Читать книгу Земля изначальная. Начало пути - Игорь Пиляев - Страница 7

Стас стоял во дворе на давно не кошеной пепельной траве газона и смотрел в глаза Зверю. Именно так! Не собаке, даже не одичавшей собаке, а – Зверю. Это был не старый знакомый, добродушный великан-мастифф, который, кстати, тоже находился где-то поблизости, – это был молодой кобель, помесь кавказской овчарки с кем-то диким. Машина, генетически модифицированная человеком. Машина, предназначенная для убийства себе подобных. Это был Зверь – боец и убийца. Об этом однозначно говорили порванные уши, многочисленные шрамы и рубцы на теле, а главное – глаза, желтые глаза палача, познавшего вкус крови, привыкшего побеждать и повелевать. Это был хозяин здешних мест, чувствовавший опасность, которая исходила от двуногого соперника, посмевшего посягнуть на его территорию, но привыкший к опасности и привыкший идти наперекор ей в многочисленных схватках, проведенных за свою недолгую, но яркую жизнь.

Стас попробовал войти в сознание Зверя, попытаться подчинить его своей воле. Это стало ошибкой, едва не стоившей ему если и не жизни, то здравого рассудка точно. Он вторгся в чужой разум, не человеческий. Здесь присутствовали совершенно иные эмоции, первозданные в своей простоте и жестокости, но их мощь поразила его. Он вошел достаточно глубоко, и хотя напряжением всех своих внутренних сил ему удалось вырваться из бордово-алой глубины, пропитанной кровью и болью – он увидел достаточно.

Щенячью радость от первых лучей солнца, от шершавого языка матери, первые неуверенные шаги в большом, светлом и красивом мире. Безграничную преданность хозяину, руки которого он радостно вылизывал и готов был ради него на все. Потом тренировки, которые поначалу он воспринимал как игру и радостно им отдавался, но постепенно игра становилась все более жестокой. Первая кровь и ее сладковато-соленый вкус, постоянные побои, и опять кровь, теперь уже себе подобного. И первый бой, и торжество победы, сопровождаемое все тем же вкусом крови. Бои следовали один за другим – он побеждал, и это стало смыслом жизни. И даже оставшись без хозяина и привычного вольера, он смысл жизни не утратил, тот только приобрел более яркую окраску и форму. Бой, кровь, победа – но теперь еще и добыча, которая безраздельно принадлежала ему.

И вот очередной соперник стоял перед ним. Зверь в последнее время уже встречался с двуногими, и легко побеждал, потому что чувствовал их страх. Страх всегда лишает соперника сил. Зверь боялся только Хозяина, который был мертв. Сейчас перед ним стоял не Хозяин, но Зверь впервые почувствовал страх – свой страх. Он ощутил взгляд, который вытащил из самых глубоких тайников сознания все его страхи и тайны – вытащил наружу и обнажил. Но он был бойцом и вожаком стаи, большой стаи, а еще – альфа-самцом[33], и отступить было нельзя. А страх? Его можно преодолеть, победить, уничтожить – как и врага, стоящего перед ним.

Пес прыгнул. Правильно прыгнул, коротко, без подготовки, точно рассчитав удар лапами в грудь и оскаленными зубами в горло. «Его учили убивать не только собак, – пронеслось у Стаса в голове». Мысленный толчок от себя, затем тяжелое ватное одеяло сверху – ничего умнее ему в голову не пришло, а убивать собаку совсем не хотелось.

Зверь был повержен. Впервые он проиграл, и понимал, что проигрыш равносилен смерти. Смерти он не боялся, ради нее и жил, ее он дарил на протяжении всех шести лет своего существования. Враг стоял над ним, беспомощным. Но смерть не приходила, а пришла картина из забытого детства. На траве под лапами раскидистой сосны лежит он со своими тремя братьями, сытый и счастливый, и рядом мама, разомлевшая на солнце. А вот и Враг. Но и не враг вовсе, даже не Хозяин – он просто Друг, и девчонка, стоящая радом с ним, тоже Друг.

Стас отпустил ментальные путы и опустился к собаке, потрепав ее за рваным ухом. Пес лизнул руку.

– Иди, старина, теперь это и твой дом, не забывай. Говорила мама: «Не зная броду, не лезь в чужой огород»… – Стас, опустошенный, побрел к дому. Короткий лай за забором, звуки быстрой схватки, униженный визг поверженного врага, и краткий грозный рык его нового друга, в очередной раз подтвердившего свое право на лидерство. И наконец тишина.

По внутренним ощущениям было ранее утро. «Часа четыре», – подумалось Стасу. Время он и раньше, в той прошлой жизни, ощущал неплохо, а сейчас, наверное, мог определить с точностью до секунды. Спать не хотелось, он вообще подозревал, что сон ему уже не нужен, а вот энергия – нужна. Проникновение в чужое сознание, и главное – путь назад, оказались неожиданно изматывающими. Он догадывался, что его тело уже может потреблять и другие источники энергии, а не только вырабатывать ее из углеводов и белков. Экспериментов на первое время было вполне достаточно, пить бензин или солярку не хотелось, и Стас прикончил все, что осталось на кухне от вчерашнего пира. Показалось мало. Спустился в бункер-погреб и с удовольствием съел трехлитровую банку вишневого варенья, запив его таким же количеством виноградного сока. Стало значительно легче, глюкоза, видимо, очень легко поддавалась метаболическому расщеплению.

