Читать книгу Keep out - Игорь Святкин - Страница 7

Я расскажу вам эту историю, если вы не видели фильма.

Эта девочка, маленькая принцесса, родилась солнечным утром.

В момент рождения крохотную красавицу называли нежным бутончиком, незабываемым в жизни счастьем. Имя никак не могли придумать, возникла суматоха, а затем беспокойный язычок родителей вдруг шепнул «Альма». И с того момента новорожденную звали так. Счастливые супруги кружили вокруг нее, громко восклицая божественное слово. А дитя так и вырывалось, так и стремилось к свету. Свету, который каждому ребенку кажется раем, прекрасным и беспечным.

Детство ее прошло бурно и как у всех. С ранних ступеней обучена была хорошим манерам и не знавала зла в своей душе. «Я всегда рада вам!» – говорила она гостям при встрече, улыбаясь. Ласково обращалась со всеми, не избирала собеседников по качеству и росту. «Не королевского ли она роду?» – задавались вопросом друзья молодожен. «Нет, – застенчиво отвечали они. – Наша доченька из простых людей, что живут и здравствуют при среднем достатке. Добротой своею она способна растопить льды мира, а красотою спасти его от гибели». Глаза девочки были безмерно глубоки. Блики их отражали главные истины человечества: жизнь, любовь, счастье. Но во время праздничной церемонии она внезапно принимала стратегическое решение забраться под стол и вылезти с другой стороны.

Ее личико часто приобретало странноватое, не по-детски серьезное выражение. Будто она что-то понимала. Понимала нечто важное, находящееся на более высокой ступени понимания. Будто мир для нее давно стал известен и скоро станет скучен. Будто она умнее всех докторов, профессоров и первооткрывателей, которые есть знакомые или дальние родственники по линии отца и заходят время от времени в гости, лепеча свои пламенные речи. «Взрослая жизнь – это лишь усталое детство» – говорила она и улыбалась глазами в гостиной при виде нарядных гостей. Гостям такая особенная улыбка приходилась по душе. Она казалась взрослой женщиной под маской ребенка. Какая взрослая мысль!

Маленькая Альма была чем-то похожа на Саманту Смит (возможно, у меня получаются не всегда идеальные сравнения), девочку, которая в 1983 году сумела своим светлым детским умом и недетским пониманием подтопить лёд бессмысленной вражды двух сверхдержав.

Или на Катю Лычеву (если продолжать замечательную традицию), совершившую путешествие во имя дружбы из СССР в США в 1986 году.

Многие открыто восхищались ею.

* * *

Альма выросла, шел ее восемнадцатый год. Высокая, с большими красивыми глазками, похожими на вечно сияющие драгоценные камни; чистым бледным лицом, исключительною улыбкою и столь же исключительными манерами, которые не были свойственны нашему веку. Черные вьющиеся и пышные волосы преображали ее неописуемо. Они дополняли ее так же, как цветы, краски нашей жизни, украшают дом, зажигая на мгновения в нем теплоту чистейшего праздника. Она была самой прекрасной девушкой в тех краях. И в душе ее продолжало жить звонкое детство и вера в истинные чудеса и любовь. Это была внешняя сторона.

Но при этом она стала жутко избалованною девицей, избалованным дитем, эгоцентриком, дамою с высокими требованиями к окружающим, и как бы сказала Кристел Аллен из одного фильма: «Для таких женщин есть название». Притворялась ли она доброй или всё перечисленное было побочным эффектом доброты? Неизвестно. Было ли это просто игрой, подобно тому, как наша жизнь всё больше превращается в игру с квестами? Оставим сложные вопросы.

Училась она в выпускном классе и слыла девушкою со странностями. Именно странности отталкивали молодых людей от дружбы с нею. Она мало с кем общалась, никогда не встревала в разговоры, а была словно наблюдательницей, сидящей на высоком троне. Всем она казалась предметом театральным. Слова ее были реплики, мир вокруг нее – декорацией.

Смеялась, но не по-настоящему. Это было искусственное, подозрительное, устаревшее, спародированное на классиков эмоциональное действие. Какая-то пародия на то, что было раньше. Альма была живой куклой, персонажем старинного романа, которого каждый вспомнит по школьной программе, полюбит его, но, встретив в жизни, отвернется, обозвав SINGULARITÉ10, случайно найдя это слово в словаре на уроке французской словесности. На это «SINGULARITÉ» Альма улыбнется и тихо прочитает свое стихотворение:

Когда смеюсь – мечтаю о другом,

О том, чего мне в жизни не случится,

Я буду счастлива и нет – всё бесконечно повторится,

Брезглива я, но не скажу о том

После этого, даже те, кто признавался ей в любви, почему-то забывали свои признания и искали взаимности с другими девушками. Никому не нужны лишние проблемы.

