещё пару раз, уже в присутствии тёти Маши – старшей сестры Валентины, только теперь вместо деда бегать кроссы приходилось ей…

С её сыном Сергеем, который приходился Игорю двоюродным братом, они крепко сдружились и сохранили эту братскую дружбу на всю жизнь. Сергей был на год старше и уже учил буквы из букваря. Он-то, вместе с дедом и научили Игоря читать, чуть ли не с четырёх лет. Обладая хорошей памятью и сообразительностью, Игорь, к пяти годам уже свободно читал, как вслух так и «про себя». Феодосия очень удивилась, что не умея писать, внук так хорошо овладел грамотой. И когда она готовила обед в кухне, иногда просила Игоря почитать ей сказку или рассказ вслух.

Вот так, однажды, лёжа на диване, Игорь читал ей русскую народную сказку из толстого сборника сказок: «Подъехал Иван-царевич к избушке и говорит:

– Повернись к лесу задом, а ко мне передом!

Повернулась избушка, вошёл Иван-царевич и услышал, как Баба-яга Костяная Нога заворчала:

– Фу, фу, русским духом запахло!

А Иван-царевич говорит:

– Ты, что, старая сука, расфукалась?…»

На этом месте Игорь остановился, так как на кухне загремели кастрюли, и он услышал голос бабушки:

– Игорёк, внучок, а ну ещё раз прочти последнюю строчку!

Внук испытал замешательство – незнакомое слово «сука» было непонятно по смыслу. По идее, зная, что такое сук на дереве, он не понимал, почему это слово стоит в родительном падеже – поэтому перечитал предложение два раза – с ударением на первый слог, а затем на второй. Однако ясности это не внесло.

– Ба, а что такое «су́ка»?

– Игорёк, а это там так написано?

– Да!

– Принеси-ка мне книжку и очки.

Игорь принёс бабушке её старомодные очки с синей изолентой на дужке и книгу со сказками. Феодосия Дмитриевна перечитала и, покачав головой, с удивлением, произнесла:

– Да, действительно «су́ка»…

– Бабушка, а что значит «сука»?

– Ну, это собака такая. Вот, если пёс – то он мужского рода, говорят «кабель». А если собака – то она женского рода, говорят «сука». Видишь, здесь он её ругает, называет, как бы, собакой, сукой значит…

– А-а-а!

– Но лучше ты это слово не употребляй, оно нехорошее. Потому как иногда его взрослые мужики в маты вставляют. Понял, Игорёк?

– Ага!

Но всю жизнь, когда он применял в разговоре слово «сука» и собеседник спрашивал «Ты что материшься?» – у Игоря всегда был безупречный, и убивающий наповал, аргумент:

– «Сука» – это собака такая. Мне бабушка говорила!

И с любым человеком это срабатывало, вызывая улыбку:

– Нет, ну если бабушка говорила, то да!…

Вот так проходили дни за днями, складываясь в недели и месяцы. Незабываемые впечатления детства, время познания мира и окружающей действительности никогда не сотрётся и не забудется из памяти каждого человека. Потому что детские воспоминания – самые яркие и, какие-то, настоящие. Может быть, поэтому они вызывают у нас особую ностальгию и желание хоть на денёк окунуться в ту незабываемую атмосферу.

Феодосия привила внуку самое главное – Веру. Ненавязчиво и мягко, на своём личном примере, объясняя Игорю устройство мира и его главные понятия и ценности. Первые шаги они шли с ним вместе – и даже постились на Страстной седмице. Когда Игорь, ещё не осознавая очистительную силу поста, просил поесть на Страстную Пятницу, то Феодосия говорила ему:

– Потерпи, Игорёк, сегодня Христа распяли, надо поскорбеть…

Но бабушкино сердце было милосердным, и она уходила в кухню, а затем приносила маленький прямоугольник чёрного хлеба, с положенными сверху несколькими ягодами из вишнёвого варенья:

– Держи, Игорёк, подкрепись немножко…

Она знала, что такая еда не противоречит уставу поста…

Феодосия жалела внука ещё и потому, что его неприкаянное положение в жизни, неопределённость в социальном статусе, влекло за собой ощущение несчастья, которое было вызвано драматическими обстоятельствами с нежеланностью его рождения…