Наверху исправно работал генератор, используя едва ли три-четыре процента своей мощности. Он внимательно осмотрел агрегат. Хорошая немецкая машина, созданная на базе военной техники. Блоки управления были собраны не на основе микросхем, а на базе мощных диодов и тиристоров, поэтому, наверное, и выдержали электромагнитный удар, а может, просто были обесточены. Понимая в общих чертах, что произошло с планетой, Стас догадывался, что мощный электромагнитный импульс, полученный в результате солнечного шторма, мог индуцировать наводку постоянного тока и возмущение магнитного поля Земли. Что, в свою очередь, вполне могло привести к уничтожению всей тонкой техники, особенно той, которая находилась в рабочем, активном состоянии.

«Но убить большую часть человечества это никак не могло, – пришла в голову мысль. – Что-то произошло еще, что-то глобального, планетарного масштаба». Даже метеоритная бомбардировка, видимо, изрядно потрепавшая планету, не могла уничтожить больше десяти-пятнадцати процентов населения. Стоп. Ее ведь никто не видел, эту самую бомбардировку. По крайней мере, именно так следовало из рассказа Саши, ну, кроме его самого, наблюдавшего эту картину сегодня, с легкой руки бабы Марфы. Проснувшись, Саша была поставлена перед фактом, и покойный Алексей ничего не слышал во сне – значит, это был не сон.

Он не слишком хорошо разбирался в астрофизике, но, имея три высших образования, в том числе и техническое, понимал, что скорость движения солнечного вещества на порядки отличается от скорости движения материальных объектов, таких как метеориты. Даже если метеоритный поток и движется с космической скоростью. Следовательно, с момента удара по атмосфере Земли электромагнитного импульса до момента начала метеоритного дождя должно было пройти как минимум два, а то и три дня. Проснулась Саша, когда бомбардировка уже закончилась – добавим еще сутки. Итак, население Земли было повергнуто в сон или беспамятство на четверо суток солнечным штормом, или, говоря привычным языком, электромагнитной бурей? Бред. Что-то должно было еще произойти. У него уже возникла догадка, которая объясняла все – или почти все, но с этим он решил разобраться несколько позже. На сегодняшний день это уже принципиального значения не имело.

А животрепещущим вопросом на повестке дня была цитата из русского классика: «Что делать?». Стас набрал в ящик продуктов из погреба и пошел на кухню, решив приготовить Сашке завтрак. Все равно ведь не спится, заодно стоит обдумать ближайшие перспективы.

Открывая многочисленные банки, решил разложить мысленно все по полочкам. Итак, что мы имеем на текущий момент:

– Планета после глобальной катастрофы и, возможно, в преддверии еще одной, если верить бывшему студенту физмата.

– Выжило, ну предположим, от пяти до десяти процентов населения Земли, где-то больше, где-то меньше. Причем выжила, вероятно, часть населения, обладающая абсолютным физическим здоровьем. Возможно, существовал и какой-то психологический критерий. В любом случае, нынешнее население планеты состоит из молодежи в возрасте, предположим, до сорока лет. «Тогда я тут просто аксакал[34]», – мелькнула мимолетная мысль.

– Полностью уничтожены все системы связи, инфраструктуры власти и поддержания правопорядка. Таким образом, имеем анархию и «право сильного». Учитывая количество огнестрельного оружия, явно работоспособного, последний факт несколько смущал и не особо радовал.

– Судя по всему, катаклизм не коснулся собак и, вероятнее всего, прочей живности с менее сложной, чем у человека, организацией сознания. За двое суток Стас никого, кроме собак, не встречал, но истошный кошачий рев ночью говорил в пользу последнего предположения.

Ничего утешительного не нашлось, и ответа на вопрос, что делать дальше в глобальном масштабе, явно не обнаружилось. Стас решил упростить задачу и, памятуя о том, что правильно поставленный вопрос – это половина ответа, сформулировал его иначе: «Что делать сейчас, сегодня?» Ответ напрашивался сам собой – жить или выживать. Пойдем дальше: «Что нужно для выживания в сложившихся условиях?» «Хлеба и зрелищ» – пришел в голову девиз жителей славного Рима. Хлеба пока хватало, а зрелищ можно было бы и поменьше. Да и римляне, помнится, плохо кончили.

Но в целом план действий на ближайшую перспективу начал формироваться в голове незадачливого путешественника во времени. Поставив на электропечь турку с кофе, он крикнул:

– Золушка, подъем, солнце уж давно в зените, – но никакой ответной реакции не последовало.

Дождавшись, пока заварится кофе, и разлив ароматный напиток по чашкам, поднялся в спальню. Сашка сладко сопела, завернувшись в одеяло. Будить было жалко, но то ли давно забытый аромат кофе, то ли его присутствие заставило девушку открыть глаза. Опять испуг, потом улыбка. А затем, когда увидела комнату – снова испуг, заглянула под одеяло и облегченно улыбнулась.

– С вами, Александра, колдуном быть вовсе не обязательно: все мысли крупным шрифтом транслируются на Вашей физиономии. Да – это я Вас вчера перенес в эту спальню и накрыл одеялом. Хотел раздеть, но вот именно поэтому и передумал. Еще вопросы?

– Я будто заново на свет родилась, так выспалась. И кофе – я ведь его уже два месяца не пила, даже запах забыла!

– Тогда пей, принимай душ и спускайся завтракать.

