Читать книгу Земля изначальная. Начало пути - Игорь Пиляев - Страница 6

[18]

Мизансцена из незабвенной комедии длилась не слишком долго. И реакция была удивительно ровной. Стаса это даже несколько задело – тут что, путешественники во времени по проспектам гуляют и сувениры покупают?

– Вина налей, справа от тебя две бутылки стоят.

– Выдержка у тебя, однако…

– Не в этом дело. Ты странный – не от мира сего. А если то, что сейчас говоришь, правда, тогда все становится на свои места. И какая разница, откуда ты – из другой реальности или из прошлого. Вот если бы ты был из будущего! Но у этого мира нет будущего.

– Все так плохо? – он откупорил и разлил красное, явно домашнего производства вино в бокалы богемского стекла.

– Я не слишком много знаю. То, что произошло с планетой, произошло неожиданно, без предупреждений и криков о конце света, а вот то, что происходит сейчас, не просто плохо – БЕЗНАДЕЖНО, – Саша подняла бокал и залпом его осушила. – Налей еще.

Александра действительно знала не слишком много – почти ничего. Субботним вечером она вернулась из интернатуры, по дороге купив батон хлеба и триста граммов докторской колбасы. Зарплата медиков в нашей стране всегда оставляла желать лучшего, а уж об интернах и говорить не приходилось. Подружки, с которой они на пару снимали квартиру, дома не было, и Саша подумала, что с удовольствием проведет спокойный вечер у телевизора, затем почитает и пораньше ляжет спать.

Работа ей не нравилась. Не об этом она мечтала, поступая в медицинский институт. Она хотела стать известным кардиохирургом, делать сложнейшие операции, спасать жизни. А действительностью оказались грязные палаты, разваливающаяся или уже полностью развалившаяся мебель, отсутствие аппаратуры и медикаментов. И боль, постоянная боль, когда ты смотришь в глаза бабушке и называешь цену лекарства, прекрасно понимая, что она составляет три-четыре пенсии старушки, и ей легче, проще и, главное, дешевле просто умереть.

Включила телевизор. Цветущая дикторша оптимистично и радостно вещала об очередных катаклизмах, волнениях в арабских странах, количестве автокатастроф, произошедших за истекшие сутки, постоянно и неуклонно растущем благосостоянии сограждан, о какой-то комете, пролетающей мимо Земли. По поводу кометы очередной тибетский провидец заявил о наступлении очередного конца света. На Солнце повысилась активность, и завтра жителей планеты ожидали магнитные бури. А в целом погода на выходных будет солнечной и теплой, как и полагается в середине лета.

Саша пошла на кухню готовить свой скудный ужин. И тут погас свет. Было восемь часов вечера, на улице только наступали июльские сумерки, но многие окна соседних многоэтажек уже светились – это Саша помнила совершенно точно. Выглянув в окно маленькой «хрущевской» кухоньки, она поняла, что дело вовсе не в электрических пробках, и уныло побрела искать свечи. Ее слегка пошатывало, болела голова. «Наверное, от усталости, подумала Саша, – сегодня был тяжелый день». Под романтический трепет свечей она пожарила свой нехитрый ужин и в одиночестве съела его.

В девять вечера электричества все еще не было, а головная боль, несмотря на принятую таблетку аспирина, не отпускала. Саша, давно мечтавшая отоспаться, с чистой совестью отказалась от идеи заняться чем-то полезным. Она приняла еще одну таблетку обезболивающего, а заодно и снотворного, и на ощупь побрела в спальню. Возникла мысль позвонить подруге и предупредить, чтобы не будила, но мобильный телефон молчал. Забравшись под одеяло, Саша провалилась в сон. Проснуться ей было суждено уже в другом, новом мире.

– Сколько же я проспала? И почему опять так болит голова? – Саша с трудом открыла глаза.

Похоже, было раннее утро: серая мгла только начала расползаться по комнате, пробиваясь сквозь стекла незашторенного с вечера окна.

– Схожу в туалет и буду спать дальше, только окно закрою, – Саша подошла к окну и замерла.

Соседнего дома, однотипной серой девятиэтажки, во двор которой выходило окно спальни, не было. Вместо него громоздились руины, а через них просматривалась оживленная некогда улица полумиллионного города.

Я сплю или крышу сорвало… Такого не может быть! Не мог соседний домвзорваться и не разбудить спящую, даже под снотворным, Сашу. Она еще раз выглянула в окно. Кошмар не исчез. На кухне картина была еще хуже: на полу возле разбитого окна валялись осколки камней, а за окном зияла все та же картина глобального разрушения. Света и газа не было, и, покрутив краны, Саша даже не удивилась отсутствию воды.

Наспех одевшись и на ходу натягивая легкую курточку, Саша выскочила в подъезд. Постучала соседям – тишина. Вспомнила, что на гвоздике висят ключи от квартиры соседки сверху, которой Саша иногда делала уколы. Вернулась, схватила ключи и бросилась к лестничному пролету. Звонить даже не стала, открыла ключом простенький замок и забежала в квартирку бабы Ани. То, что старушка мертва, Саша поняла еще на пороге комнаты по характерному цвету кожи и безвольно свисавшей с ветхого дивана руке.

Саша все же дотронулась до вены на руке – и ужаснулась. Она, конечно, не надеялась прощупать пульс, но температура тела? Оно не могло за ночь так остыть! Вчера, возвращаясь с работы, Саша столкнулась с бабой Аней, которая бодро карабкалась на седьмой этаж. На диване же покойница лежала в ночной рубашке, значит, легла спать не раньше самой Саши. Сейчас раннее утро. Или не утро? Девушка подняла трубку древнего дискового телефона – тишина.

Спускаясь по лестнице, Саша стучала во все двери подряд – но домбезмолвствовал. На улице картина разрушений была просто невообразимой. Как минимум два подъезда высотного дома были разрушены до первого этажа. Оставшиеся части дома кренились навстречу друг другу и, судя по всему, собирались в ближайшее время рухнуть. Это было страшно. И только сейчас в сознание прокралась мысль: почему так тихо, где пожарные, скорая, милиция? Где, наконец, все люди? Нет, такого быть не может – это просто кошмарный сон, плод воспаленного воображения. «Я перетрудилась», – Саша споткнулась о какой-то строительный мусор, упала, разорвав джинсы и больно оцарапав арматурой ногу. Выступила кровь. «Какой же это сон, если так больно и кровь течет», – мелькнула мысль.

