Читать книгу Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег - Игорь Сотников - Страница 1

Знаковые встречи такие неожиданные, а счастливые билеты они такие…

Ожидание и притом практически любое, предоставляет хорошую возможность оказавшемуся в таком положении человеку осмысленно посмотреть на себя со стороны, на свои поступки изнутри, и на мир вокруг себя. А вот воспользуется ли он этой возможностью, или лучше выспится, то это другой вопрос. Ну а кто считает иначе, то тот, скорей всего, никогда не оказывался в положении ожидающего человека и его можно без преувеличения назвать счастливым человеком, кого весь мир ждёт и подождёт. А этот пробел в его знаниях пусть останется на совести тех людей, кто не поставил его в известность насчёт того, что и так бывает – надо обождать.

Ну а так как здесь речь идёт о более обычных людях, для которых своя обыденность – это чего-то подождать, то они бы могли добавить некоторые свои замечания насчёт того, что обычно сопутствует этому процессу ожидания. И это, как можно уже догадаться, без труда заводимые разговоры между людьми до этого момента нисколько не знакомых, и вообще они совершенно разные и живут в параллельных вселенных, чтобы быть знакомыми, если бы не одно общее, что их объединяет, это принадлежность к роду человечества и большой склонности попадать в различные неприятности и переделки, которые и приводят их сюда, в травмпункт. Куда ещё и не сразу попадёшь и нужно с поломанной, к примеру, ногой, отсидеть целую очередь, и всё в хмуром и невесёлом ожидании своего вызова дежурным врачом среди людей явственно принадлежащих к другой формации людей и иными взглядами на тебя и на окружающее.

А вот эта общая цель, или может место нахождения всех этих людей и даёт найти общие точки соприкосновения между такими разными людьми, и они хотя бы на время своего здесь ожидания, чтобы перетерпеть в себе эту боль в сломанной ноге не только с помощью народного средства облегчения боли, заводят между собой поначалу ничего не значащие разговоры, – Что, с дуба рухнул? Как и ты, как я понимаю, – затем заговариваются и это ведёт к тому … Да так-то к разному, но главное, что время ожидания пролетает в момент и незаметно для себя.

А из всего этого можно сделать и прямо сейчас делается вывод, что место твоего нахождения, которое определяет твой процесс ожидания или выжидания чего-то для тебя необходимого, немало значит для людей, оказавшихся здесь, в этом месте ожидания, вдруг столкнувшихся друг с другом и неожиданно для себя выяснивших, что им хоть и крайне желательно, чтобы их приняли прямо сейчас там, где принимают, но им придётся подождать некоторое время. А это ни в какие ворота не лезет и в край возмущает этих людей, кого так поставили перед фактом того, что им придётся обождать своего времени приёма, который записан на отрывном талончике. И бросившие себя на стульчик в зале ожидания люди с нетерпением в лицах, сразу друг в друге увидев родственную душу, готовы прямо сейчас излить свою душу, с нейтральным лицом заметив, что сервис в этом заведении ни в какие ворота не лезет и не на уровне в общем.

– Полностью с вами согласен и во всём вас поддерживаю в плане осуждения этих бюрократов, не дающих спокойно продохнуть нам, предпринимателям. – Не слишком громко и не слишком тихо, а в самый раз для того, чтобы выглядеть убедительным последователем своих убеждений для своего случайного собеседника, с неподдельным желанием стереть в порошок всех этих бюрократов в патентном бюро, в котором они сейчас вынуждены просиживать свои штаны, а их бизнес в это время простаивает, не развивается и что более всего прискорбно, не приносит прибыль, – а ведь ради неё, они между прочим, всё это дело затеяли и так стараются, – говорит тот, к кому так запанибратски обратились.

А начавший этот разговор первый бизнесмен, а может просто предприимчивый человек, кто как-то шёл, шёл по парковой аллее, а может он там брёл сильно уставши, что уже не сильно важно по причине того, что всё это выветрилось из его памяти, в общем, он в какой-то момент вдруг наткнулся на гениальную идею, которая однозначно принесёт ему большое состояние, а вслед за этим и уважение среди его знакомых людей, кто вот так специально его раздражал, не испытывая к нему уважение, а может наоборот, чтобы его мотивировать на успех, всячески выказывал в его сторону не симпатию, – Всё живёшь в своих фантазиях, Ной Фёдорович, до чего же человек ты непутёвый, – взял и решил с ней, этой идеей, вот так официально, платя налоги, работать.

А этот Ной Фёдорович, видимо, заслуженно видится людьми кому он знаком человеком бессмысленным с их точки зрения, кому доверия нет никакого и всё такое же прочее, раз он никогда не промолчит в ответ, как в этом случае, и своим ответным вопросом: «И до чего?», прямо вгонит только одного добра ему желающего человека в раздумья и умственную прострацию.

– Чего до чего? – только и промолвит в ответ этот ещё с минуту назад одно добродушие человек, а сейчас он одно недоразумение в своём ничего непонимающем лице. А этот Ной Фёдорович всё не успокаивается и наседает на него своими каверзными вопросами, и при этом он так всё перевернул, что его собеседник, как оказывается, во всём виноват и ещё зачинщик этого своего оглупления в общих глазах. – Ты же сам, Никанор, озвучил этот предел моего умственного развития, который я достиг в своей жизни. – Вот прямо так цепляется за слова этот Ной Фёдорович, только ещё больше настраивая против себя людей его знающих, но как выясняется сейчас, об этих своих знаниях дотошливости и придирчивости Ноя Фёдоровича забывающих и затем за эту свою забывчивость так жестоко расплачивающихся.

– Да пошёл ты! – отмахивается рукой от этого настырного Ноя Фёдоровича Никанор, для которого теперь весь день испорчен и в результате этого предопределён – его сегодня будут избегать уже хорошо его и его скверный характер знающие люди, и всего вероятней, что это противостояние между ним и этими людьми, преотлично знающими на что он способен в неуравновешенном состоянии, в котором он и будет пребывать после посещения пивной, закончится как всегда – каждая сторона останется при своей точке зрения друг на друга, чему будет способствовать не допуск Никанора в двери своей квартиры.

Но мы отвлеклись, когда сейчас речь идёт о Ное Фёдоровиче, как уже можно понять, чьей предприимчивой жилке не дают ходу в патентном бюро, и с первых шагов ставят перед ним вот такие препоны, в ожидании своей очереди в очереди.

«Мол, вы, Ной Фёдорович, для нас человек совершенно неизвестный и никак незнакомый, и мы пока что не с ориентировались что о самом вас думать, а вы нам тут предлагаете на основании одних лишь ваших воззрений на себя, не просто выдать вам патент на вашу предпринимательскую деятельность в крайне важной для человечества сфере, его коммуникации между собой, а в вас как в себя поверить. А это вот так сразу никак невозможно сделать хотя бы потому, что в наше время и в себя поверить сложно и очень часто недостаточно для того, чтобы добиться для себя поставленной цели. Так что посидите вон там, в коридорчике, Ной Фёдорович, как следует подумайте над тем, что вы всем нам с собой и в себе несёте, а как только в вас все эти мысли осядут, то милости вас просим высказать всё то, что вы через фильтр критичности при себе оставили», – примерно так нужно понимать это решение этих бюрократов из патентного бюро, поставивших на пути предприимчивости Ноя Фёдоровича машинку с очередными номерками.

Так что у Ноя Фёдоровича было, и время, и вон сколько желания поделиться своими возбуждёнными мыслями с таким же как он, товарищем по несчастью оказаться в одно время, в одном месте и с похожей проблемой. А когда он с ним поделился взглядами на такое предпринимательство со стороны этой бюрократической машины, демонстрируя в руках талончик, и получил от собрата по предпринимательскому образу жизни полную поддержку, то он приступил к деятельному соображению, как привести в чувства всех этих бюрократов.