– Спасибо! – донеслось сверху.

Они сидели за столом и допивали по второй чашке кофе. Сашка нашла где-то легкий халатик и, замотавшись в него, выглядела очень мило и как-то совершенно по-домашнему. Стас с тоской подумал о жене и дочери, с которыми расстался всего сорок восемь часов назад, а по ощущениям прошла целая вечность. Это было в том, другом мире. А в этом? Если даже предположить невероятное, и они выжили, то места ему рядом с ними не было – оно ведь занято. И занято им же самим.

– Ты подумал о чем-то грустном, – раздался голос собеседницы. – Твоя семья? Что с ней, они погибли? – Женщинам совершенно не нужны паранормальные способности, они и так все чувствуют, интуиция или что там у них…

– Двое суток назад были живы.

– Извини, я совсем забыла. Но ведь они могли выжить – и здесь их надо искать, – встрепенулась Александра.

– Искать не надо, если и выжили, то мне к ним нельзя.

– Почему?

– Я там уже есть.

– Как? – Начало доходить. – Ты хочешь сказать, что сейчас одновременно могут существовать два одинаковых Стаса?

– Наверное, все-таки не совсем одинаковых. Тот, второй, старше меня на два года должен быть. Давай об этом не будем. Как ты себе представляешь дальнейшее будущее?

– Давай останемся здесь. Очень милый дом, еды много. А если бандиты нагрянут, спрячемся в лесу. Собаки вот только… Ну, в погребе найдем, где спрятаться.

– Так и будем прятаться? – Хотя спонтанная мысль Сашки была в чем-то проста и хороша. Провести остаток дней, сколько там Алексей спрогнозировал – полгода, год, – в обществе очаровательной молодой девушки. В относительной безопасности и комфорте. Стас был почти уверен, что огромная стая собак после ночного поединка обеспечит им сравнительную безопасность.

– А ты чего хочешь? – насупившись, произнесла девушка.

– Как ты думаешь, мог Алексей ошибаться насчет перспективы тотального уничтожения жизни на Земле?

– Не знаю, может, и мог.

– Ну, а если ошибся, и ничего страшного не произойдет, так и будем сидеть по норам и ждать, когда нас поодиночке переловят и перестреляют одичавшие аборигены?

– Что ты предлагаешь?

– То же, что хотела делать ты сама – искать людей. Нормальных людей. Сбиваться в стаю, как это делают собаки, и выживать, по возможности сохраняя человеческий облик.

– Где мы будем их искать?

– В городе до катастрофы было шестьсот тысяч населения. Даже если выжил один процент – а я полагаю, должно быть больше, – это шесть тысяч. Ну не все же превратились в зверей.

– Ты с ума сошел! Мы до города не доедем, нас просто расстреляют байкеры. Они дорогу контролируют. А если и пронесет, так в городе убьют, там наверняка сейчас куча всякой мрази.

– Стрелять и мы умеем. – «Вопрос с оружием надо, конечно, решать», – подумал Стас. Дробовик хорош для ближнего боя, но по сравнению с автоматом – это детский водяной пистолет.

– Это очень плохая мысль, очень. Тебя просто убьют, а меня? Да что ты можешь знать об этом?

– Саша, я тебя долго уговаривать не буду. Если хочешь, оставайся в этом доме. Пока для собак есть пища в округе, ты в относительной безопасности, тебя они не тронут. Если же стая уйдет, тогда не знаю…

Глаза Сашки испуганно раскрылись, наполнившись слезами.

– Стас, я с тобой. Не бросай меня, пожалуйста, – ручейки побежали по побледневшим щекам девчонки.

– Тогда слушай меня внимательно. Сегодняшний день отводим на сборы. Перешерсти весь гардероб. Найди себе и мне подходящую одежду. Это должно быть что-то плотное: хлопок, кожа, на крайний случай роба. Шить умеешь?

– Умею, – последовал ответ.

– Подгонишь все по размеру. То же касается обуви, – Стас опустил взгляд на свои армейские боты. – У меня с этим нормально, а себе поищи, – он оценивающе глянул на девушку. – Похоже, обувка покойных хозяев будет великовата. Оставь свои кроссовки, в городе подберем.

– Что еще, товарищ капитан?

– Я вообще-то полковник.

– Ну, я же говорила – Рембо. Спецназ?

– Я похож на спецназовца?

– А я откуда знаю? Наверное, похож.

– Неважно. Слушай дальше. В погребе соберешь еду. Упор на калорийную белковую пищу, можно немного варенья, не переусердствуй только. И никаких солений! За генераторной я видел ящики, грузи все в них – и к машине.

– Это уже все?

– Не все. Ты же врач, насколько я понял? Поищи в доме медикаменты. Собери все необходимое для оказания первой помощи. Если не найдешь, пройдись по соседним домам.

– Да ты с ума сошел! Я не никуда сама не пойду. Собаки же там.

– Собаки тебя не тронут.

– Это с какой такой радости?

– Пока ты спала, мы с их старшим бутылочку вина раздавили и пришли к консенсусу[35], разделив сферы влияния. Если серьезно – теперь это наши друзья.

– Как-то не особо верится.

– Повторяю в последний раз, либо ты делаешь то, что говорю я, по возможности без комментариев, либо каждый из нас делает то, что хочет, но по отдельности. Уяснила?

– Уяснила, – обиженно промычала Сашка, – тоже мне, командир-полковник выискался. Тем не менее, насупившись, начала сгребать со стола банки и посуду.

