Читать книгу Беседы шалопаев или Золотые семидесятые - Игорь Владимирович Отчик - Страница 6

– К свиданию готовишься? Теорию повторяешь?

– Да нет, серьезно: о жизни растений.

– Ты что – ботаник?

– Вообще-то я мыслитель-вольнодум. И мне интересны все аспекты бытия. Вот скажи, ты не задумывался о сущности энергии?

– Да я только об этом и думаю! «От зари до зари, от темна до темна»…

– Ладно, упростим задачу: откуда человек берет энергию?

– Из розетки.

– Браво! Ответ профессионала. Но я имею в виду другое – собственную энергию. Чтобы работать, двигаться, в общем – жить.

– Как откуда? Жратва перерабатывается, и появляется энергия, жизненные силы. Не полопаешь – не потопаешь. И наоборот.

– Ну, допустим, съел ты на обед макароны по-флотски. Откуда в них энергия?

– Наверное, из муки, из пшеницы. Из мяса, если оно там было…

– А в зернах пшеницы она откуда?

– Ну, пшеница выросла, зерно созрело…

– А отчего оно созрело?

– Из земли питалось. Чем плодороднее земля, тем лучше урожай. Ну, солнце тоже нужно, и вода. Что-то такое припоминаю про фотосинтез. Хлороформ. Или хлорофилл?

– Ну, ты дремучий человек! Записывай, студент. С помощью фотосинтеза растения превращают солнечную энергию в энергию химических связей, чтобы создавать нужные им молекулы. Из которых, как из стройматериалов, строят сами себя – листья, ветки, стволы, корни. Фактически, накопление растениями энергии это побочный продукт их саморазвития…

– А кислород? Тоже отход производства?

– Ну да. Как результат извлечения нужного растениям углерода из углекислого газа. А без солнечной энергии это невозможно. Почему в лесу у деревьев высокие стволы? Потому что они изо всех сил тянутся за светом. Кто оказывается в тени, тот погибает, независимо от качества почвы. То же самое и в сельском хозяйстве. Чем больше солнца, тем выше урожайность. К сожалению, у нас никогда не будет такого изобилия, как в южных странах, где снимают по несколько урожаев в год. Поэтому не нужно питать иллюзий насчет «догнать и перегнать» по урожайности…

– Обидно.

– «Но ведь это наша родина, сынок». Как ты думаешь, отчего в русских деревнях повальное пьянство? А на Кубани, среди казачества, его нет? Нет, дело не в коллективизации. Русский мужик всегда пил и пьет по объективной причине…

– Конечно! Потому что любит это дело.

– Любить и спиваться не одно и то же. Вспомни Кавказ. А спивается он из-за климатических условий. На юге природа благодарная – палку в землю воткни, и она расцветет. А в северных областях, если польют дожди, ничего не созреет. И ничем ты здесь не поможешь. Да, на юге другая беда, засухи. Но если вода рядом, урожай спасешь. А на севере от тебя мало чего зависит – тучи не разведешь руками. Бывает такое лето, что земля вообще не просыхает. Даже картошка в грязи тонет. И сено гниет, высохнуть не успевает. С чем в зиму заходить? Поэтому здесь народ и спивается – от бессилия. Из-за неустойчивого земледелия.

– А в других северных странах? Что-то не так в твоей теории алкогольного земледелия. Или земледельческого алкоголизма?

– Ладно, не будем о грустном. Короче говоря, растения аккумулируют солнечную энергию в биомолекулах, которые создают для собственных нужд. А травоядные животные их поедают и используют эту энергию для своей жизнедеятельности, разлагая их с помощью кислорода. Кстати, ты не задумывался, куда деваются охапки дров, которые вы сжигаете в ваших туристических походах?

– «Миг – и развеются, как на кострах»!

– Вот именно. У костра вас греет энергия, высвобождаемая при высокотемпературном окислении молекул древесины. А ее основная масса возвращается в атмосферу, в виде азота и углекислого газа. Остается лишь кучка невесомого пепла. Видишь, как мало прочих минералов нужно растениям для жизни? А все остальное из воздуха.

– Нас этому в школе не учили.

– Значит, плохая была школа. Ну что же, продолжим урок. Итак, животные получают энергию из растительной пищи, а из ее фрагментов строят молекулы собственных организмов. А мы питаемся и теми, и другими. То есть, развиваемся, двигаемся и мыслим за счет той же солнечной энергии. Вот такая пищевая цепочка. И такой вот круговорот кислорода и углерода в природе.

– Вот это меня всегда удивляло. Почему без еды и воды человек может жить долго, а без кислорода умирает в считанные минуты?

– Потому что кислород нужен каждую секунду, а хранить его в живом организме невозможно. Ведь это окислитель, разрушитель любого биоматериала. Грубо говоря, в организме нет тары для его хранения. Даже при острой необходимости, за миллионы лет жизни в воде, задерживать дыхание надолго никто не научился. Поэтому приходится подавать его в органы напрямую…

– Но неужели это такой скоротечный процесс?

– Конечно. Дело в том, что питание мозга и сердечной мышцы должно быть непрерывным. Таким же должно быть извлечение и подача энергии к ним. Хуже всего ситуация с мозгом. Сердце можно запустить даже после длительной остановки. И даже после пересадки. А мозг оживить невозможно. Умирает мозг – умирает человек. Точнее говоря, не сам мозг, а память и сознание человека…

– Надо же! Полная аналогия с ЭВМ. В оперативной памяти информация хранится только во время работы программы. А после выключения электропитания исчезает. Поэтому результаты нужно распечатать или записать на магнитные носители. Иначе пропадут.

– Очень похоже. Только в человеческом мозгу эта программа крутится всю жизнь, днем и во сне, от рождения и до самой смерти.

– Значит, наше сознание и наша неповторимая индивидуальность – всего лишь бесплотные импульсы в клетках мозга? И творчество, и гениальные идеи, и великие замыслы?

– Да, это всего лишь импульсы, которыми непрерывно обмениваются клетки мозга. Отключи энергию, щелкни выключателем, и все исчезнет – сознание, память, личность человека…

– Какая эфемерность! А я считал, что память записана где-то в клетках мозга, в виде каких-то молекул, типа ДНК.

– Если бы это было так, то после смерти можно было бы запустить сердце и, прочитав эти воспоминания, восстановить личность. То есть, оживить человека. Но это невозможно. Возникает «зомби» – бессознательное существо, живой мертвец.

– Жуть!

– А поддерживать сознание можно только непрерывной энергетической подпиткой. Поэтому в мозгу идет постоянное извлечение энергии с участием кислорода, который туда доставляет артериальная кровь. Любой из этих механизмов может отказать. Поэтому для спасения хранящейся в человеческом мозгу оперативной, как ты говоришь, информации ее и переносят на внешние носители. На бумагу, глиняные таблички, папирус. И тогда людям хоть что-то остается от гениальности Шекспира, Бетховена, Эйнштейна…

– А почему нельзя как-то иначе получать энергию для жизни? Прямо от солнца. Ты про солнцеедов слышал?

– Это жулики! Человеческий организм не способен превращать лучистую энергию в химическую.

– А я где-то читал, что некоторые тли обладают способностью к фотосинтезу…

– Вообще-то говоря, принципиальных препятствий нет. Мало того, в таком организме можно было бы устроить замкнутый цикл использования газов и минералов. В кожном покрове с помощью хлорофилла связывать солнечную энергию в биомолекулах и направлять их вместе с выделившимся кислородом прямо в органы. Там из них будет извлекаться энергия, а освободившийся углекислый газ, азот и прочие вещества вновь возвращаться в кожу для фотосинтеза. И так далее. Получится полностью замкнутый цикл жизнеобеспечения. И никаких отходов.

– А почему природа не создала такого гомункулуса?

– Я думаю, из-за малых объемов энергии на единицу площади при фотосинтезе. Не хватит для жизнедеятельности.

– А йоги, которые могут месяцами обходиться без еды?

– А эти тренированные ребята наловчились переводить организм в состояние спячки. Медведи тоже всю зиму не едят. А на самом деле, топливные элементы в виде продуктов питания очень неплохое изобретение природы. Они компактны и энергоемки. Пару раз в сутки заправился, и достаточно.

– А еще нас учили, что жизнь это способ существования белковых тел.

