Читать книгу Напасть - Игорь Сотников - Страница 5

– Потеряв тебя сегодня, как ни странно, я себя нашел.

Напев Фомы вызвал у Тёмы приступ подавленности, которая всегда наступает, когда ты, не прожевав пищу как следует, стараешься наскоро заглотнуть ее в себя. Что впрочем, на Тёму не было похоже, и что, скорее всего, обстоятельства случившегося, когда его сосед за обеденным столом в кафе и по совместительству друг Фома, ни с того ни с сего вдруг напел эту строчку из песни Киркорова, которого они на дух не переносили, и послужили этой его раздавленности.

– Ты чего, моей смерти хочешь? – Тёма, по дружбе получил по спине, и теперь, благодаря этой своевременной помощи друга, был обязан жизнью Фоме, который, между прочим, сам и был причиной этой смертельной опасности, душившей Тёму изнутри, но несмотря на это, всё-таки сподобился хоть на какой-то ответ. Однако ответное задумчивое молчание Фомы, конечно можно было интерпретировать как знак согласия, что было очень подло с его стороны. Но Тёма, не судивший по людям лишь с поверхности, все-таки решил, что Фома, за чей обед он сегодня заплатил, не такой уж неблагодарный гад, и его молчание все же имеет иные причины.

– Не понимаю, чего ей еще надо? – неожиданно для Тёмы, Фома выплеснул из себя эту эмоциональную непонимаемость, чем вновь подверг Тёму опасности – на этот раз пролить суп мимо рта.

– То, чего ей с тобой не найти, – все-таки очень мстителен этот Тёма, не собиравшийся молчать, и, за брызги от супа, готовый отплатить Фоме по полной, вот так, прямо ему в лицо, разя правду-матку.

– Сука! – единственный ожидаемый в таких случаях ответ почему-то заставил себя ждать, и не вылился в эту словесную непреложную истину, сформировавшись в неприкаянной голове Фомы, который или же был тормоз по жизни, либо еще не настолько отчаялся, и имел определенные надежды на эту суку, девушку,

– Я уже, не знаю, – как ответ всем нам и, в частности, Тёме, прозвучало тщедушное послание Фомы, принявшегося допивать чай.

– Знаешь, что, – Тёма, как человек очень впечатлительный и боявшийся подпасть под унылое влияние Фомы, решает, что пока это не произошло, просто необходимо переломить ситуацию, и предложить Фоме определенную альтернативу выбора.

– Тебе надо развеяться. Так что, давай на выходные выберемся в тот же кабак, – подмигнул своему отражению в чашке кофе ловкий Тёма, явно решивший отбить на кабаке своё угощение.

– В принципе, можно, – склонность к мрачности, которую можно будет усилить этим посещением кабака, часто ведущим к мрачности сознания, не находит возражений у Фомы.

– Вот только, с кем? – видимо, Фома не настолько безнадежен, раз ищет чьего-нибудь общества.

– Алка, кого-нибудь найдет, – Тёма, имевший стопроцентное решение для себя, честно сказать, не слишком уж сильно переживал за друга, собираясь переложить сие важное решение на хрупкие женские плечи.

– Да кого она найдет?! – для Фомы эти отговорки Тёмы – все как на духу, и он, если решил нажраться и пасть лицом в грязь, то пусть уж это произойдет на глазах у симпатичных дам.

– Да вот, совсем недавно к ней в соседний подъезд переехали новые жильцы. И среди них, есть одна такая… – посыл своих глаз вверх, в небеса Тёмой, не дал ему закончить и закончит рассказ, какая она раз такая.

– Смотри, как бы до Алки не дошло, что ты тут совсем не по ней закатываешь свои глазенки, – Фома ухмыльнулся, глядя на Тему, который во всем этом, в очередной раз увидел намек Фомы на то, что его жизнь находится в полном распоряжении приятеля.

– Да пошла она! – мужественность Тёмы так и прёт из него.

– Ну ладно, зови её. – Фома дает добро, в чем Тёма, впрочем, не нуждается и, достав телефон, набирает кого-то.

