Читать книгу ВЕЗЕНИЕ, ПРУЛЬНОСТЬ и всякое НЕПОНЯТНОЕ в моей жизни - Игорь Юрьевич Литвинцев - Страница 7

Родители (мама в основном) как узнали, что вопрос с поездкой в Камбоджу на год почти решен, начали меня усиленно обрабатывать, чтобы я в их отсутствие остался дома в Ярославле. То есть тут и поступил в ВУЗ. Хотя до этого очень поощрялось желание уехать учиться в Москву.

Давили на сознательность – если бабушку любишь, ей же надо помочь с сестрой справляться! И пряник подвешивали: марки со зверушками отовсюду привезем, а еще и магнитофон, приемник, джинсы. И торжественное обещание давали, обязательно в Москву через год отправить (но уже повзрослевшим и поумневшим) для поступления! А, может, и перевестись можно будет? Да точно, можно! Время… а что такое год? Так он же пролетит быстро, и сам не заметишь!

Я бабушку действительно любил, может, даже больше родителей. И даже не магнитофон и шмотки, а портативный приемник и, конечно, марки мне душу грели. Хотелось всякие радио свободно слушать, и не столько политику, сколько Галича и другие запрещенные песни бардовские, ну и прозу, типа Алешковского – тоже. В общем, в итоге я поломался, поломался – и поддался.

А пока, в ожидании прекрасного будущего, чтобы в армию после 11 классов сразу не загреметь, надо было поступить куда-нибудь в Ярославле. А выбор был не особенно велик: Мед, Пед и Технолог. Врачом я себя представить не мог. Поступление в Пед, что на географию, что на английский (особенно последний) было бы просто в жилу. Но вот от армии – совершенно не спасало! А туда я вообще идти не хотел. Единственный институт, где была военная кафедра, – Технологический (ЯТИ). Это и решило дело.

Документы я отнес на химический факультет, так как механический был ну совсем не про меня, потому как требовал наличие способностей, которых у меня не было, в частности, к черчению. Еще в школе я понял, что изображение чего-либо на чистом листе бумаги – это не мое (даже домашнее рисование за меня в школе Димка делал, обязательно что-то долго выпрашивая за это, но все-таки малевал в последний момент), ну никоим образом не мое!

Также и к железкам и всяким механизмам никакой тяги с детства не было; вот всякая живность – совсем другое дело!

А какое может быть черчение на химии? Так я наивно думал. И как же я ошибался! К тому же, органическая химия в школе мне давалась на удивление легко! Ну годик то запросто продержусь, самоуверенно решил.

Еще в присутствии родителей я, сдав на пятерку один профильный экзамен по химии, в институт поступил, и меня, как и других медалистов, отправили до начала занятий на реставрацию Волковского театра. Вернее, его крыши. Работа была не бей лежачего. Отметился с утра и свободен. У них самих какой-то застой был, чего-то вовремя не подвезли. Хочешь загорай тут или с новыми друзьями в город (на пляж и т. п.) подавайся. И за знакомство с ними Волковскому спасибо!

В итоге папа с мамой, спокойные за меня, поехали в Камбоджу исполнять «интернациональный долг», то есть зарабатывать чеки на машину – папину мечту. А я остался ждать начала студенческого учебного года, дав им ряд клятвенных обещаний: бабушке во всем помогать, нервы ей не мотать (имелось в виду, как маме), сестру не обижать, отца в институте не позорить и т. п.

И сразу после их отбытия все прелести жизни только с бабушкой и в отдельной комнате стали очевидны. Может, поэтому, осваиваясь в новых условиях и имея возможность свободно валяться на диване с котом и читать в свое удовольствие, а также приглашать к себе кого и когда хочу, год прошел практически без ЧП.

Свободно распоряжаться собой и своим жильем – это был такой огромный плюс, о котором я раньше и понятия не имел. Я же впервые получил возможность жить в отдельной комнате. Где можно было закрыть дверь изнутри! И приходить со своим ключом, без всяких допросов.

Наше семейство только недавно получило эту трехкомнатную квартиру, в которой в моем распоряжении, к сожалению, был только диван в общей проходной комнате. До этого было еще хуже – маленькая двушка на первом этаже. А начиналась моя жизнь вообще в коммуналке, в деревянном двухэтажном доме на улице Собинова. И детство протекало в единственной комнатке и в длинном коридоре с общей кухней. Вернее, в основном в полутемном коридоре, где мы втроем и играли, а иногда и крыс гоняли. Остается упомянуть единственный туалет на семь комнатушек.

Бабушка у меня действительно была золотая, да и я старался нервы ей особенно не трепать. Так мне тогда казалось. Но по сравнению с тем, что творили с домашними мои приятели, это так и было. Да и я ей был нужен рядом чисто для психологической устойчивости и уверенности. А вдруг что случится? А она и не одна! То, что бабушка просила, делал. Всякие походы в магазин, вынос мусора, ну разве что поворчав слегка для порядка. А вот в присмотре за сестрой (восемь лет разницы) толку от меня явно мало было.

Разве только когда меня вызывали в спорных ситуациях. Устав бороться с Ирочкой по каким-то принципиальным вопросам, бабушка взывала к моему якобы третейскому вмешательству. Например, по утрам: «Игорь, ну скажи ты ей, она опять не хочет» что-то там надевать в школу, какую-то шапку с завязками или теплые штаны». И я появлялся заспанный и мрачно, но грозно занимал нужную бабушке сторону.

Но миром моей маленькой сестры я совершенно не интересовался. Училась она во французской школе хорошо, с бабушкой в целом ладила, что еще надо?

