Читать книгу Неестественный отбор. Рассказы о жизни в ХХ веке - Игорь Маранин - Страница 6

«Ракета», что летит по Оби, напоминает одновременно акулу и самолёт. Акулу – хищно приподнятой мордой, а самолёт – уютным салоном и мягкими креслами, которые откидываются нажатием кнопки в подлокотнике. Это вам не битком забитый теплоход, еле—еле ползущий вниз по реке и обгоняющий разве что сонно плывущие по течению большие куски сосновой коры. Если проткнуть такой кусок отверткой и воткнуть туда аккуратно оструганную «мачту», а к ней прикрепить кусочек материи, получится парусный кораблик. Развлечение моего детства.

Мне – двенадцать, мы едем с мамой на дачу. От пристани в Успенке до нашей дачи – семь километров, а по самому посёлку еще полтора, но мне нравится. Нравится идти по тропинке крутого берега, слева – обрыв высотой в три—четыре этажа, справа – сосновый бор. Когда меня отпускают в поездку одного, я всё время пытаюсь побить свой собсвтенный рекорд скорости. Но сегодня идти вместе с мамой, значит, рекорд устоит. Тем более, она тянет меня в деревенский магазин.

Успенка – странное село. Только здесь по улицам свободно гуляют свиньи, и никто их не запирает в сарайках. Отчего так – не знаю. Свиньи мне кажутся неповоротливыми и глупыми, но ужасно симпатичными.

– Смотри, – говорит Эмма, – какая странная пара!

Навстречу нам, лениво поглядывая по сторонам, неторопливо идут большая толстая свинья и собака. Собака – мелкая. Лохматая дворняга ростом в половину своей спутницы, шерсть чёрная и лишь кончик её хвоста при рождении окунули в белую краску. Да ещё пара капель попала на лапы. Идут рядом, бок о бок, как добрые соседи – разве что не обсуждают последние деревенские новости. А, может, и обсуждают? Может, им просто для этого язык не нужен? Странная парочка доходит до большой лужи и свинья аккуратно, словно стараясь никого не обрызгать, ложится на живот в самую грязь. Вместе с ней в лужу… ложится собака. Привал. Вид у обеих довольный и самодостаточный. Забыв о магазине, мы останавливаемся и наблюдаем за этой очаровательной дружеской прогулкой. Через пару минут свинье надоедает лежать и, косясь на собаку, она ворчливо произносит:

– Хрю—хрю—хрю.

– Тяв! – отвечает та, и обе одновременно встают и идут дальше.

– У нас кошка жила, – неожиданно начинает рассказывать мама, – Хеська. Это после войны было, на Кубани. В один год взяли мы уток из инкубатора, маленьких совсем. Отгородили им в доме место, и бабушка Поля велела мне присматривать за птицей. Что-то я во дворе делала, возвращаюсь в дом – нет утят. Куда подевались? Весь дом обегала – нигде не нашла. Думаю, может дверь забыла затворить? Так и во дворе их нет. Бабушка приходит – я реву: мол, так и так, пропали утята, колдовство какое-то. Та на меня шикнула, пошла искать в доме. Нашла. У нас такой шкаф стоял – огромный, на высоких ножках. Так вот под шкафом лежит Хеська и обнимает лапами утят. А они, махонькие, в её тёплую шерсть уткнулись, греются. Я давай их доставать, а Хеська крысится: царапает руки, не даёт забирать. Так и вырастила их! Со двора выходят: впереди кошка, за ней утята: вся станица приходила смотреть на этот цирк. А когда первый раз они в воду полезли, Хеська чуть с ума не сошла. Бегает вокруг, орёт благим матом. Потом ничего, привыкла. Доведёт до воды, уляжется рядом и наблюдает, как птицы плавают. Однажды собака близко подошла, так едва утащила от Хеськи ноги. Не кошка – тигрица разъярённая, чуть глаза псу не выцарапала. А потом наступила поздняя осень или зима – не помню уж. И выросших уток мы зарезали… Целые сутки Хеська орала так, что приходили соседи и спрашивали, что мы делаем с кошкой. Потом забилась под шкаф и несколько дней из-под него не вылезала. А когда всё же выбралась, бабушка Поля решила задобрить её и положила в миску мясо. То самое, утиное, другого у нас не было. Вечно голодная наша послевоенная Хеська подошла к миске, понюхала, развернулась и ушла. Отказалась есть.

Магазин оказался закрыт. Мы повернули назад, к берегу и, дойдя почти до пристани, вновь увидели знакомую пару: большую толстую свинью и маленькую лохматую собачонку. Они лежали прямо на тропинке, друг подле друга и задумчиво смотрели на реку. А мне вдруг подумалось, что поздняя осень уже не за горами…