С трудом перебираясь через завалы, Саша направилась к ближайшей аптеке. Из-под груды мусора торчала нога в кроссовке фирмы «Адидас». Приподняв штанину, девушка дотронулась до синюшной кожи – трупное окоченение. Плохо соображая, Саша выбралась на центральную улицу, некогда разделявшую два квартала. Картина, открывшаяся взору, мало отличалась от увиденного во дворе.

Город не был уничтожен, как показывали в фильмах-катастрофах, то есть не был уничтожен полностью. Но ощущение того, что здесь прошла ковровая бомбардировка[19], все больше укоренялось в воспаленном сознании. Кое-где из разбитых окон еще струился дым. Запах гари, дыма и паленой резины висел в воздухе густой осязаемой пеленой.

Только сейчас до Саши начало доходить, что это не раннее утро и не сумерки, а серый плотный туман, состоящий из мельчайших частиц пыли и не пропускающий солнечный свет. Дышать им было почти невозможно, а глаза резало так, что слезы текли ручьем. Саша села на обломок строительного блока и разрыдалась. Как ни странно, это помогло. Это всегда помогало. Слезы промыли глаза, а выплеснувшиеся эмоции привели сознание в некое подобие порядка.

Аптека была на месте, ее массивная стеклянная витрина осколками хрустела под ногами. На месте была и аптекарша – она сидела, опустив голову на угловой столик. Саша подошла и безнадежно дотронулась рукой до шеи у основания подбородка – мертва.

Надо успокоиться и подумать. Это не сон, и об этом ясно говорила саднящая нога. Значит, катастрофа. Та, которую так давно предсказывали всевозможные провидцы и прорицатели, доморощенные Нострадамусы[20] и календари Майя. Апокалипсис свершился. Тогда почему она жива? И почему для нее конец света прошел так незаметно? И самое главное: что теперь делать? Ответов не было.

Саша нашла антисептик, бинт, йод, обработала рану и перевязала ногу. Увидела в углу большую полотняную сумку с красным крестом. «Я все-таки врач, а помощь может понадобиться многим, если, конечно, кто-то, кроме меня, жив в этом сумасшедшем мире», – интерн Саша собрала все самое необходимое. Куда теперь? До небольшого шахтерского городка, где живут родители, почти пятьдесят километров. Нужна машина. Водить Саша умела, но как проехать по заваленным арматурой и бетоном улицам? И очень хочется есть. Эта простая мысль сформировала хоть какой-то план действий – супермаркет.

Ближайший продуктовый магазин находился в разрушенном доме, стоявшем когда-то напротив Сашкиного жилья, и добраться до него было сложно. Поэтому Саша направилась в сторону супермаркета. Вместо привычных десяти минут дорога заняла добрых сорок. Перебираясь через завалы и огибая груды мусора, Саша наконец добралась до магазина. Он уцелел, вернее, частично уцелел – левое крыло приземистого здания было придавлено обрушившимся жилым домом, а к разбитым витринам Саша уже начала привыкать.

В конце длинного прохода, между стеллажами с продуктами и бытовой химией, краем глаза Саша уловила движение. Лохматый парень жадно запихивал в рот бананы и глотал их, практически не жуя.

– Заворот кишок будет – это я тебе как врач говорю, – буднично проговорила Саша, сама удивляясь своему спокойствию.

– Ты кто? – дожевав банан, промычал парень.

– Человек. Живой пока человек. А еще, между прочим, женщина по имени Александра Игоревна. А вы кто?

– Я? Алексей, Леша. Ты что-нибудь понимаешь? Что случилось? Марсиане?

– Я за последние два часа только одного встретила, и тот, кажется не в своем уме.

Алексей знал не больше Сашки, а понимал, похоже, и того меньше и до сих пор находился в шоковом состоянии. Пришел в себя – родители мертвы. Как лежали вместе в соседей комнате на кровати, так и закоченели. Телефоны молчат, людей вокруг нет, помочь некому. Долго кричал, плакал, потом захотел есть, вот и пришел сюда.

У парня действительно шок. Неудивительно – в один момент потерять и родных, и свой привычный мир. Саше стало жалко его, а еще больше себя, и слезы опять полились ручьем.

– Что будем делать, товарищ Алексей? – Сашке стало немного легче, и она смогла съесть черствую булочку, запив ее апельсиновым соком. – Когда ты пришел в себя?

– Часов пять назад. А какой сегодня день?

– Должно быть воскресенье, но я почти уверена, что с вечера субботы прошли как минимум сутки или двое.

– С чего ты взяла? Я столько проспать не мог.

– А ты уверен, что это был сон? Трупы все вокруг окоченевшие. Я врач, хирург. Могу примерно установить время, прошедшее с момента смерти.

– Ни фига себе! Хирург? А на вид – лет шестнадцать.

– Комплименты оставим на потом. Мужик ты или нет? Делать-то что будем?

– Людей надо искать, милицию, в конце концов, власть какую-нибудь. Кто-то же должен был остаться.

– А милицию зачем? Хорошо, положи в пакет что-нибудь съедобное и пошли искать.

В этот день они до сумерек бродили по безжизненным и разрушенным кварталам спального района. Кое-где разрушения были меньше, попадались целые массивы, не пострадавшие от бомбардировки. Встречались и воронки огромного размера, поглотившие сразу несколько высотных зданий. В таких местах разрушения от ударной волны были просто ужасны. Встречали и людей, не слишком часто, но встречали. Некоторые выглядели совершенно обезумевшими, многие, завидев их, бросались бежать. С теми, кто не бежал, пытались поговорить. Глаза этих людей Саша мысленно видела перед собой в течение долгих дней и бессонных ночей – они были безумны. Без единого признака мысли.

Саша и Леша нашли отделение милиции, и здесь картина была такой же, как везде. Те же холодные труппы, только в форме. Сашка, преодолевая брезгливость, вытащила из кобуры дежурного офицера пистолет и положила в пакет с продуктами. Пользоваться она им все равно не умела.