– Собрал бы я их всех в одно время, в одном месте, – на эмоциональном подъёме заговорил Ной Фёдорович, что указывает на искренность его побуждений, – да и …Сами обстоятельства их нахождение в этом автономном месте заставили бы их считаться с людьми, кого они может в итоге увидят в самих себе. – На этом месте Ной Фёдорович, энергичный бизнесмен для своего собеседника, предприимчивого человека, так глобально, конечно, не мыслящего, а он всего-то собрался попробовать себя в речных, экскурсионных перевозках, начал своим целеустремлённым в незримую даль взглядом, прилегающую прямиком через этого предприимчивого человека, пугать и тревожить своего нового знакомого. Отчего тот даже стал подумывать над тем, чтобы на некоторое время, пока здесь не утихнут бури и цунами, которые обязательно будут, когда к ним будет допущен этот, столь энергичный бизнесмен, отложить своё посещение этого патентного бюро, но он многого не учёл в своём собеседнике (его бешеной энергетики) и в итоге не успел этого сделать, будучи захваченным врасплох обращением к нему Ноя Фёдоровича:

– А ты сюда по какому делу пришёл? Чем хочешь завоевать, а может и того больше, озадачить предпринимательский мир?

И хотя предприимчивый человек растерялся от такой навязчивой предприимчивости со стороны Ноя Фёдоровича, не вдруг, а заранее всё спланировавшего, и с помощью этого отвлекающего манёвра – обретения в нём чуть ли не соратника в деле недовольства бездушием и неповоротливостью этой бюрократической машины, решившего выведать у него секреты его бизнес-проекта, всё же он сдерживает свою болтливость и демонстрирует умение держать при себе секреты. – Да ничего особенного. – Но Ной Фёдорович умеет разговорить людей, даже таких закрытых и замкнутых на себе.

– Ну, если бы ты ничего особенного не задумал, то ты бы и не пришёл сюда. – С укором на такую скрытность своего собеседника, сделал своё заявление Ной Фёдорович.

– Не мне об этом судить. – Говорит предприимчивый человек. – Расчёты расчётами, а без взгляда со стороны и не увидишь того, что может лежит на самом видном месте.

– Вот ты мне и расскажи. А я уже оценю, и тебе может быть и не нужно будет туда идти и выжидать за зря время. – Этот Ной Фёдорович прямо вцепился в предприимчивого человека, в упор к нему приблизившись. И что удивительно для этого предприимчивого человека, до этого момента не испытывающего никакого желания доверять кому бы то ни было, то он, глядя глаза в глаза этому энергичному человеку, кому всё не сидится на одном месте и ёрзается на стуле, взял и поверил ему, правда для проформы спросив его. – А тебе можно верить.

– А ты зришь в суть всякого дела. –Усмехнувшись, проговорил Ной Фёдорович. – Без веры в себя, и чуть-чуть в саму задумку, никакое дело не сдвинется с места. Так что можешь не беспокоиться, я этому вопросу придаю должное внимание. – И на этом всё, Ной Фёдорович посчитал, что он всё что нужно сказал своему собеседнику. А если этого тому недостаточно, то лучше им сразу расстаться, как в море корабли, по причине недостаточности понимания друг друга.

– У меня есть плавсредство. И оно без амортизационного дохода начало сохнуть и чахнуть на приколе. – Заговорщицким тоном голоса заговорил предприимчивый человек, своим направлением ответа дав понять Ною Фёдоровичу, что они при правильном понимании потребностей друг друга, разделения ответственности и рисков, пожалуй, найдут общий язык.

– И какого его водоизмещение? – со знанием некоторых поверхностных знаний о плавсредствах, с умным видом спросил Ной Фёдорович.

– Вполне достаточно для того, что реализовать вашу мысль о спасении всех этих людей от самих себя. – С тонким настроем на улыбку ироничности, проговорил предприимчивый человек.

– Меня это устраивает. – Ответно улыбнувшись, потянул руку для закрепления договора Ной Фёдорович.

– Мафусаил… – Ответно протягивая руку, представился предприимчивый человек, но не до конца, а в конце замешкавшись.

– Андреевич. – Незамедлительно пришёл на помощь своему новому знакомцу Ной Фёдорович.

– Он самый. – Усмехнулся, подмигнув ново представленный Мафусаил Андреевич.

– Это как раз для нашего дела подходит. – Со своей стороны подмигнув, сказал Ной Фёдорович. – Так что будем опять знакомы. – Сказал Ной Фёдорович, сжимая его руку. – А я вот Фёдор. – Представился вот так новый знакомый Мафусаила Андреевича. А почему именно так, то, во-первых, ему видней как себя величать, а во-вторых, всё остальное, а именно то, что вполне вероятно, что он своим громким и в чём-то нарицательным именем не хотел нагонять особого качества мысли на Мафусаила Андреевича (чувствую, заведёт он, не только меня, а всех нас в такую ситуацию, что и выхода из неё простого не найдёшь), а может и того больше, оно будет сбивать его с толку, явно питающего уважение и имеющего свои отдельные виды на своё не простое для данных мест имя. А может быть и так, что во всём этом заключалось что-то куда большее.

А вот у Мафусаила Андреевича никаких затруднений с пониманием своего нового знакомого не произошло. – Я так почему-то и думал. – Говорит Мафусаил Андреевич, улыбаясь. – Ведь всему своё время. – А вот это уже и не поймёшь к чему он сказал. Но Фёдор не стал особо акцентировать своё внимание на сказанное Мафусаилом Андреевичем, когда у него есть столько ему сказать другого.

– Мы для начала откроем собственное бюро. – Затараторил Фёдор, боясь как бы его компаньон не передумал (не слышу от тебя идей и мне начинается думаться, передумать вступать с тобой в компаньонство) вступать в их сейчас только что создаваемую компанию на паритетных началах с долей вложений с каждой стороны в процентном соотношении 50 на 50. От него, Фёдора, это будут идеи, так сказать, интеллектуальная составляющая капитала, а со стороны Мафусаила Андреевича то, о чём он там успел проговориться.

– И это будет не ка бы какое бюро, паразитирующее на людях, – Фёдор с неприкрытым намёком кивнул в сторону дверей, ведущих в кабинет, который занимало патентное бюро, – а наше бюро будет приносить реальную помощь людям. Это будет бюро по поиску человеческих потерь. Так его и назовём, поисково-спасательное бюро. – Фёдор сделал знаковую паузу, посмотрел на Мафусаила Андреевича вопросительно, – вижу, что ты уже интересуешься, что подразумевает под собой такого качества бюро, так что спрашивай, не стесняйся, – и не услышав от него вопросов, продолжил облекать свои мысли в слова. – А что человек чаще всего, чуть ли не каждый день делает? Всё верно. Либо теряет, либо находит, но при этом не всегда то, что ему нужно. И вот в этом-то мы ему и поможем. Ведь что-что, а искать мы точно умеем, находясь в постоянном поиске с самих своих начал. Как ты на это смотришь? – подытожил свои рассуждения вопросом Фёдор.

– Посмотрим. – Дал ни к чему не обязывающий ответ Мафусаил Андреевич, демонстрируя в себе человека обстоятельно мыслящего.

– А теперь вот что запомни, если ещё не знаешь. – Сжимая руку Мафусаила Андреевича, вновь заговорил Фёдор, раз он так представился сейчас. – Для успеха всякого дела необходимо наличие двух важных условий. Идеи. – Звучной тональностью голоса выделил это слово Фёдор. – Она у меня есть. – Постучав себе по лбу пальцем, сделал вот такое уточнение Фёдор. – И …Да, кстати, ты не богат? – задался вопросом Фёдор и получив отрицательный ответ от Мафусаила Андреевича: «Не-а», со словами: «Я так и думал», вернулся к незаконченному. – И второе условие, это наличие того человека, кто раскошелится на щедрую инвестицию в наше дело. – Здесь следует совсем короткая пауза и Фёдор с воодушевлением делает знаковое заявление. – И я знаю, кто этим инвестором будет. – На этих словах он взглядом упирается в невозможно далеко обозримую даль для Мафусаила Андреевича, увидевшего в этом лишь одно – Фёдор сейчас смотрел на того самого человека, кто был выбран Фёдором на заклание в качестве инвестора.