– Ага, содержательное определение, как же. Ты никогда не задумывался, чем вообще живая природа отличается от неживой?

– Тем, что она живая.

– Молодец! Правильный ответ. Тем, что в живых существах происходят процессы, инициированные ими самими. Биологическая жизнь это активная форма материи, симбиоз ее вещественной и энергетической форм. И это величайшее чудо природы.

– Что именно?

– Да сам факт жизни! Только вдумайся. Какие-то минералы, химические элементы – углерод, азот, кальций и так далее – однажды сами собой организовались в устойчивые молекулярные структуры и начали жить и размножаться, используя энергию и вещества окружающей среды. И с тех пор эти наборы молекул все более усложняются, развиваются…

– А почему сами собой?

– В семинарии учился, что ли?

– А если инопланетяне засеяли?

– В любом случае это где-то произошло впервые. И вот эта ожившая материя живет, самосоздается, генерирует из самой себя новую реальность, ей самой ранее неизвестную. Ведь это что-то невероятное, если вдуматься!

– Очевидное невероятное.

– Тебя ничем не проймешь. Но у живой материи есть еще одно уникальное свойство. Она влияет на окружающую среду. Растительный и животный мир активно воздействует на почву, температуру, газовую оболочку нашей планеты. До возникновения жизни Земля была совсем другой – бедной и скудной. Но за миллиарды лет живая материя преобразовала ее, создала огромные массивы плодородной почвы, то есть, условия жизни для самой себя…

– А я слышал о законе убывающего плодородия почвы.

– Это чушь. На самом деле плодородие почв на Земле непрерывно возрастает – за счет фотосинтеза и соответствующего притока биомассы. Мало того, ее хватает не только для оборота веществ в живой природе, но и для накопления в виде углеводородов.

– Тогда поздравляю с открытием закона возрастающего плодородия почвы! Когда обмоем нобелевскую премию?

– В области сельскохозяйственных наук? Нет такой.

– Жаль. Но есть вопрос на засыпку. Если твой закон действует, значит, масса Земли должна возрастать. Правильно?

– Нет. Вещественная составляющая планеты постоянна.

– Но если верить дедушке Эйнштейну, энергия тоже материальна. И если подсчитать количество связанной фотосинтезом энергии и умножить на миллиарды лет, а потом разделить на цэ квадрат…

– То получится диссертация. Может, займешься?

– Делать мне больше нечего!

– Тоже верно.

– Значит, растения накапливают солнечную энергию, а животные ее потребляют? То есть, паразитируют на растениях?

– Ну да. Растения зародились намного раньше и вполне могут существовать самостоятельно, а вот животные без растений – нет. А хищники паразитируют на травоядных. А человек, как всеядное животное, паразитирует и на растениях, и на животных.

– Значит, и мы с тобой паразиты?

– Это и есть первородный грех человечества. Который лежит и на верующих, и на атеистах, и даже на вегетарианцах. А завершают пищевую цепочку настоящие паразиты: комары, клопы, блохи…

– Заедают бойцов, Василий Иваныч! Сосут пролетарскую кровь.

– Терпи, Петька! Самые главные паразиты – капиталисты. Вот передавим этих гнид, тогда и за клопов возьмемся.

– В мировом масштабе?

– В мировом не получится, Петька. Защитники природы не позволят, зеленые.

– Да мы их всех порубаем в капусту! И белых, и зеленых…

– Не горячись, Петька. Если сказать по правде, то на вершине пирамиды жизни стоят не клопы, и даже не капиталисты, а микробы и вирусы. Но их кавалерийской атакой не возьмешь…

– А вот интересно, Василий Иваныч, у клопов в организме есть вирусы? Блохи, к примеру, болеют гриппом?

– Не знаю, Петька. Мединститутов не кончал. Ладно, давай подведем итоги. С глобальной точки зрения, все сущее во Вселенной можно представить в виде пирамиды, в основе которой неживая материя, в середине – живая, а на вершине – человек, мыслящая материя. И если неживая материя лишь изменяется под влиянием внешних факторов, то живая самим своим существованием преобразует окружающую среду, создавая для себя благоприятные условия. А человек даже делает это осмысленно.

– Ты в этом уверен?

– Приходится это признать. Человек как мыслящее и созидающее животное высшая форма существования материи. Из того, что нам известно. Невзирая на все его недостатки.

– Странно слышать это от мизантропа.

– Да, этот вывод дался мне нелегко.

– Ура! Я мыслю, следовательно, существую.

– Чтобы существовать, уметь мыслить не обязательно. Достаточно уметь переваривать пищу. Но есть подозрение, что человечество это еще не окончательная форма развития материи…

– Искусственный разум?

– Он самый. Есть мнение, что мы должны передать ему эстафету развития. Ведь наша цивилизация может погибнуть – от ядерной войны или какого-то катаклизма. Да и сама биологическая жизнь, по большому счету, всего лишь тонкая пленка на поверхности Земли. Плесень, с космической точки зрения. Мы существуем в таких уникальных условиях, что это можно считать случайностью. Под защитой атмосферы и магнитного поля, в узком температурном диапазоне, с постоянным притоком энергии. Достаточно небольшого, по космическим меркам, изменения этих условий, и конец всему.

– Ну вот! Поэтому мы должны успеть создать замену человечеству, в виде искусственного интеллекта на небиологической основе. И эта новая, высокоразвитая цивилизация возглавит ту самую пирамиду материи. Подтвердив тезисы Гегеля о развитии по спирали и отрицании отрицания.

– Идея заманчивая. Но для этого придется вдохнуть в него витальную силу. То есть, повторить то, что сумела природа: научить находить питание, защищаться, размножаться. Но когда этот гомункулус начнет бороться за жизненное пространство, он окажется соперником человека. И тогда нам точно не поздоровится…

– Зато будет мощнейший рывок в развитии материи.

– Да, это могут быть высокоэффективные существа. Им не нужен будет кислород, вода, сложные органические соединения для питания, отдых и сон, комфортные жилища. Им потребуется только энергия да кое-какие химические элементы…

– И размножаться они будут самостоятельно. Будут сами себя конструировать, все более совершенных…

– При этом среди них не будет ни инвалидов, ни идиотов. Все неудачные изделия будут отбраковываться прямо на конвейере. Любые детали робота будут меняться многократно, а сознание будут пересаживать на все более совершенные матрицы. Главным их органом будет компактный и мощный электронный процессор. А вместо многолетнего обучения скоротечная закачка информации и программы жизнедеятельности…

– А еще можно заложить и сам инстинкт к обучению.

– Которого, к сожалению, нет у людей. И это будут не только индивидуальные знания, но и результаты аналитической деятельности всех элементов системы. Все роботы будут ежедневно подключаться к единой базе данных и выгружать в нее полученную информацию. А центральный сверхмощный Электронный Мозг будет ее обрабатывать и накапливать. А каждому роботу передавать нужную ему информацию и программу действий. Таким образом, система будет непрерывно совершенствоваться. Все будет направлено на общую пользу, на всемерное развитие. Эта цивилизация точно не погрязнет в болоте гедонизма. В ней не будет человеческих пороков: бессмысленных эмоций, тщеславия, корыстолюбия, преступности…

– Ни любви, ни добра, ни зла?

– А зачем? Даже понятия справедливости не будет. Потому что не будет несправедливости. Все будет абсолютно функционально. Эти устройства будут круглосуточно делать именно то, что нужно. Представляешь, насколько они будут эффективнее людей?

– Страшное дело! А что станет с нами?

– Мы будем жить рядом с этими высшими существами. Как папуасы уживаются с нынешней цивилизацией. Или, скорее, как шимпанзе. Возможно, мы даже будем им чем-то полезны…

– Как домашние животные?

– Ну, почему так примитивно? Может быть, они будут как-то использовать творческие способности людей.

– Будем плясать перед ними на задних лапках?

– Не исключено. Причём, как говорил Шукшин, не какой-то там танец маленьких лебедей, а железное болеро! Краковяк вприсядку.

– Ну и перспектива!