От Алексея было совсем мало толку. Мозг мальчишки, перегруженный обилием негативных эмоций, периодически заклинивало, и Саше стоило немалых усилий привести парня в чувство. Из немногочисленных сумбурных диалогов Саша поняла, что Алексей в этом году окончил школу и уже поступил в политех на физмат. «Беда, – подумалось Саше, – единственный относительно нормальный человек, и тот сопливый мальчишка, который наверняка провел половину жизни за компьютером и о реальной жизни имеет весьма зыбкое представление. Что тогда говорить о жизни в экстремальных условиях…»

К вечеру, полностью вымотавшись, набрав две сумки продуктов и взяв две бутылки водки, решили подумать о ночлеге. Мыслительный процесс был изрядно замедлен, поэтому решили просто переночевать в подсобном помещении супермаркета. В целом решение показалось Саше правильным. Ломать двери квартир, в которых, вероятнее всего, находились холодные трупы, желания не было. Продукты и питьевая вода – под рукой. Расположившись в кабинете директора или кого-то из менеджеров, зажгли свечи – благо, их было в избытке. «Сейчас в избытке все, – подумалось. – В городе можно жить долго, но что будет завтра, через месяц или год, и будет ли это завтра вообще?»

Разложив на рабочем столе нехитрую снедь, Саша налила полный пластиковый стакан водки и подала Алексею.

– Пей, станет легче.

– Может, лучше пива пойти взять? Как-то я водку не очень…

– Пей, после пива всю ночь будешь бегать мочиться, а тебе поспать и отдохнуть надо.

Такой же стакан водки Саша налила себе. Выпила в три глотка. Чем-то закусила. Водка ударила в голову, приятно обожгла желудок, туманя рассудок и размывая насущные проблемы. Они стали казаться не такими острыми и не очень важными, по крайней мере, на ближайшее время.

– Ты красивая, – пробормотал слегка осоловевший новоиспеченный донжуан. – Как это я сразу не заметил? Оч‑ч-ч-ч‑ень красивая.

Саша посмотрела на товарища по несчастью. Какая разница? Мир перевернулся – не до морали.

– Иди ко мне, горе луковое…

Секса, собственно, и не было. Вернее, была попытка, которая закончилась, не успев начаться.

– Первый раз?

– Да нет, что ты, просто день тяжелый. Я сейчас, ты подожди. Извини.

– Выпей еще стакан водки и иди спать.

– А как же…

– Никак. Побаловались и хватит.

– Да я сейчас. А ты?

– Я сказала: одевайся. Достаточно на сегодня.

Сашка лежала обнаженная на старом диванчике и смотрела, как Алексей смущенно и неуклюже пытается натянуть штаны. Вот ведь везет с мужиками…

Мужчины в жизни Саши, конечно, были. Не много, но были. Была даже любовь на втором курсе института. Изматывающая, романтичная, всепоглощающая, так казалось молодой студентке. Казалось до тех пор, пока ее милый и ненаглядный Володя на очередной вечеринке для остроты ощущений не предложил поменяться партнерами. На этом, собственно, все и закончилось. Потом были еще мужчины, которые долго не задерживались ни в жизни, ни в постели. В постели как раз многие были хороши, даже очень хороши, но Саша никогда не чувствовала в них настоящих мужчин, за которых можно спрятаться. Не чувствовала того спокойствия и уверенности в будущем, которые ощущала в детстве, забираясь к отцу на колени и гладя его огромные мозолистые руки.

Молодое тело требовало разрядки, мозг, расслабившийся под парами алкоголя, не возражал, а уловив желание тела, стал рисовать картинки, надо сказать, очень пикантные. Почувствовав напряжение внизу живота, опустила руку на гладко выбритый лобок, потом уловила жадный взгляд Леши. Нет, только не это, не сейчас. Встала, накинула на плечи плед и вышла из комнаты. В темноте на картонных ящиках Саша все сделала сама – так, как ей хотелось. Еще пара минут – и тело, дрожа, окунулось в приятную истому.

В следующие две недели Саша с Лешей днем бродили по городу, вечером, набрав продуктов, искали ночлег. Иногда оставались на одном месте пару дней. Алексей разобрал несколько мобильных телефонов и компьютеров и уверенно заявил, что микросхемы почти везде выгорели. По его словам, причиной тому мог быть очень мощный электромагнитный импульс, например солнечный шторм. Когда-то подобное на Земле уже случалось, но тогда еще не было такой чувствительной техники.

Но вот мог ли этот импульс уничтожить человечество, Леша не знал, зато будущий врач Саша была уверена, что особого вреда электромагнитное поле нанести человеку не может. Вернее, здоровому человеку. Все-таки электромагнитные бури были опасны для сердечников и гипертоников. В пользу Лешиной версии говорил и тот факт, что изредка встречающиеся на улицах люди были исключительно молодыми. Ни одного старика Саша не видела. Но всезнающий Леша никак не мог объяснить бомбардировку города. Мысль о метеоритах приходила в голову и Саше, но юное дарование заявило, что метеоритный поток такой силы просто не мог быть не замечен астрономами, и его траектория была бы рассчитана заранее, за несколько месяцев до удара по Земле. Будущий студент физмата наверняка знал бы об этом.

Невероятное открытие было сделано на тринадцатый день после начала конца. В разрушенном городе вторые сутки бушевал ураган. Никогда ничего подобного Саша не видела. Ветер поднимал в воздух машины и срывал куски кровли с крыш многоэтажных домов. Тропический ливень сплошной водяной стеной заливал грязные от пыли и мусора улицы, унося мутные потоки в сторону реки. Вода была везде, переполненные колодцы канализационных систем, не справляясь с потоком, бурлили водоворотами. Подвалы домов и цокольные этажи магазинов превратились в бассейны и водоемы. Саша наблюдала за этим светопреставлением со второго этажа добротного частного дома, стоящего на возвышенности и потому устоявшего во всеобщем потопе. Сюда они успели спрятаться в самом начале бури, из последних сил пробиваясь сквозь проливной дождь. «Земля живая, она сама очистит себя от скверны», – с этой мыслью Саша отправилась спать.

Разбудил ее Алексей, нежно тормоша за плечо:

– Пойдем на террасу, дождь кончился.

