Читать книгу УРАНЕSSАТЬ. Слоеный пирог российского общества - Игорь Свинаренко - Страница 4

В Шахово Орловской области соседствуют две колонии – женская и воспитательная. Непонятно, что ужасней: когда матери сидят или когда дети? Парням вроде и так, и так в казенный дом, а всякая зона имеет в себе нечто армейское – и наоборот. Ребята все ж выглядят почти естественно в бушлатах и кепочках: они как бы служат в армии, ну, в морской пехоте какой—нибудь, где черное в моде. При этом они как бы слегка нарушают форму одежды: ну так в Чечне наши бойцы не то еще носят. Но, с другой стороны, когда парню 18, а он ростом со второклассника, да уши оттопырены, когда думаешь, что вот небось все бьют его и отнимают конфеты – на такого невесело смотреть…

Какие ж они, несовершеннолетние зеки?

Вот рослый, совершенно солдатского вида Паша из Конакова. Ему 17, да на вид и все 18. Он за 1000 долларов – в рублевом эквиваленте по курсу ММВБ на день торгов – зарезал коммерсанта. Когда резал, было 15. Статья, соответственно, 105—я, семь/шесть. Это что за дробь такая в конце? Не дробь, это значит 7 лет и 6 месяцев.

Отца у Паши нет. Есть мать, и она по конаковским, да даже и по орловским понятиям занимает в обществе высокое положение: в Москве в ресторане работает. Приезжает иногда. И говорит ему: жди амнистию, на что ж, мол, еще надеяться, как не на амнистию. Но Паша даже не дергался: по 105—й амнистии не бывает. Мать в таких вещах просто не разбирается. Но сокращение срока вполне возможно, это реальный шанс. Так что Паша держит себя в руках и старательно шьет матрасы. А по воскресеньям играет в футбол и волейбол. Если привыкнуть, то жить на зоне вроде можно.

Кроме работы и спорта еще есть учеба. Паша пошел тут в 10—й класс, а после собирается в ПТУ, на сварщика или сразу уж на каменщика. ПТУ – это недалеко, тут же, на зоне. Отчего ж не поучиться? Времени полно, надо ж его как—то убивать… Но эта вся учеба – так, для общего развития, и чтоб время занять, поскольку работать он намерен бухгалтером.

Совсем иначе, не молодцевато, не по—солдатски выглядит маленький мальчик Семен из Краснодара. Ему 15, а на вид так и совсем 12. Малыш, как он сюда попал? А вор он. Что украл, у кого, интересно? Украл буквально два кило сахара—песка да два кило муки и еще 300 грамм конфет – это все из школьного буфета.

– В доме есть было нечего, – объясняет Семен.

– А что родители, безработные? Или ты сирота?

– Не сирота. Я с родителями жил. Отец на экскаваторе работал, только ему зарплату задерживали. А детей нас в семье шестеро. У нас огород был, мы там лук, картошку сажали. Но все съели, кончилась еда. Я и украл… Два года дали с половиной. Думал, по амнистии выпустят, а мне сказали, что не положено.

А родители мои, как я сел, переехали в Хабаровск. Пишут, что на квартире живут, снимают, копят на дом, чтоб купить. Едва ли я их оттуда дождусь на свидание, откуда ж деньги на такой билет… И еще неудобно, что у меня грибок, ноги когда потеют.

Володя – совсем взрослый: ему 20. Ему б уже два года как париться на взрослой зоне, но вот оставили тут: в виде исключения, так бывает, это такая награда за примерное поведение. Причем оно таким стало только на зоне, на воле до такого не доходило: там он с дружками два раза ходил на грабеж и один раз на разбой, итого 6,5 лет.

– То все были глупости, – говорит Володя теперь. – А как выйду, собираюсь вести себя нормально.

Легко сказать? Или, напротив, нелегко такое сказать? Кто знает! Во всяком случае, на плотника он выучился, специальность есть. На зоне работает фактически по специальности: ящики сколачивает, за 10 рублей в день, если вам интересно знать. Кроме специальности, у Володи на послезоновское время припасен экзотический план: послужить в армии.

– Зона на армию похожа, – уверенно говорит он неудивительные слова. И после добавляет удивительные: – Думаю, у нас повольней, чем в армии…

– А если всерьез сравнить с армией? – спрашиваю я знающего человека: он, с одной стороны, человек военный, офицер, а с другой – в зоне служит. Это зам. начальника колонии Юрий Бобкин.

– Мы наши условия максимально приближаем к армейским – в хорошем понимании этого слова, – отвечает капитан. – Строевая подготовка, различные смотры—конкурсы и т. д., все должно быть как в армии. Но есть и отличия! Все—таки это осужденные, люди с разными отклонениями – от психических до социальных. Все они к нам прибыли из среды неблагополучной, часто – криминальной. В армии в этом плане полегче, там здоровей коллектив – даже студентов ведь призывают! А у нас с каждым годом все больше таких, что закончили один класс или два, а все ж старше 14 лет!

– Публика серьезная сидит у вас? Убийц сколько?

– Человек 60 – это из 434.

– И что, все хладнокровные киллеры?

– Нет, убийства в основном бытовые, на почве употребления спиртных напитков, – капитан не может сказать просто – «по пьянке», он вот какой тяжеловесный термин применяет; видно, они на службе привыкают ко всему казенному, включая казенные фразы. – А некоторые убили просто из—за неприязненных отношений. Бывает, конечно, сведение счетов, но это не характерно, такое редко…