– Зато они будут заботиться о нас. Они занесут нас в «Красную книгу» исчезающих видов, разместят в специальном заповеднике. Там будет комфортный климат, ласковое море с белоснежным пляжем. Вдоль берега будут простираться леса, на опушках которых будут построены красивые бунгало. Там будут расти экзотические деревья с изумительно вкусными плодами, а в их ветвях будут распевать райские птицы. По тенистым полянам будут бродить трепетные лани, а среди ароматных цветов порхать разноцветные бабочки. С горных отрогов будут ниспадать хрустальные водопады, и журчать чистейшие ручьи, в которых будут плескаться тропические рыбки. И мы, молодые, здоровые, красивые, в окружении прекрасных обнаженных девушек, будем жить там в любви и согласии. В полном блаженстве, без забот и волнений…

– И люди таки обретут потерянный рай? С помощью роботов?

– А другого способа нет. Сами-то мы на это неспособны.

– И тогда наступит всеобщее счастье? И не будет несчастных, больных, стариков?

– Конечно, не будет. Их будут незаметно изымать из счастливого сообщества, и утилизировать в специально отведенных местах. Так же, как они поступают с бракованными роботами. То есть, будут относиться к людям, как и к самим себе. Никакой дискриминации.

– Вот за это большое человеческое спасибо!

– Пожалуйста. Всегда к вашим услугам.

– Для этого все человечество должно дружно сойти с ума.

– Только на первый взгляд. Ведь природа ищет самую совершенную форму воплощения материи. И если эта идея окажется эффективной, природа найдет способ ее реализовать…

– То есть, роботы взбунтуются и захватят власть на Земле?

– Ну, зачем так негуманно? Люди сами ее отдадут. И для этого не потребуется общее помешательство. Достаточно будет решения Всемирного правительства. Которое будет принято в интересах всего человечества. А когда населению дадут бесплатные блага и избавят от тяжелой, неприятной работы, ему это очень понравится…

– Всем?

– Важно, что понравится большинству. А недовольных как-то успокоят. При этом Всемирное правительство будет строго следить за соблюдением всех демократических процедур. Оно будет учитывать мнения и пожелания населения, и согласовывать их с Электронным Мозгом. А он их будет исполнять. В неограниченных, но разумных пределах. Но когда эта система будет хорошо отработана, потребность в самом правительстве отпадет, и Электронный Мозг его ликвидирует, за ненадобностью.

– Ну и триллер!

– Да, можно раскрутить неплохой сюжет. А начнется он с того, что один из молодых членов правительства случайно останется в живых. Как? Да как обычно! Поедет на день рождения к коллеге, на загородную дачу. А там поссорится со своей девушкой на почве ревности и, обозлившись на весь мир, напьется и уйдет прогуляться в лес. А возвращаясь, увидит из кустов, как к дому приятеля подъедет мобильная группа роботов-ликвидаторов, которая быстро проведет соответствующую операцию и подожжет дом…

– Вместе с его неверной подругой?

– И вместе с его приятелем, и всеми гостями. И даже домашними животными.

– И никого не пожалеют?

– Так они же электронные, на микросхемах. О какой жалости может идти речь?

– Понятно. А его не найдут?

– Нет, посветят прожекторами и уедут. У них же не было задания искать в лесу. Но утром вернутся с новой программой и пойдут цепью, прочесывая лес. Наш герой пытается убежать, выбивается из сил, пробираясь сквозь буреломы, но лай электронных собак слышится все ближе. И тогда он в отчаянии направляется к болоту и, опираясь на обломок ветки, пробирается через трясину. И здесь – о, чудо! тяжелые, самоходные роботы застревают в грязи и тонут в торфяной пучине, вместе со своими киберовчарками.

– И это его спасает?

– Черта с два! Электронный Мозг немедленно конструирует и налаживает производство специализированных противоболотных роботов. Но беглец уже понял, что спастись можно только благодаря нелогичным, абсурдным поступкам. Которые недоступны запрограммированному мышлению киберсуществ…

– А разве они не способны к самообучению?

– Конечно, способны. Но человек находит все новые нетривиальные решения, а они используют только ранее полученный опыт. И тогда, выбравшись из болота, беглец устремляется в горы. Цепляясь за неровности скал, он пробирается по узкой тропинке над ущельем, а неповоротливые роботы скользят своими металлическими лапами по камням и один за другим срываются в пропасть…

– Ура!

– Рано радуешься. Электронный Мозг и не думает сдаваться. Он тут же изобретает и посылает за ним роботов-альпинистов с мощными когтями и присосками, и они снова начинают догонять беглеца. И ему не остается другого выхода, как броситься в горную реку. Роботы пытаются его схватить, но вода попадает в их электронные схемы, которые начинают искрить и взрываться. А сами железные чудища беспомощно барахтаются в потоке, мигая всеми своими лампочками…

– Ну, теперь-то наши победили?

– Беда в том, что человек сталкивается с нечеловеческим мышлением, которое неподвластно сомнениям. Страшнее всего именно та бесстрастная неумолимость, с которой действует безликая сила. Невзирая на потери живой силы и техники…

– Значит, человек обречен?

– Э, нет! Он продолжает бороться. Беглец осознает, что ему нельзя повторяться, но вариантов спасения остается все меньше. И все же, после долгих приключений, ему удается скрыться в глухих, непроходимых джунглях. И там он случайно натыкается на заброшенную военную базу, на которой находит кучу прекрасно сохранившегося стрелкового оружия, гранатометов, ракет, вездеходов «Hummer» и танков «Abrams»…

– А откуда оно там взялось?

– А люди оставили это все за ненадобностью. Забыли напрочь, после того, как Электронный Мозг устроил им всеобщий парадиз, и на планете наступила эра милосердия и бесконфликтности. И тогда наш герой принимает решение бросить вызов электронному Голиафу. Но в отличие от Давида, он понимает, что один в поле не воин. И тогда он тайком пробирается к берегу океана, где устроен Эдем для землян. Там он незаметно вливается в отдыхающий контингент, и начинает среди них тайную агитацию. Мало кто соглашается присоединиться к движению сопротивления, но неожиданно его поддерживает прекрасная блондинка с голливудскими формами…

– И здесь можно будет показать развратную жизнь погрязших в удовольствиях конформистов среди обнаженных девушек и оленей.

– Но тогда фильм будет иметь возрастные ограничения.

– А это только усилит интерес публики. А что было дальше?

– Для этого нужно смотреть сам фильм. Будут там и тайные встречи заговорщиков, и любовная история, и ревность, и предательство. И мужество восставших землян, которые ведут партизанскую войну с бездушными киберубийцами. Они уничтожают личный состав и боевую технику противника, пускают под откос поезда с электронными запчастями. И тогда взбешенный военными неудачами Электронный Мозг, не найдя ничего лучшего, изгоняет людей из Эдема. Но народное восстание уже не остановить…

– И это хэппи-энд?

– Не совсем. Труднее всего оказалось справиться с самим Электронным Мозгом. И только самопожертвование человека, оказавшееся недоступным его пониманию, принесло победу человечеству. В финальной сцене наш отважный герой направляет гигантский Б—52 с полным бомбовым запасом прямо в логово кибернетического монстра. И вот на экране чудовищный взрыв с разлетающимися во все стороны кусками микросхем и обломками самолета. И застывшие в судорогах фигуры роботов, потерявших управление. И падающий к ногам возлюбленной обгоревший медальон с ее портретом, который герой бережно носил у самого сердца. И отсветы взрыва в ее наполненных слезами голубых глазах…

– Я сейчас всплакну. Дай-ка чистый платочек…

– Свой нужно иметь. А не побираться тут.

– Что-то нас далеко занесло. О чем вообще был разговор?

– О тычинках и пестиках.

– Ладно. А откуда берется прочая энергия? Тоже от Солнца?

– Естественно. Каменный уголь, газ, нефть – те же биологические отходы, только очень давнего происхождения. И в них та же самая солнечная энергия, накопившаяся за миллиарды лет.

– А я слышал, что бензольные соединения зародились когда-то давно, сами собой…

– Самосоздались из окружающих элементов? Каким образом? И почему не везде? Их безуспешно ищут в космосе, но именно как признак биологической жизни. На самом деле процесс накопления органики на Земле идет непрерывно. Если положить рядом кусок бурого угля и брикет торфа из недавних отложений, их не отличишь ни по виду, ни по составу. А на дне морей и океанов собираются сероводородные массивы, будущие нефтяные поля.

– И их можно добывать?

– Может, и придется. А из сахарного тростника уже сейчас гонят биотопливо.

– Заливать спирт в бензобак это кощунство! Явный признак деградации общества и упадка цивилизации.