– Да угомонись ты, ловелас, я же сказала – никакого секса. – После первой неудачной попытки Леша регулярно и весьма настойчиво старался исправить положение и затащить ее в постель. Но Сашку такое положение дел совершенно не устраивало: ее отношение к товарищу по несчастью было скорее материнское, а со своими сексуальными фантазиями она весьма успешно справлялась сама.

– Да я не о том, вставай! Ты должна это видеть!

Алексей, несомненно, был прав. Это нужно было видеть. Дождь прекратился, ветер почти утих, превратившись в легкий бриз. Впервые за две недели в воздухе не пахло гарью и пылью. Леша показал на небо. Саша подняла глаза… и в изумлении раскрыла рот. Небо она тоже не видела с момента пробуждения, не видела звезд, Луны и Солнца. Солнце иногда просвечивало мутным пятном сквозь пелену пыльного тумана, как это бывает в пасмурные зимние дни. Сейчас же на небе были звезды, а еще там висели ДВЕ ЛУНЫ! Одна просто огромная – и очень близко! Так близко, что Саша невольно потянулась к ней рукой.

Это не была Луна в привычном понимании, круглая в полнолуние или тонкий месяц в новолуние. Это было яблоко, от которого гигантские челюсти даже не откусили, а оторвали почти половину. Привычные с детства очертания лунных морей на оставшейся половине однозначно говорили о том, что это все-таки их Луна, то есть спутник Земли. Вторая Луна была поменьше, примерно такой, какой ее привыкла видеть Саша, даже слегка ущербной. Сашка мысленно подставила палочку – буква «У», значит, убывающая Луна.

Но это было еще не все. НЕБО ГОРЕЛО. Такого феерического зрелища Саша не видела ни в одном из анимационных шедевров Голливуда. Во-первых, появилось кольцо, как на планете-гиганте, Сатурне или Юпитере, Саша точно не помнила. Оно было разноцветным и мерцающим. Во-вторых, в небе было северное сияние. Она, конечно, видела этот захватывающий танец света и раньше, по телевизору, но никак не могла представить себе, что это настолько красиво. А еще падали звезды! Падало много звезд! Так много, что желаний хватит на всех, только успевай загадывать.

Саша наконец пришла в себя и заметила, что рот у нее до сих пор открыт.

– Впечатляет? – произнес Алексей, стоявший чуть слева и сзади.

– Не то слово. Что это? Откуда? У нас новый спутник? Как?

– Скорее, у нас теперь два спутника вместо одного. Весь вопрос в том, надолго ли? – Леша задумчиво смотрел на фантасмагорическое зрелище.

– Что ты имеешь в виду, астроном хренов?

– Расслабься. Луна падает.

– Куда падает, на нас? И что будет? А когда упадет?

– Да не упадет она. Только от этого не легче. Есть такое понятие «предел Роша[21]». Ну, если примитивно: когда Луна или то, что от нее осталось, приблизится на определенное расстояние к Земле, ее разорвет на части гравитационной силой планеты.

– Будет метеоритный дождь? Как сейчас?

– Звездопад, конечно, будет, но вот только смотреть на него будет некому. Это явления планетарного масштаба. Когда в действие вступят такие силы, ничего живого на планете не останется.

– А с чего ты взял, что она падает? И откуда вторая Луна?

– Вторая – это осколок целого. Я, конечно, не уверен окончательно, нужны расчеты, для которых у меня нет данных. Но дело в том, что орбита Луны изменена, и сейчас ее половина находится в два-три раза ближе к Земле, чем раньше. Какова траектория второго куска, пока вообще непонятно.

– А что вообще произошло? Ты это сам-то понимаешь, физик несостоявшийся?

– Луна с чем-то столкнулась. Это было что-то большое, например комета или огромный метеорит.

– О комете в тот злосчастный вечер что-то говорили в новостях…

– Да, это комета «FED», она действительно должна была пройти достаточно близко от Земли, но никак не столкнуться с ней или Луной. Траектории таких тел давно и очень точно рассчитываются.

– Ну, объясняй дальше. Северное сияние откуда взялось? Мы что, теперь на Крайнем Севере находимся?

– Сияние – это всего лишь возбуждение геомагнитного поля Земли, которое может вызвать много факторов, в том числе и солнечный шторм, я тебе уже говорил об этом. Необязательно для этого быть на севере.

– Все-то ты знаешь. Тогда скажи, что нам дальше делать?

– Выживать, что ж еще?

– А зачем? И сколько осталось?

– Этого я, Сашка, не знаю, но вряд ли речь идет о сроке большем, чем год.

Облака потихоньку начали закрывать не нашу, не земную красоту дикого в своей первозданности и величии неба. Потянуло холодом, и Сашка зябко поежилась. Только сейчас до нее дошло, что на террасе она стоит в одной ночной рубашке.

– Пойдем со мной, – она нежно потянулась к Алексею и поцеловала его в юношеский пушок, обещавший стать когда-нибудь жесткой мужской щетиной. А станет ли?..

В этот раз было все. И все было хорошо и правильно. Саша постаралась, а может быть, просто что-то почувствовала к этому мальчишке. Она нежно и неторопливо ласкала юношеское тело, останавливая в нужный момент порывы нетерпеливого и несдержанного еще мужского начала. Оргазм первой нежной волной покатился от живота к горлу. Волны участились, меняя амплитуду, из горла вырвался стон, и Сашка неистово задвигала бедрами, все глубже и глубже нанизывая себя на пылающую плоть. Удар горячей жидкости где-то в области солнечного сплетения. Конвульсии – и еще одна жаркая волна прокатилась по телу девушки. Так продолжалось до утра. Изможденные и счастливые, они заснули в объятиях друг друга, когда за стеклянной стеной террасы забрезжил серый, вновь пронизанный пыльным туманом рассвет. Рассвет, который для Лешки оказался последним.