*****

– Как считаете, на каких условиях человеку выпадает счастливый шанс на случай? – определённо неожиданно и сразу с вопросом появился незнакомого вида тип для сидевшего в своём одиночестве на скамейке человека самого обыкновенного и чуть ли не заурядного характера внешности – это чтобы он своим броским видом не вызывал вопросы у мимо проходящих прохожих и таким образом не заставлял их подойти к нему в поиске ответов на эти возникшие при его виде вопросы. А этот самый обыкновенный человек всего лишь присел на одну, не самую последнюю свободную лавочку из вон их столько тут этих лавочек на этой площади со своими архитектурными украшениями, фонтаном и скульптурой Гермеса, поставленного здесь не по чьей-то прихоти, а он является концептуальным отражением всего того, что в себе заключает стоящее в самом центре всего здешнего комплекса зданий здание капитального исполнения, сверх высокое по отношению ко всем остальным зданиям, и хотел спокойно посидеть ни о чём не думая и не размышляя, и тем самым отдохнуть от всего того информационного потока, наполняющего собой среду нынешней среды обитания человека.

Но как сейчас буквально сразу выясняется этим человеком, решившим убежать от всей этой информационной суеты, то это практически невозможно сделать. И только он вытянулся на лавочке и прикрыл глаза, как он уже подловлен на этом кем-то со стороны, – он услышал шум топтания на месте рядом с ним чьих-то ног, – и вынужден, открыв глаза, реагировать на это появление перед ним незнакомца, ещё и улыбающегося притом. Что не только смягчает к нему отношение пожелавшего побыть в одиночестве человека, как тому, наверное, думалось, исходя из нездешнего разлива стереотипов, а он, наоборот, ожесточается против этой лицемерной улыбки, которую так и хочется кулаком снести с лица незнакомца и ему вернуть естественное выражение.

Но он удержался от этого шага, возможно потому, что подниматься на ноги не захотелось, а может и по другой причине, что в общем, не столь важно, и ответил ему иначе, словесно и притом достаточно рассудительно и логично. – Я хотел было сказать, что таких условий не предполагается, но ваш вопрос подразумевает в себе другой ответ для себя. Для того, чтобы человек стал жертвой фортуны, – что ж поделать, такого моё мнение о таких перипетиях судьбы, – должно быть соблюдено одно условие – всё должно быть случится не запланировано и как бы случайно для того человека, кого застало врасплох, как снег на голову выпавшее счастье своего выбора фортуной.

– Тогда моё появление здесь не должно больше вызывать у вас вопросов, если я скажу, что я тут появился благодаря этому не столь уж и редкому случаю. – Продолжая источать улыбкой, ответил незнакомец.

– Тогда ближе к делу, я вас слушаю. – Отвечает человек с лавочки, закидывая ногу на ногу, давая тем самым понять этому навязчивому незнакомцу, что он человек не абы какой падкий на всё, что ему хочет спихнуть фортуна по причине захламлённости своих складов, а он очень придирчив к таким вызовам фортуны и вполне готов её выбесить своим отказом от её предложений.

– Тогда это вам, как демонстрация нашего к вам доверия. – Протягивая с виду как вроде лотерейный билет в современном глянцевом исполнении, и не пойми от кого себя решил представить незнакомец. Но этот вопрос человек с лавочки решает сейчас не рассматривать, остановившись вниманием на протянутом к нему билете. – Что это? – спрашивает он.

А вот ответ незнакомца, ожидаемо прозвучал не просто, а со своей конспирологией. – Это билет в высший свет. – Вот так завысил цену этого билета незнакомец. А вот человек с лавочки совсем в этом не уверен, перехватывая протянутый ему билет, и приблизив его к себе, начав рассматривать. А там, в этом билете, ничего нет из того, что о нём сейчас сказал незнакомец. Это действительно с виду лотерейный билет и если его не тереть, то о нём больше ничего не скажешь. Так что человек с лавочки в полном праве задаться вопросом. – А если точнее?

– Сами понимаете, что он выигрышный. – Даёт скользкий ответ незнакомец.

– Вот как. – Притворно удивляется человек с лавочки. – Ну тогда, исходя из вами сказанного, я понимаю следующее. У вас имеется некая заинтересованность во мне, и вы хотите таким образом меня подкупить для реализации своих целей. Как насчёт такого моего вашего понимания? – задался вопросом человек с лавочки.

– Это слишком поверхностный взгляд на эту ситуацию. – Ещё сильнее залыбившись, проговорил незнакомец. – Скажем так, это входной билет и в тоже время тест на зачисление в некий элитарный клуб по интересам. – На этом месте он вынимает из кармана заранее приготовленную газету, протягивает её человеку на лавочке, и говорит. – Сверьте номер билета.

Человек с лавочки берёт газету, накладывает на неё билет для удобства, сравнивает номер билета с выигрышными номерами с пропечатанными в газете результатами розыгрыша, убеждается в том, что этот незнакомец достаточно подготовленным подошёл ко всему этому делу, по втягиванию его в некую сложную махинацию и посмотрев на незнакомца, говорит. – Цифры совпадают.

– И при том все. – Делает своё уточнение незнакомец. – А это сами догадываетесь, что может значить.

– Боюсь даже угадывать сумму выигрыша. – Вновь наигранно усмехается человек с лавочки и вслед задаётся вопросами. – Но давайте уже ближе к теме. Для чего всё это? И с какой целью вы ко мне подошли?

А вот тут со стороны незнакомца последовала неожиданная заминка. – Знаете, мне несколько трудно найти всё объясняющую и вас бы устроившую причину моего к вам подхода. – Сбивчиво заговорил незнакомец. – Но я постараюсь. – А вот сейчас в его глазах проскочила улыбчивая искренность. – И чтобы не тратить время на болтовню, скажу, что мне, человеку, имеющему всё, – я имею прямое отношение к управлению этого финансового учреждения, если вам нужны частности, – незнакомец, кивнув в сторону высотного здания, таким образом сделал отсыл к своему могущественному положению и значению, – просто скучно. – И теперь дело за человеком с лавочки, верить ему или не верить этому странному типу.

– Этого недостаточно, чтобы сделать хоть какие-то выводы из вами сказанного. – Вот так просто ответил человек с лавочки, и к нему и не придерёшься в том плане, что он слишком придирчиво на всё смотрящий человек. И незнакомец, быстро смекнув, с кем он имеет дело, быстро с корректировав свои прежние планы, меняет свой подход к человеку с лавочки. – Что ж, вы меня убедили быть с вами более откровенным что ли. Но как понимаете, лишь в пределах допустимости и не более того, что мне позволительно сказать. – Сделав такое предисловие, озвучивающие его риски и предупреждающее обе стороны беседы об ответственности за свою несдержанность в будущем на хвастовство знанием больших тайн и секретов, незнакомец переходит к самой важной, информативной части своего обращения.

– Я сделал на вас ставку, не спрашивайте какую и каким образом, – всё до банальности обычно и расчётливо, – кивнув глазами куда-то вверх, как можно понять, под самое поднебесье сзади стоящего небоскрёба, сделал вот такое отступление незнакомец, – но плюс к этому, о чём кроме меня до этого момента никто не знал, а сейчас, с этого момента и вы будете знать, – заговорщицким тоном проговорил незнакомец, – я хочу посредством вас проверить работу службы безопасности моего банка.

– Во как он хватил! – Бесстрастно глядя в лицо незнакомца, человек с лавочки между тем не так внутри себя бесстрастен к незнакомцу и ко всему им сейчас сказанному. – И у него даже голова не кружится от таких высот, куда он в своей безумной фантазии взлетел. Нет уж, от таких людей нужно держаться подальше. – В один момент пролетела эта мысль в голове человека с лавочки. И он бы немедленно, но с осторожностью отверг бы все последовавшие дальше предложения со стороны этого опасного незнакомца, но тут он в руке нащупал, находящийся в ней выигрышный билет, и его что-то в нём авантюрное остановило сразу отвергать и говорить нет этому подозрительному на опасность типу, и он решил поподробней узнать у него о том, от чего он будет отказываться.

