Читать книгу Егерь. Девушка с Земли - Игорь Минаков, Максим Хорсун - Страница 6

Министры откомандировали на Сирену своих заместителей – тех, что помоложе и покрепче. Папа́ пришел в гнев: он понял, что его проект намерены спустить на тормозах. Что тут поделаешь? И премьеру не пожаловаться – в ста световых годах от Сирены премьер.

– Я не рассчитывал на легкую победу, – признался Марвелл Грезе, когда та завязывала узел его галстука. – Но у меня отняли оппонента. Я не веду переговоры на уровне замов. Я замам, да будет тебе известно, даже руки при встрече не подаю. Дьявол! Знай, что мне преподнесут такую свинью, отправил бы сюда одну Ремину. Девчонка сама справилась бы с переговорами.

– Вот и нужно было отправить, – буркнула Греза.

– Ну-ну… – Марвелл поджал губы. – Не смей обижать мне кроху!

– Ее обидишь, – Греза потуже затянула узел галстука. – Меня в ее годы еще не так обижали…

– Я, милая моя, человек занятой. Решай-ка проблемы внутри семьи сама, для того и взял тебя в жены.

– А ты выдай ее замуж…

– Я все слышу! – отозвалась Реми из своей комнаты. – Сговор! Средь бела дня!

– Пойди-ка проветрись! – отозвался папа́. – Непонятно, что ли? Взрослые разговаривают!

Реми протерла рубиновое сердечко, подаренное Кристо, проверила, не криво ли висит значок на топике. Потом взяла гитару и спустилась в холл.

Там она сыграла несколько этюдов собственного сочинения. Спела умильным голоском администратору и швейцару свежесочиненную балладу «О рыбоптице и птице-рыбаке». После первого припева администратор ушла по каким-то делам на кухню, а швейцар вышел на крыльцо.

Реми пожала плечами. Пристроила гитару между двумя креслами и тоже вышла на улицу.

Швейцар угощал сестер Христофоровых мятными леденцами.

– Разве им можно? – спросила Ремина.

– Не знаю, – пожал плечами швейцар. – Но они очень любят конфеты.

– Дети есть дети, – высказалась Ремина. Она вдруг вспомнила долговязого Кристо. Подумала о школе, которую его волонтеры строят в южном атолле. – А кто научил малышек нашему языку? – поинтересовалась она.

Швейцар поморщился.

– Миссионеры. Церковь Господа Вседержителя, слыхали небось? – Швейцар дождался кивка и продолжил с некоторой опаской: – Шуты гороховые… Крестят аксл целыми нерестами, фамилии им благочестивые дают. Библию читать учат.

– Что в этом плохого?

– А чего хорошего? Чужая душа – потемки. А душа чужого, если она у него есть, – черная дыра… Меня Бруно, кстати, зовут.

– Ремина. Очень приятно. А старшей девочке в школу, наверное, надо ходить. У вас ведь есть школа для аксл?

Швейцар прищурился:

– А кто из них, по-вашему, старшая рыбка?

– Что? Да вот эта.

Старшая аксла заморгала. Левым глазом – правым; левым – правым…

– Они из одного нереста, – улыбнулся швейцар.

– Как это – из одного нереста? – не поняла Реми.

– Одногодки, – пояснил швейцар. – Это ведь акслы. Они приостанавливают свое развитие, когда пожелают. Вот эти две захотели остаться девочками. Да… Причем одна почти сразу застолбила себе возраст, а вторая – пару годиков повременила.

– Господи! – Реми ахнула, почти как Греза. – Неужели это возможно?

– О! – в усы усмехнулся швейцар. – Не позволяйте себе думать об акслах как о людях.

Реми внимательно пригляделась к девочкам.

– Сколько же им лет на самом деле?

Швейцар призадумывался, переводя годы Сирены в земные.

– Двенадцать… или около того, – сказал он, наконец.

– Господи… – вновь протянула Реми. – Это ведь какая-то… вечная молодость!

– Почему же! – важно надул губы швейцар. – Эти повзрослеют и состарятся. Детские мордашки пойдут коричневыми пятнами, зубки сгниют… Помрут, в общем… хотя на вид останутся такими же маленькими.