Весело щебеча, они шли в магазин с одной простой целью – запастись продуктами и спиртным, благо, всего этого в городе было с избытком. После осознания, что конец жизни неизбежен, пришла и следующая мысль: почему бы не провести остаток дней так, «чтобы потом не было мучительно больно». Сашке показалось, что мысль не нова и явно не к месту, но настроение было великолепным, несмотря на то, что разорванный вчерашней грозой туман вновь окутал землю, и опять стоял запах гари. В любом случае, дышалось легче, и потоки воды смыли с асфальта изрядную часть пыли и грязи. Чувствуя себя Робинзоном и Пятницей, Саша и Леша весело вышагивали по направлению к облюбованному супермаркету.

Весело и беспечно болтая, они не заметили припаркованный джип, которого тут раньше не было, а вот его хозяев все-таки заметили. К великому своему сожалению, с небольшим опозданием, иначе делали бы ноги быстрее, чем в голову приходят умные мысли. Мысли в голову не приходили не только умные – они не приходили вообще, потому что в эту голову упирался ствол автомата. Лешка медленно оседал на пол, получив удар прикладом по той самой голове.

– Ну, вот и зрелища, а ты говорил, что только хлебушком запасемся, – это произнес здоровенный детина в кожаной куртке и защитных армейских штанах, стоящий напротив Сашки.

– Да, коза стоящая. Хлюпик нам, пожалуй, ни к чему, а телку надо попробовать, давно таких чистых не видел, – просипел владелец автомата.

– Чего вы хотите? – Саше стало страшно, и она попыталась дернуть головой. Результатом оказалась увесистая затрещина, вызвавшая целый водоворот звезд в голове.

– Сама раздеваться будешь или помогать надо?

– Сволочи вы, за что? – опять удар по голове, и тяжеленная пятерня ухватила Сашку за волосы.

– Доза, ты ее придержи, а я начну. Потом кликнем остальных.

Ее насиловали долго, невыносимо долго. Она периодически теряла сознание, потом снова приходила в себя, сначала от боли, потом осознав, что происходит, и, чувствуя в себе чужую воспаленную плоть, вновь уходила в небытие. В один из моментов просветления увидела Лешку, который с округлившимися от страха глазами пытался встать и ползти к ней. Короткая автоматная очередь разорвала рубашку на груди парня, выбросив фонтаны живой и такой еще горячей крови.

Снова темнота. Очнулась от тряски, руки были связаны за спиной, ноги в лодыжках передавил тугой ремень, в бок нещадно, грозя сломать ребро, впился угол какой-то железяки. Тело было чужим, она его почти не ощущала – своей была только боль. Боль в разорванной промежности и анальном отверстии, боль в голове и синяках, покрывавших все тело. Вспомнились ошалевшие глаза Алексея после автоматной очереди, и Сашка ему позавидовала. И была недалека от истины: в ее ситуации можно было позавидовать мертвому.

Ее выгрузили из багажника джипа и притащили то ли в коровник, то ли в свинарник. Живности не было, но немилосердно воняло навозом. Наручниками приковали к железной скобе, оставили пластиковую бутылку с водой и ушли. Сашка жадно выпила полбутылки минералки, и ее стошнило.

Ночью приходили поодиночке и по двое сразу, уже смертельно пьяные. Насиловали долго, обмениваясь пошлыми репликами. До сознания уже почти ничего не доходило, тело просто потеряло чувствительность.

Так продолжалось два дня. Потом появился новый персонаж, очередная жертва – черноволосая девчонка невысокого роста, но с хорошо развитым бюстом и бедрами. Банда небритых гамадрилов[22] переключилась на свежее мясо, оставив Сашку на сутки в покое в качестве наблюдателя. Их было восемь или девять человек. «Если есть ад, то я уже в нем», – пришла отчаянная мысль под стоны и всхлипывания соседки, которую исступленно имел длинный худой блондин.

На пятые сутки ее отстегнули и, связав руки за спиной, опять бросили в багажник джипа. Ехали недолго, по внутренним ощущениям – полтора-два часа.

– С чем приехал, Сигизмунд? – раздался снаружи хриплый голос.

– Телка молоденькая совсем.

– Что хочешь за бабу?

– Десяток доз[23], ну, или травки[24] на худой конец.

– Конец у тебя наверняка худой, как и ты сам. Мозги, похоже, тоже вытекли. Где сейчас дозу возьмешь? Показывай бабу.

Открылся багажник. Сашка, щуря глаза от нестерпимо яркого света, увидела рыжую бороду и лысый череп склонившегося над багажником мужика.

– Э-э-э, да вы ее что, всей кодлой сразу имели? Она же еле живая, да и порванная вся. Ты меня за кого держишь, Сигизмунд?

– Может, хоть травки подкинешь? Девка-то совсем молоденькая, пацанка еще, ты на задницу глянь. Ты посмотри, посмотри – что яблочки упругие. А? Как насчет травы?

– Ты знаешь, Сигизмунд, по сравнению с этой твоя задница мне нравится значительно больше. И если будешь продолжать в том же духе, я ее использую по непрямому и несколько необычному для нее назначению. Или, может, ты задом привык подрабатывать?

– Ты не зарывайся особо, и на тебя управа найдется, ежели что.

– Испугалась сопля насморка. Если есть что предложить, говори. Нет – проваливай.

– Два ствола есть и десятка три патронов.

Дальше слышалось невнятное бормотание, переходящее в очередную перебранку. Торг переместился в сторону капота машины. Но, судя по всему, определенная договоренность была достигнута, потому что Сашин работорговец с шумом уселся за руль, матеря на чем свет стоит Викинга[25] и всю его мотоциклетную рать. Машина резко рванула с места, но, проехав с десяток метров, остановилась.

– Так а с девкой-то что делать? – обратился водитель к напарник у.

– На базу отвезем.

– На кой она там нужна? Только в крови пачкаться.

– Пристрели и выбрось на обочине, – в салоне явственно запахло марихуаной.

– Ага, Викинг за стакан травы и так на десяток патронов взял больше обычного. Еще патроны я на нее не тратил. Так выбросим, пусть подыхает.

Багажник открылся, Сашку грубо схватили в охапку и бросили в пыльную траву у дороги. Сознание провалилось, но, к огромному сожалению Саши, совсем ненадолго. Какой-то немыслимый рев вырвал ее из небытия. Рев стал тише, зато послышались голоса.

– Викинг, а нарики[26] девку-то выкинули, вон, в траве валяется.

– Грохнули?

– Да нет, живая вроде, шевелится. Может, заберем с собой?