Тот важный день, самый важный в жизни, как она считала, изобразил на ее лице вспышки радости. В беспамятстве Альма добежала до школы и поселилась на последних партах. Она хихикала без цели и смысла и совершенно не обращала внимания на учебный процесс. В тетрадке писала любовные письма, обращенные к себе: «Я люблю тебя, Альма! Я не могу без тебя жить!»

Ждала, долго ждала, пока кто-нибудь подойдет к ней и с чистейшей беззаботной улыбкой и блеском глаз ребенка скажет: «Альма, мой дорогой друг, держи эти прекрасные цветы. Ты самая красивая девушка в мире! Я люблю тебя больше всей жизни». Но никто и не думал к ней приближаться. За ее добродушной улыбкой скрывались сильнейшие муки. Каприз – наследство детства, упрямство – результат неповиновения социальным привычкам, подобие цинизма – следствие многократного повторения упрямства в действиях – все эти качества сделали Альму страдалицей, постоянно мечтающей о путешествии в качественно иной мир. Скомканная внутренняя энергия девушки, освободившись, способна была устроить в классе адскую кухню.

Но это не суть важно. Пустяки. Ведь сегодня она закончит свою работу над картиной. Рисование, как она по-детски называла этот двухлетний труд, было ее любимым занятием в жизни. Сегодня же она прилетит домой и будет любоваться своим творением, до завершения которого остались считанные детали. «Теплый дом на краю бесконечного леса» – так она назвала свою работу.

В нем есть жизнь, в нем есть искусство, в нем есть правда. Глядя на творение, будешь плыть в бескрайние его просторы. Оно заманит тебя в пучину волшебного мира Альмы. Здесь есть все, о чем можно мечтать. Здесь и то, чего ты никогда в своей жизни не видел. Блеск невиданных бриллиантов, прорва новой жизни, солнечный день в раю. Vice versa11 – последняя ниточка к разнообразию в этом мире. Домик, теплый домик на краю бесконечности. Доктора, профессора и первооткрыватели подняли бы гул, что, дескать, не существует края бесконечности, если рассматривать бесконечность в своем классическом определении. Почему всё так скучно? Но в мире Альмы – vice versa.

Все, что имело место быть в старом мире, потеряет смысл в новом. Мир грез и несовершенных открытий возродится.

В глубине своей тонкой женской души она предвкушала прогулку по волшебному лесу. Напевала громче, чем обычно:

А я меж тем мечтаю об одном –

Скорей вернуться в теплый дом!

В лесу пестрят мои цветы, –

Как жаль, что это всё лишь сны!

На сочувственные взгляды она отвечала доброю улыбкою.

За окном спускался уставший снег. Чуть только коснувшись поверхности, он погибал в грязной обреченной зиме. Весна-преображенье уже спешила покорить улицы. Пасмурная, хмурая погодка стояла уже несколько дней.

На уроке русской культуры Альма неожиданно для всех подняла руку, чтобы ответить. Она вышла к доске с такой важностью, что казалась всем снежной королевой. Тонким голоском восьмилетней девочки она начала живо рассказывать о красоте русской природы.

«…Вам бы знать, какие там поля!.. Едешь по дороге и не видишь конца ее и краю!.. Словно волшебство! В лесах можно навсегда заблудиться… Увидеть красоты еще никем не виданные. А вы по привычке про медведей. Живем ведь на одной планете. Говорим о глобализации, вводим в школах изучение иностранных культур, а сами… Сами своею разумностью доказываем, какие же мы идиоты. На что нам этот мир говорящего стада? Ничего, кроме смрада нам в нем и не надо. Никто не видит этого! Вы заросли своими формами бытия, вы уничтожили себя как мыслящую личность. Вы формочки без содержания. Ручьи без воды. Деревья без листьев. Разрушители. Жизнь такая скучная (Альма произносила что-то бессвязное, вспыхивала, голос ее то дрожал, то становился воинственным, и непонятно было, к кому она обращалась. Она впилась глазами в картину «Утро в сосновом лесу»). Вот бы мне туда. В лес. В бесконечный лес! В лес грез и чудес. Я люблю картины Шишкина. В них столько жизни. Ego te intus et in cute novi!.. 12»

А потом певчим голосом прочитала:

Весь мир наш по принципам писанный

Горит от желанья не тлеть,

Но овцам не дан способ зреть

Подальше написанных правил

– Альма, глупышка, – сказал добрый учитель. – Ты когда-нибудь любила живого человека? Орлы, неужели среди вас нет ни одного, кому была бы симпатична эта леди? Альма, мир и люди не такие плохие.

Поднялась шумиха. В сторону Альмы кричали, что она чокнутая; Альма ревела и всё твердила о каком-то бесконечном лесе, где спасенье от идиотов; а учитель улыбался и сквозь гул пытался высказать, что любой лес бесконечен, ведь он живой и преображается.

Урок был сорван.

Но действительно, влюблялась ли когда-нибудь эта девушка? Или просто придумывала образы, которых нет?