– Алюсик? – начало Тёминого разговора на своих высокочастотных тонах умиляет Фому, секунду назад чуть-чуть испугавшегося за эту посылательную деятельность Тёмы.

– Да, да, конечно, в обязательном порядке, – потекла стройность речи, очень последовательного и требовательного к себе Тёмы.

– Ха-ха! Ну, ты и умеешь развеселить! Да неужели? И бывает же… – Тёма очень ловко подводит разговор к нужной теме. – А Фома, тут весь изнылся. Ага, не говори – скотина, одно слово. Может, сходим куда-нибудь на выходные? В Калейдоскоп. А почему бы и нет? Ха-ха. А для Фомы… Только без требовательности. Так может, Олесю? Идет… Чмоки по чмоки! – Тёма, довольный, заканчивает разговор.

– Тьфу! – не выдерживает Фома, и отвечает своими чмоками на эти сюсюканья Тёмы, который, хоть и не удивлен этим поведением Фомы, но как имеющий свою точку зрения на собственное поведение, не может пройти мимо и не высказать позицию.

– Плевать в пищевом заведении, хоть и в чашку, не эстетично.

– Да пошел ты! – в свою очередь посылает его Фома, и Тёма, к не удивлению того, встает и вместе с Фомой они отправляются на выход из заведения.

– Ну, теперь куда? – выйдя на улицу и вдохнув совсем не освежающий жаркий воздух, спросил Фому Тёма.

– Как, это куда? – усмехнулся тот. – На работу.

– Ах, да. Я совсем забыл, – хитрый вид Тёмы говорит совсем об обратном.

– Хочешь, чтобы Зинаида тебе об этом напомнила? – Фома дал ход своим ногам в ту сторону, где их ждала трудовая вахта, с Зинаидой в придачу.

– Ты только кабинет посторожи, чтобы в него никто не входил, когда Зинаида будет меня наказывать, – слишком уж пакостно, проговорил Тёма, из-за чего Фоме в очередной раз захотелось расплеваться.

– Ладно, уже и пофантазировать нельзя, – Тёма, видя недовольное гримасничание Фомы, решает оставить при себе эту свою фантазийную наказуемость Зинаидой, которая невероятно жестока в этих его бурных фантазиях.

– Двадцать пятый, ты где, пропал? – суровый голос диспетчера доносится из рации такси, у которого остановились Фома с Тёмой.

– Видишь, стоит о ней подумать, как она тут, как тут, – засмеялся Фома.

– Знаешь, о чем я сейчас, подумал? – Тёма не слишком сильно отличается от среднестатистического обывателя, частенько требуя от своих товарищей или друзей, проявить экстрасенсорные способности, на что те раз за разом ни в какую не соглашаются (природная скромность и стеснительность, встает тем барьером, который не только не дает проявить себя, но и не позволяет), и заявляя: «Хорош придуриваться» – ждут ответа от вас.

– Тебе Фома надо застать Леру врасплох, и тогда ее первый взгляд тебе все обо всем расскажет, и сразу станет ясно, что почем.

А Тема не столь безнадежен, как кажется, и в словах его есть определенный смысл, о котором Фома, принявшись прогуливаться вокруг машины, принялся размышлять.

– А то, это ее лобовая смесь перечеркнутостей из горизонтальных морщин и вертикальных по краям углубленностей уж очень непонятна, – все-таки физиономист из Темы никакой. Фома же, имевший на этот счет свою мимикрическую точку зрения, хотел было возразить Теме, указав ему, что его ума дело, но резкость движений на проезжей части своей звуковой и визуальной составляющей, всяко была более интересна, чем постная рожа Темы, на которую смотри не смотри, а ничего нового не увидишь.

Ну, а проезжая часть, изобилующая не только различными транспортными средствами, но и сопряженными между ними тёрками (как проекцией желаний и возможностей «Я» с большой буквы хозяев транспортных средств), всегда даст, как повод подумать над мимолетностью и скоротечностью жизни, так и возможность понаблюдать за стремительной скоростью некоторых индивидуумов. Чья мозговая деятельность либо несопоставима с ней, либо же своим ходом мысли просто не успевает за движением, что в итоге, всегда приводит к одному и тому же, а именно – к поводу (смотри выше.).