– С каких пор тебя на утиль потянуло, Ковбой? Девок в городе еще найдем. А эту пристрели, если жалостливый такой, и поехали.

Над Сашкой нависла длинная тень. Обреченно подняв глаза и уже понимая, что смерть для нее – это избавление, она увидела лицо совсем молодого парня и синие бездонные глаза. Красивые глаза, вот только ничего не выражающие, пустые. Не было за ними души – одно безразличие. Взгляды встретились, и парень в кожаной куртке с кучей металлических заклепок и в кожаных штанах, обвешанных металлическими цепями, опустил ствол охотничьего ружья. Откуда-то из-за спины достал широкий разделочный нож и одним резким движением разрезал веревки на руках. Молча развернулся и пошел к дороге.

– Ты, Ковбой, слюни подотри и пойди милостыню ей подай, – раздался насмешливый голос Викинга.

Ответа Сашка не услышала, рев железных коней заглушил слова парня с синими, как небо, глазами. Как небо того, другого мира, оставшегося в далеком, казалось, уже ненастоящем прошлом.

Онемевшими, негнущимися пальцами Саша развязала веревку, связывающую лодыжки, и попыталась встать. Удалось это не сразу, и только после растирания окоченевших конечностей она смогла кое-как передвигаться. Дорога вызывала неосознанный ужас, и Саше хотелось бежать от нее как можно дальше. Бежать не получалось, малейшее напряжение вызывало боль в промежности, по бедрам тонкой струйкой бежала кровь.

Прошла Саша немного – километр или два. Она просто потеряла чувство расстояния. В голове стоял красный туман, а перед глазами – серый туман свихнувшегося мира. Сквозь него она и увидела небольшую копну сена, заботливо прикрытую дерюгой. Понимая, что дальше она идти просто не в состоянии, Саша из последних сил вырыла нору в податливом и пахучем сене, завернулась в дерюгу и провалилась в тяжелый сон.

Дальше стало проще. Километрах в трех оказался дачный поселок, в котором Саша нашла пустой домик. Осмотр первых двух выявил наличие разлагающихся трупов немолодых людей. Неделю девушка зализывала раны. Пригодились знания, полученные в институте, и опыт интернатуры. Спасало и то, что на дачах жили люди немолодые, подверженные различным заболеваниям и потому запасавшиеся самыми разнообразными медикаментами. Питалась чем придется, в основном консервацией и тем, что выросло или пыталось вырасти на многочисленных грядках. Хорошо, хоть грунтовые воды располагались близко к поверхности, и была вполне сносная вода в колодцах.

По ночам Саша пряталась в погребе, где устроила себе лежанку из сухой соломы и старого матраса. Огонь старалась не разводить и вообще пыталась оставлять как можно меньше следов своей жизнедеятельности.

Определенная жизнь на дачном массиве теплилась, иногда Саша чувствовала запах дыма – не гари, а именно дыма от костра или печи, протапливаемой дровами, но сама затопить имеющуюся на даче буржуйку боялась.

И были собаки, много собак, сбившихся в стаи, озлобленных и, как выяснилось, весьма агрессивных. Саше однажды пришлось столкнуться с такой сворой. По поведению зверья стало ясно, что она для них – уже не царь природы, а в лучшем случае – объект атаки, в худшем же – просто пища. Волны тошноты подкатили к горлу, когда она заметила в зубах суки человеческую кисть. Собака, видимо, совсем недавно ощенилась и тащила добычу поближе к логову. Не щенкам – им еще было рано, скорее, завтрак для себя. Только тот факт, что стая уже сытно поужинала и, наверное, то, что Сашка застыла на месте каменным изваянием, спасло ее от близкого общения с зубами здорового облезлого пса, ощерившего на нее желтые клыки.

Иногда до Саши доносились звуки работающих двигателей, то ли автомобилей, то ли мотоциклов. Они вызывали конвульсивный страх и заставляли забиваться в свою нору. Впрочем, звуки доносились с асфальтированной дороги, ведущей от дач к трассе, по самим же тесным грунтовым улочкам никто, кроме собак, не перемещался.

Так прошел месяц, и Сашка в какой-то момент начала понимать, что просто дичает. Молодой организм с помощью антибиотиков и разного рода стимуляторов справился с нанесенными повреждениями и разрывами тканей. Но поврежденное сознание находилось в туманной дымке. Безразличие и страх – вот и все эмоции, которые были доступны Сашке. Ей пришло в голову, что безразличию не свойственен страх, но именно так она ощущала себя. Безразличие ко всему окружающему, в том числе и к себе лично, и страх, нет, не за себя и за свою жизнь, а просто липкий животный страх, который парализовал мозг и тело.

Человек – животное социальное. Существовать вне социума могут либо сумасшедшие, либо очень сильные личности, совершенствующие себя духовно – отшельники, буддистские монахи, схимники[27]. Саша слышала о таких людях, но полагала, что особой разницы между двумя вышеупомянутыми категориями нет – по крайней мере, с точки зрения современной психиатрии. Однажды ей попался мальчишка, тащивший небольшой, явно неспелый арбуз. Окликнула его. Пацан замер на месте, затравленно глядя на Сашку, потом, бросив арбуз, припустил в таком темпе, что догонять его просто не имело смысла.

Лето перевалило за середину – это чувствовалось по холодным ночам, ненормально, конечно, холодным даже для середины августа, температура воздуха ночью едва поднималась выше нуля, немногим теплее было и днем. Не будучи столь подкованной в естественных науках, как покойный Леша, Сашка, тем не менее, понимала, что, вероятнее всего, такие температурные аномалии связаны с пылевым туманом, не рассевающимся в любую пору дня. Лучи солнца просто не пробивались сквозь него. Со страхом пришла мысль, что же будет осенью, а пуще того – зимой, если, конечно, удастся дожить.

В один из моментов духовного просветления и безысходной тоски Сашка приняла решение: уходить и искать людей. Должны же остаться люди в этом мире. Не те твари, что ее насиловали, а просто люди. Ну, не может такого быть, чтобы в глобальной катастрофе выжили только моральные уроды. Был же Лешка, был, наконец, тот синеглазый парень, во взгляде которого все-таки мелькнула жалость.

