Читать книгу Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки - Игорь Матрёнин - Страница 8

Чтобы вы знали, у «нефорья»́, как ласково и даже любовно называют нас гопнички, есть свои дембельские альбомы.

Кто знаком с этим священным для каждого старослужащего термином, немедленно представляет монструозных размеров, обшитый бархатом и толщиной в бицепс качка-середнячка, томище. Сей священный фолиант под завязку нашпигован пошлейшими стихами про то, как «боец отважный любимой сон тревожный бережёт», безумными фото-коллажами на темы армейских подвигов бравого дедушки и пасторальными рисунками местных Левитанов и Репиных на вольную тему (в смысле, «вольно – занимайтесь по плану!»).

По какому-такому «плану»… Нет, уж видно никогда мне, недалёкому, не осознать сего сакрального «по плану»… Предположу лишь, что это некий солдафонский аналог в общем-то бессмысленного, но экспрессивного «алло́ра», которым грешат знойные итальянцы, когда выразить эмоцию желательно, а подходящих слов не подобрать.

Так вот, как ни стыдно признать, но каждый приличный меломан моего поколения, а тем паче постарше, просто обязан был иметь свой героический музыкальный альбом или хотя бы вместительных размеров тетрадь, о содержании которой нужно поговорить подробнее и с подобающей деликатностью. И даже нежностью.

Всё, что проходило через жадные руки меломана – пёстрые винилы, их младшие братья – карлики «сидишки», а когда-то и легендарные аудиокассеты TDK и Denon, да ещё быстроосыпающиеся бобины, всё это фиксировалось патологически подробнейшим образом. Наиболее серьёзные люди нашего круга, белая кость и высокомерная элита признавала только винил. Но даже они не могли отказаться от волнующих воспоминаниями «дембельских альбомов» меломана.

Туда трепетно записывалось всё: имя группы, название альбома, год издания, год переиздания, выпускающий лейбл, продюсеры, со-продюсеры, трек-лист, тексты песен, участники банды, все сессионники, звукорежиссёры, художники, чуваки, которые бегали за кофе и пивом музыкантам, группиз… Я ничего не забыл? Старательно вырисовывался логотип и бережно сохранялся шрифт с оформления «пласта́». И всё это пухлыми томами бережно хранилось на пыльных полках, а иногда передавалось по наследству таким, как я, сыновьям полка.

Были и у меня такие замечательные тетради, те, что годами создавал сам, а также принятые в дар от старых волосатых наставников. С чёрно-белыми фотографиями Битлов, Хипов, Рокетсов и самодельными наивными описаниями жанров рок-музыки в представлении советского бедолаги-меломана.

Нужно ли говорить, что загадочные мои родители выбросили и это…

Остались лишь жалкие крохи, обрывки драгоценных листочков, хоть какая-то память… Память нам, восторженной касте, к коей я имею честь принадлежать, чем по праву горжусь и горжусь я безмерно!

Я, к примеру, вмиг отделяю настоящего безумного меломана от «околоплавающего», и никто из нашего закрытого круга не станет открывать трепещущую душу «поддельному», фальшивому меломану.

Зато, когда мы находим друг друга, как бестелесные вампиры, просто мистически ощущая себе подобных, то часами, да чего там, сутками можем перебирать великие имена и святые альбомы: «А как тебе Сэббэт семьдесят восьмой? М-м-м… А ты знаешь, неплохой, неплохой, недавно я его просёк! Но Дио восемьдесят третий всё равно получше! Ну-у! Дио это Дио!». Причём на дворе бушует 2012-й год, на минуточку!

Пишу и блаженно улыбаюсь курьёзной картинке. Пока есть мы, смешные рыцари Музыки, остаётся ещё что-то душевное на белом свете.

А ведь я, салага по возрасту для матёрых завсегдатаев легендарной «кучи» (о ней чуть позже, но обязательно) всегда, ещё сопливым школьником был свой, потому что я – «тру»! Ну для тех, кто совсем мимо темы – ноги произрастают от «англицкого» словечка «true», настоящий, ну то есть. Ещё теперь залихватски говорят «труёвый», но я этого смелого неологизма не полюбил. Ставлю застенчивый смайлик, конечно, но… Да чего там, вот здесь скромничать не хочу и не стану, я – «ориджинал-гангста меломан», и всё тут!

