Читать книгу Неизбежность лжи - Игорь Симонов - Страница 4

Юрий Петрович и Лиза были двумя людьми, которые в течение короткого времени заполнили в жизни Кости пустоты, образовавшиеся в результате потери старшего товарища и бывшей жены, и в обоих случаях со значительным upgrade’ом[13]. Причем с Лизой Костя познакомился на каком-то мероприятии в Барвихе, куда его пригласил конечно же Юрий Петрович. Стояла жаркая середина июля, и возможно это было последнее летнее мероприятие, на котором собрались правильные люди. Костя сделал уже все необходимые действия, о которых договорился с Юрием Петровичем, но пока еще продолжал смотреть на все происходящее с ним как бы со стороны. Он не был внутри системы и совершенно не хотел туда попадать. «Если нет желания жить в барском доме, то вполне можно служить приходящим учителем, ну раз в год позовут отобедать – зато все остальное свободное время твое – никаких обязательств», – примерно так он убеждал себя, понимая, что в действительности сдает один рубеж обороны за другим. Посещение концерта в Барвихе с последующим after-party было еще одним сданным рубежом. В темно-синем льняном костюме и тончайшего хлопка белой рубашке он, если и отличался от остальных мужчин внешне, то в лучшую сторону. Женщины четко делились на две категории: жены и подруги. Последних было мало, поскольку все знали друг друга и с двадцатилетней девушкой мог прийти либо только что разведенный, либо маскирующийся гей. Жены были на все возраста и выделялись сумками Hermes из крокодиловой кожи, обилием бриллиантов и пластических операций. Лиза не принадлежала ни к одной из двух категорий. Она хорошо выглядела без хирургического вмешательства (что позднее подтвердилось при ближайшем рассмотрении) и без крокодиловой сумки, но при этом заметно старше двадцати лет и ее никто не сопровождал. Она была сама по себе, но и не очень нуждалась в сопровождении. С ней здоровались, обнимались и целовались. Костя решил, что останется на after-party, если она останется. Со стаканом воды он решительно присоединился к группе людей, которые вместе с Лизой лениво обсуждали перспективы времяпрепровождения ближайших шести недель: Корсика, Капри, Порто-Черво, север Франции, юг Франции, виллы, шале и замки, на мотоциклах по Африке, на байдарках по Бразилии, пешком по джунглям, на парашютах с Кордильер, успеть на день рождения Аркаши, да и еще Полина приглашала, всех только напугали этим кризисом, ничего, вот осенью вторая волна, первую пережили и вторую переживем, а надо будет и третью, нет, мальчики, давайте уже без третьей и без второй, а то зимой Саша сам не свой был, такое еще раз – так это просто не пережить, мы Антоше пять лет отмечали, так, представляете, пришлось гостиницу, которая праздник организует, просить в договоре все цифры уменьшить, чтобы в глаза не бросалось, это же ужас просто…

Лиза вместе со всеми смеялась, произносила те же названия, охала и снова смеялась. Разговор сам по себе затухал, и поддерживать его можно было только при помощи алкоголя, который в жаркий вечер потреблялся только несколькими энтузиастами.

Костя, понимая, что еще немного, и она уйдет, и это будет не просто потерянный вечер, но вечер, который может дать толчок развитию в дальнейшем настоящего комплекса неполноценности, чувствуя учащение биения сердца, и подготавливая первые правильные слова, способные поддержать дальнейший разговор, услышал вдруг обращенные к себе слова Лизы: «А вы, молодой человек, когда вы нам о себе расскажете, а то стоите и слушаете, может, вы репортер? Наташа, он похож на репортера?» Все засмеялись. Высокая, яркая, крупная, сорокалетняя Наташа вполне дружелюбно посмотрела на Костю: «Нет, не похож, слишком хорошо одет, – и, подумав, добавила под общий смех, – да и воду пьет, нет, точно не репортер. Тогда кто же вы, молодой, человек, признавайтесь».

– Чацкий, – неожиданно для себя и исключительно для Лизы ответил Костя, – Константин Дмитриевич Чацкий[14], к вашим услугам, господа, только что из Европы, давно не был на родине, осваиваюсь потихоньку, много, знаете ли, перемен, – и совсем уже под общий хохот с комичным поклоном, – кстати, не женат.