Ей повезло с первого раза.

Саше должно было повезти с первого раза – слишком много страданий выпало за столь короткий срок на долю этой, по сути, совсем еще девочки. Стас внимательно слушал сбивчивый и длинный рассказ Саши, иногда ловя себя на мысли, что не обращает внимания на слова и фразы, произносимые ею. А вот образы, чувства, эмоции – все это прямо транслировалось в мозг Стаса.

– Если я могу воспринимать ее эмоциональный фон, как приемник, то, наверное, могу быть и передатчиком, – с этой мыслью Стас попытался сформировать волну тепла, спокойствия, умиротворенности и передать ее Сашке. Получилось. Мокрые глаза Александры Игоревны посветлели, и теперь она удивленно взирала на Стаса.

– Ты опять колдуешь? – уже веселее произнесла собеседница.

– С чего ты взяла? Веришь в сказки и колдунов?

– Раньше не встречала, но вдруг стало так легко и просто.

– Выговорилась, вот и полегчало. А сейчас давай доедим все эти вкусности и ложись отдыхать, там на втором этаже три спальни.

– А ты?

– Я посижу здесь. Буду стеречь твой сон.

– Ты что, совсем не спишь?

– Что ты, поспать я люблю, просто сейчас не хочется – надо подумать.

Допив вино и съев все, что было приготовлено новоиспеченной хозяйкой, Стас присел в удобное кожаное кресло, закурил сигарету и с удовольствием принялся наблюдать, как ладно и споро Александра убирает со стола и моет посуду.

Женщины везде пытаются создать уют, свить гнездышко. Видимо, это правильно, даже в ситуации, когда это никому не нужно. Движения Сашки были слегка заторможенными – сказывалось действие хмельного домашнего вина. Сам Стас никакого опьянения не ощущал, то есть абсолютно, как если бы пил родниковую воду. Он вообще подозревал, что его организм претерпевает радикальные гормональные изменения. Поглощаемая на протяжении последних двух суток в огромных количествах тяжелая белковая пища никак не сказывалась на пищеварении, и простым запором тут, похоже, ничего объяснить было нельзя.

– А скажи, колдун, зачем ты сюда прилетел из прошлого? Спасать этот мир? – голос Сашки прервал ход мыслей Стаса.

– Саша, у меня самого вопросов гораздо больше, чем ответов на них, а ты иди отдыхай, силы тебе еще понадобятся, – Стас послал легкий успокаивающий импульс, представив себе, что хочет спать.

– Ладно, пойду спать, а тебя все равно буду звать колдуном, правда, добрым колдуном, – уже со второго этажа донесся сонный голос.

Стас поднялся наверх, зашел в одну из спален. Сашка мирно сопела на широченной кровати, бухнувшись поверх одеяла прямо в одежде. «Надо поаккуратнее с мысленными приказами», – подумалось Стасу. Зашел в другую спальню, скорее всего, гостевую, разобрал кровать и перенес на нее невесомое тело девчонки, аккуратно укрыв ее пуховым одеялом. Возникла мысль раздеть ее, но, подумав о душевных терзаниях при пробуждении, решил – пусть спит так.

Спустился вниз, свечи уже догорали. Стас нашел толстую восковую свечу – запас их был достаточно велик, зажег и уселся в кресло. Что там вчера во сне говорил дед? Ищи ответы в себе? Легко говорить. А как? О медитации[28] он слышал много, но в том-то и дело, что только слышал. Одно помнил: надо сесть в позу лотоса. Эта поза, на зависть жены, давалась ему очень легко, видимо, сказывалась врожденная гибкость суставов и связок.

Приняв позу мумифицированного индийского божка, рассмеялся сам над собой, распутал ноги и устроился поудобнее в кресле. Что же спросить у себя в первую очередь? И как спросить? Стасу вдруг захотелось увидеть картину, столь живописно запечатленную сознанием девушки – картину нового земного неба. И комната исчезла.

* * *

Он висел или парил где-то на отдаленной околоземной орбите. Дух перехватило. Какой дух? Я ведь в уютном кресле, в хорошо протопленном каминном зале, а это всего лишь очередная галлюцинация. Но, черт побери, красота-то какая!

Серо-голубая планета медленно вращалась под ним, чуть левее и выше была еще одна планета, а справа – третья. Земля – а в том, что внизу именно Земля, Стас был совершенно уверен – еще закрывала собой Солнце, образуя по правому краю яркую рыжую корону. А еще было много мусора, не банок из-под колы и пластиковых бутылок, а нормального космического мусора размером от пылинки до горы Арарат. Рваные каменные глыбы, на сколах которых ярко вспыхивали отблески металла, в лучах восходящего солнца величественно проплывали мимо, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Некоторые из этих камней вращались вокруг второй планеты, образуя замысловатый хоровод. Некоторые падали на ее поверхность, устав от бесконечного космического танца, бесшумно так падали, поднимая внизу фонтанчики пыли.

«Да это же наша Луна!» – поразился Стас, узнав знакомые с детства очертания Моря Дождей[29] – и она медленно поворачивалась вокруг своей оси. Почему-то Стас считал, что Луна не вращается вокруг оси. Через несколько мгновений шар стал ущербным, обгрызенным с одного края, открывая взору Стаса свои внутренности. Да, это была Луна, точнее, примерно три четверти той Луны, которую Стас знал всю свою сознательную жизнь. А вторая ее часть была той третьей планетой, которую новоиспеченный космонавт наблюдал справа, и из-за достаточного удаления она казалась ему шарообразной.

– Черт, что же все-таки произошло? – Стас задал вопрос вслух или ему так показалось, но, конечно, не рассчитывая получить ответ.

– Хорош уже чертей поминать, накличешь, – раздался рядом хриплый старческий голос. Челюсть у Стаса отвисла. На соседнем метеорите, закинув ногу на ногу, сидела сгорбленная старушка с морщинистым крючковатым носом, на голове платок совершенно немыслимой раскраски.

– А ступа с метлой где? – ничего умнее Стасу в голову не пришло.

– Туповат ты, путник. И где вас таких делают? Вот, к примеру, Баба Яга, которую ты имел в виду, вообще-то была богиней материнства и выглядела чуток покраше меня.