– Какой кошмар!

– Да-а… – продолжил швейцар. – Послушайте сюда, Ремина. Нужны были бы им сильные руки и ноги или… там… размножаться бы им хотелось… ну, вы не маленькая и понимаете, что я хочу сказать… они сделали бы себя постарше. Вот те, что среди рифов живут, спешат возмужать поскорее. Но этим неплохо живется при гостинице, и нам от них польза – приучать туристов, чтоб не падали без чувств, едва завидят взрослого акслу.

– Ну… что ж… – Реми вымученно улыбнулась. Повернулась к девочкам: – А вы, лягушата, оказывается, уже большие? Какие хитрюги растут, боже мой!

Она вернулась в вестибюль. Увидела, что по лестнице спускается Марвелл, а с ним – Пасадель и О’Ливи.

– Папа́, я хочу посмотреть, как живут аборигены.

Марвелл оттопырил нижнюю губу, фыркнул.

– Ремина! – начал он с расстановкой. – Я спешу в горсовет на заседалово. Мне бы очень хотелось, чтобы ты присоединилась ко мне.

– Зачем?

– Кроха! Разве тебе неинтересно, чего ради пришлось лететь в эдакую даль? Посидишь в зале, на ус намотаешь. Поймешь, чем твой папа́ на жизнь зарабатывает.

– Зачем?

На самом деле она сразу поняла, куда клонит отец. Мол, крохе Реми пора прекратить валять дурака. Играть на гитаре, писать стихи и зачитываться фэнтези – непозволительная роскошь для девушки ее возраста. Дескать, дочки его партнеров по гольфу уже карьеру делают, и только Реми до сих пор в статусе маленькой девочки. Самой должно быть стыдно… И так далее, и тому подобное.

Реми помотала головой.

Нет, папа́! Крутить-вертеть собой она не позволит. Да здравствует гитара, рифмы и хоббиты с эльфами! Нечего тянуть человека с чистой душой в клоаку бизнеса и политики.

– Ну… как знаешь… – папа явно разочаровался. – Буду поздно. Пока!

– Пока!

Она поцеловала отца. Забрала гитару и поднялась в апартаменты.

Греза возлежала на диване с бокалом мартини. В ведерке со льдом стояла початая бутылка, на серебряном подносе имелись легкие закуски. Когда папа́ уходил надолго, Греза всегда напивалась, а потом смотрела мутными глазами на себя: у Грезы была большая коллекция записей с собственных концертов. Пела она в юности отменно, выглядела – еще лучше; и Реми тихо ненавидела ее за это.

– Мы с Эдмондом поспорили… – Греза захихикала; ей хватало одного бокала, чтоб изрядно захмелеть. – Он все-таки совсем тебя не знает, крыска. Он был уверен, что ты поедешь с ним в горсовет. Бедный наивный папаша! Теперь он должен подарить мне медиахолдинг, бедолага!

Реми снова спустилась в холл. Побродила по безлюдному залу, полюбовалась картинами – незатейливыми натюрмортами (она бы написала маслом лучше) в позолоченных рамах. Постояла перед бездарной стереофреской, аллегорически повествующей о колонизации Сирены. Вышла на улицу.

Оранжевое солнце еще не доползло до зенита, но воздух заметно прогрелся. Полдень обещал стать знойным. Никого перед парадным не обнаружилось: ни Бруно, ни сестренок Христофоровых. Дендрополиповый парк был пуст. У Реми появилось желание вынести мольберт и написать пейзаж, но тут сердце ее замерло: в конце аллеи показалась долговязая фигура Кристо. Присмотревшись, она поняла, что ошиблась. Это один из грузовых киберов, спешит, наверное, по вызову завхоза на пищеблок.

Кристо, Кристо… Почему же вы не выходите у меня из головы?

Пробковый шлем, глаза с крапинками, благородная скромность одежд. Во главе горстки самоотверженных волонтеров – против дикого мира и во благо несчастных аборигенов. Настоящий рыцарь… Магистр!

К парадному подкатил джип. Из салона выпрыгнул О’Ливи. Увидел Реми и помахал ей рукой.

– Греза у себя?

– А зачем она вам?

