Читать книгу Взгляд из детства. Этюды - Игорь Окунев - Страница 3

Если бы меня спросили, зачем Господь создал человечество, я бы предположил, что ради того, чтобы послушать Пятую симфонию Чайковского. Для этого нужно было сотворить противоречивых и страдающих людей и дать им тысячи лет скитаний и поисков, которые привели бы к появлению нравственности, культуры и классической музыки, вершиной которой стали симфонии Петра Ильича. Не исключаю, что закат художественной и, в частности, музыкальной традиции, да и вообще все разрушительные события в XX веке, связаны с тем, что после Пятой симфонии потомки Адама перестали быть интересны Творцу.

В Пятой симфонии человечество сумело окончательно убедить Создателя в том, что творчество способно побороть смерть, а значит, человек может разомкнуть оковы бытия, в которые высшая сила его заточила. Когда я слушаю, как в конце произведения вступают фанфары, мне всякий раз кажется, что эта музыка мощью торжества духа над естеством сейчас поднимет из могил мертвых. Но всякий раз, переживая этот грандиозный финал, я задавался вопросом, как можно было после такого написать Шестую симфонию, в которой, как известно, смерть побеждает и добродетель, и любовь, и созидание? В которой нет финала: музыка, как и человеческая жизнь, обрывается случайно, на полуслове, на полузвуке… Я благодарен судьбе за то, что она дала мне ответ на этот вопрос…

В один из самых сложных моментов на моем пути, когда случилось так, что коварная сила пробовала отнять у меня мое творческое предназначение, я отправился в Московскую филармонию. В тот день в программе концерта стояли Пятая и Шестая симфонии Чайковского, вернее, как я узнал, уже сидя в первом ряду партера, вначале Шестая, а потом Пятая. На такую дерзость решилась гастролировавшая японская дирижер, поскольку давать эти произведения в одном концерте считается неправильным – они требуют от исполнителей и слушателей столько эмоциональных сил, что можно истечь кровью вместо того, чтобы получить эстетическое наслаждение.

Первое отделение закончилось мрачным и беспросветным финалом Шестой симфонии, которое очень гармонировало с моим тогдашним настроем: неодолимость рока была почти осязаема. Опустошенный, я вышел из зала и присел на скамейку в фойе. Я помнил Шестую и Пятую симфонии наизусть еще с детства, когда, запершись в комнате, по-ребячески пытался дирижировать под их исполнение на магнитофоне. Я знал, что меня ждет в финале Пятой симфонии величественная музыка сокрушительной победы света над тьмой. Но я твердо заверил себя, что ничто, даже великолепный финал Пятой симфонии не может растопить отчаяние, в котором я находился, и развеять мрак, которым Чайковский закончил свою последнюю симфонию, после исполнения которой вскоре умер. Я вернулся в зал и услышал первые ноты Пятой симфонии, те самые – из гулкой пещеры гробового финала Шестой…

А потом случилось чудо: выйдя в самом начале из ада финала Шестой симфонии, музыка Пятой прошла сквозь чистилище человеческих тревог и сомнений и вознеслась в рай. Когда слезы проступили на моих глазах при звуках возвращающих с того света финальных фанфар, я понял, что Чайковский написал Шестую симфонию именно как предисловие к Пятой. Потому что без Шестой невозможно понять всю бесконечную неодолимость смерти, а без Пятой – что человек все равно способен ее победить.

Я вышел обескровленным, но уже победителем в своей судьбе. Я не знал тогда, да и не знаю сейчас, как именно сломить рок, но я знаю точно, что победить его возможно – верой и творчеством.

Именно тогда я и решил непременно издать этот сборник своих отроческих рассказов. Не потому, что претендую на какое-то признание, но потому, что мне важно, чтобы этот слепок моего скромного юношеского творческого огня лег пусть на самую дальнюю полку в книжном шкафу.

Ну а жизнь уже имеет смысл, если ты хоть раз слушал Шестую и Пятую симфонии Чайковского.

Игорь Окунев,

июнь 2020