Стас вышел на улицу. В гараже зажиточных и запасливых хозяев их временного пристанища стояло целых три автомобиля: шикарный джип марки «Мерседес», неплохой пикап, явно предназначенный для охоты – по крайней мере, об этом говорила раскраска цвета хаки, – и легковой «Лексус». «Красиво жить не запретишь, – подумалось. – Вот только для этого надо как минимум жить». Машины класса VIP были мысленно отметены сразу. А вот пикап заинтересовал. Но после недолгого осмотра выяснилось, что машины с современным электронным зажиганием в нынешних условиях малопригодны. Возможно, если удастся достать исправные блоки управления, с ними можно будет что-то сделать, а пока будем обходиться тем, что есть, или тем, что работает. Прихватив из автомобилей аптечки, трос и огнетушитель, Стас еще раз с сожалением окинул взглядом огромную хищную машину, всю увешанную дугами и дополнительными ксеноновыми фароискателями, а потом направился в сторону старенького «Ровера».

Первым делом – переносной генератор и топливо, как к нему, так и к машине. Что еще? Переноски, и желательно подлиннее. Заправив бак «Ровера», а также залив под завязку бак генератора, остальное свободное место забил канистрами. Вместительный багажник «Ровера» оказался не таким уж большим, влезло всего шесть двадцатилитровых канистр. Стас окинул взглядом результат своего труда и принялся все вытаскивать на землю.

Придется снимать задние сиденья. Это нехитрая, на первый взгляд, процедура заняла у Стаса два с половиной часа, вызвав шквал нецензурных выражений. И когда последняя гайка, намертво приросшая к родному болту, просто отказалась откручиваться, он со злости пнул сидушку ногой. Видимо, пнул не только ногой, но и мысленно, потому как вся конструкция сиденья вылетала из машины вместе с очередной задней дверью и вырванным куском металла на месте злосчастного болта.

– Идиот, – мысленно усмехнулся Стас. Подошел к валявшейся в десяти метрах конструкции сиденья и задумчиво уставился на столь утомивший его болт. Гайка, с жутким скрипом, начала медленно поворачиваться.

Теперь дело пошло споро. Помогая себе мыслеобразами, причем так получалось гораздо эффективнее, чем руками, он довольно быстро закрепил раму переносного генератора в проеме между сиденьями. Подключил к нему переносные бухты с кабелями, уложил на ребро теперь уже восемь канистр с бензином – больше, впрочем, и не было. И с удовольствием осмотрел результаты своей работы. Если сверху положить матрац, вполне приличное лежачее место получается, и багажник полностью свободен для продуктов.

В доме должно быть оружие. Судя по машине, хозяин был охотником. И Стас в очередной раз отправился осматривать многочисленные комнаты. Оружейный сейф, как и следовало ожидать, нашелся в кабинете, замаскированный под деревянные двери шкафа. Искать ключи не хотелось. Он посмотрел на прорезь в массивной двери сейфа, потом представил ключ и мысленно дважды провернул. Замок послушно щелкнул.

Неплохая коллекция. Стас с интересом рассматривал шесть стволов, аккуратно уложенных в проемы, вычищенных и смазанных. Отложил в сторону карабин Blaser R93 и хороший оптический прицел к нему. Подумав, взял и прицел ночного видения вместе с таким же биноклем. Батареи были разряжены, но он рассчитывал заменить их аккумуляторами, которые можно было бы зарядить. Нашлись и три пачки патронов 416‑го калибра. Приглянулась ему также Benelli Armi со складывающимся прикладом – достаточно скорострельное охотничье ружье 12‑го калибра. Шесть зарядов картечи, выпущенные за две-три секунды, – это достаточно серьезный аргумент в любом споре. Патронов 12‑го калибра оказалось в избытке, и Стас загрузил пачками охотничью сумку.

Отрезав половину добротного кожаного чехла, попытался соорудить импровизированную кобуру. Получилось неудобно, и он решил пристроить ее в машине, чтобы ружье было всегда под рукой. За этим занятием его и застала Сашка. Стас присвистнул. Перед ним стояла стройная амазонка в охотничьем костюме – где она нашла подходящий размер, или когда успела его перешить, Стас представить себе не мог. Если вчерашние трупы – хозяева, то женщина при жизни была на добрый десяток размеров больше Сашки. Впрочем, какая разница, справилась – и молодец.

– Примерь, – она протянула ему охапку одежды такой же защитной раскраски.

– Тащи все к машине, меня пока и моя униформа устраивает, по качеству так точно не хуже.

– Но это же теплое. На улице уже заморозки по ночам. О! А можно пострелять? Научи, а? – видимо, этого не избежать. Стас со вздохом собрал арсенал и уныло поплелся к машине.

– Пойдем, капрал Саша…

Взяв с собой «Мосберг», переместились к возведенному вчера кургану, куда Стас и водрузил несколько пустых стеклянных банок. Кратко рассказав об устройстве дробовика и объяснив нехитрые правила безопасности, которые, как показалось Стасу, в одно ухо вошли, а в другое тут же вылетели, отвел Сашку метров на десять от цели и поставил в позицию для стрельбы. Стреляла капрал плохо – точнее, просто отвратительно, потому как, предварительно прицелившись, в момент выстрела зажмуривала глаза. Ну, и отдача… Об этом нужно было, конечно, подумать заранее. Магнумовский патрон 12‑го калибра исправно отправил заряд картечи в небо, а вот энергия отката едва не отправила Сашку в нокаут.