– И как? – задаётся вопросом человек с лавочки. А незнакомец, как только услышал не отказ, а чуть ли не согласие со стороны своего визави принять его предложение, завуалированное под вопрос, в дальнейшем предполагающий торг, хотя цена на его услуги уже им озвучена и прописана в газете, если он не заметил, то напротив каждого выигрышного номера билета, то он в нарастающем возбуждении, со словами: «А я…», вдруг берёт и выхватывает из рук человека с лавочки выигрышный билет. После чего сконцентрировавшись на нём, разрывает на глазах человека с лавочки билет на две части. Затем, держа оторванные друг от дружки части целого билета, убеждается по ним, что они были разорваны им надлежаще, в точности по тому запланированному им разделу, и протягивает одну часть билета своему ошалевшему немного от его действий собеседнику, человеку с лавочки.

– Одну половину я оставлю себе, а вторая уже ваша. – Сопровождает свои действия такими объяснениями этот странный и такой порывистый, как выясняется, незнакомец.

Человек с лавочки, хоть и напуган такой взрывной эмоциональностью своего странного нового знакомца, но, тем не менее, берёт протянутую ему половинку ещё буквально недавно целого, с выигрышем билета. Взяв же билет, он смотрит на то, что от него осталось, и…Сам начинает на удивление энергично себя вести. – Стоп! – громко себя и ещё кого-то там останавливает человек с лавочки, с чем он переводит свой взгляд на стоящего напротив него с ухмылкой на лице незнакомца и тем самым даёт ему понять, что эти слова относятся к нему. – Но вы мне оставили не половину. – С какой-то прямо претензией обращается к своему собеседнику человек с лавочки. – Здесь осталось всего три цифры, а половина это четыре. – Добавляет человек с лавочки, при этом он не протягивает билет незнакомцу, чтобы тот убедился в его правоте, а держит крепко в руках свой билет.

А незнакомец до чего же приметливый тип, и он в момент всё это дело приметил и сделал для себя подтверждающие его предположения насчёт своего собеседника выводы – он теперь весь мой.

Ну а говорит вслух он совсем другое. – Ловко, ничего не скажешь. – С долей снисходительности на такую наивность своего собеседника, отчего-то решившего, что его уловка насчёт билета не будет замечена и не прочитана им, усмехается незнакомец. – А разве вы остальные цифры не запомнили, ну хотя бы часть из них.

– Даже если и запомнил, то что с того? – недовольно недоумевает человек с лавочки.

– А с того, – резко приблизившись лицом к лицу человека с лавочки, с той же резкостью в голосе заговорил незнакомец, – что шифр от сейфа, где будет лежать вторая часть билета, будет состоять из цифр, идентифицирующих собой этот билет как выигрышный. Так что вам только и останется, как только будет выполнена первая задача, подобраться к сейфу, как набрать это кодовое число и забрать билет. – А вот теперь для этого человека с улицы более-менее прояснилось то, чем он должен будет заплатить за этот предлагаемый ему шанс на удачу. И это уже что-то, и, пожалуй, заставляет этого человека с улицы, опытом своей жизни не раз убеждённого, что за всё нужно чем-то платить, а о бесплатности сыра он тоже многое знает не понаслышке, а из первых рук, посмотреть на предложение незнакомца со всей серьёзностью.

Правда не сразу, а сейчас он непроизвольно головой потянулся в сторону лежащей у него на коленях газеты, на которой был пропечатан номер выигрышного билета, и, пожалуй, на этот раз он слишком поспешил, раскрыв перед незнакомцем свои намерения. А тот при виде этого движения своего собеседника, тут же спохватился, и уже со своей поспешностью выкинул вперёд свою руку и со всей резкостью вырвал кусок газеты с этим информационным бюллетенем.

– Это хорошо, что ты мне об этой накладке так вовремя напомнил. – Язвительно усмехнулся незнакомец, убирая в карман кусок газеты. А вот это его действие навело человека с лавочки на знаковую мысль. – Эта газета однозначно отпечатана в одном экземпляре, специально для меня. И тогда всё эта история с выигрышным билетом есть всего лишь фарс. Но тогда зачем и для чего всё это? – вопросил себя человек с лавочки, чувствуя, что он не готов и не хочет разочаровываться, подловив этого типа на таком мелком розыгрыше. А он хочет, чтобы всё сейчас происходящее с ним и предложенное этим типом, даже если в результате всего того, во что он будет вовлечён, ему будет грозить связанные с несвободой неприятности, не оказалось мелким фарсом, а чтобы это была такая головокружительная авантюра, что согласиться на неё могут лишь только люди безбашенные, может отчаянные в чём-то, или же полные придурки.

– И я буду полным придурком, если откажусь от этой возможности перехитрить себя, как рассчитывает всего скорее этот тип. – Пришёл к решению человек с лавочки, как оказывается, весьма оригинально мыслящий, умеющий ставить в когнитивный тупик людей, делающих из всего выводы и классифицирующих действительность. И сейчас он перед ними поставил действительно трудно решаемую задачу, если они решат его причислить в одну из категорий понимаемых им людей. А суть стоящей перед ними задачи заключается в следующем: если он себя не причисляет, ни к безбашенным, ни к отчаянным людям, а есть некоторая вероятность того, что он может быть причислен к полным придуркам (так его на эмоциях бывает, что склоняет очень доверительно близкий ему человек, когда бывает раздосадован на него; но это правда в прошлом), с которыми у него нет ничего общего по его же мнению, и к кому он только что высказал своё отношение – неприятие себя никак в таком качестве, то кто он есть, если он будет полным придурком, если откажется от представленной ему возможности участвовать в этой авантюре?

И человек с лавочки посмотрел на то, что осталось от газеты на своих руках, прижатой локтем его руки (оттого она и осталась у него тут), – на него через вырванный отрывок газеты смотрела глубина темноты из проделанной в газете дырке пальцем руки незнакомца, – да и вернулся к незнакомцу.

– А что насчёт других газет? – с хитрым прищуром посмотрев на незнакомца, спросил человек с лавочки.

– Ну вы ведь уже догадались, – с укором проговорил незнакомец, – тогда зачем тратить время на не нужные вопросы. – Добавил незнакомец.

– Тогда какая у меня есть гарантия в получении выигрыша? – спрашивает человек с лавочки.

– Если сейф окажется вам по зубам, то я даю вам гарантированное слово, что вы не разочаруетесь. – Проговорил незнакомец, в упор глядя на своего собеседника. И если он хотел таким образом заверить своего визави в крепости своего слова, что, конечно, прошлый век и отсталость, когда давно уже так людей не заверяют в своей платежеспособности, – им подавай нотариально заверенные свидетельства, – то у него, что может и удивительно, но получилось это сделать. И человек с лавочки, кто его в первый раз видел, и не имел возможности проверить соответствие им обещанного с реальным делом, взял и поверил ему.

– А сейф, как я понимаю, находится в самом защищённом месте банка, раз вы решили таким способом проверить надёжность работы вашей службы безопасности. – Сделал предположение человек с лавочки.

– Вы верно понимаете. – Согласно кивнул незнакомец.

– И это место находится в кабинете начальника службы безопасности. – С придыханием сделал предположение человек с лавочки. И всё равно угадал.

– Всё верно. – Говорит незнакомец, да ещё с улыбкой, которая вот сейчас вообще неуместна. Но он её не убирает, а человек с лавочки про себя крепится.