На этот же раз, повод хоть и был, но все же несколько в ином контексте, что, общем-то, согласуется со всем ранее сказанным, а именно – в желании одними участниками происшествия доказать собственную правоту другим. Которые в свою очередь, желали того же и, что естественно в таких случаях, где все происходит с пылу и жару, из бурных принципиальных предъявлений (которые часто пропускаются): «Ты где права купил!» – что обычно натыкается на альтернативу: «Машину купил, а права забыл!» – все перерастает в демонстрацию специфических знаний поведения на дорогах (каждый из участников движения готов сложить свою голову, лишь бы правила на дорогах никогда не нарушались, а уж для этого, они не побоятся пойти на дополнительные траты, и прикупят себе чудодейственные биты-аргументаторы).

При этом надо заметить, что особенную изюминку всем таким происшествиям на дорогах придает участие какого-нибудь черно-огромного джипа с тонированными стеклами, внутри которого, тебя всегда ждут удивительные сюрпризы и открытия. Что и на этот раз, не дало обмануться надеждам, как невольных участников действия, так и случайных участников наблюдения. Из джипа, который примяв байкера на светофоре, очень живо, возможно, для того, чтобы успеть решить все свои дела, пока горит красный сигнал светофора, выскочило два очень мускулистых и очень хмурых типа.

И, наверное, байкер, еще до зелёного сигнала светофора, оказался бы в багажнике этого адского автомобиля, если бы не байкерская тяга к стадности, которая привела к этому месту столкновения, еще с десяток ревущих мотоциклистов. Что внесло свой, новый расклад в данную ситуативную диспозицию, где количество, все же, иногда переходит в свое убойное качество. И если на стороне этих хмурых типов, была их мускулистая подготовка в центрах физического роста мускулов, то байкеры в свою очередь, не имея возможности похвастаться столь впечатляющими бицепсами, всё-таки имели кое-какую экипировку, частично защищающую их при падении на дорогах, и в не меньшей степени, позволяющей им противостоять подобным типам на перекрестках их путей.

Так что, не было ничего удивительного в том, что байкеры, решив не представляться и, тем самым не подставляться, не стали снимать свои шлемы с голов, и как какие-нибудь инопланетяне из голливудских фильмов, бросились в атаку на хмурых парней. Которые, не ожидав такой вероломности по отношению к ним, всегда бывших неожиданностями для многих (особенно для должников), даже несколько растерялись, заодно подрастеряв несколько выбитых зубов.

А что они могли поделать, когда со всех сторон бесчувственно, но очень чувствительно для самих попавших под удары ног байкеров, на них обрушились, эти разящие их костюмы от Бриони, окованные в железо ноги рыцарей дорог, кроме как только вмяться головой в асфальт, и, стиснув зубы, желать им того, чего себе в страшном сне не пожелаешь. И хотя подготовленность мускулистых парней к подобного рода передрягам иногда выходила боком, или головой об асфальт кому-нибудь из-за зазевавшихся байкеров, кто не слишком уверенно вбивал свою мысль в голову этого обалдуя, всё же численное превосходство дало о себе знать, в свою очередь, дав познать лежащим на асфальте мускулистым парням относительность собственного положения, где часто можно оказаться и в положении битого.

Но так как относительность не предполагает бесконечность, то байкеры, убедившись по обездвиженным телам мускулистых парней, что до них кажется дошло, и, не теряя больше времени на разъяснения, а то вдруг появится какой-нибудь вечно непонятливый и дотошный представитель власти, который сочтет своим долгом… В общем, без объяснений. Ну, а уж когда речь заводится о долгах, то разве это кому-нибудь интересно, кроме разве что самих кредиторов? Так что спасибо и на этом. И байкеры, поддав газку прямо в лица лежащих, одновременно встревожили их, и унеслись прочь подальше.