Прекрасно понимая безнадежность этой затеи, Стас, тем не менее, сходил к сейфу и набрал два десятка патронов некрупной дроби. Дело пошло чуть лучше. О точности стрельбы говорить не приходилось, но, по крайней мере, «Мосберг» уже не выскакивал из рук Сашки после каждого выстрела.

– Все, хватит, и так всех собак перепугали. Бери себе этот дробовик, патроны сейчас подберу. Подумай, куда с десяток пристроить, так, чтобы под рукой были. Что с продуктами, собрала?

– Собрала, пять ящиков у машины стоит. А я хорошо стреляла? Получается?

– Вильгельм Телль[36] и рядом не стоял. И прекрати наконец заглядывать в отверстие ствола, – Стас раздраженно выдернул ружье. – Вот эта красная пимпочка – предохранитель. Зеленый цвет – безопасно, красный – может выстрелить. Сейчас какой?

– Красный.

– Так что ты там хочешь узреть? Как птичка вылетит и в нос клюнет? Все. Иди, готовь ужин – и спать. Завтра выедем рано утром.

Еще полтора часа ушло на окончательную комплектацию автомобиля. Импровизированную кобуру с Benelli он закрепил на перекладине, разделявшей проемы дверей, пассажирской и водительской. Сами двери теперь отсутствовали, что, конечно, облегчало маневренность, но никак не способствовало обогреву салона. О себе он не беспокоился, а вот его свежепризванный капрал вполне мог замерзнуть. Подумав, Стас натянул на задней двери кусок брезента, и еще раз окинул взглядом автомобиль.

Ужинали молча – какое-то время. Минут шесть. Либо женщины вообще молчать не умеют, либо Стасу попался такой индивидуум, радикально истосковавшийся по человеческому общению.

– А я в поселок выходила, – не выдержала наконец Александра.

– И?..

– Собачек видела.

– Они уже успели стать собачками? Мило.

– Там такой здоровый песик, правда, подранный весь, меня у забора ждал и хвостом вилял. Со мной ходил везде. Послушный такой, я ему потом банку тушенки вынесла, но он почему-то есть не стал.

– Он от такой пищи давно отвык. Саша, если вдруг что-то со мной случится, возвращайся сюда. Этот добрый песик – вожак стаи, в которой сейчас более ста голов. Потому тут и сохранилось все так. Это место – его территория, тебя он пустит и будет защищать. Других – нет.

– Это ты с ним что-то сделал? Опять наколдовал?

– Я же говорил – выпили, поговорили, как мужик с мужиком. Слушай, давай камин растопим? Думаю, это уже не опасно. С тебя чай, – Стас встал из-за стола и пошел за дровами.

Огонь в камине успокаивал, создавая иллюзию уюта, а может, и не иллюзию вовсе. Сашка в своем наряде «а‑ля милитари»[37] с удовольствием протягивала к нему ноги, устроившись на тахте рядом.

«Куда я ее тащу? – думал Стас. – Девчонка впервые за два месяца почувствовала домашний уют, отмылась, наелась вдоволь, а что завтра? Разрушенный город, наверняка уже полностью контролируемый бандами молодых сбившихся в стаи подонков. Как там у нашего барда: «Видишь, как плодятся волки – из бездомных собак»[38]… Смогу ли я защитить это хрупкое создание, познавшее за последнее время столько боли и унижения?». Стас еще раз взглянул на счастливо щурящуюся Сашку, с удовольствием потягивающую чай с малиной. Одна она здесь не останется. Остаться ему?

Но зачем-то он попал в этот обреченный мир, должна быть какая-то цель. Пусть даже вчерашний спич[39] полоумной старушки был не полным бредом, и Стас получил не разряд молнии в голову, а какую-то память предков и определенные возможности, что это меняло? Что мог сделать пусть даже супермен с миром, с которым уже все сделано, что мог изменить? Опять вопросы, на которые нет ответов.

– Саша, а почему ты до сих пор замуж не вышла? Красивая девчонка, неглупая, да и самостоятельная уже. Врач без пяти минут.

– Ты вроде и не дурак, полковник, а вопросы туповатые задаешь.

– Как-то часто мне об этом напоминать стали в последнее время…

– Не знаю, кто тебе и о чем там напоминает, но разве женщину о таком спрашивают? Может, я такого, как ты, всю жизнь ждала. Или принца на белом коне.

Сашка задумчиво встала, подошла и присела на ручку кресла, погладила его по голове. Стас слегка коснулся ее мыслей. Мысли были о близости с ним. В этом он мог поклясться, но такие сложные, с таким количеством эмоциональных оттенков, что разбираться в них стало просто страшно. Пусть она сначала сама разберется, проблем и без этого хватает. С женщинами ему было всегда непросто. Непросто понять их богатый, многогранный и насыщенный эмоциями внутренний мир. Будучи логиком до мозга костей, он всегда скептически относился к высказываниям типа: «Я так чувствую» или «Мне так подсказывает интуиция». Ну вот, например, что может подсказать интуиция, если надо открутить две заржавевших гайки? «Это куда-то меня не в ту сторону понесло», – подумал Стас, давая Сашке легкий посыл на сон.

– Иди отдыхать, капрал. Завтра, мне кажется, будет непростой день.