– И нет никакой гарантии, что он не знает о том, что в скором времени будет сделана попытка вскрыть сейф. – Человек с лавочки делает новое предположение. И он вновь зрит в корень, но если на всё это дело посмотреть под другим углом, как на него смотрит незнакомец, то тут нет ничего страшного. – Начальник службы безопасности на то и поставлен на это место, чтобы в любую минуту быть готовым к отражению нападения на вверенное под его охрану имущество наших вкладчиков. И для него не должно быть новостью то, что кто-то захочет перевернуть вверх дном, а лучше подчистую очистить хранилища банка, или вскрыть находящийся в его кабинете сейф, с правоустанавливающими бумагами. – Резонно заметил человеку с лавочки незнакомец. И тот счёл этот его довод вполне разумным и отвечающим действительности. Правда не без своих сомнений.

– Всё равно, – говорит человек с лавочки, – это как-то всё неожиданно, и я не могу отделаться от мысли, что здесь есть какой-то подвох.

– Понимаю вас. – Говорит незнакомец, покачиваясь на каблуках своих добротных туфлей. – Но все авантюры, а моё предложение лучше рассматривать с этой точки зрения, ведь только в этом случае его ждёт успех, – незнакомец невольно демонстрируя свою склонность к суеверию, сплюнул три раза через плечо, тем самым ещё указав на то, почему он так рассуждает, – только так неожиданно и осуществляются, и к ним никогда не готовятся. А то, что на вашей стороне будет внезапность, это большой плюс, да и вас, – незнакомец пригляделся к своему визави, – никто не заподозрит в таком дерзостном поступке, в отличие от меня. – Усмехнулся незнакомец, с удовольствием в лице добавив. – А ведь меня начальник службы безопасности самого первого и подозревает в том, что я нанесу невосполнимый ущерб благосостоянию банку, спустив в унитаз, так он выражается, активы банка. А если до них у меня руки не дотянутся, то тогда уже репутация банка точно подпадёт под удар моей репутации. И это не мои голословные убеждения насчёт начальника службы безопасности, ставшие следствием неких конфликтов интересов между нами, а я это собственными ушами слышал от него, когда он с кем-то по телефону, дурак, делился этой информацией.

– А это действительно так? – спросил человек с лавочки.

Незнакомец пристально на него посмотрел и в свою очередь спросил. – А это важно?

– Только для вас. – Теперь уже усмехнулся человек с лавочки. – А мне такой поворот в сценарии может быть только на руку. – Уже с улыбкой добавляет человек с лавочки.

– Тогда какие ещё вопросы. – Обрадованно спросил незнакомец.

– Как насчёт небольшой страховки. – Спросил человек с лавочки.

– Вы это о чём? – спросил незнакомец, насупившись в серьёзность.

– О расписке. Где вы укажите, что я взламывал систему безопасности вашего банка в строгом соответствии с планом по проверке работы службы безопасности, и всё под вашим патронажем. – Не сводя своего взгляда с незнакомца, выдвинул такое предложение человек с лавочки. Незнакомец постоял, поразмышлял и со словами: «Пойдёт», протянул человеку с лавочки руку, чтобы зафиксировать договорённость.

– Ну это уже что-то. – Говорит человек с лавочки, пожимая руку незнакомцу.

– Тогда до встречи. – После того как рукопожатием была скреплена договорённость, на этом незнакомец решает оставить человека с лавочки, чем само собой вызывает в том лицевое недоумение и немые вопросы. И незнакомец, спохватившись, останавливается на полпути к своему отходу от этого места, и делает так ожидаемые от него человеком с лавочки уточнения. – Встретимся на этом месте, в тоже время. Вы получите от меня необходимые инструкции, и да, расписку. – Добавил поспешно незнакомец, заметив дёрнувшийся глаз человека с лавочки.

Тут он ещё под задержался на месте, остановленный промелькнувшей мыслью, и добавил: «И вообще, я думаю, что нам для решения возникающих по ходу всего этого дела вопросов, а они возникнут непременно, не будет лишним пересекаться время от времени друг с другом. А это место как нельзя лучше для этого подойдёт. Так что если у вас возникнут вопросы, то жду вас в это время, скажем, по нечётным дням». И на этом всё, незнакомец, не дожидаясь от человека с лавочки может быть возражений: «А почему именно по нечётным, когда мне по чётным ближе?», развернулся и направился вначале было в сторону этого монументального кредитного сооружения, но на пути к нему и чуть ли не сразу, он передумал туда идти и повернул в сторону концептуального сооружения в виде бога торговли Гермеса.

А человеку с лавочки и вправду захотелось задаться ему этим и ещё другими вопросами, где в первую очередь ему хотелось бы знать, почему он так и не представился ему (а чего сам не спросил, то это не ответ), и тогда получается, что незнакомец не хотел перед ним раскрывать эту информацию, плюс у человека с лавочки появились новые соображения насчёт всего этого дела, – чую, что тут дело не чистое и этот тип явно держит меня за дурака, и хочет использовать в тёмную, преследуя совершенно иные цели, – и он со всеми этими мыслями сейчас не сводил своего взгляда с незнакомца и ждал от него каких-нибудь специфических выходок, иллюстрирующих его и делающих уже ему знаковые посылы, расшифровав которые, он получит для себя дополнительную информацию о предстоящем деле. – Шифровальщик чёртов. – Отреагировал вот так человек с лавочки на такую свою мысль.

Ну а незнакомец не подвёл ожидания человека с лавочки, подойдя к стоящему у скульптуры Гермеса уличному артисту, изображающего собой мима, застывшего в одном положении, без всякого движения. Где он изображал играющего на флейте музыканта. И всё бы хорошо, – он с таким воодушевлением и запалом в лице обращался за звуками музыки к своему инструменту, что не поверить ему было невозможно, – да вот только музыка из его флейты не звучала, видимо неся в себе отражение его внутренней сущности (это говорит о том, что музыкант добился совершенного понимания от своего инструмента), где из неё лилась лишь застывшая, без всякого звука музыка, недоступная для ушей обычного человека, кому далеко до понимания такого звучания.

И вот незнакомец подошёл к нему, посмотрел на него пристально и как показалось человеку с лавочки, очень внимательно. Затем таким образом послушал, чем он тут пытается растопить на щедрость сердца прохожих, и видимо, получив от этого уличного музыканта обратный заряд своего расположения, на скупость, вместо ожидаемого музыкантом действия: вытащить из кармана битком, под завязку набитый купюрами портмоне, и подбросить пару купюр ему в шляпу, стоящую на мостовой рядом с ним, берёт и наклоняется к его шляпе, и вынимает оттуда блестящую на солнце монету.

А вот это уже вызывает вопросы не только у мима, кому его профессиональная закалка и артистический образ мима не даёт права сорваться с места и вступиться за свою честно заработанную собственность в шляпе, ведь тогда у этого хищного до чужих накоплений типа возникнет резонная претензия к нему, – я вынул монету лишь для проверки твоего профессионализма, а ты, гад, вот как меня подвёл, так что не видать тебе этой монеты, я её забираю по праву обманутого в своих ожиданиях зрителя, – но и человек с лавочки спрашивает себя. – И для чего он мне показал эту монету? Что он хочет мне этим сказать? То, что мой выбор им стал результатом жребия? А так что, можно было? – Непроизвольно сунув в карманы руки, где сегодня было особенно пусто, человек с лавочки в итоге скатился к самым обыденным вопросам.

А незнакомец между тем забрал окончательно монету у мима, положив её себе в карман пиджака, затем выпрямился в полный рост и ещё раз крепко так посмотрел на мима, у кого быть может имеются на этот счёт возражения, и тогда пока он здесь, он готов их выслушать. А так как у того возражений не имелось, – он как стоял в одном беззвучном положении, выдувая из флейты свою мелодию, так и продолжал всех вокруг мучить загадкой своей мелодии (хотя как вариант, он мог начать играть Паганини, чтобы через него выдуть весь душевный надрыв своего сердца, ведь его так беспринципно ограбили среди белого дня), – то незнакомцу здесь больше делать нечего, и он пойдёт дальше по своим делам в это здание.