– Впечатляет, – прокомментировал увиденное Тёма.

– Когда твою рожу впечатывают в асфальт, это всегда впечатляет, – Фома не мог не поумничать.

– Ну и поделом! – Тёма, однозначно испытывающий антипатию ко всем владельцам черных внедорожников, очень выразительно посматривает на решивших приподняться со своего места этих парней, ставших ещё более хмурыми, чем были до этого.

– Ты только, слишком явно не выказывай свою радостность, – предупредительно указал на Тёмино воодушевление Фома, не понаслышке знающий о предвзятости подобного рода парней, вечно видящих в тебе какое-нибудь средство для достижения своих желаний. Но на этот раз, парни, особо не раскидываясь взглядами, и несколько даже удрученные такими своими немыслимыми обстоятельствами дел, даже не отряхиваясь от дорожной пыли, добрались до своего автомобиля и сев в него, нет, не тронулись вдогонку. А как заметил Фома, имеющий в отличие от Тёмы зоркий глаз, получив подзатыльников от кого-то сидящего там, на заднем сидении, уже только после этого рванули автомобиль вперед.

– Слушай, а давай на выходные пойдем в Калейдоскоп, – Тёмино часто имевшее место отвлеченное вольнодумство, никогда не оставит без его внимания удивленных Тёмиными заявлениями слушателей, которые, сбитые с толку этой бессвязностью между действием и высказываниями Тёмы, вглядываясь в него, пытаются понять – в чем тут фишка. И хотя частично, этот Тёмин, как кажется, невпопад, происходит ради привлечения к себе внимания, но всё-таки он всегда находит разумные объяснения, которые заставляют внимающих усомниться в своей возвеличенной (с помощью этой, казалось бы, Тёминой глупости) компетенции во всем.

– Я думал, что только им, ударила кровь в лицо, – Фома слишком преждевременно решил подсмеяться над Тёмой.

– А, оказывается… – но вид стоящей на другой стороне дороги машины, на крыле которой, переливаясь красками на солнце, блестела надпись «Калейдоскоп», заставил Фому пристыжено умолчать, и больше не заявлять о собственной недальновидности и непонятливости. Впрочем, Фома не собирался долго отмалчиваться, и дабы уже сам Тёма о себе много не подумал, задал вопросом:

– А что за Калейдоскоп они там рекламируют? – чем и поставил, пожавшего плечами Тёму в тупик, знавшего только кабак с таким названием, что говорило о многом в его культурном и эстетическом воспитании, полученном в такого рода заведениях.

– Так может, узнаем? – Фома, не получив ответ, предложил расширить свой кругозор.

– А как же, работа? – Тёма хоть и не прочь, но желание ответно напомнить Фоме о его недисциплинированности перевешивает в нем все.

– После, – краток Фома, который достав телефон из кармана, делает снимок этого автомобиля и, удовлетворившись четкостью кадра, отправляется к своему, стоящему рядом с Тёминым, автомобилю.

– Ну, так что, насчёт кабака? – Тёма как прицепится, так и не отстанет, пока не получит ответа.

– Давай, за это поговорим послезавтра, – Фома, в свою очередь, не прибегает к хитрости кормежки завтраками, а сразу прибегает к после завтракам, которые, по его хитрому соображению, вечера завтра всегда мудренее.

– Не понял, а почему послезавтра? – Тёма, знающий о пользе завтрака для организма, всё-таки ничего не слышал о пользе послезавтра, и поэтому пытается разобраться в этом насущном вопросе.

– Так завтра же, коллективная попойка. Ты что, не пойдешь? – даже странно, что Фоме приходится напоминать Тёме об этом ежемесячном собрании их коллектива таксопарка в одном из баров, где они, под холодненькое, могут не спеша на вызов, так сказать, не на ногах, переговорить между собой и высказать накипевшее друг другу, на что частенько, времени не хватает. А уж то, что иногда разговоры доходят до мордобоя, то это всего лишь рабочие моменты, без которых притирание в коллективе невозможно. И хотя некоторые неуважительно называют это собрание коллектива коллективной попойкой, то это верно лишь отчасти, тогда как само мероприятие, где выносится на обсуждение столько волнующих душу профессиональных вопросов, играя свою благодатную роль в смягчении нравов таксистов, однозначно выполняет функцию профсоюзного собрания. Ну а то, что здесь присутствует пиво, так как еще по-другому обеспечить нужный для принятия решений кворум?