– Дурак ты, колдун. Вроде и немолодой уже, седой вон наполовину, а все равно дурак, – сказала Александра, медленно поднявшись с кресла, и какой-то слегка покачивающей походкой направилась к лестнице. При этом маленькие упругие ягодицы двигались сами по себе в каком-то первобытном соблазнительном танце, явственно ощутимом даже под бесформенными брюками цвета хаки.

– И как это у них получается? – прошептал Стас, сдерживая желание броситься вслед за Сашкой.

Огонь в камине догорал. Редкие языки желтого пламени еще иногда вспыхивали на ярко-алых углях. Стас кинул в топку сухое березовое полено. Береста покрылась облаком дыма и, нагревшись до нужной температуры, полыхнула жаром, обдав его потоком энергии. Не тепла – тело уже достаточно долго не ощущало разницу температур, и он к этому привык. Это было ощущение живой, первозданной энергии огня, и Стас потянулся к языкам пламени.

* * *

Он сидел на вершине сопки, поросшей редким сосновым лесом, у ярко горевшего костра. По тропе, поднимавшейся извилистой лентой от подножия холма, к нему скакал всадник. Странный всадник, на мелком темном лохматом коне, хвост которого был завязан узлом, и сам мелкий, с черной клиновидной бородкой и узкими раскосыми глазами. Все это Стас рассмотрел, когда воин – а в том, что это именно так, сомневаться не приходилось, – одним прыжком соскочил с коня и, присев на одно колено, склонил перед ним голову.

– Родственник? – подозрительно спросил Стас.

– Я твой нукер[40], нойон[41], – лохматая лисья шапка приподнялась, и на Стаса уставились хитрющие раскосые глаза.

– Судя по твоей позе, нойон – это что-то вроде барина у вас, а нукер, значит, его холоп.

– Правда твоя, князь.

– Мой небогатый опыт говорит о том, что очередная моя прародительница умудрилась согрешить с тобой. Так ли это, нукер?

– Ты сын Субэдэй-багатура[42], и не мне, ничтожному, претендовать на родство с тобой.

– Ясно. В целом с дисциплиной, насколько я слышал, у вас всегда все в порядке было. Зовут-то тебя как, нукер?

– Гуюк.

– Так зачем, Гуюк, ты прискакал сюда?

– Ты позвал, нойон.

– Позвал, значит? А чего умного расскажешь? Вот, например, можешь мне, своему великому и мудрому нойону, объяснить, на кой меня закинули в будущее, оторвав от любимой семьи и заслуженного отдыха, заметь?

– То не ведомо мне, великий Урянхадай[43].

– Содержательная беседа получается, однако.

– Я привез твой лук, покоритель Тибета.

– Что? Какого еще Тибета? Монголы что, и туда забрались?

– Лук твой храню, как ты и велел, нойон, – с этими словами Гуюк достал из-за спины небольшой композитный лук, покрытый черным блестящим лаком. Подойдя к лошади, снял два колчана со стрелами. – Твой саадак[44], князь, – сказал, низко кланяясь, нукер.

– Лук, значит, привез? А скажи-ка мне, мил человек, что я должен делать с этим луком?

– Не мне, ничтожному, рассказывать сыну Субэдэя и брату Кукуджу[45], что нужно делать с оружием предков. Позволь мне, нойон, удалиться. Моя задача выполнена.

– Ну, будь здоров, коли сказать нечего…

Гуюк одним незаметным движением взлетел на лошадь, и через несколько мгновений от него остался только пыльный след. Стас угрюмо смотрел ему вслед, потом опустил взгляд на лук. Интересное было оружие… Длиной чуть более метра, он не напоминал классическую дугу согнутого древка. Форма скорее походила на широкую букву «М», и сам лук был не цельным, а композитным, состоящим как минимум из пяти частей. В целом он напоминал Стасу современные блочные луки, разве что без блоков и системы натяжки.

Оружие легко и знакомо легло в ладонь левой руки, отдавая теплом живого дерева. Не задумываясь выхватил из колчана стрелу с листовидным плоским металлическим наконечником, привычно положил перо на конопляную тетиву. Натянул, не целясь, отпустил. И – стал стрелой, несшейся над пологой равниной. В ноздри ударил запах полыни и свежего конского навоза, запах затухающего костра и свежесрубленной хвои. Пришло ощущение свободы, скорости, ветра и счастья. Это был его мир, и он был его неотъемлемой частью. Полено в камине почти догорело.

Какой-то не особо информативный предок в этот раз попался. Но радостное ощущение полета над равниной не исчезало, и он почувствовал: что-то изменилось. Появилось чувство причастности к этому миру. Он был его неотъемлемой частью. Не просто жителем планеты Земля, а маленьким кусочком большого живого организма, бьющегося сейчас в мучительной предсмертной агонии.

Позавтракали быстро. Сашка дулась с самого утра и почти не разговаривала, что, впрочем, Стаса вполне устраивало. Выехали часов в шесть, и менее чем за час преодолели лесную зону. Уже выезжая на асфальтовое покрытие, заметил на пригорке, покрытом редкими чахлыми соснами, одинокий силуэт большой собаки. «Мы вернемся», – мысленно отправил сообщение Стас. В ответ раздался печальный вой.