– Энергетический голод не тетка.

– Ну, ладно. С органикой ясно, а откуда химическая энергия в неорганических молекулах? Вы карбид в лужи бросали?

– Еще как!

– Ну? Там она откуда? Или, к примеру, если кислоты в чернильницу влить?

– Должно быть, из тех же источников…

– Ага, поплыл Вася!

– Ну, поплыл. Я в этом пока не разбирался. Но думаю, что во все молекулы энергия закачана извне. При их формировании.

– Ставлю неуд. Пересдашь в следующий раз.

– Попробую. Только стипендии не лишай.

– Еще вопрос: магнит притягивает опилки, за счет чего?

– За счет того, что его намагнитили. То есть, передали энергию.

– Значит, вся наша энергетика от Солнца? Сомнительно…

– Ты же знаешь, что электроэнергия в основном производится на тепловых электростанциях, при сжигании газа или угля. Кстати, мне это никогда не нравилось. Громоздкий, грязный, высокозатратный процесс. Сначала нужно нагреть воду и превратить ее в пар. Потом направить на турбину и раскрутить ее. А в генераторе преобразовать ее кинетическую энергию в электрическую. Неужели за двести лет нельзя было придумать что-нибудь поизящнее, чем паровая машина?

– К сожалению, прямая солнечная генерация неэффективна.

– Жаль. Но я думаю, что прогресс этому поможет. Когда-нибудь Сахара станет гигантской солнечной электростанцией. Монголы и бедуины сказочно обогатятся, а саудовские шейхи обнищают. И их главным богатством снова станут верблюды…

– Нет, я бы шейхам палец в рот не положил. Хотя бы потому, что Аравийский полуостров тоже пустыня. Но зачем далеко ходить? Чистую энергию производят и сейчас, на гидроэлектростанциях…

– И за счет чего, по-твоему?

– Не смеши! Вода из водохранилища падает с высоты и крутит турбину. Потенциальная энергия превращается в кинетическую.

– А водохранилище откуда взялось?

– Снег растаял. Дождик прошел…

– А дождик откуда?

– В атмосфере есть пары воды. Похолодало, сконденсировались капли, прошел дождь…

– А пары как туда попадают? Ты круговорот воды в природе изучал? Помнишь про испарение? Солнце нагревает воду и поднимает молекулы воды в воздух, и создает ту самую потенциальную энергию. То есть, ГЭС тоже работают на солнечной энергии.

– А ветровые электростанции? Тоже за счет Солнца?

– А отчего, по-твоему, дует ветер?

– Ну, циклоны приходят. Из Атлантики…

– А почему?

– А хрен его знает! Я же не Гидрометцентр.

– Воздушные потоки движутся из-за неравномерности нагрева земли и воды. Других источников энергии ветра не существует.

– Не думаю, что все так просто…

– Не веришь мне, спроси у прогрессивного человечества.

– Выходит, все болезни от нервов, а вся энергия – от Солнца?

– Конечно! Когда ты жаришь картошку на ужин, ты используешь солнечную энергию очень далеких времен. И твои мышцы, когда ты делаешь зарядку, и автобус, на котором едешь на работу, и свет вот этой электролампы, и доменные печи, и вчерашняя гроза, и урожайность зернобобовых и еще много чего другого зависит от Солнца. И даже бригантина, которая поднимает паруса в флибустьерском дальнем синем море, плывет по волнам за счет солнечной энергии. Не ожидал? Вот тебе и тычинки с пестиками…

– А волновые, приливные, геотермальные электростанции?

– С волновыми, наверное, сам догадаешься?

– Но геотермальные и приливные точно не от Солнца!

– Здесь придется копать глубже. Выходить на гравитацию. Сама солнечная энергия это результат термоядерных реакций в недрах Солнца. Их вызывает гравитация, развивая огромное давление и температуру. По этой же причине раскалено ядро Земли.

– А энергия приливов? Она же зависит от вращения Луны, от ее кинетической энергии…

– Во-первых, Луну на орбите удерживает сила тяготения Земли. А вращается она потому, что ее однажды разогнала гравитация. Все планеты и их спутники движутся по орбитам за счет кинетической энергии, полученной при формировании Солнечной системы, в результате гравитационного сжатия газопылевого облака…

– И этой инерции хватает на миллиарды лет?

– Конечно, хватает. А что ей может помешать? Сопротивление в вакууме ничтожно, потерь энергии практически нет. Ну, что там еще осталось из твоего энергетического зверинца?

– Атомная.

– Тоже порождение гравитации. Радиоактивные вещества, как и все химические элементы, возникли в звездах, на предыдущих этапах эволюции Вселенной. Именно в звездах гравитационные процессы накачивают вещество энергией. Но это отдельная тема.

– Да, ты прав, весь этот зоопарк нужно как-то упорядочить. А то мысли расползаются, как тараканы. Дай-ка, карандаш и бумагу. Вот, смотри, что получается.

– Нормально.

– А может еще что-нибудь есть, энерготворящее?

– А хрен его знает! Но, думаю, все равно уляжется в эту схему.

– Значит, во всем виновата гравитация?

– А кто же еще? Она, родимая. А гравитация это фундаментальное свойство материи. А с материи, сам знаешь, какой спрос.

– Да уж. Скорее, она с нас спросит. Выходит, источником всех видов энергии является сама материя?

– А ты сомневался? Может, и в учение Эйнштейна не веришь?

– Упаси бог! Истинно верую. Вот те крест.

– То-то же.

И снова я вышел из его комнаты в сомнениях. Смотри-ка, изложил цельную концепцию. Не зря читает про тычинки и пестики. Выходит, вся жизнь на Земле существует благодаря солнечной энергии. Удивительно, если вдуматься. Солнце и светит, и греет, и кормит. Действительно, источник жизни. Не зря его обожествляли древние. Но неужели все виды энергии порождаются гравитацией? Сомнительно. А как конкретно энергия съеденных макарон превращается в энергию работы мышц? Неизвестно. Но кто бы мог подумать, что биология такая интересная наука. Конечно, самые важные вопросы всплывают постфактум. Да и об электроэнергетике, как таковой, разговора не было. Ни правило буравчика, ни косинус фи, ни уравнения Максвелла не обсуждали. Зато удивила аналогия ЭВМ и человеческого мозга. Выходит, человеческая личность это всего лишь пульсация нервных сигналов в клетках мозга. Неужели? Наверное, память все же хранится в каких-то химических соединениях. Интересно, блин! Разобраться бы. Но для этого придется переквалифицироваться в такого же сторожа-философа. И все же пару раз я его поставил в тупик. Откуда энергия в неорганических молекулах? Не смог ответить. Не знает даже, болеют ли клопы гриппом. Позор! Ладно, нужно спать, завтра на работу. И чего я так завелся? Ну, побазарили, потрепались от нечего делать. Игры разума? Вот именно, что игры. В детской песочнице. Но почему-то хотелось играть в эти игры.

Коллектив, в котором я работал, был молодежным и спортивным. В обеденный перерыв играли в настольный теннис, резались в блиц за шахматной доской, после работы отправлялись на футбольную площадку, а зимой – в спортзал подшефной школы. Между отделами и службами проводились соревнования, настоящие спартакиады по легкой атлетике, мини-футболу, настольному теннису, гиревому спорту, шахматам, шашкам. За первенство разворачивалась нешуточная борьба, и в ней участвовали все, кто хоть чем-то мог помочь своей команде. Организатором этих баталий была комсомольская молодежь, а руководство поддерживало и выделяло средства на спортивный и туристический инвентарь. Сборные команды главка выступали в различных отраслевых и городских соревнованиях, в туристических слетах. Я старался втянуть его в эти спортивные мероприятия, естественно, на стороне нашей команды. Правда, его спортивные таланты нивелировались несерьезным отношением к самой спортивной борьбе. Его интересовал не результат, а процесс. Он не столько играл, сколько дурачился на площадке. Его неожиданные решения ставили в тупик не только противников, но и своих игроков, из-за чего команда нередко проигрывала. На наши упреки он отвечал цитатой: «Моих грехов разбор оставьте до поры – вы насладитесь красотой игры».