– А ты-то кто?

– Я-то? Одна из твоих многочисленных прабабок. Далекая очень, ты не помнишь. С метлой, правда, ты почти угадал. Было дело. Но так далеко не залетала.

– А сейчас как? И зачем тут?

– На твои глупые вопросы отвечать, вот зачем! Так что задавай побыстрее, пока не осерчала вконец. Да и некогда мне на таких вот особей время свое тратить.

– Что произошло с Землей?

– Знаешь, правнучек, я в вашей терминологии не сильна, а вот картинку показать могу.

Стаса швырнуло куда-то назад и очень далеко. Мир в очередной раз изменился и, похоже, значительно ускорился. Картинка действительно была другой, правда, не менее захватывающей. Далеко внизу плыла знакомая до боли Земля с привычными очертаниями материков. Вокруг нее вращалась такая же привычная и еще совершенно целая Луна. Был и третий участник этой космической идиллии, правильнее было бы сказать участница. Комета, распушив свой яркий павлиний хвост на многие сотни километров, гордо и непринужденно пролетала мимо планеты со своим спутником. Картина, достойная Ван Гога[30], подумалось наблюдателю.

Но что-то начало меняться. Солнце, еще секунду назад спокойно светившее далеко внизу, вдруг выкинуло из своей термоядерной утробы ослепительную иглу. Длина ее в несколько раз превышала диаметр самого Солнца и была направлена острием в сторону Земли. Игла вскоре погасла, но сгусток раскаленной материи с огромной скоростью двигался в сторону планеты. Стас ощущал его материально по меняющемуся и колеблющемуся вакууму. Что именно могло колебаться в вакууме, он не представлял.

Расфуфыренная красавица комета оказалась на пути раскаленного энергетического потока и приняла на себя первый удар. Внешне это выглядело не особенно эффектно: ядро кометы покрылось мерцающей рябью, только хвост начал выгибаться в сторону Земли. Штормовая солнечная волна, имевшая уже форму вытянутого эллипса, чуть приторможенная и, возможно, погашенная ударом о комету, продолжила свой путь к Земле. Куда и врезалась весьма успешно в районе западного побережья Атлантики. Вот это выглядело эффектно. Атмосфера Земли загорелась в сумасшедшем танце огней.

Тем временем события начали развиваться в ускоренном темпе. Оглушенная комета, видимо, совсем потеряв ориентацию, чуть изменила свою траекторию и направилась в сторону Земли. Наверное, почувствовала непреодолимое желание насладиться световыми эффектами с более близкого расстояния. Но даже в этом случае, Стас это чувствовал, она проходила в опасной близости от планеты, но никак не могла с ней встретиться. Она и не встретилась, потому что на сцену вышел третий игрок. Луна, так же завороженная необычайным зрелищем, совсем не смотрела себе под ноги.

Звуков не было. Было безмолвие или беззвучие. Оттого картина глобальной космической катастрофы казалась просто нереальной. Две небесных красавицы столкнулись лбами. Маленькая вспыхнула и растворилась в фейерверке разлетающихся осколков. Большая, чуть подумав, тоже содрогнулась и, окутывая себя искрами разлетающихся частей своего тела, ощутимо ускорила вращение вокруг оси. Затем медленно, как бы нехотя, начала ломаться. Трещина расширялась на глазах, и через несколько секунд над Землей плыло уже ДВЕ ЛУНЫ.

Тем временем атмосфера Земли, и без того пылающая от полученной Солнцем пощечины, приняла на себя очередной удар, теперь уже от своей беспечной вечной спутницы и далекой космической гостьи.

Стас завороженно наблюдал за происходящим. Если Ван Гог в своих абсентовых[31] галлюцинациях видел хоть толику подобного – удивительно, что отрезал себе только ухо, а не голову целиком. Картинка поплыла, рядом опять ехидно ухмылялась вредная старушка.

– Доволен, родственничек?

– Это все было? Это мне не снится?

– Что сон, а что явь в нашей жизни, многие так до смерти и не поняли. А что было, то было, я ведь тебе не кинематограф показываю, а быль натуральную.

– А что будет дальше?

– Прошлое быльем поросло, и то иногда меняется. А что будет, неведомо ни мне, ни тебе. Не написанное оно еще – будущее это. Может, и тебе судьбой уготовано свой росчерк пера на этом холсте оставить.

– Как я попал в этот мир? И зачем?

– Зачем – не знаю, неведомо это мне. Не моя квалификация, так сказать. А вот как, знаю.

– И как же?

– Знаешь, родственничек, ты уж извини, но надо меньше срать где попало. Вы для чего там унитазов понапридумывали?

– Бабушка…

– Марфой меня кличут.

– Хорошо, Марфа. А если попроще, без эмоций?

– На рыбалке под дубом кучу наложил?

– Ну, было. Приспичило, что тут такого? Лес, удобрения…

– Обниматься с дубом полез?

– Да я ствол хотел промерять в обхвате. А потом молния ударила.

– Вот я и говорю: туповат ты, правнучек. Молния – это так, спецэффект, а с дубом ты побратался и, что самое странное, он тебя принял. Редко такое бывает, очень редко. Я не припомню, только слышала о таком.

– Как это побратался? Дуб – это же дерево!

– Сам ты дерево, причем сдается, что ни на есть хвойное. Дубы, особенно старые и мощные – носители и хранители эгрегора[32] Земли. Существует древний обычай: чтобы получить покровительство и силу невероятную, нужно такому дубу отдать часть себя и, прижавшись, попросить о покровительстве. Если примет, то ты избранный.

– Что такое эгрегор?

– Беда с тобой. Кто из нас в XXI веке-то живет? Эгрегор – энергоинформационное поле планеты. Фу ты, еле выговорила. Память предков тебе досталась, дурень. Родовая память! Дар великий. Да только не по Ваньке шапка, похоже.

– Злая ты, баба Марфа, а скажи…

– Все, утомил. Как это, по-вашему? Исчерпал лимит доверия. Достал, одним словом.

Стас сидел в кресле, на столе догорала свеча. Была середина ночи. Вокруг дома собиралось живое кольцо. Сторожевая система трезвонила об этом давно. Искорок жизни было много, больше сотни, но это были не люди – собаки.