– Посмотрим, – ответил Тёма, еле сдержавшись, чтобы не почесать свой нос.

*****************

– Скучный, а главное, предсказуемый ты тип, – глядя на то, как байкеры выбивают пыль из этих недостаточно мускулистых парней, Аз с ухмылкой предъявил претензию забравшемуся на пассажирское место Бу, который несколько запыхавшись, начал снимать с себя тяжеловесную куртку. Чья эмблема на спине очень сильно смахивала на то, что было изображено на спинах тех байкеров, которые ради справедливости готовы были отбить себе ноги, об эти мускулистые тела.

– Что же мне сказать, в свое оправдание? – заулыбался в ответ Бу, который был тем первым байкером, вставшим на пути грозного джипа, и тем самым принял наиболее существенный удар на себя. – Разве что, только одно. Обвинить тебя в поверхностном взгляде, не замечающем под всеми этими хлопотами главную нить существенности, которая обязательно все свяжет воедино.

Заумность Бу для Аза всегда означает уход от прямого ответа, и он, привыкший к этой чудаковатости Бу, не слишком напирает на него.

– А они, молодцы. И если бы не их слаженность действий, то, пожалуй, парни не с нашего двора смогли бы серьезно им поправить мозги, – наблюдая, как байкеры своими ударами мгновенно купируют любые попытки подъема с асфальта хмурых парней, Аз отдает должное байкерской сплоченности.

– А я, что говорил? Хотя, ты все-таки выражал сомнения на их счет, – хмыкнул Бу, накинувший на себя вместо куртки пиджак.

– Ладно, чего уж теперь, – Аз, заметив, что дело сделано, и байкеры собрались покинуть поле битвы, с некоторым сожалением обратился как к Бу, так и к поднявшему свою квадратную голову хмурому парню, который с некоторым непониманием провел взглядом по сторонам и неясно воззрился на машину, где сидели Аз и Бу.

– Давайте уже, пошевеливайтесь! – Бу слишком уж требователен к этим парням, которые и без его указок поспешают, как могут.

– Удивляюсь я все-таки над тобой, – замысловато посмотрел Аз на Бу. – Сам заваришь что-нибудь в таком роде, а потом еще строишь из себя непричастность.

– Я их что ли, бил? – все-таки Бу поразителен настолько, что даже у Аза нечего на это ответить. Хотя, если немного поглотать воздух в больших количествах, то всегда можно к чему-нибудь прийти. Но Аз не успел должным образом нахвататься кислорода, как портативная рация, установленная в их машине, вдруг решила, что если кому-то на данный момент не дано слов, то уж тогда не обессудьте, и она даст повод для обсуждения.

– Эй, балбесы! – обладатель раздавшегося из эфира голоса, видимо, очень хорошо знал этих балбесов, раз Аз и Бу, синхронно улыбнувшись, тут же повернулись в сторону голосящего хамла, которое, несмотря на выделенную спец частоту, таким оскорбительным манером, обратилось сами знаете к кому.

– Хорош пялиться на бездушную коробку, – а ведь владелец этого женского голоса как в воду смотрит и, находясь вдали отсюда, она очень точна в описаниях действий этих двух балбесов, которые, впрочем, действуют, как и любой обыватель, услышавший такой отдаленный призыв. Что, надо сказать, вполне себе разумно, и прежде, чем ответить, просто необходимо подумать и дать ответ, прежде всего, самому себе на сакраментальный вопрос: «А мне, это надо?» – и уж после того, когда ты посчитаешь благоразумным не молчать, только тогда сможешь перестать глазеть на этот говорящий чёрный ящик, и воспользоваться своим ртом.

– Ну, и долго я еще буду ждать?! – голос из ящика начинает испытывать нетерпение.