Свою спортивность он доказывал неоднократно. В вестибюле второго этажа общежития стоял стол для пинг-понга. Помню, как он в первый раз вышел к столу, и уже через пару партий стало ясно, что ему нет равных среди нас. Наши теннисные авторитеты пытались осадить дерзкого новичка, применяя проверенные удары и подкрутки, но он легко разобрался и с ними. Особенно хорош он был в мощной атакующей игре, требующей острой реакции. Эти молниеносные перестрелки, в которых теннисисты, все дальше отступая от стола, наносят все более сильные удары, попадая на стол противника с большого расстояния, настоящее украшение настольного тенниса. Убедившись в своем превосходстве, он начал забавлять публику фокусами: жонглировал ракеткой во время игры, перебрасывая ее из одной руки в другую и нанося удары то справа, то слева, или делал подачу из-под ноги, или отбивал шарик, повернувшись спиной к столу. Иногда приседал, прячась за стол, и казалось, что можно пробить по незащищенной поверхности, но он успевал выскочить именно в той точке, куда был нанесен удар. Или ставил ракетку на стол и опирался на нее, как денди на трость, а шарик, словно по его воле, ударялся в стоящую ракетку и отскакивал на чужую площадку. Казалось, он читал мысли своих противников. Этот теннисный выпендрёж забавлял зрителей, но вызывал раздражение на противоположной стороне стола. И чем больше его противники злились, тем хуже играли. Один из них, после его очередного фокуса, не выдержал и запустил в него ракеткой, от которой тот с улыбкой увернулся. Но до драки дело не дошло; экс-чемпион плюнул и ушел.

Однажды, когда мы гоняли мяч в спортзале подшефной школы, к нам обратился учитель физкультуры с просьбой снять спортивный канат. Канат висел на крюке, прикрепленном к потолку на высоте около шести метров. Пока мы обсуждали, как это сделать, искали лестницу или какие-то подставки, он взобрался по канату к потолку, одной рукой уцепился за крюк, другой снял с него канат и отбросил в сторону, а сам спрыгнул вниз. Это было эффектно.

Он вообще любил сыграть на публику. Бывало, входил в какую-нибудь малознакомую компанию со своей ослепительной улыбкой: «Все назад! Тайная полиция нравов. Прошу приготовиться к проверке нравственности. Если нравственность будет плохая, трамвай дальше не пойдет!». Какие-нибудь бойкие девицы тут же начинали ему подыгрывать: «Ой, как интересно! А вы будете проверять лично? А это не больно? А не щекотно? Я щекотки боюсь. А я нет, я согласна. А в каком вы звании? У вас там все такие симпатичные офицеры?» и так далее. Тут уж он был на коне. Начиналась вольная, точнее говоря, фривольная импровизация. Он обладал острым чувством юмора, а когда был в ударе, выдавал настоящие концертные номера. Однажды я не выдержал:

– И откуда в тебе эта развязность? На грани с хамством…

– Но, заметь, не переходящая эту грань.

– Но ведь здесь незнакомые люди…

– Ну и что? Кого тут бояться? Разве среди них есть академики? Или министры? А хоть бы и так. Любой, самый страшный начальник когда-то был сопливым мальчиком с грязной попкой, и прекрасно это знает. А если забыл, так я ему напомню. Пойми, студент, все люди одинаковы. И всем им, как заметил товарищ Бендер, нравится простая, здоровая наглость.

– Сомнительно.

– А ты появляешься на публике, как герой байроновского типа, погруженный в сплин. Твой мрачный облик отпугивает жизнерадостных барышень, и они ищут утешения на моей широкой груди. К сожалению, все они на ней не умещаются, и я рассчитываю, что ты возьмешь хотя бы часть этой нагрузки на себя. Будь проще, и люди так же потянутся к тебе. Всей душой и, что немаловажно, телом.

Следует заметить, что среди обитателей общежития были и другие нетривиальные личности:

– А помнишь, ты говорил о народном писателе?

– Да, есть у нас такой. Гордость общаги. Пишет под псевдонимом Н. Рубинов. Сейчас по комнатам ходит его роман – «Мальчишки». В отрывках. Точнее говоря, в обрывках – он его раздербанил на куски и за бутылку дает почитать всем желающим.

– А ты читал?

– Да так, слегка…

– Ну и как тебе?

– По-моему, чушь собачья. Как и вся современная проза. Но сам он мужик сурьезный – истово верит в свой талант. По стилю художник-примитивист. Но яркий, самобытный. От сохи. Да ты сам зайди, поговори. Он на третьем этаже живет, справа от лестницы.

– Да как-то неудобно, ни с того, ни с сего…

– Ничего, нормально. Он мужик простой. На мой взгляд, даже слишком. Словечками заповедными так и сыплет: «кубыть, мабыть, ядрена штукатурка»…

– «Индо взопрели озимые»?

– Аж неде! В общем, самородок. Я как-то с ним разговорился. На третьей бутылке его развезло, и он всплакнул, что тоскует по родной деревеньке, родительскому дому, дымку из печной трубы, размаху полей и перелесков…

– Есенинская грусть? По сеням и клетям, лучинам и овчинам? Понятно. По овчинам сейчас многие тоскуют. Однако я чувствую в нем родственную душу. Это же потенциальный турист.

– Нет, местную природу не жалует: «Разве здесь природа? Ни широты, ни простора. Нет, здесь душой не отмякнешь. Только зря комарей кормить…».

– Комарей?

– Ну да. А также оводей и мошкей. А еще пчелей и осей…

– Это сильно!

– Но и общаться с ним не просто – правду-матку рубит не в бровь, а в глаз. Невзирая на лица, первому встречному. Поэтому в тот же глаз регулярно и получает. Постоянно ходит с синяками. Но характер общения не меняет.

– Характер нордический – драчливый.

– Вот-вот. Как говорил Зощенко, в дискуссиях держится индифферентно – кулаками размахивает. Короче говоря, мужик крутой – правдолюб и страстотерпец. Так что будь осторожнее, не заводись.

Однажды, субботним вечером я постучал в дверь той самой, заветной комнаты на третьем этаже, где обитал народный писатель. Стандартная обстановка – вешалка и шкаф у дверей, пара кроватей, застеленных байковыми одеялами, ободранная тумбочка с неизбежным будильником (по его потрепанному виду было понятно, что он неоднократно получал по морде от своего хозяина) – никак не выдавала творческого характера жильца. Что еще удивило, так это полное отсутствие в комнате книг и хоть какой-то печатной продукции, кроме пожелтевшей, скукоженной газеты на подоконнике среди россыпи дохлых мух. Впрочем, известно: «чукча – не читатель, чукча – писатель». За столом, усыпанном хлебными крошками, сидел лысоватый мужичок средних лет в несвежей майке и поношенных брюках-трико и хлебал что-то из тарелки алюминиевой ложкой. Отличительной особенностью его внешности была полная заурядность.

Было очень жарко. Наступавший вечер, как это бывает летом на юге, не принес прохлады. В прокуренной комнате, пронизанной заходящим, но безжалостным солнцем, стояла невероятная духота, которая казалась еще более невыносимой из-за полчищ мух, заполнявших собой все ее пространство. Стойкий запах немытых ног доводил обстановку в помещении до крайней степени сермяжности, придавая ей сходство с казармой. «Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет…» – невольно всплыли в памяти бессмертные строки. Накаленная атмосфера не мешала аппетиту хозяина, который мельком взглянув на меня, продолжал свою трапезу, изредка отмахиваясь от мух («мухей» – вспомнилось мне). На столе стояла ополовиненная бутылка водки и мутный граненый стакан. Обломок хлеба и пучок подвядшего зеленого лука дополняли нехитрый натюрморт. Это был явно не завтрак аристократа. Еще больше я был поражен, когда понял, что писатель хлебает некую тюрю из кусков хлеба и лука, залитую водкой. Вот это народность!

