Читать книгу Судья - Игорь Юрьевич Денисов - Страница 10

Возвратившись домой после работы, Павел ощутил непреодолимое желание прогуляться. Пустота комнат наводила на мысли о самоубийстве.

Подходил к концу сентябрь 2007-го года. Со дня убийства Вадима Нестерова прошел месяц.

На парковой скамейке сидел старичок в мундире с нашивками. На груди блестели медали. Лицо старика было коньячного цвета. Сложив руки на палке между расставленных ног, он бессмысленно глазел на алый закат.

Павел сел рядом. Старик каждые две минуты жевал губами, бормоча под нос.

Павел задумался о своем, забыв про соседа. И потому вздрогнул, когда пенсионер вежливо спросил:

– Проблемы какие-то у вас?

– Нет. Никаких.

Старик снова пожевал беззубым ртом. Потом рассказал Павлу историю своей жизни.

Он был ветераном войны. В начале 90-х государство презентовало ему квартиру в Новгороде. Дочь как раз вышла замуж. Старик взял молодоженов к себе. И очень скоро пожалел.

Зятю до зарезу было нужно прописаться в Новгороде. Квартира у старика хорошая, в центре, все рядом. Дочь потребовала прописать мужа. Старик – «С какой стати?»

Его не трогали, пока была жива жена. Померла – жизни не стало.

Зять бил его по голове кухонным полотенцем. Старика запирали в лифте. Два раза собственная дочь подсыпала ему в борщ цианиды.

– Что с тобой, доченька? – плакал измученный старик.

– Ненавижу тебя! – шипела доченька. – Старый осел! Ты испортил мне личную жизнь!

Вся лестничная площадка знала о происходящем. Но, как всегда в крупных городах, никто не вмешивался. Старик обратился в комитет ветеранов, но там «ничем не смогли помочь».

В конце концов, ветеран войны оказался на улице.

Павел слушал, и слушал, и слушал, и очень скоро почувствовал ужасную головную боль.

– И что теперь? – спросил он, потирая лоб. – Как же вы живете?

Старик бессильно улыбнулся. Посмотрел вдаль.

– Я теперь в поездах живу. Сажусь с поезда на поезд, езжу из города в город. Проводники меня уже в лицо знают. Я им сказал, что меня дочка из дому выгнала, уж они меня из вагона не выгоняют. Чаек носят.

Павел покачал головой.

– Но ведь долго так все равно не протянешь.

Старик выдавил жалкую улыбку.

– Что ж делать? Я в свое время воевал, чтоб моя дочка жила – так что ж теперь, с ней воевать?

– Разве вам не хочется отомстить?

– Дурные у тебя мысли, сынок, – старик внимательно посмотрел на задумчивого Павла. – Знаешь, как в народе говорят? «Месть – меня ест». Да и как можно своему семени мстить? Ничего, я пожил. Пусть теперь она живет как хочет, и бог ей судья.

Он вышел на освещенный огнями витрин проспект. Остановился у панорамного окна модного кафе. Словно кто-то схватил его за плечо. Синие глаза расширились.

Через стекло Павел увидел Инну Нестерову.

Она сидела одна, в белой блузке и черной мини-юбке. Сгорбившись над чашкой кофе, почти не обращала внимания на окружающих. При всей ее красоте и свежести девушка выглядела усталой. И была в ее лице печать рока. В каждом движении чувствовалось нечто, бессознательно вызывавшее у Павла отвращение и жалость. Словно у нее на спине висела табличка: УДАРЬ МЕНЯ.

Инна вздрогнула. Увидела Павла. В глазах промелькнул страх.

Павел сам не понял, как миновал фойе и оказался в шумном зале, полном людей. В сером плаще, черной вельветовой рубашке и поношенных джинсах он казался себе неандертальцем.

Павел взял кофе. Кассирша окинула его прикид скептическим взглядом.

– Простите, стул свободен?

Инна подняла голову. Враждебно взглянула прямо в глаза.

– Нет. Этот стул ломаный.

Павел отвернулся. Огляделся в поисках свободного столика.

«Не получилось общения. Жаль, жаль».

Что «жаль»? Боже мой, Павел, что ты здесь делаешь? Сейчас же уходи!

– Да сядь ты, – с досадой сказала Инна. – Я пошутила.

Повесив на спинку плащ, Павел сел.

– Я думал, ты кого-то ждешь.

– Ты думал? Не сломай голову.

Инна отхлебнула кофе. Наморщила лоб.

– Где я тебя видела?

– В отделении. На допросе.

Инна вздрогнула. Рассмеялась.

– Да? Прикольно!

Девушка развалилась на стуле.

– Ты чего, язык проглотил?

– Нет, – Павел отхлебнул, неловко озираясь и вздрагивая от каждого звука. Он чувствовал себя идиотом. И не знал, куда спрятаться от неприятного, прямого взгляда наглых глаз Инны.

– Ну, выкладывай: как тебя зовут, где живешь, чем занимаешься?

– Тебе есть до этого дело?

– Действительно, – хмыкнула Инна. – Мне нет до этого никакого дела.

– Вы, женщины, интересуетесь в мужчине чем угодно, только не тем, чем надо.

– М-м, очень интересно. А чем надо интересоваться?

Павел склонился над столиком.

– Вот ты спрашиваешь: как меня зовут, чем я занимаюсь и так далее. Я могу наговорить много всего, но что это даст тебе? А ты попробуй спросить: «Что ты за человек? Что чувствуешь? Чего хочешь от жизни?»

– Никто об этом не спрашивает.

– А между тем, об этом и стоило спросить.

– Можно подумать, кто-нибудь даст правдивый ответ.

– Все же это было бы правильно.