И вот он скрылся в массивных дверях этого здания, кои сразу на входе предупреждали (а может это был тест такой) всякого случайного, собравшегося сюда заглянуть прохожего о том, что путь сюда будет тяжёлый для всякого экономически не грамотного человека, кто не обладает финансовой дисциплинированностью и не умеет с той самой расчётливостью мыслить, позволяющей такому человеку извлекать для себя пользу из приложения другими людьми своего труда, за счёт которых он в частности легко и проскакивал в эти двери. И как было видно, то незнакомец свой человек в этом здании, и он, пуская вход свою воспитанность, пропуская вперёд не такого вежливого как он человека, за его счёт и усилий и попадает внутрь этого здания, и на этом человек с лавочки с ним на своё время расстаётся. Но только буквально, а так-то память о нём ещё тревожит человека с лавочки.

– Ну, меня на такой трюк не проведёшь. – Усмехается человек с лавочки, глядя на то, как закрываются двери здания этого кредитного учреждения за незнакомцем. – Я отлично знаю руководство банка. Чтобы их заставить спуститься со своего поднебесья, – человек с лавочки задрал вверх свою голову, чтобы попытаться заглянуть в высоту этажей этого стоящего перед ним небоскрёба, – нужно, чтобы случилось нечто экстраординарное. А может оно случилось? – Вдруг задался вопросом человек с лавочки, в лице изменившись в сторону сомнения. – Я ведь в лицо никого из них не знаю. – На этом моменте человек с лавочки останавливает свой взгляд на миме, несмотря на свои потери, а не на прибыток, на который он рассчитывал, продолжающего собой впечатлять мимо проходящих прохожих.

Здесь у человека с лавочки возникает в голове некая мысль, он складывает газету в четверо, затем вместе с тем, что осталось от билета убирает её себе в карман и поднимается с лавочки, тем самым теряя для себя вот такую именную характеристику и теперь он будет зваться …Инкогнито? Нет, не пойдёт. Ведь инкогнито подразумевает под собой намеренное скрытие своего имени, а человек буквально только что с лавочки, с зада которого ещё не выветрилась тёплая память о поверхности лавочки, ничего такого о себе не замышлял, и тогда ему такое именование в данный момент не подходит. Но тогда, как же его звать, если он сам не спешит как-нибудь через своих знакомых с собой познакомить? Тогда пусть пока зовётся знакомым, раз он уже не столь не знаком для нас.

И вот Знакомый приближается к миму, останавливается рядом с ним примерно на том же месте, где чуть ранее остановился незнакомец, и начинает быть к нему внимательным так же, как в своё время незнакомец, но со своими отступлениями. Где он в отличие от незнакомца решает разговорить мима, обратившись к нему с вопросами.

– И что же тебя заставило выбрать для себя вот такую роль мима-музыканта? – глядя глаза в глаза мима, задался вопросом Знакомый. – Может тебя до этого довели обстоятельства своего быта, где слова и звуки потеряли всякое значение, и ты решил помолчать, наговорившись? А может за всем этим скрывается нечто большее, и ты от всех таким образом, нет, не скрываешь, а ты, наоборот, хочешь предупредить человечество о нечто таком катастрофически надвигающем, о чём он слышать не хочет, а услышав, ни за что не поверит? А значит, только тот, кто захочет услышать услышит. И на самом деле твоё молчание об этом и есть наиболее действенное глашатайство об этом. – Знакомый здесь, конечно, слегка увлёкся в своём философствовании насчёт побудительных поступков мима, которого, тем не менее, не поколебало в движение эта придирчивость к нему со стороны ещё одного зеваки, кому самому всё не стоится на одном месте, а всё потому, что он терпеть не может, когда видит, что кто-то иначе мыслит и на этот мир смотрит из тишины своего застывшего положения.

И тогда этот непоседливый зевака для начала начинает словесно задирать такого как он, созерцательно мыслящего и зрячего на мир человека-мима. Где он пускается в различного рода предубеждения насчёт стоящего на одном месте и никого не трогающего мима, – да вы на рожу его глупую посмотрите, дурак, как есть дурак, а может его так сильно и притом неожиданно приспичило, что он и пошелохнутся не смеет, в обоснованном на все сто страхе, что прямо здесь, не сходя с места, разрешится от бремени давления на него своего естества, – затем, не добившись от него никакой реакции, в том числе самой ожидаемой, разрешения от бремени своего естества, как он со всей своей интеллигентностью назвал акт под себя хождения, приступает к более грубым нападкам к миму.

– А что ты скажешь, если я возьму и не посмотрю на то, сколько здесь народа, и со всей силы залеплю тебе пощёчину, или прямо сейчас тебе в лицо плюну. – Вроде с трезвым лицом и видом всё этого говорит этот достающий мима интеллигентного вида тип, кому не удалось от него добиться с первого наскока желаемого – показать всем, что и мим такой же как и все тут люди, неустойчиво на месте мыслящий человек. С чем он, приблизившись к лицу мима в упор, начинает угрожающе демонстрировать свои наплевательские намерения насчёт мима. А тот, что за упорный тип, всё стоит не шелохнувшись и не подаёт признаков жизни, хотя может он от страха впал в кому и значит у него есть уважительная причина не оправдывать надежд на него со стороны этого прилипчивого человека, кто не может пройти мимо того, что ему непонятно, не плюнув в него.

А раз так, то этому беспокойному человеку, кто не может равнодушно смотреть на то, как тут над простыми людьми подтрунивают вот таким изощрённым способом, – я своим не как все поведением, хоть и молча, а противопоставляюсь всем вам, живущим в суете своих проблем и жизни людям, в общем, тьфу на вас, – ничего другого не остаётся, как плюнуть на всё это дело, и, отдавив ноги этому мимо, – всё равно гад не пошевелился и даже не дёрнулся от боли, – выдвинуться дальше по своим делам, при этом по чём свет склоняя этого мима, не такого уж и дурака. О чём этот беспокоящийся о спокойствии людей-прохожих узнает лишь тогда, когда его попросят расплатиться за покупки в магазине, а он раз, и хватится руками не за кошелёк в кармане, а за провал в своей памяти, непомнящей того, когда это у него кошелёк мог так незаметно для него затеряться, если и дырки в кармане не наблюдается.

И тут-то перед ним встанет ухмыляющееся лицо мима, для кого точно не такой большой секрет, в какое время и куда подевался его кошелёк из кармана – в тот самый момент, когда ты баламут наслаждался моей видимой беспомощностью, отдавливая мои ноги, я и произвёл с тобой этот свой расчёт. Сам понимаешь, на обуви экономить нельзя, вот мне и пришлось взять всё, что у тебя было.

– Ах ты, сволочь! – в шоке от того, как ловко облапошил его этот мнимый мим, вскричал вот так на продавца этот беспокойный гражданин и тем самым стал жертвой этого удивительного стечения обстоятельств и больше, конечно, недоразумения, приведшего его в итоге на задний двор магазина, а там под ноги двух крепких молодцов, кто следит тут за порядком и они не любят, когда кто-то нарушает общественный порядок вот так выражаясь.

Но Знакомый не стал далеко заходить в своём провоцировании мима на некие хитрые действия со своей стороны в его адрес, а он бросил свой взгляд в его шляпу, а вернее, в её содержимое. – Так, – призадумавшись, говорит Знакомый, изучая содержимое шляпы, – а со мной в свою очередь ты чем хочешь поделиться, как на этом настаивает твой куратор из банка. – На этих словах Знакомый глазами кивнул для мима в сторону банка. А так как он ничего не сказал против этого, – я знать не знаю того типа, и в первый его раз вижу как тебя, – а молчание по гражданскому кодексу означает согласие, то Знакомый имеет все основание посчитать всё собой сказанное за правду. А это уже подразумевает, как минимум, наличие связи между ним и подходом незнакомца к миму.

– И на что я должен обратить своё внимание? – задался вопросом Знакомый, разглядывая содержимое шляпы, после того как он ответил для себя на первый вопрос: «И на что я должен был обратить внимание по замыслу незнакомца? На шляпу!».

– Мне нравится колечко. – Забирая из шляпы колечко, проговорил Знакомый. – И кто интересно разбрасывается такими артефактами? Не знаешь? – С иронией спросил мима Знакомый, разглядывая на солнце кольцо, как вроде золотое и всего вероятнее обручальное.