«Приятного аппетита. А можно поговорить с Н. Рубиновым?» – спросил я. «Привет! Садись рядом!» – совсем по-чапаевски ответил хозяин. Я присел на стул несколько поодаль от стола. «Мурцовку будешь?». Я вежливо отказался. «Напрасно. Исконно русская еда. А ежли ты насчет романа, так его сейчас нет. Весь роздал людям. Читают…» – веско добавил он, доедая свой экзотический ужин. «Мне главное – что народ скажет. А не эти говнюки-критики» – презрительно поморщился он и отставил пустую тарелку на тумбочку. После этого навел порядок на столе, смахнув крошки на пол, и жестом пригласил меня поближе: «Выпить хошь? Обратно, зря. Нет, паря, водочка-то оно вернее будет. Я эту южную кислятину не люблю. Особливо белую – моча мочой». «Моча молодого поросяти. На третьем месяце беременности» – уточнил он и рассмеялся. «Не будешь? Ну, как хочешь» – он оторвал кусок газеты, скрутил из нее затычку, аккуратно укупорил бутылку и поставил в тумбочку. «Ну, что ж – давай знакомиться, раз пришел. Николай. Закуривай» – достал он пачку «Беломора». «И не куришь? Больной, что ли? Нет? Значит, не служил. В армии хошь – не хошь, а закуришь. Перекур для кого? Для тех, кто курит. Остальные копают. От забора и до обеда» – рассмеялся он. «А есть еще такой анекдот: «– Рядовой Петров, возьмите лом и подметите плац. – Товарищ старшина, разрешите взять метлу – так будет и чисто, и быстро. – Мне не надо, чтобы чисто, и не надо, чтобы быстро – мне надо, чтобы ты задолбался!». Он снова захохотал и с удовольствием затянулся. Крепкий запах «Беломора» несколько облагородил суровую атмосферу комнаты. «Здоровье бережешь? Ну, давай—давай! Кто не курить и не пьеть, тот здоровеньким помреть» – тепло пошутил он. Народность его речи выражалась также в полном игнорировании рода существительных: «Кино хреновая!».

«Как я начинал писать? Не сразу. Поначалу сомневался. Все думал – куда мне до большой литературы! А потом понял: не боги горшки обжигают. Есенин особенно помог – народный поэт! Придал силы. Толстой и Горький тоже в народ ходили. Да и кому жизнь-матушку знать, как не нам? Кто от сохи, от станка, от трансформатора. Сам-то я тут электриком. Пока на литературный Олимп не залез, по столбам лажу» – пошутил он. «Да сверху оно виднее. Хоть и на столбе сижу, а от земли не отрываюсь. Как эти зажравшиеся „письменники“. Я всегда с народом, в гуще жизни. С людьми общаюсь, приглядываюсь, прислушиваюсь. Сильно обогащает. Отгадай загадку: с когтями, а не птица – летит и матерится. Ни в жисть не угадаешь! Электрик со столба упал!» – расхохотался он. «Ты-то сам, инженер, поди? Можешь не отвечать – и так видно. А я инженер человеческих душ. Это покруче будет. Я каждого насквозь вижу. Мне палец в рот не клади – враз откушу! Что, испугался?» – народный писатель явно находился в хорошем расположении духа. «А я тоже в институт было поступил, в экономический. После армии, по направлению. А потом бросил это дело. Достали они меня там, особенно английским. Я с малолетства прикипел к родному языку, мне ихний без надобности. Ну, малость, конечно, знаю. Они, за границей, когда встречаются, говорят: „Хэллоу! Бизнес – уик?“, что в переводе означает: „Привет! Делаете ли вы свой бизнес?“. А когда говорят: „О, вэри, вэри матч!“, это значит: „Приходите завтра на матч“. А она прямо с первого урока начала по-ихнему булькать, я и сижу дурак дураком. Так и не стал ходить – на кой оно мне нужно? Ну, она мне потом – незачет. Мол, в первый раз вас вижу, занятия не посещали. И по другим предметам стали доставать. Ну, плюнул и ушел. Да ну их! А может, оно и к лучшему. Забивали бы пять лет голову всякой мутью, и что? Был бы сейчас инженером, как ты. Вас теперь как собак нерезаных. Куда ни плюнь – в инженера попадешь. На кой вы нужны?». Я вспомнил предостережение о правдолюбии писателя, частенько переходящем в мордобой, и сдержался. Между тем литератора потихоньку развозило. Его речь становилась все более бессвязной: «Только не надо! Не надо делать вид, чувак. Какой? Не надо делать вид, что ты умный… Да нет! Не в этом дело. А в чем? Если бы я знал! Я бы ездил на белой „Волге“… Только не надо! Не надо делать вид…» и так далее. Наконец махнул рукой, свалился на койку и захрапел.

На следующий день обсуждали детали этого визита:

– Да, мужик серьезный…

– Обошлось без кулачных аргументов?

– Он нахлебался тюри и был в хорошем настроении. Оказалось, что мы с ним оба учились на экономическом. Нашли общий язык. Правда, как и ты, он ничего не закончил.

– А как тебе творческая обстановка?

– Просто дух захватывает! Еле отдышался. Но что меня удивило, так это полное отсутствие книг в комнате.

– А он объясняет это ненадобностью: «Пушкина, Толстого, Есенина я прочитал. А другие мне зачем? Разве нынешние пишут лучше? Нет. Так на кой они нужны?».

– И то верно.

– Значит, проникся сермяжной правдой?

– Насквозь. С непривычки в зобу дыханье сперло.

– А мне вспомнилась родная казарма, пропади она пропадом! Ностальгия, блин…

– А мне пришла на память фраза из какого-то исторического романа: «Господа, недавно побывал в солдатском блиндаже. Воняет так, что просто даже удивительно!».

– Это была предреволюционная атмосфера. Но господа офицеры поняли это слишком поздно…

– А ведь Н. Рубинов постоянно живет в таких экстремальных условиях. И даже творит! Настоящий подвижник.

– И все его произведения проникнуты этим неистребимым духом. При этом свято верит в свой талант и ничуть не сомневается в будущем признании.

– И мне говорил, что собрался на литературный Олимп. То есть, в Союз писателей.

– И чего их туда так тянет? Как медом намазано…

– Медом? Это мягко сказано. Если и есть райская жизнь, так это жизнь простого советского члена Союза советских писателей.

– Я себе представляю. На работу ходить не надо, режим дня свободный…

– Ну что ты! Наивный ты человек. Никакой фантазии не хватит, чтобы это представить. И даже поверить, что такое возможно. Садись поудобнее, слушай и дивись, сколь велики чудеса господни. Лето советский писатель, конечно, проводит на лоне природы, в загородном доме творчества или в родовом имении. Что-то пописывает, но больше увлекается рыбалкой, прогулками за грибами да полноценным питанием. Встает, когда вздумается, неспешно завтракает на веранде, пронизанной лучами восходящего солнца. Поскольку впереди рабочий день, завтрак литератора калориен, но без излишеств. Он ест яичницу с ветчиной, слегка присыпанную укропом, и аппетитно похрустывает малосольными огурчиками. А потом неспешно пьет кофе со сливками и поджаренными золотистыми гренками, смазывая их свежим деревенским маслом…

– Слушай, я хоть и поужинал, но живот начинает подводить…

– И, милый! Это только присказка, сказка впереди. Обсудив с женой меню предстоящего обеда, наш герой неспешно поднимается в мансарду, в свой рабочий кабинет, и располагается в уютном плюшевом кресле. В ближайшие три часа его никто не смеет беспокоить, дабы не мешать священному акту творчества. Он сидит за столом перед окном, выходящим в сад, и единственное, что портит ему настроение, это необходимость выдавливать из себя очередные страницы бездарного романа на производственную тему. Который он, согласно договору, осенью должен сдать в редакцию солидного журнала. Но к полудню он все же исписывает несколько мучительных страниц, и с чувством исполненного долга спускается к обеду. На обед сегодня салат из только что снятых с грядки овощей и зелени, витаминные щи из свежей капусты с мозговой косточкой и нежнейшая жареная плотвичка с пюрешкой. А на сладкое – черничный пирог с фирменным компотом из ревеня, который получается у нее совершенно замечательно…

– Не трави душу!

– Только не надо мне здесь скрежетать зубами. Потому что человек не бездельничает, а снова решительно берется за работу. Послеобеденное время обычно посвящается корректуре. Если позволяет погода, литератор выходит в сад и устраивается в шезлонге, в тени большой старой яблони, у столика, на который жена заботливо ставит кружку с охлажденным компотом. Ветерок шевелит веселую листву, солнечные зайчики игриво бегают по белизне страниц, а послеобеденная жара и птичий щебет навевают легкую дрему. Которой ну просто невозможно сопротивляться! Однако ближе к четырем часам заботливый голос жены нарушает творческую атмосферу и будит писателя. Ничего не поделаешь – пришло время полдника. На столике появляется тарелка с только что сорванной душистой малиной, политой сметаной и слегка присыпанной сахаром…

– Я вижу, ты хочешь меня сегодня уморить.