– Но это невозможно, – Инна положила локти на стол. Подперла ладонью подбородок. – Это даже такая дура, как я, знает.

– Ты не дура.

– Почем ты знаешь? – раздраженно спросила Инна. – Все, что ты здесь наболтал – полная чушь! Мне не нужно тебя ни о чем спрашивать. Я и так знаю, чего ты хочешь.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

– Я чувствую, что ты все видишь, – сказал Павел.

– Вот! – Инна расхохоталась, запрокинув голову. Она смеялась неестественно громко. На нее оглядывались с отвращением.

– А знаешь, как я узнала?

– Как?

– Очень просто! Только сумасшедший явится сюда в этих… отрепьях.

Павел кивнул. Улыбнулся.

– Ты заметила, на нас все пялятся?

– Да. Давно.

– Это из-за меня или из-за тебя?

– Из-за меня, – насторожилась Инна.

– Ну да. Ты – Нестерова.

– Что с того? Нельзя быть Нестеровой?

Павел взглянул ей в глаза. Инна вздрогнула.

– Что я такого сказал?

Она вдруг виновато улыбнулась.

Зазвонил мобильник. Инна схватила сумочку и начала лихорадочно рыться. Раздраженно выругалась.

– Это ты, любимый? Да. Я в тошниловке сижу, скучаю. Да. Да, да, да. Хорошо. Конечно.

Она улыбалась. Ее губы дрожали.

– Конечно. Буду через полчасика.

– Уже уходишь?

Инна встала. Оправила юбку.

– Представь себе, ухожу. Ты думал, я всю жизнь буду торчать здесь с тобой?

– Что ты, что ты. Мы еще увидимся?

– Увидимся, – Инна посмотрела мимо него, морща лоб – В следующей жизни.

– Пока.

– Пока.

Павел наблюдал, как девушка идет к выходу, покачивая бедрами. Взгляд его был серьезен и задумчив.

Илья развалился на диване, посасывая сигарету.

Компания покинула квартиру пять минут назад. Инна ходила по комнатам, уничтожая последние следы вечеринки.

С веником и совком вошла в комнату. Встретила взгляд Ильи. Улыбнулась. Илья улыбнулся в ответ.

Инна увидела на ковре немного белого порошка. Вскрикнула и быстро смахнула на совок, оставив несколько белых пятнышек.

Илья напрягся.

– Носом ткнуть? Прибери все, пока я тебя не убил.

– Сейчас, – Инна сделала вид, что не слышала его «убил».

Намочила в ванной тряпку. Терла ковер, пока пятна не побледнели.

Выпрямилась. Оглядела комнату.

– Вроде ничего не пропустила. Да?

– Да все, все. Затухни. Бросай это дело и ползи сюда. Папочка соскучился.

Инна подсела к нему на колени. Илья погладил ее по щеке.

– Молодец ты у меня. И умная, и красивая.

– Что есть, то есть, – улыбнулась Инна.

Взгляд Ильи вдруг стал рассеянным, и вместе с тем – странно подозрительным. Нахмурившись, он наклонился. С шумом потягивая носом, обнюхал Инну.

– Любимый, что с тобой?

Илья откинулся на спинку дивана. Сощурился.

– Где ты шлялась? – капризным тоном спросил он. – От тебя говном воняет.

Инна, побледнев, молча сидела у него на коленях, не зная, чем ответить на подобную сентенцию. Илья и раньше говорил подобные вещи. Нужно было ждать.

Через минуту взгляд Ильи прояснился и смягчился. Он посмотрел на Инну, как будто впервые ее увидел, и поцеловал в шею.

Инна положила голову ему на плечо.

– Тебе хорошо со мной?

– Нормально, – Илья потушил сигарету. Начал ковыряться в зубах.

Инна посмотрела ему в глаза.

– Я люблю тебя.

– Спасибо.

Инна отвела взгляд.

– Я хочу, чтобы мы поженились.

– А я хочу, чтобы не было войны.

– Я думала, мы поженимся.

– Ты думала? А башку не сломала?

Звонок в дверь.

Илья сбросил с себя девушку. Побежал открывать. Инна сидела на полу, уставясь в одну точку. В прихожей звучали приглушенные голоса. Инна узнала голос господина Бубнова. Илья говорил тихо. «Да, отец. Хорошо, отец». Инна встала, сдула со лба прядь волос и вышла в прихожую.

– Здрасте.

– Здравствуйте, – отец Ильи строго взглянул на нее. Повернулся к сыну.

– Чем вы занимались?

– Уроки учили, – Илья смотрел в пол.

– Уроки они учили, – проворчал Бубнов. Наклонился. Снял ботинок. – Наплодят уродов, потом по врачам бегают.

– Э, – сказал Илья.

Бубнов выпрямился. Лицо побагровело.

– Рот закрой, щенок! Мало мне соседи мозги промыли за тебя! А как два года назад на условное нарвался с невыездом? Забыл? Я напомню!

– Это здесь не при чем.

– Мне решать, дурак, что причем, а что нет! Пьянки-гулянки, а через пять месяцев эта с брюхом! Залетит – сам выкручиваться будешь, понял? Я не собираюсь больше тебя из дерьма вытаскивать!

– Хорошо, отец, – Илья снова опустил глаза.

Бубнов отдышался, прощупал пульс. Повернулся к Инне.

– Инна, оставьте нас. Мне нужно поговорить с сыном.

Инна вернулась в гостиную. Обернулась. Бубнов что-то с суровым лицом выговаривал сыну. Тот стоял, опустив голову.

– Да, отец, – услышала Инна. – Хорошо, отец.

Она закрыла дверь, отсекая тусклый свет.