– Сколько нужно, столько и будешь! – умеет все-таки дерзить Бу, не в микрофон.

– Я все слышу. И знаю твое ребячество, Бу, поэтому обращаюсь к Азу. Давай живо, отвечай! – требовательность голоса, заставляет Аза сурово посмотреть на веселящегося Бу, который, как всегда, уклонился от разговора, и выдвинул его на первый план

– Я слушаю, – взяв в руки тангенту, ответил Аз.

– Только вот не говори мне, что только что услышал вызов, – голос в рации принадлежит, видимо, еще тому калачу, знающему все на свете отговорки. – Так что, без лишних разговоров. Давайте живо, ко мне, – озвучив задачу, голос из рации не стал слушать каких-либо ответов, и пропал так же, как и появился.

– Люблю я эту Су, за ее постоянную живость, – резюмировал разговор Бу, и, откинувшись на сидение, принялся ждать, когда Аз приступит выполнять эту живость. Ну, а насчет этого живо, можно не беспокоиться, ведь все-таки Аз не зря занимал водительское место, и Бу только с придыханием мог взирать на дорогу, когда Аз, давя на педаль акселератора, старался расшевелить своего железного коня. Так что Бу, в очередной раз пожурил себя за свою несдержанность, когда Аз, следуя зову, то ли желаниям голоса той незнакомой Су, то ли голосу дороги, принялся осуществлять это «по живее», которое частенько находилось на грани «живее». И если стремление некоторых участников движения поиграть с ним в шашечки говорило об их безрассудности, которая, как правило, приводит к противостоянию – нет, не интеллектов, а вашего транспортного средства и помехи на дороге, коими становятся все без исключения машины, на свою беду, выехавшие вместе с вами в этот неурочный час. Так что шашечная партия частенько переходит в партию шахматную, где потеря пешки, без которой просто не обойтись, еще не самое страшное в этих блиц-турнирах.

Но на этот раз, неугомонные качества Аза никто не посмел оспаривать, хотя, может просто не успели среагировать, так как он, сумев обойтись без лишних терок на дороге, привез свой автомобиль (хотя автомобиль и является тем транспортным средством, на чьих сидениях перемещаются все эти горе-водители, но ввиду того, что они и в вправду горе-водители, да и обстановка на дорогах, честно сказать, является источником постоянной нервической опасности, так что выражение, что именно Аз привез автомобиль к месту назначения, имеет право на свое лингвистическое существование), и сидящего на пассажирском сидении Бу к этому, определенно интересному месту.

И хотя, парк культуры в будние дни вызывает огромный интерес лишь у несебялюбивых молодых, а иногда с бесом в ребре, парочек, да в выходные дни, добавляя к ним беззаботный отдыхающий люд, всё-таки эти минуты интереса, зачастую становятся для вас самыми интересными и незабываемыми минутами в жизни, и поэтому парк культуры будет всегда определенно интересным местом. Так что выбор места для остановки прибывшего сюда, на время своей маршрутной гастроли, цирка-шапито был точно не случаен. Впрочем, этот цирк-шапито сам был не лыком шит, и должен был повысить количество праздношатающихся в этом парке, где можно иногда отвлечься от поцелуев, и посмотреть не только в глаза своего тет-тета, но и в её уже расширенные от страха зрачки глаз, когда она, глядя на захватывающий дух полет эквилибриста, даст волю своим эмоциям. Что со всей своей безответственностью и предлагается в этом, не стоящем на месте, а ходящем на автохламе цирке-шапито «Калейдоскоп развлечений».

Бросив машину у входа в парк, Аз и Бу не спеша направились в сторону раскинувшего свои палаточные хоромы цирка.

– Ты посмотри-ка, – сопроводив свои слова толчковым действием в локоть Аза, Бу захотел, чтобы и товарищ разделил его удивление при виде одиноко праздношатающейся личности, стоящей напротив призывной вывески, предлагающей прямо тут, далеко не уходя, а зайдя в этот отдельно стоящий небольшой павильон, раскрыть вашу судьбу.