До города было не больше тридцати километров, но состояние дороги не позволяло развивать хоть какую-то значительную скорость. Живность в окрестных лесах все-таки водилась. Несколько раз дорогу перебегали лисы, как-то раз пришлось даже объезжать медленно и важно шествовавшего ежика. На прогалине Стас заметил пасущуюся корову и рядом с ней теленка. «Интересно, как это им удалось избежать участи бифштекса», – подумал он.

– Теленочек, – радостно завизжала Сашка. – Коровка отелившаяся, давай остановимся!

– И что ты намерена делать с коровкой?

– Ну, не знаю. Ты доить умеешь?

– Не умею и тебе не советую. Корова, скорее всего, одичавшая, и теленок рядом. Получишь копытом по лбу.

– Почему у тебя всегда все так пессимистично?

– Знаешь, чем отличается пессимист от оптимиста? Оптимист видит свет в конце тоннеля, а пессимист – прожектор идущего навстречу поезда.

– Борода не просто длинная, а уже седая!

– Зато актуально. И приготовься, рядом люди. Километрах в двух впереди.

– Надо прятаться, переждать, – Сашка испуганно схватилась за цевье дробовика.

– Ото всех не спрячешься. Мы ведь за этим и едем – людей искать. Разве не так?

– Здесь дорога. Это наверняка долбанные мотоциклисты. Не люди, поверь.

– Значит, так. Ты сидишь смирно и не делаешь лишних движений. Стрелять только в самом крайнем случае – это понятно? Разговаривать буду я, – Стас проверил «Мосберг» и, секунду подумав, поставил его на предохранитель.

За поворотом показалась заправочная станция. Два ярких представителя мотоциклетного братства, расположившись на пластиковых стульях, с удовольствием потягивали баночное пиво. Рядом стояли их железные кони – две японских «Ямахи», хорошие мощные мотоциклы. Из раскрытых дверей магазина показалась девица в ярко-красной бандане[46], черной «косухе»[47] и обтягивающих кожаных штанах. Фигурка у девицы была, надо сказать, вполне достойной. Возможно, именно обтягивающие кожаные лосины, выглядевшие второй кожей, придавали ей особую стройность и некую дорожную экзотику.

Картина в целом выглядела совершенно мирной – компания байкеров отдыхает на заправочной станции. Стас и в прошлой жизни изредка сталкивался с этим своеобразным и обособленным народом, не очень общительным и не пускающим чужих в свой замкнутый особый мир. В чем-то он им даже завидовал. Не владельцам «харлеев»[48] и «бумеров»[49], выезжавшим на трассу покрасоваться своими машинами, а тем любителям свободы и скорости, для которых мотоцикл является частью души. И идеология байкеров, впитавшая в себя идеи хиппи[50], рокеров[51] и металлистов[52], отнюдь не претила Стасу, но все-таки была неприемлема для него. Может, он просто в глубине души всегда боялся свободы, занятый решением каких-то мелких социальных и бытовых проблем.

Картина была бы мирной, если бы на столе не лежал автомат Калашникова АКМС со сложенным прикладом, а из-за пояса одного из парней не торчала рукоять пистолета. Стас медленно подрулил «Ровер» к стоянке и, не глуша двигатель, вышел и встал рядом с машиной. Оружие в руки брать не стал, отчасти рассчитывая на свои возможности, а может, просто надеясь все решить мирным путем. Сашка, испуганно втянув голову в плечи, судорожно сжала рукоять «Мосберга». «Хорошо, что на предохранитель поставил».

– Знакомый мотор, – донеслось от столиков.

– И вам здравствуйте, – Стас, стараясь не делать резких движений, передвинулся на три шага вперед и оперся о капот автомобиля.

– Ты из кодлы Крота? – прохрипел здоровый детина в черной бандане.

– Да нет, ребята, я сам по себе.

– Кончил, значит, Крота, или так тачку нашел? Что скажешь?

– Машинку ребята подарили. Добрые люди были, мир их праху.

Дальше диалога не получилось. События стали развиваться стремительно. Но – это со слов Сашки. Для Стаса время застыло. Сначала возникла мысль «черной банданы», простая такая мысль – убить. Обдумыванием этой идеи парень утруждать себя не стал, а начал сразу ее воплощать в жизнь. Его правая рука скользнула куда-то вбок и в сторону, и появилась уже с пистолетом, заряженным и снятым с предохранителя. Стасу было понятно, что байкер разговаривать не будет – он будет сразу стрелять. Здесь, видимо, так было принято – сначала стрелять, а потом уже думать, разговаривать или знакомиться.

Наверное, владелец черной банданы делал все очень быстро. Движения были четкими и отработанными, ничего лишнего, но для Стаса все выглядело будто в замедленной съемке. Все-таки, проигрывая в уме подобные ситуации, он рассчитывал на свои особые возможности – телекинез, например, или умение внушить что-то доброе и светлое.

Оказалось, что его тело может действовать автономно, независимо от отягощенного нормами морали сознания, и главное – невероятно быстро. Обе руки начали двигаться одновременно. Левая потянулась вниз к голенищу сапога, куда был засунут охотничий нож. Правая – назад за пояс, выхватывая пистолет. И когда рука байкера с взведенным оружием только поднималась на линию стрельбы, в его кадык уже входило широкое лезвие разделочного ножа. Ствол «ТТ», находясь в горизонтальном положении, уверенно смотрел между голубых глаз второго наездника.

Время вернулось в свое обычное русло. У двери магазина разразилась визгом кожаная девица, выронив из рук упаковку пива. За лобовым стеклом «Ровера» в немом крике застыла Сашка. Последний участник событий замер с протянутой и почти уже схватившей цевье АКМС рукой.