В каждом приличном городе были и есть «намоленные» места, где меломанствующий люд обменивается дисочками и нужной, как воздух, информацией по музыкальным животрепещущим вопросам. Родной Нижний далеко не последняя деревня в этом отношении. Барыги, пьяные скитальцы-философы, провинциальные музыканты и просто реальные меломаны всех мастей стекаются по сей день к магазину «Мелодия», увековеченному в старом прекрасном кино «Конец операции Резидент». Ну тот застеклённый магический «магаз», что рядом с площадью Горького.

Сбежав от жён, детей и нудных забот, здесь они каждую субботу (пропуск «кучи» – расстрел) забывают про то, что молодость безвозвратно прошла, и окунаются в упоительные волны музыки и ностальгии.

Как только мой нетрезвый заезд в Нижний совпадал с субботой, я летел туда на всех парусах, иногда с Ражевой, порой один. Покорная, она терпеливо ждала меня, наряду с другими порядочными меломанскими жёнами, а жёны меломанов это тоже каста. Как правило, это красивые интеллектуалки, а моя – ну разумеется, прекраснее всех. Ждала, когда я обойду все злачные места, лотки и импровизированные прилавки на багажниках видавших виды «Жигулей» (что несомненно усиливает щемящий сердце эффект), поговорю со всеми знакомыми и незнакомцами за Дип Пёрпл и Назарет, наторгуюсь и закуплюсь чем-нибудь редким и неожиданным.

Здесь, в замшелой моей провинции можно нарыть, как это ни удивительно, ну например, извращенцев «Tubes» или, скажем, ухарей «Dr. Feelgood». Мажорская «новая волна» (или почти презрительно «волнища») с тупорылою «панкото́й» никогда в городе Горьком не были в почёте, и такие вот «сомнительные» пластинки отдавались «в добивку» к титанам, вроде Alice Cooper. А ещё ведь случается счастье «выцепить» всякий там шизанутый «краут-рок» и милый сердцу тупорылый «трэш-метал» восьмидесятых, ну тогда обмывание раритетных приобретений затягивается на всю трудовую декаду!

Ушлые московские оптовики уже, к горькому моему разочарованию, корыстно «прочухали» это место и скупают все наши редкости в промышленных масштабах, вот ведь какое трамвайное хамство! Да, любая красивая сказка когда-нибудь, да заканчивается…

Всю жизнь свою (ну прям, житие мое) я могу живописно рассказать в связи с приобретением того или другого сакрального альбома. Индийский Хендрикс «Концерт на острове Уайт» и не менее «хинди-вид» «Крафтверк» со своим закольцованным «Компьютерным миром» (вкладыш с роботами я подло утаил при обмене) – это самые первые мои школьные творения, записанные с тазами вместо барабанов и текстами-импровизациями в жанре «что наблюдаю, то выдаю». Кстати, пламенно высылаю «рокенрольное спасибище» вам, дорогие соратнички по той куцей нашей шизофрении, братцы Лёшка Вареник и Лёха Каулин! Запиленные 76-го года «Хипы» с «пистолето-самолётом» на обложке – мой первый курс после традиционной утомительной картошки. «Сэббэт» с идиотским названием «Технический экстаз» и изуродованной дорожкой «медляка» «She’s Gone» (она была классически замазана пастой «Гои», эх вы, подонки, как же профессионально вы «киданули» меня тогда) – это я первый раз увидел Ражеву и «навеки потерял покой».

И так дальше и дальше, год за годом, пластиночка за пластиночкой, бок о бок идёт-бежит моя «диковинная» житуха, и порою так станет сказочно хорошо, что замурлычешь в меломанской нирване: «И слава Господу! И шут с этими выброшенными на помойку тетрадями! Только бы все наши были здоровы – и милые родители и волшебники-музыканты…».