Альма представляла себя бабочкой, летящей в бескрайние дали Вселенной. Едва уроки закончились, она рванулась. «Я счастлива! Бегу скорей домой! Мой дом родной, мои родные лица!» По пути боролась с непонятными силами, двумя противоположными лагерями в своей голове. Один всячески пытался утащить Альму от мучающей хандры, другой же работал в противовес первому. Еще мгновенье, и она окажется в своей комнате, в своем мире, в своем раю. Здесь рисунки, краски, любимый мольберт (она помнит в точности до минуты момент, когда покупала его) и дневник.

Зазвенели ключики. Дверь распахнулась, и Альма вспыхнула от радости. Сладостный запах любимых цветов на окне – родные. Солнечный свет, победивший темноту и означавший приход весны, сквозь шторки плыл по полу. Что-то зеленоватое на бумаге мелькнуло перед глазами.

Мучила головная боль – нельзя сейчас работать. Неизвестно, кому она это сказала: «Солнышко, у меня так болит голова, и совершенно ничего не охота. А в глазах невыносимая тяжесть! Наверное, машин стало так много, что мы скоро совсем задохнемся. Я полежу немного, а потом непременно закончу». Хлопнулась на постель и заснула…

Альма проснулась поздно вечером из-за голубоватых вспышек со стороны гостиной. Родители со старыми друзьями смотрели сериал об океанских приключениях группы миллионеров-туристов. Альма вышла к ним и устроилась в стороне на кресле. В вазе было что-то съедобное, и она захрумкала.

«Уж если никто мне не подарит неземных райских цветов, я бы хотела собрать букет чудес сама», – думала она беспрерывно.

– Альма, доченька, что с тобой происходит? – вдруг спросила ее мать.

«Опять начинается, – подумала Альма. – Хоть бы при них промолчала».

– Милая моя, почему ты такая мрачная? Ты такая красавица! Такие миленькие глазки. Почему ты перестала быть озорной, как раньше? Куда подевались твои друзья? Раньше ты носилась по дому как ошпаренная и постоянно надоедала нам своей болтовней. Что с тобой? Что-то не так? Время так быстро летит, наверно, наша дочь уже выросла…

«Неужели я так плохо выгляжу, что ты завела свою речь при них?» – удивилась Альма про себя.

– Раньше! Раньше! – отвечала девушка раздраженно. – Ох, мама, я выросла и многое поняла. И мне почему-то часто бывает так скучно, так грустно, что хочется провалиться сквозь землю. Я не знаю, что мне делать. Жизнь такая скучная. Умру. Агония! В детстве было лучше. Да. В детстве ты веришь, что мир вокруг тебя добрый. Кажется, что все прохожие тебе улыбаются, все друг друга любят. А потом понимаешь иное. Господи, как все глупо. Соперничество, обман, притворство! Почему это происходит? Зачем людям разум? Чтобы мучиться? Чтобы кто-то был счастлив оттого, что другой несчастлив? Чтобы один мог наслаждаться жизнью, а другой ее проклинать? Господи, я запуталась. Устала. Не могу. Ничего не хочу. Лечь и лежать вечность. Я умру старухой, и никто обо мне не вспомнит.

«Ну вот, – расстроилась Альма. – Дала еще один повод поговорить о девственности. Идиотка».

– Ты опять забила голову чепухой? Альма! Тебе 18 лет! Опять рисуешь? Чего ты этим добьешься?

– А чем я, по-твоему, должна еще заниматься? Найти себе кого-нибудь? Я не эгоистка, но никто мне не пара.

Начался долгий спор по семейным и любовным вопросам, а закончилось тем, что красота не вечна, и когда-нибудь можно лишиться всего, чем Альма не дорожит сейчас.

«Да уж, этот сериал можно предугадывать на сотни серий вперед. Не особо создатели отвечали за свои слова, когда говорили, что следующая серия будет интересней, чем предыдущая», – подумала она после финальных титров двести тридцать шестой серии.

Девушка вернулась в свою комнату и зажгла свет. Подошла к картине. Она разглядывала ее около пяти минут, а потом тонким голоском заявила: «Готово!» Засмотрелась еще на минуту и добавила: «Как это утром не заметила?» И тут она вскрикнула: «Я талантлива! Я гениальна!»

«Эйприл Райан! 13 – взвизгнула Альма от счастья. – Надеюсь, что твой путь в волшебный мир окажется действенным, и я отправлюсь в свое бесконечное путешествие. Алиска, я к тебе!»

Счастливая, она улыбалась, смеялась. Кружилась. Что-то лепетала, обращалась к кому-то. В ванной комнате подготовилась ко сну.

На этой картине, завершение работы над которой сделало девушку счастливой, был изображен волшебный лес с уютно поселившимися шоколадными и молочными реками, магией и чудесами.

Картина была привлекательна, но никто бы не назвал ее шедевром.

Она аккуратно сложила мольберт, помыла кисти, легла на кровать и быстро заснула.