– Это было быстро. Очень быстро, – медленно проговорил блондин.

– Толкни автомат. Медленно и очень осторожно разоружайся, так, чтобы себя не поранить. Ты, – Стас кивнул девице, – забери все это железо и положи к бензоколонке. Сама сядь за стол и руки положи как в школе, помнишь?

– Откуда такой шустрый? – довольно спокойно произнес голубоглазый блондин. – Ты хоть понимаешь, во что влип?

– Влипнуть можно ногой в говно. Поговорим? Или диалог не состоится?

– Почему не поговорить, если так настойчиво предлагают.

– Как звать?

– Ковбой, – Сашка стояла сзади, судорожно сжимая рукоять дробовика. С предохранителя так и не сняла. – Тот самый, я рассказывала.

– А, шмакодявка[53]! Выжила все-таки.

– Саша, быстро в машину. Держи эту гоп-компанию на мушке. А с тобой пообщаемся, – Стас присел на пластиковый стул, развернув его спинкой вперед. – Чей будешь? Кто старший? Сколько вас?

– Викинг старший, и он тебя найдет. А за Лелика привяжет за руки-ноги к байкам и порвет. Они что братья были.

– Оставь пикантные подробности при себе. Сколько человек в банде? Где база?

– Семнадцать, – Ковбой посмотрел на Лелика, – теперь уже шестнадцать мужиков и десятка два баб, может, больше. Базы постоянной нет. Мы в движении.

– Где сейчас Викинг и остальные?

– Бухают в мотеле. Километров пять отсюда будет.

– Чем занимается ваше сообщество интеллектуалов?

– Чего?

– Что делаете? Зона ответственности?

– Какой, к черту, ответственности! Мотаемся по дорогам, иногда в город заезжаем за бабами и бухлом нормальным, – Ковбой кивнул в сторону длинноногой девицы.

– Бабы там что, на распродаже?

– И такое есть, только товар порченый изрядно. Обычно ловим на улицах, хватает пока еще такого добра. Косу можешь забрать. Лелика телка была. Вроде как трофей, получается.

– Коса, надо полагать, ты? – Стас повернулся к девице. – Звать как?

– Коса. В смысле, Надя, – пробормотало создание.

– С тобой позже. Что в городе, кто контролирует?

– Там бедлам[54]. Десятка полтора небольших банд, наркоши и алкаши в основном.

– Люди сохранились? Нормальные люди?

– Здесь нормальное не хранится. Нормальные люди – это скоропортящийся продукт.

– Да ты философ.

– Филолог. Был когда-то, в другой жизни. А людишки есть. Бродят по развалинам, прячутся. Иногда в стаи сбиваются, да только беспомощные все.

– Право сильного?

– А ты можешь предложить что-то другое? Сам-то вон Лелика завалил и не спросил даже, как зовут.

– Может быть, может быть. Со мной поедешь, филолог?

– Не по пути нам, похоже. Чет сдается мне, ты и сам не знаешь, куда идешь. Хочешь пристрелить – стреляй. Оставишь в живых – вернусь к Викингу. Там живут, не думая о завтрашнем дне, и меня это устраивает.

– А ты? – Стас вопросительно взглянул на Надю. Девушка переводила неуверенный взгляд с Ковбоя на Стаса.

– Проваливай, Коса. Лелика нет. Пустят по кругу, за неделю в доску затрахают, а надоешь, наркошам сбросят.

Девушка беспомощно взглянула на Стаса.

– Иди к машине. А ты, Ковбой, послушай. Я действительно не знаю, куда иду, но и твоя дорога не для меня. Надумаешь, приходи. А Викингу передай – пусть встречи со мной не ищет, хлопотно это.

Стас встал и молча направился к машине, по дороге зацепив левой рукой автомат. На остальное оружие даже не глянул. Он знал, чувствовал, что голубоглазый парень не опасен, по крайней мере, не опасен сейчас. Возле двери стояла возмущенная Сашка.

– Это кто? Это куда? С нами она не поедет. И сажать ее некуда! – от негодования лоб Сашки покрылся испариной.

– Ты байк вести сможешь? – обратился Стас к Наде.

– Нет, я обычно сзади.

– Понятно. Залезай в машину, сзади на матрас. Не слишком удобно, но едем не быстро, не растрясет. Да и до города километров пять осталось.

– Ты что, того байкера живым оставишь? – возмущению Сашки не было предела. – Он же сейчас помчится к своим. Нас порвут, как бобик тряпку!

– Тебя-то он живым оставил, – угрюмо произнес Стас, садясь за руль. – Поехали.

Заправка осталась позади. В зеркало заднего вида был виден пластиковый столик, за которым задумчиво сидел голубоглазый парень. Оставлять Ковбоя в живых было глупо, тут Сашка, несомненно, права. Но и убить безоружного и еще не до конца потерявшего человеческий облик парня Стас не мог.

Ехали молча. Александра Игоревна обиженно молчала, надув губы и демонстративно отвернувшись к окну. Бывшая Коса тоже не отличалась разговорчивостью – может, от испуга, а может, уже привыкла безропотно подчиняться воле сильного. Человек быстро теряет лоск цивилизации, и так же быстро приспосабливается к изменчивым условиям. Даже рабы бывают счастливыми. Кто там из великих оправдывал рабство? Кажется, Аристотель.