Минут на пять Костя стал центром внимания, к нему потянулись знакомиться и чокаться, выдавая у кого что осталось в голове из школьной программы под одобрительно оценивающим взглядом Лизы. Косте пришлось вкратце рассказать о своем путешествии с юга на запад Европы, вызывая ревнивые замечания мужчин: «Хотел бы и я так, месяцев на несколько от активной жизни отойти, а лучше на лет несколько, да, везет же некоторым» и поощрительные от женщин: «Вот у нас какой литературный герой новый появился, вы уж нас не забывайте, Константин Дмитриевич, заглядывайте почаще, а сейчас-то как сюда попали?».

– Да Воротынцев Юрий Петрович пригласил, – радостно улыбаясь, ответил Костя, первый раз опробуя на людях эффект от упоминания имени Юрия Петровича, – пригласить-то пригласил, а сам взял да улетел куда-то, вот и хожу тут, никого не знаю, спасибо вы хоть заметили, – закончил он, обращаясь к Лизе.

На Лизу имя нового покровителя впечатление не произвело, но произвело на Наташу и на пару мужчин.

– Да, – протянул один из них, – Юрий Петрович вам бы не дал заскучать, быстро бы с кем надо познакомил.

– Прикольно, – сказала ему Лиза, которая к концу вечера при ближайшем рассмотрении выглядела на свои тридцать лет, которые она недавно шумно отпраздновала, на свои два замужества, одно из которых принесло известность, а другое деньги, на свою трехлетнюю дочь и на многое другое, о чем Костя узнал значительно позже. – Чацкий, и не женат, это очень прикольно, я уже и не помню, чтобы меня здесь кто-нибудь так рассмешил…

– А мне показалось, что вы все время только и делали, что смеялись…

– Ну да, делала вид, что смеялась, но было не очень смешно.

– Это правда, не очень.

– Я тут было домой собралась ехать, но, может, вы еще посмешите, если и вправду не женаты.

– Это предложение?

– А вы как думаете?

Через полчаса каждый на своей машине поехали посидеть на «Причал»[15], где и просидели за веселым разговором до двух ночи, каждый рассказывал о тех сторонах жизни, о которых не знал другой. Конечно, и здесь Лизу многие знали, здоровались, обнимали, целовали, звали вместе с Костей за свой столик, но им обоим хотелось остаться вдвоем.

– Хорошо, Константин Дмитриевич, что вы человек в нашем Содоме неизвестный – вот будет завтра тема-то для разговоров.

– Это вы тут такая celebrity в этом Содоме? – в тон ей спросил Костя.

– Ну, не такая, конечно, но, наверное, вот такая, – она сделала руками как рыбаки, показывающие пойманную рыбу. – Теперь удовлетворите любопытство, кто ж это такой ваш Юрий Петрович?

А Костя, спустя два месяца, и сам до конца не понимал, кто такой Юрий Петрович, и еще меньше мог о нем рассказать. Информация в Интернете была крайне скудной. Последние фото относились к две тысячи девятому году. Юрий Петрович закончил с отличием Академию КГБ и (это уже по его собственным словам) начинал карьеру контрразведчика в качестве борца с вредными идеологическими течениями и их носителями. Первые его профессиональные шаги пришлись на период полного разложения советской системы с последними судорогами в виде андроповской борьбы за дисциплину и ловли в кинотеатрах прогульщиков работы. Дальше Горбачев, перестройка и прочие всем известные события. Судя по всему, в какой-то момент он отправился бороться с идеологическими противниками прямиком в их стан, получив должность заместителя начальника отдела международной жизни в одной из двух самых влиятельных советских газет. В газете он проработал всю короткую перестроечную весну, дослужился до заместителя главного редактора, вместе с недавними идеологическими противниками в силу новых профессиональных обязанностей подготавливал развал Советского Союза и коммунистической системы, которые в силу основных профессиональных обязанностей как раз и должен был защищать. Как он, будучи молодым еще человеком, прожил эти годы в состоянии Multiple Identity Disorder[16] – на этот счет он предпочитал не распространяться. В девяностые работал и на администрацию Ельцина, никогда, впрочем, не входя в ближний круг. Об этом периоде он говорил более охотно. «Странное ощущение было, Костя, такое ощущение, будто все это ненадолго. И не в том дело, что коммунисты там победят на выборах, этого я никогда не боялся, но слишком далеко маятник качнулся, прямо как в Февральскую революцию, все время такое ощущение было, что еще чуть-чуть, и по кускам потом собирать придется. Но я поставил на то, что такого произойти не может, а раз произойти не может, то должна быть смена курса, а раз должна быть смена курса, то появятся совсем другие люди, и с этими особенно засвечиваться не резон. Тут как раз Путин в Москве появился, такой скромный и незаметный, и один приятель, знавший его еще по Питеру, сказал – присмотрись. Я поначалу присматривался и ничего особенного не высмотрел, а он вдруг раз – и председатель ФСБ. Ну, думаю, таких совпадений не бывает. Ну не Березе[17] же после Ельцина страной рулить, а раз не ему, то значит, нашим, которые к тому времени уже и в бизнесе крепко сидели, и в политике. Так что в очередной раз я сделал ставку, причем, отметь, стратегическую, и ставка моя выиграла. За власть и за кресла с питерскими бороться не было у меня никакого желания, да и возможности тоже, поэтому так мы и разделили обязанности – они бенефициары, мы обслуживаем их интересы к взаимному удовольствию».