– И чего? – не видя в этом ничего такого сверхъестественного, Аз не понимает, что такого он, по мнению Бу, должен был усмотреть.

– Ну как же. Госпожа Судьба и в этот неурочный час не обходится без своих фаталистов, – для Бу эта праздношатающаяся личность, все не решающаяся войти внутрь, навстречу своей судьбе, видимо, и есть тот неведомый фаталист.

– А разве для судьбы существуют свои урочные и неурочные часы? – Аз удивил Бу, не ожидавшего от него такой цепкости слов.

– Ну ты меня подловил! – засмеялся Бу, подойдя к этой нерешительности, и дабы не было недопонимания насчет очередности прохода внутрь, отодвигая того своей габаритностью тела, очень официально заявил: «Нас ждут». После чего, (ведь они не в очереди в какой-нибудь собес, где за спросить, можно и получить), им оставалось только лишь пройти вовнутрь. Но, к удивлению Аза, натолкнувшегося на резко остановившегося Бу, тот изменяет свои намерения, и как будто что-то заметив в лице этого гражданина, повернулся к нему и, после внимательного изучения, расплывшись в улыбке, заявил:

– Я вижу, вам нужнее. Да к тому же и ненадолго.

После чего Бу, используя замешательство этого новообращенного, легким напором пододвигает его к входу в палатку, и без всяких церемоний заталкивает туда.

– Ты это чего? – задался вопросом Аз, мимо которого не прошли странные манипуляции Бу с карманами этого лица, пока что без личности.

– Чего спешить то. Ведь мы туда, всегда успеем, – бесстрастность высказываний Бу, не позволяет в чем-то его заподозрить.

– К тому же он, я уверен, скоро выйдет.

И стоило Бу это сказать, как гражданин, на чьем лице теперь было видно отражение личности, показался у выхода. После чего, он, определенно чем-то довольный, к удивлению не только Аза, но и Бу, подмигнул тому, и более твердо, чем до этого стоял на своих все-таки слегка алкогольно-податливых ногах, направился в сторону выхода из парка.

– Дай человеку то, что ему надо, и результат не замедлит себя ждать, – Бу все-таки раскрыл себя перед Азом, для которого теперь стали ясны эти манипуляции с карманами гражданина.

– А не кажется ли тебе, что это дешевый ход? – уставившись на довольного Бу, Аз так и хочет согнать с него маску самодовольства.

– Я бы так, не сказал, – став мгновенно серьезным, заявил в ответ Бу. – Думаешь, не слишком имущему нужен только медный грош или, на худой конец, золотой? Ничего подобного. А у него, в отличие от сознания имущего, зажатого рамками своей обогатительной страсти, диапазон нужд варьируется куда шире, и материальность в нем занимает далеко не первое место. И моя небольшая помощь, хоть и существенна, но всего лишь способствует, а не определяет. Когда как для этих, так называемых, ни в чем не нуждающихся, находящихся в жестких тисках своей жадности, и пребывающих в тесном кругу своих единомышленников и телохранителей, для них, ужатых этой невозможностью о чем-то другом подумать, любой твой ход будет дешевым трюком. И при всей легкости понимания их бытия, между тем, задача помощи им, практически неосуществима, ввиду вышесказанного дешевого хода. Пока… – Тут Бу, задумавшись, замолчал, после чего, заметив, что они так и стоят, загораживая вход в палатку, решил, что стоять у порога судьбы (на афише при входе, значилось: «На пороге Судьбы»), негоже, и его нужно либо сразу переступать, либо же даже не подходить, так что, раз они уже вступили, то значит, пора бы и преодолеть его.

– Что, опять клиентов у меня уводишь? – из темноты, способствующей ясновидению, и окружающей всю внутреннюю обстановку внутреннего помещения, где только стоящий посередине стол с находящимся на нем хрустальным шаром, неведомым способом дававшим свой искрящийся свет, немного освещавший все это пространство, донесся уже знакомый голос, обращенный к вошедшему вместе с Азом Бу.