– Я бы решил, что это ты сам его бросил туда со скрипом души, которое переломило твоё отчаяние, охватившее тебя, когда ты столь неожиданно столкнулся с настоящей действительностью, где любимыми тобой людьми движет не любовь, а природный расчёт, указывающей твоей любимой её будущее совсем не с тобой, а с тем, кто материально подкрепит её требования к этому миру. А как только ты своими глазами убедился в этом и с них спала пелена иллюзий, то ты и застыл во всём в себе в одном положении, выронив в шляпу кольцо, это последнее, что тебя связывало со своей надеждой на любовь и активной жизнью. И с этого момента твоя жизнь вот так созерцательно остановилась, уперевшись взглядом в эту стену действительности. Но это было бы слишком банально для тебя. Так ведь? – Рассудил Знакомый. – И поэтому я предположу, что тут имеет место другая история. А вот какая, то дай мне время над ней подумать, и тогда ты не разочаруешься. Я тебе обещаю. – На этих словах Знакомый убирает кольцо себе в карман, и как в своё время незнакомец, поворачивает в сторону этого монументального здания, и буквально таким же манером, как и он, попадает внутрь него.

Ну а так как дальнейший путь незнакомца внутри банка был неочевиден и здесь можно было только предполагать, то Знакомый решил полагаться только на самого себя и на своё служебное положение, какое он, как бы это не удивительно сейчас прозвучало, занимал в иерархии этого кредитного заведения.

Правда, первые его шаги, сделанные им по направлению операционного зала, ничего из того, что стало сейчас известно о Знакомом (он типа для местного финансового сообщества человек не с улицы) не предполагали, и их мог сделать любой человек, не имеющий никакого отношения к банку, а всего лишь решивший сделать в нём некий вклад в сумме такой-то. Но об этом молчок и лучше положите её в серьёзно охраняемую ячейку.

А вот оказавшись в операционном зале, он повёл себя несколько необычно, как будто он в первый раз здесь был, или же он так явно готовится к будущему ограблению этого отделения банка, раз он вон как внимательно ко всему вокруг оглядывается и чего-то по сторонам ищет (само собой камеры наблюдения и считает, какое сопротивление ему и его парням с помповыми ружьями придётся сломить в лицах охранников). И он, естественно, оказался замечен сотрудницей этого операционного зала, кто сюда специально и поставлен, чтобы с первого взгляда вычислять людей сюда в первый раз заблудших и не знающих как себя правильно вести и к кому приткнуться, чтобы ему объяснили, куда ему нужно обращаться со своей насущной проблемой.

– Я вам могу чем-то помочь? – с нескромной улыбкой обращается с этим вопросом к Знакомому девушка в банковской униформе.

И, конечно, она ему может помочь, раз так симпатично и приятно выглядит. – Мне надо…– Проговаривает Знакомый и на этом сбивается, растерявшись. А девушка-консультант с интересом и ожиданием его ответа на него улыбчиво смотрит и тем самым ещё больше не даёт ему найти ответ на свой вопрос – а что мне на самом деле здесь нужно?

– Хотите сделать вклад? – задаётся наводящим и не знаешь на что вопросом девушка-консультант.

– А, пожалуй, да. – Соглашается Знакомый, сочтя это не плохой идеей. – И положите мой вклад не на простой счёт, и даже не на срочный, и тем более не в ячейку, а я хочу, чтобы он лежал на самом защищённом счету вашего банка, так он мне дорог. – Знакомый уже сумел развить эту мысль о вкладе, где он выдвинет к операционисту такие жёсткие требования по обеспечению сохранности своего вклада, где он у него весь на пересчёт и каждая купюра чернилами помечена, чтобы значит, их с другими вкладами не спутали. А к чему и для чего такая скрупулёзность и избирательность, то вот только не надо тут умничать, как будто он не знает, что банки не гнушаются подзаработать тем, чтобы отмыть чьи-нибудь капиталы. А вот он, как честный налогоплательщик, не желает, чтобы его честно заработанные деньги путались с этими отмытыми деньгами, и для этого-то он и пометил свои незапятнанные связями с криминалом капиталы.

А операционист до чего же неусидчивый увалень, и он не поймёт не только самого Знакомого, а и того, что он от него хочет, говоря ему, что у них в банке все счета надёжные и даже застрахованные. Как будто Знакомый его об этом спрашивал.

– Слушай сюда. – Делает последнюю попытку Знакомый, чтобы объяснить этому тупезню, что он хочет. – Мне нужно, чтобы вы мой вклад поместили в самое надёжное в вашем банке хранилище. У вас есть такое? – Знакомый делает резкий переход на вопрос и подлавливает операциониста на его болтливости. – Есть. – Говорит операционист, невольно вскинув взгляд в самый вверх, тем самым обозначив Знакомому направление его поисков нужного ему сейфа. И этого достаточно Знакомому для начала, плюс он свой вклад решает поместить в одну из банковских ячеек, где на месте им проверяется слаженность работы службы безопасности, расположение этого хранилища, – как и есть в подвале, – затем им в памятливые ячейки своего мозга записывается обеспечивающая общую безопасность система безопасности и сигнализации банка, ну и дальше всего понемногу и по мелочи, чего в таких делах никогда не бывает.

Но это всё в своё время, а сейчас девушка-консультант подводит его к стоящему тут сбоку на входе в операционный зал сенсорному табло и после пару нажатий на его окно, получает от него талончик, с номером очереди на нём.

– Ждите, когда на экране высветится номер вашего талона и тогда проходите. – Говорит девушка-консультант, протягивая Знакомому талон. Знакомый берёт талончик, смотрит на него, и во как! Отчётливо видит отражающуюся на талончике первую цифру с выигрышного билета, с той его части, которая осталась в руках незнакомца. Кто был отчего-то уверен, что он остальные цифры из билета запомнил, тогда как это было не совсем так. Но при этом, как сейчас Знакомым выясняется, они чётко запечатлелись в его памяти, и стоит ему каким-нибудь, да хотя бы как сейчас способом напомнить о них, то он тотчас их вспомнит. – Вот оно как! – в возбуждении ахает Знакомый, но сдержанно и про себя.

– А может это тот тип даёт мне таким образом эти подсказки, решив подстраховываться? – глядя на цифру четыре с талончика, с буквой вначале, задался вопросом Знакомый, и счёл, что такая его мысль имеет право на существование. Тем более он не сомневался в том, что незнакомец, уже проявивший себя таким предусмотрительным и подготовленным, не попытается организовать за ним не совсем уж и слежку, а он пару людей направит за ним присматривать и тем самым быть в курсе всех его шагов.

– И тогда она… – сбился на мысли Знакомый, посмотрев искоса на девушку-консультанта, кто с виду о нём уже и забыла, и сейчас консультировала ещё одного подрастерявшегося человека. – Нет, её не обязательно вовлекать в курс дела, а можно и в тёмную использовать. – Сделал вывод Знакомый, предвзято посмотрев на аппарат, выдавший ему талон. – Значит, алгоритмы они писать умеют. И кто же это может быть? – задался к себе вопросом Знакомый, начав в памяти прокручивать тех людей, кто в банке был причастен к созданию его программной архитектуры.

Но тут звучит: «Талончик А4», памятливо сбивая Знакомого со своих мыслей, поворачивая его голову в сторону своих рук, из которых на него смотрит талончик с этим номером. А это сбивает окончательно Знакомого со своих прежних мыслей, а он ведь ещё хотел понаблюдать за окружающими людьми, чтобы выделить из них тех людей, кто мог бы сойти за тех типов, кого незнакомец приставил к нему, чтобы отслеживать каждый его шаг.