– Какой ты нервный, право. Тебя надо лечить электричеством. Между тем рабочий день писателя подходит к концу, и теперь он может с полным правом отдохнуть…

– Отдохнуть?!

– И, поскольку сегодня жарковато, принимается решение прогуляться на пруд. Окунувшись в сладостную прохладу, наш герой с энергичным фырканьем проплывает к дальнему, заросшему кувшинками берегу, а потом неспешно возвращается на середину пруда и переворачивается на спину, слегка пошевеливая конечностями и глядя в бездонную синь, в которой замерли ватные подушки облаков. Благодать! После купания взбодрённый писатель возвращается домой и немедленно устремляется к столу…

– Как, опять?!

– К рабочему столу! Потому что у творческого работника, в отличие от тебя, бездельника, ненормированный рабочий день. Ему не до праздности. Ибо праздность, как говаривал Толстой, источник всех пороков. С головой погрузившись в работу, писатель и не замечает, как пролетает время, оставшееся до ужина. Не проходит и часа, как он с удовлетворением встает из-за стола. День прошел не зря. На ужин жена, не мудрствуя лукаво, пожарила курочку с гречневой кашей и грибной подливкой. После этого собрались у соседа за преферансом, но, по причине жаркой погоды, без излишеств, а лишь с охлажденным мускатом. Таким был один день Владимира Алексеевича, простого советского писателя…

– Если ты хотел вызвать пролетарскую ненависть к творческой интеллигенции, тебе это удалось.

– И зря. У писателей тоже есть свои заботы. Которые вынуждают их расставаться с музами и выезжать в суетную и душную Москву для обустройства литературных дел. Правда, эти хлопоты скрашиваются вечерами в ресторане Дома литераторов и застольями у друзей. Вот так, в напряженном творческом труде незаметно пролетает наше короткое лето, и наступает самая плодотворная пора для мастера слова – болдинская осень. Прохладное дыхание сентября золотит пряди родных березок и бодрит чуткую душу литератора. «В багрец и золото одетые леса…» – это тоже по-своему хорошо. Захватив прощальную нежность бабьего лета, писатель возвращается в деловую сумятицу столицы. Приближаются сырые, зябкие дни, но нашему герою они не страшны. Еще летом предусмотрительно организована творческая командировка в братскую Болгарию. Без журавлиной грусти летит наш герой в теплые заморские края. Месяц, проведенный в бархатном климате юга, у ласкового моря, заполнен встречами с читателями, вечеринками с коллегами по перу, экскурсиями на винзаводы и в заповедные глубинки, где только и можно припасть к истокам национальной культуры и кухни. На родину писатель возвращается с багажом впечатлений, а также вина, фруктов, меда и прочих даров щедрой южной природы…

– Это невыносимо! Я тебя сейчас задушу!

– Ничем не могу помочь. Истина превыше всего. Остаток осени писатель проводит, как и его великие предшественники, в театральных премьерах, балах, званых вечерах, за картежным и биллиардным столом, а то и в простых задушевных пьянках. А между тем на смену зябкой сырости приходит здоровая, бодрящая русская зима. И это лучшая пора, чтобы выехать в загородный дом, омыться душой в нетронутой чистоте родной природы, задохнуться от сладчайшей свежести морозного воздуха, утонуть взглядом в бескрайних снежных просторах и насладиться их невероятной тишиной. А вечерком растопить баньку, отогреться в ее ласковом тепле и вернуться по скрипящему снегу под пологом звездной ночи в уже прогревшийся дом. Неспешно поужинать под рябиновую настойку, соленые грибочки и душистый шашлычок, а потом присесть у доброго старого камина с рюмкой ароматного глинтвейна в натруженной руке… А ты имей выдержку! И нечего тут стонать и сучить ножонками. Наберись сил, чтобы дослушать эту правдивую повесть до конца. Потому что долгая зима, завалы снега на улицах Москвы и унылая серость марта надоедают творческой натуре нашего героя, и он без раздумий принимает приглашение посетить столицу солнечной Грузии. Чтобы ощутить тепло первых апрельских лучей, вдохнуть аромат расцветающих садов, окунуться в атмосферу древней культуры и знаменитых грузинских застолий. А потом, вдоволь насладившись кавказским гостеприимством, возвращается в родные пенаты, отягощенный мешками орехов, сухофруктов и ящиками с пьянящими дарами виноградной лозы…

– Прекрати! Это можно слушать только под наркозом.

– Все-все! Операция прошла успешно. Хирургу нужен последний тампон, спирт и огурец. А пациента можно увозить.

– «Сестра, а можно в реанимацию? – Больной, не занимайтесь самолечением! Хирург сказал в морг – значит, в морг».

– Но это сказано не о нашем герое. Он бодр, энергичен и полон творческих планов. Суматошно-счастливый май, с буйством зелени, пенным цветением садов, волшебным ароматом черемухи и сирени пролетает совершенно незаметно, и снова возникает сладостно-мучительный вопрос: где провести лето? На уютной, но скучноватой даче или в веселом, но суетном доме творчества? А если в доме творчества, то где – в жарком Крыму или в комфортном Подмосковье? Можно и в Прибалтике, но там с погодой никогда не угадаешь.

– Мне бы эти мучения!

– Чтобы так жить, нужно иметь талант…

– Пролезать в теплые места? Теперь понятно, ради чего наш народный писатель так рвется в творческий союз.

Через неделю я встретил на лестнице подвыпившего Н. Рубинова. Как ни странно, народный писатель узнал меня и даже вспомнил свое обещание. К тому моменту читатели уже вернули ему часть романа. Эти потрепанные страницы, выдранные из общей тетради в клеточку и исписанные мелким, но четким почерком, автор вручил мне под торжественное обещание вернуть к выходным. Обстановка в его комнате была столь же спартанской, но мух было намного меньше, а на столе стояла не водка, а початая бутылка портвейна. От выпивки я отказался, пообещав зайти в субботу для более серьезного литературного разговора.

В тот же вечер я прочитал два десятка рукописных страниц знаменитого романа «Мальчишки». Возможно, мне достались не самые яркие фрагменты произведения, но сильного впечатления они на меня не произвели. Насколько помню, там было несколько диалогов примерно такого содержания:

«– Колька, на каток пойдешь?

– Пойду, только не сразу. Есть дела дома.

– А меня химичка грозилась вызвать. Надо почитать.

– А ты клюшку сделал?

– Сделал. Нужно только коньки подточить.

– А Витька пойдет?

– Пойдет, я с ним говорил.

– А Санек?

– Не знаю.

– Ну, ладно. Я его позову.

– И за Валеркой зайди». И так далее.

Как и многие непризнанные таланты, Н. Рубинов довольно часто закладывал за воротник. В субботу вечером, прихватив пару бутылок портвейна, я заглянул в уже знакомую комнату на третьем этаже. На этот раз Н. Рубинов был в мрачном расположении духа, и в ответ на мое приветствие буркнул что-то невнятное. Неужели я помешал творческому процессу? «Может, зайти в другой раз?» – спросил я, возвращая рукопись, но он, заметив в моих руках бутылки, сделал приглашающий жест. Суровость его взгляда смягчилась, и скоро мы уже поднимали стаканы под первый тост – разумеется, за литературу. За настоящую литературу, Литературу с большой буквы. Я признался писателю, что одним духом прочитал фрагменты его романа, и похвалил за жизненность образов и лаконичность изложения. А простота стиля, как известно, верный признак таланта. После этого наше общение стало совсем раскованным, пошли тосты за писательское мастерство, святой огонь вдохновения, художественную силу слова и прочие значимые аспекты литературного ремесла. Похоже, в рабочей среде общежития народному писателю не часто встречались собутыльники, способные на достойном уровне поддержать разговор о судьбах литературы в современном мире, поэтому я почувствовал его явное расположение. Подвыпивший Н. Рубинов даже поделился ближайшими творческими планами. Он собирался продолжить повествование о судьбах героев романа «Мальчишки» повестью под названием «Мужала молодость в дозорах» – о нелегкой службе в погранвойсках простого парня, нашего современника. О его физическом и нравственном взрослении, становлении и закалке характера.