Действительно ли Юрий Петрович получал удовольствие от обслуживания чьих-то интересов, или обслуживая эти интересы, не забывал о своих, а может быть, допускал еще одно движение маятника – теперь уже в другую сторону, ведь теоретически должно было наступить когда-нибудь состояние хоть относительного равновесия, а для этого маятнику неизбежно пришлось бы проделать путь в обратном направлении, больно зашибив по ходу движения тех, кто не успел отклониться, – сказать трудно, но внешне последние года три-четыре чувствовал он себя вполне уверенно. «Фонд глобальных стратегий», как и многие другие организации с похожими названиями, финансировался на средства одной из крупнейших нефтяных компаний, откуда можно было сделать вывод, интересы какого бенефициара Юрий Петрович обслуживал в первую очередь. Однако в отличие от других организаций с похожими названиями, которые сочиняли бумажки сами для себя или для второсортных чиновников со Старой площади, Юрий Петрович и его немногочисленный штат, как постоянных, так и привлекаемых экспертов, работали в основном над реальными проектами и занимались аналитикой только в привязке к ним.

Костя очень долго не мог понять, откуда, собственно, берутся деньги у самого Юрия Петровича, который по Европе вообще никогда не летал рейсовыми самолетами. Вся эта финансовая механика никак не складывалась в столь понятную и прозрачную картину, к которой он привык по прошлым своим работам. Может быть, если там была механика, то здесь – квантовая механика? Но видя, что Юрий Петрович не готов пока погружать его еще на один уровень глубины, инициативы не проявлял. В руководимую им самим компанию деньги заходили официально, по договорам, наличные расчеты, безусловно, присутствовали, но Костя, сформировав с самого начала управленческий принцип cash in cash out[18], привел этим Юрия Петровича в настоящий восторг. «Вот что значит хорошее профессиональное образование, я бы сразу не додумался, – одобрительно кивал он головой, – компания наша должна быть белая, пушистая и прозрачная, чтобы каждому заблудившемуся менту не надо было отстегивать, а если, не дай Бог, серьезный наезд будет, то найдем, как закрыть, это уже моя забота. Твоя – чтобы не к чему было придраться. Веди дела, как тебя учили в твоей американской компании – строго по инструкции. Я тебе и финансового директора советую иностранца взять, такого, который здесь поработал уже и понимает, что к чему, спокойнее будет». Костя не возражал, как не возражал и против прочих рекомендаций своего мажоритарного акционера.

И что из всего этого он мог рассказать девушке Лизе, отвечая на ее вопрос, кто такой Юрий Петрович. Почти ничего. Поэтому вместо ответа рассказал, как они познакомились в городе Лондон.

– И по всему видно, что серьезный он мужчина?

– Похоже, что да. И более того, думаю, что он тоже не женат.

Лиза заливисто засмеялась. У нее был очень хороший смех – будто перекатывались, сталкиваясь, хрустальные шарики.

– Это такой у меня сегодня день памятный выдался – сразу двое неженатых, а с утра вроде все как обычно начиналось, никаких примет особых…

– А с утра обычно – это как? – спросил Костя.

– А с утра обычно по-разному начинается, – откровенно сказала Лиза. – Иногда одна просыпаюсь, иногда не одна, последнее время все больше одна.

– Да ладно, – не поверил Костя.

– Правда, – почти грустно сказала Лиза, – неженатые все больше какие-то голубые попадаются или уж совсем неадекватные. А с женатыми решила перерыв сделать.

– Надо же, как все не просто, – сказал Костя, впервые почувствовав, что у вечера может быть продолжение.

– А вы как думали. Это у вас, мужчин, все просто, а у нас, девушек, все куда сложнее, – продолжила Лиза, подумав, вероятно, о том же самом.

– Может быть, надо как-то вам девушкам все упростить немножко?

– Это как?

– Ну, например, взять и завтра утром проснуться не одной.

– А с кем? – она улыбалась краешком губ, но глаза были серьезные.

– Со мной, – сказал Костя, не отводя взгляда.