И как понимается Знакомый, то он сейчас не собирался пойти к операционисту и начать своё движение в сторону продвижения к своей итоговой цели, к знаковому сейфу. Что уж поделать, не может он так сразу на это решиться, и ему нужно всё обдумать, осмотреться и затем уже действовать. И Знакомый, боясь, что сейчас прозвучит новое напоминание тому типу, охамевшему для всех людей кто в очереди, кто всех тут задерживает, не реагируя на свой вызов, и он предательски покраснеет, и себя тем самым выдаст перед людьми в очереди (они уже начали крутить головами, в поиске этого негодяя, обладателя номерка А4), кто его получается ожидает, а они все думали, что своей очереди, которая всё не подходит и не подходит, а они уже все на нервах и готовы сами на себя, на людей спокойных и положительных, быть непохожими. А это грозит Знакомому, как минимум, обвинениями в своей глухоте. – Оглох что ли, придурок?!

И Знакомый резко поднимается с места, куда он был усажен собой, и быстро на выход отсюда, не желая провоцировать людей на такие свои не лестные высказывания в адрес совершенно незнакомых для них людей, кого, как сейчас вдруг выясниться, они как облупленного знают, и притом с самой неприглядной стороны, о которой они, как люди не привыкшие замалчивать правду, всё-всё расскажут и выкажут своё отношение, имея полное право на это потому, что им столько пришлось мучится, нося в себе всю эту жестокую и пакостную правду жизни.

Ну а по выходу из операционного зала банка, коих здесь под разными привилегированными соусами напихано нимало, Знакомый, не оглядываясь вообще никуда, выдвигается прямиком до одной из лестниц, и без передышки на дыхание добирается до одного лестничного перехода, скажем так, находящегося примерно в границах между последующим и следом следующим этажом. Что тоже немало в наше время, когда все эти лестницы больше служат украшением внутреннего интерьера зданий, чем ими пользуются, и то только из необходимости или забывчивости, как в данном случае со Знакомым, кто всяко воспользовался бы лифтом, чем лестницей, не забудь он впопыхах и спешке о его наличие.

Впрочем, как он, прислонившись к перилам больше, а в оконную выемку только головой опустившись, выясняет сейчас, судя по разговорам из-за поворотного ответвления, то он не самый последний из Могикан, и есть ещё такие люди, кто не брезгует прогулкой по лестницам и их нога вступает на её ступеньки. А кто все эти люди, то Знакомому это вдруг захотелось узнать из-за их близости к своему мировоззрению на этот способ перемещения по земле, хоть он и воспользовался им в результате стечения неблагоприятных для него стечений обстоятельств.

И как им слышится, то эти люди, остающиеся верными традиционным способам перемещения себя по бренной земле, стоят на платформе критического восприятия действительности. А так как они ещё не с концами оторвались от своего природного я, то они себя грубовато, местами нервно и с отклонениями в сторону материализма ведут.

– А я может быть своим ничего не деланием приношу прибыль компании. – С жаром и с уверенностью в своей правоте делает это заявление один из тех людей, кого Знакомый решил сейчас послушать, причислив их к людям близким к себе. – Вон сколько она денег не потеряла, благодаря моему бездействию. – Как понял Знакомый, то в данный момент и на этом месте делящийся со своим собеседником всей этой информацией человек, не имеющий привычки о себе умалчивать то, что ему нет никакой возможности замолчать в себе, к тому же к чёрту ложную скромность его принцип, он, как это делают рыбаки, растягивает сейчас в руках размеры той удачи, обладателем которой он стал. Что уже слишком обыденное явление для этого этажа и самого Знакомого, решившего дальше не участвовать в этом соревновании местных интеллектов, и выдвинувшегося вперёд, на этот раз в сторону лифта, который и увёз его в скором времени на такой высокий этаж, что тем людям, кто мерит мир с позиции своих завистливых оценок, впору развести свои руки, пожав плечами, не имея никакой возможности объяснить сей прискорбный и удручающий для них факт.

Ну а тут, на этих ближе к поднебесью этажах, дискуссии, если и ведутся, то не так приземлённо и не в такой традиционной манере, как это делается на нижних этажах этого здания, а они, эти размышления вслух высоких людей, как можно было бы их назвать, затрагивают глобальные вопросы современности, на которые они смотрят с философской толикой оторванности от ограничивающей мировоззрение обычных людей гравитации, которая постоянно давит на них и не даёт свободно осмыслить своё реальное положение в пространстве.

И вот на одно из таких столкновений взглядов на будущее человечество и натолкнулся Знакомый, следуя по безлюдному (это отличительная характеристика этих мест) коридору, а тут он раз и наталкивается на этот разговор, шедший из-за двери, слегка приоткрытой в курилку. Где один участник дискуссии, явно большой прагматик, отстаивал концепцию фатализма, – окружающая среда саморегулируется, и она при необходимости с помощью того же вируса проредит население, убрав из оборота лишнее, – а его оппонент, кто ещё не утратил связи с человеком, придерживался другой концепции развития будущего человечества. – Мы сами кузнецы своего счастья, несчастья и спасения. И мы, если хотим выжить, не должны сложа руки сидеть. А должны тот же плот, или ковчег построить.

Ну а как только они коснулись этих стоящих перед человечеством глобальных вызовов, то вслед перешли к причинам, побудившим все эти следствия. – По мне так, социальные законы давно в большем приоритете у человека в сравнении с природными. – Придерживается вот такой точки зрения на действительность тот большой прагматик, с фатальными наклонностями. И у него есть на что опереться и что резонно предъявить в качестве доказательства этой своей позиции, что он и делает.

– А что меня в этом убеждает, то сама жизнь, ушедшая в иную плоскость реализации себя и существования, а именно в виртуальную область. Где законы физики и природы никак не действуют, а главным регулятором этой области жизни человека является его сознание, подминающее под себя все бытующие законы, которые отныне играют второстепенную роль для поддержания порядка в существующем виртуальном мире, например, для объяснения того, что штаны с тебя, если и спадают, то только вниз, а не наголову всё это лезет. А что уж говорить о том, что богатства перестали физически выражаться и перетекли в виртуальную область значения. В общем, как я и говорил, интеллектуальная социализация становится главным регулятором человеческой жизни. – И, пожалуй, с этим выдвигаемым тезисом человека практического склада ума и не поспоришь. И его оппонент и не пытается этого сделать, хоть и не полностью согласен с ним, давая шанс человечеству.

А вот у Знакомого на всё это имеется свой, со стороны взгляд постороннего человека. – Вот значит как. – С выражением лица, неожиданно открывшего что-то для себя, сделал такое замечание Знакомый и вслед добавил. – Что ж, учтём и это. А сейчас меня ждёт моя работа. Анюта. – После чего он, больше не задерживаясь на месте, быстро минует эту дверь, ведущую в это дымное помещение, полное так же мыслями людей у кого они не держатся в голове под давлением вдыхаемого ими дыма, затем делает несколько переходов по коридорным ответвлениям, пока не оказывается у двери категорийного помещения, самого высокого доступа ограничения под литерой «А», плюс на ней для дураков было написано: «Вход только по пропускам»». Что, пожалуй, уже лишнее, и если тебя природа за дурака признала, то разве тебя остановит какая-то надпись на дверях, ещё и дискриминирующая тебя по умственному признаку. Да никогда. И ты уже из принципа захочешь попасть за эти двери, чтобы быть в курсе того, чем они здесь таким секретным занимаются, что нужно даже от дураков скрывать, и чего бы любой дурак не знал.

Ну а что нужно сделать дураку, чтобы не чувствовать себя так подстрекаемым на неприятие всей этой дискриминации? Да всё на самом деле очень просто. Нужно-то всего лишь дождаться у этой двери того человека у кого есть этот пропуск, и без лишних объяснений оставить его лежать на полу без пропуска и без сознания. Ну а дальше дело научно-технического и цифрового прогресса.

Знакомый же по всей видимости имел при себе этот открывающий многие тут двери электронный ключ, и ему не нужно было полагаться ещё на кого-то. И он, приложив свой электронный ключ к считывающему устройству, дождался знакового щелчка, затем открыл дверь и скрылся за дверьми этого помещения, куда доступ так лимитирован.