День за днем, год за годом накатываются волны времени на берега нашей жизни, смывая следы прошлого. Многое из пережитого забывается, конкретные детали быта вспоминаются с трудом, как будто их и не было. Вот и в моей памяти сохранилось лишь общее настроение тех далеких лет, жизнерадостное и беззаботное. Мы были молоды, веселы и легки на подъем. Помнится, летом часто выезжали на базу отдыха главка на загородном озере, где по выходным собирались молодые сотрудники, наши друзья и знакомые. Сама база представляла собой всего лишь малоухоженный участок берега на дальней, дикой стороне озера. Пляж, покрытый пожухлой травой, был окружен густыми зарослями камыша, кустами, чахлыми акациями, а все его оборудование состояло из запертого хозяйственного вагончика, нескольких шатких скамеек и самодельного очага из камней. Но нам и этого было достаточно.

В ту июльскую пятницу я зашел к нему, чтобы договориться о поездке на озеро. Он лежал на койке с книгой в руках. Джазовая музыка, звучавшая с магнитофона, создавала в комнате лирическую атмосферу. Увидев меня, он отложил книгу в сторону и потянулся:

– А, привет! Какие новости?

– Слава богу, никаких. А ты чем увлекаешься?

– Да так, размечтался…

– И о чем, если не секрет?

– А вот чего бы ты пожелал, если бы поймал золотую рыбку?

– Я бы пожелал ей здоровья.

– Браво! А еще два желания?

– А еще благополучия и счастья в личной жизни.

– Твой альтруизм просто зашкаливает. А я бы пожелал себе ума.

– Тебе недостает ума?!

– Ума, как и денег, не бывает в избытке.

– Однако, мало кто готов в этом признаться…

– Достаточно ума кажется тому, кому его действительно не хватает. А умный человек видит пределы своих возможностей.

– А кто-то из апостолов сказал: «Не будьте более мудрыми, чем следует, но будьте мудрыми в меру». Ибо «во многия мудрости многия и печали».

– Это можно отнести и к судьбе самих мудрецов. Люди часто воспринимают их как ненормальных. Помнишь Сократа?

– Но многие цари держали мудрецов в качестве советников.

– Придворный аналитик – опасная профессия. От них требовали не только научно обоснованных толкований сновидений, но и достоверных прогнозов. И если предпринятая против соседей военная авантюра оказывалась неудачной, виновный всегда был под рукой. А попробуй неправильно разгадать сон фараона. Или не ответить на его дурацкие вопросы…

– Говорят, один дурак может задать их столько, что и сотня мудрецов не ответит.

– Скорее не успеет. Ибо жизнь коротка, а глупость беспредельна. И в этом состязании умный всегда проигрывает дураку…

– Состязании? Слушай, а это идея! Представь себе соревнование между дуростью и умом. Открытый чемпионат страны на призы Иванушки-дурачка. Сидят друг напротив друга мудрец и дурак…

– А дурак в шапке?

– Ну да, если на открытом воздухе. Можно даже в костюме бухарского еврея. А причем здесь шапка?

– Есть такая притча. Дурак приходит в магазин и просит продавца: «Подберите мне такую шапку, чтобы я в ней не выглядел дураком». «У нас богатый выбор» – отвечает продавец, и они начинают примерять шапки. Через час продавец безнадежно машет рукой: «Нет, и в шапке дурак, и без шапки дурак».

– Да, наша шапочная промышленность в большом долгу. Перед взыскательным клиентом. А может, в оборонке придумали какое-то спасение от этого бедствия? В сверхсекретных лабораториях?

– Зачем? Наша армия давно носит такие шапки…

– Фуражки?

– Ну да! Форменная фуражка – шапка-невидимка для дурака. С помощью строевой подготовки и устава внутренней службы в ней легко спрятать отсутствие ума. Как и его наличие, кстати. А в парадном строю вообще дурака от умного не отличишь.

– Нет, можно! По залому тульи.

– Вообще-то говоря, для этой цели есть погоны. Они однозначно определяют субординацию: «Я начальник – ты дурак». Потому что армия это тебе не дискуссионный клуб, а школа мужества.

– Беда в том, что даже из способных лейтенантов воинская служба в конце концов делает «настоящих» полковников. Тот, кто носит портупею, с каждым годом все…

– Умнеет! А ты не слишком выступай на эту тему. Ты же эту школу жизни прошел заочно. И пороха не нюхал. И вообще, если ты такой умный, почему не ходишь строем?

– Если начнется заваруха, все там будем.

– Ясное дело!

– Это должен знать каждый!

– Так что ты там начал про состязания?

– Так вот, сидит дурак напротив мудреца и задает вопросы…

– И все-таки, дурак в шапке?

– В любом головном уборе, кроме фуражки. Чтобы не подрывать обороноспособность страны.

– А милиционеры допускаются?

– Допускаются. Но без фуражек.

– Сложные правила.

– Да, игра непростая. Да еще с лимитом времени.

– Представляю себе этот блиц. А судьи кто?

– Арбитры международной категории. Поднимают карточки с оценками – за технику и артистизм. А победитель получает переходящий кубок. Кроме того, лучшим спортсменам присваиваются звания: дурак первого разряда, дурак-мастер, дурак международного класса, заслуженный дурак Советского Союза…

– А мудрецам?

– Да так же: мудрец второго разряда, потом первого и так далее.

– А что лучше – дурак международного класса или мудрец-второразрядник?

– Что за вопрос? Международный уровень намного престижнее.

– Пожалуй. Ну что ж, все продумано. Давай оформлять заявку в Олимпийский комитет.

– Нет, сначала нужно обеспечить массовость: зарегистрировать всех дураков и мудрецов, записать в добровольное общество…

– Переименовать дураков в спортсменов? Хитро. Это решит одну из наших вечных проблем. А вот с мудрецами будет сложнее…

– А мы замаскируем дураков под умных. И они будут ставить противника в тупик своими дурацкими ответами. А для страховки экипируем ушанками. Если что, они их шапками закидают.

– Сильный ход! Но выдюжат ли наши любители против их прожженных профессионалов?

– А я, батенька, верю в наших дураков. Верю, верю! Они не раз выручали нас в трудную минуту. Еще Бисмарк предостерегал от козней против русских, которые на любую военную хитрость отвечают своей непредсказуемой глупостью.

– А в сочетании с нашими морозами и непроходимыми лесами…

– Да что леса? У нас дороги непроходимые!

– Непроходимые дороги и непроходимые дураки делают страну непобедимой!

– Вообще-то говоря, кого считать умным, а кого глупым – вопрос спорный. Во многом это зависит от уровня окружающих. Вот если бы ты сейчас оказался в компании физиков-ядерщиков? Или среди микробиологов, обсуждающих свои проблемы. Слушал бы какую-то тарабарщину и чувствовал себя очень неуютно. И даже среди механиков, ремонтирующих двигатель…

– Э, нет! Конкретные знания еще не признак ума. Те же ученые-очкарики в жизни сами всего боятся. Протекающий унитаз может вызвать панику у доктора любых наук. Они же вырастают из «ботаников», запуганных дворовой шпаной. Будь ты хоть самый гениальный ученый, хоть Фейербах с тремя головами…

– Господь с тобой! Такие страсти, на ночь глядя.

– Будешь дрожать перед каким-нибудь малограмотным бонзой, вроде Берии.

– С тремя головами?

– И одной хватало. Чтобы другим головы сшибать. А скольких интеллектуалов переиграл малообразованный товарищ Сталин! Вот кто умел задумывать комбинации на годы вперед. А те, кто считал его недалеким человеком, потом глубоко сожалели об этом. Когда оказывались сбитыми фигурами в партиях, которые он разыгрывал.

– Переиграл или перехитрил?

– А в политике хитрость ценнее ума. Поэтому ушлые проходимцы умудряются использовать более способных людей в своих целях. И кто же умнее, в итоге? Тот, кто победил. Значит, не так страшен Фейербах, как его малюют.

– Но хотя бы от возраста ум зависит? Есть же признанные мудрецы, аксакалы с седыми бородами…

– На седину можешь не рассчитывать. Возраст ума не добавляет. Скорее, наоборот. Старикам его заменяет житейский опыт – память о набитых шишках.

– А я слышал простое правило: не лезь за пределы своей компетенции – не будешь выглядеть дураком.

– А что такое компетенция? Как ее измерять, в каких единицах?

– Говорят, на Западе есть какие-то тесты…