О’Ливи кивнул и побежал к дверям.

– Да она уже напилась! – крикнула Реми вдогонку.

Что происходит? Она всплеснула руками. Их как будто всех подменили на Сирене: и Грезу, и О’Ливи, и даже папа́. Сама того не желая, Реми поплелась следом за писателем.

Дверь в апартаменты Марвелла была приоткрыта. Греза, пьяно похихикивая, прижимала к груди голову О’Ливи, а тот тискал ее бедра и нес какую-то околесицу.

– Вы бы хоть дверь закрыли. Совсем, бомжи, страх потеряли? – пробормотала ошеломленная Реми. Камер наблюдения-то в отеле нет! В отличие от дворца папа́. Вот у них и помутился рассудок от мнимого приволья.

– Чего тебе надо? – промычала Греза.

– Я за гитарой пришла.

– Бери и проваливай. У нас мало времени.

О’Ливи отнял голову от жены шефа и пробубнил:

– Реми! Ну вы ведь умница! Вы не станете ябедничать, правда?

– А! Пусть ябедничает! – Греза откинулась на спинку дивана. – Кто ей поверит? Ночная кукушка кукует громче дневной! Он на нее сердит и слушать не станет!

– Ночная громче дневной… – пробормотала Реми и вышла в коридор. Гитару она так и не взяла.

…Это была захватывающая, волнующая идея. Дерзкая от начала и до конца. Во всем виноват был стресс и… еще раз стресс.

Реми подозвала администратора:

– Я хочу связаться с егерем, сопровождавшим нас на охоте.

– Со Скворцовым?

– Да, с Эндрю.

– Одну минуту.

На самом деле ждать пришлось полчаса или около того. Реми ушла в самую глухую часть парка, забралась в беседку, увитую сине-зелеными стеблями водорослей. Развернула на скамье терминал связи. Сначала терминал молчал, лишь мигал сигнал вызова. Потом в динамике завыло, задребезжало, а над скамьей возникла нечеткая голограмма.

– Скворцов.

– Это Ремина Марвелл. Здравствуйте.

– На атолле Торнадо. Связь плохая. Не вижу кто.

– Ремина. Вы сопровождали нас вчера.

– А! Мисс! Я вас почти не вижу! Я поднимусь повыше!

Голограмма дернулась и погасла. Реми услышала, как хрустят под сапогами егеря ломкие кости полипов. Скворцов тяжело дышал и отплевывался. Потом вдруг грянул выстрел: такой громкий, что динамики терминала захрипели.

– Что с вами, господин Скворцов?

– Ничего… Ч-черт… Вот-вот! Теперь я вас вижу.

– Это вы стреляли?

– Что? Да, я. Жаброхват это был… Они наглые на высотах.

– Господин Скворцов, мне нужны услуги проводника…

– Что? Еще одна охота?

– Нет, это личная просьба. Я хочу, чтоб вы отвезли меня в атолл Алехандро.

– Зачем?

– А вот этот вопрос излишний.

– Я беру за такие прогулки дорого, мисс.

– Могу себе представить.

– Я подумаю, мисс.

– Подумайте. Но я бы хотела отправиться в путь как можно скорее.

– К вечеру я вернусь в Прозерпину.

– К вечеру?

– Через восемь-десять часов. И еще через пять-шесть часов буду готов выйти.

– Господин Скворцов!

– Да, мисс?

– Я бы хотела, чтобы о нашем походе никто не знал.

– Даже ваш отец?

– Тем более отец.

– Тогда я возьму с вас еще дороже. Уж извините, но такой шанс я упустить не могу.

– Ладно уж…

Скорее отсюда! Из серого гадюшника посреди хилой полиповой поросли, где никому нет дела до нее и ей нет ни до кого дела. Подальше от финансовых интересов, заместителей министров и навязываемой роли. Подальше от лицемеров, лжецов и предателей. В рифовый лес. С головою – в буйство красок и запахов! Туда, куда зовет ее рубиновое сердце. Туда, где она может быть полезной.

В атолл Алехандро!

Скворцов перезвонил ей «вечером». Назначил время и место.

Солнце едва доползло до зенита. Знойный день Сирены был в самом разгаре.