– А ты мне, как будто бы, не подыграла, – смеющийся Бу, усевшись на стул перед столиком с шаром, не лезет за словом в карман, и бросает свой контраргумент находящейся по ту сторону шара, как значится на афише, хозяйке салона госпоже Судьбе. Которую Бу, из-за зловредности своего характера, запанибратски предпочитал называть сокращенно Су.

– Ну, а что я могла поделать, когда ты мой любимчик. Своего рода, мой баловень, – в свете шара, слышно, как посмеивается и видно, как разводит руками Су.

– Тогда почему я, ни Бэ, ни Мэ, а какой-то Бу? – Бу очень быстро переменчив.

– Ну вот, наверное, поэтому, – аргументы Су, как всегда, сногсшибательны, и Бу очень даже не зря присел на стул. Так что можно предположить, что подобный разговор был не внове, и раз за разом заканчивался определенно слышимым хихиканьем госпожи Су и ответным бурчанием Бу.

– Ладно, давай к делу, – поерзав на месте и, видимо, настроив себя на серьезный лад, Су со свойственной ей суровостью, обрушилась на Бу:

– Ты мне, голубчик, лучше ответь. Почему ты опять занимаешься самовольством? И вместо того, чтобы, как я тебе сказала, действовать через клиентку, решил применить радикальные методы, и создать зигзаг судьбы поворота клиента.

– Да как, мы можем?! Ведь наше дело маленькое, всего лишь можем, как направлять. Когда твое – предопределять, – ухмыльнулся Бу. – Да к тому же, цель оправдывает средства.

От циничности слов Бу, Су чуть было не задохнулась.

– К тому же, клиентка, такая уж, очень… замкнутая, – сбивчивость Бу еще больше выводит Су, усмотревшую в действиях Бу некоторую его сердечную предвзятость, которую она, как особа особо ревнивая, допустить никак не может.

– Сдается мне, что ты, судьбоносец, желаешь мне сказать, что уже вырос из своей роли, и хочешь не располагать, а замысливать, – звук перетасовки карт не может не сопровождать такие заявления, и Су, как и все подобные ей натуры любящая всякие эффекты, дала Азу и Бу послушать, как она ловко обращается с колодой.

– А кто же этого, не хочет, – все же не может не дерзить в ответ Бу.

– Ладно уж, раз ты такой нетерпеливый, то я пойду тебе навстречу, и дам возможность, как ты там любишь говорить… ах, да, раздвинуть сковывающие всех вас, и других вас, рамки судьбы, – данное заявление Су, судя по внешнему отражению Бу, было для него очень даже неожиданным. – Только не забывай главного, а именно того, что судьба это персонификация не только прав, но и ответственности.

– Ты меня опять недооцениваешь, – не в характере Бу было промолчать, и просто молча порадоваться, что, наверное, и есть заложенная в нем судьба, которая видя свое отражение в нем, вечно привечает Бу.

– Только не говори мне потом, что я мол, так думал, – Су не упустит момент, чтобы не прочитать нотации.

– Чтобы понять отличие общего от индивидуального, много думать не надо. Просто задай себе вопрос: «Кто несет ответственность?» И по лесу рук, сразу поймешь, где тут общее, а где нет. А всякие там «я думал», это что-то вроде заявки на твою безответственность, где ты, думая как присоединиться к праву, отмел прочь всякую на то ответственность.

– А я думал, ты не такая, – контраргумент Бу, выбивает почву серьезности из-под ног Су, которая, сбитая с мысли этим однозначно дерзким не в тему выпадом Бу, тем не менее, определенно испытывает желание слышать такие слова в свой адрес.

– Ты мне, поговори еще, – в свою очередь, Су тоже не так проста, и умеет очень двусмысленно ответить.

– Ну, так что? Из твоих слов значит, что я могу… – поднявшись на ноги, Бу не успел договорить, как вставленное Су слово: «Можешь» закрыло все не проставленные буквы вместо точек, и Бу, прихватив с собой удачу, которую Су не прочь посулить всяк сюда входящему, вместе с Азом выдвинулся на выход.