По сравнению со школьной жизнью (как я уже отмечал), степень моей свободы и самостоятельности резко выросла, но и потребности увеличились еще больше. Карманные деньги мне стали очень нужны. Конечно, что-то я получал дома официально, а иногда и выпрашивал ещё немножко сверху у бабушки. Но надо-то было в разы больше!

Одна причина была достаточно специфическая. Я еще в школе подсел на книги: моя мама, очень хороший терапевт, перед отъездом познакомила меня со своей постоянной пациенткой, которая чем-то важным заведовала в центральном книжном. Так что после каждой стипендии я бежал к ней, получал доступ к новинкам, которые до прилавка никогда не доходили, и половина денег сразу там и оставалась!

И еще я был фанат марок фауны, правда, в Ярославле с этим хобби было особенно не развернуться, но в маленьком отделе филателии все-таки что-то появлялось время от времени. Хотя это были незначимые траты по сравнению с книжными и бытовыми расходами.

Несколько слов о последних. Они были достаточно внушительные, поменьше пока, чем на книги и марки, но уже почти сопоставимы. Частое коллективное распитие всего, что можно и нельзя было пить, уже практиковалось очень активно. И скидывание для начала по рублю редко этим и заканчивалось. А вообще-то хорошее тогда было для студента время: червонца было достаточно на поход в ресторан. А повышенная стипендия составляла 45 руб.! Не баран чихнул.

Поэтому, хотя лекциями я себя не сильно утруждал, во время сессий пахал как зверь. У меня это получалось, и мне даже нравилось – взяться и выучить незнакомый материал за три дня да еще и по чужим лекциям! В голове аккуратно разложить по полочкам и на экзамене красиво и внешне легко выдать!

Я еще во время школьных выпускных экзаменов к этой методе – быстрого и эффективного поглощения знаний – самостоятельно пришел, борясь за медаль. И даже научился спать как йог, не больше 3-4 часов в сутки. Для промежуточного отдыха (между штудированием отдельных тем) по 20-30 мин представлял себя облачком в небесах или птичкой над безбрежным океаном, реально чувствуя себя после таких медитаций полностью отдохнувшим. Вот так и вникал (и даже с интересом) в школьный, давно и напрочь позабытый, материал.

Обнаружив в себе такую способность, я активно стал ее эксплуатировать и дальше. Правда, требовалась специфическая подготовка. Так как своих лекций у меня за редкими исключениями не было, то заранее надо было договориться с какой-нибудь аккуратной сокурсницей из другой группы с хорошим почерком, чтобы не пролететь в последний момент в их поисках. И тут иногда помогали дефицитные книги женской тематики (тогда это было искусство!), но больше – личное обаяние. Иногда и без всяких «шуров-муров», уважительного отношения хватало. Скоро система была выстроена. Утром перед экзаменом я уже знал о предмете почти всё! Правда, потом это всё так же быстро и вылетало из головы, но это же потом! Пятерка то уже стояла в зачетке!

Выше я отмечал, что начиная со второго курса меня только материальный стимул и заставлял выкладываться на сессиях на полную катушку. Стипендию я мог получить или высшую или никакую. А получать то ее очень хотелось! Пример первой сессии стоял перед глазами. И наглой самоуверенности пока хватало. Я, с полной верой в себя, брал незнакомые лекции и впихивал в свою голову за несколько дней перед экзаменом весь содержащийся в них материал. Иногда он был изначально абсолютно новым. Но это не имело значения и только повышало спортивный интерес. Ну, а на экзаменах оставалось сначала вспомнить и хорошо проработать билет, а потом донести содержание ответов до препода. И, как правило, мне удавалось делать это так убедительно, что у «матросов не было вопросов».

Уже на первоначальном этапе анализа студенческого периода я пришел к выводу, что, кроме этого субъективного фактора, еще два объективных (известная фамилия и грамотные шпаргалки) очень помогают. Иногда совсем неожиданно и, к счастью, в критических ситуациях.

Фамилия моя в институте была действительно хорошо известна. Но совсем не потому, что мой отец доцентом на механическом факультете работал. Экая невидаль, доцентов в Технологе хватало. И не потому, что мой родитель репутацию в студенческих кругах специфическую имел, гоняя в хвост и гриву бедолаг, проходящих через его кафедру металловедения.

А реноме принципиального и неподкупного препода, увы, все меньше котировалось. Время-то уже было застойное. Не туда ветры перемен дули. На меня жертвы его принципиальности даже приходили специально посмотреть. Хорошо, что только посмотреть. Могли бы, особо нервные, и приложиться к физиономии!

Но им, в основном, было просто интересно разузнать, а какой же сын вырос у такого деспота из прежнего времени. Особенно мой папочка прославился, когда старшего Жоркиного брата Виктора несколько раз выгонял с пересдачи. Никакие уговоры и подходы ни коллег, ни мои, ни мамины не действовали. Довод у него был один, но железный: «Так он же вообще ничего не знает, как же я могу тройку поставить?»

Единственное – не стал принципиально упираться, когда его коллега по кафедре все-таки у Виктора экзамен принял (четверку поставил – на пять не решился, однако).

Так что дело было вовсе не в отцовском доцентстве. Только в нашей группе было с десяток деток, у которых родители в институте сильно покруче были: профессора, доктора наук, кафедрами заведовали или отделами. А у Жорки отец вообще был в масштабе города известной фигурой.

Но только мой отец, поступивший учиться сразу после войны, был единственным Сталинским стипендиатом ЯТИ, его знаменитостью. И многие, теперь уже пожилые, преподы это еще хорошо помнили. А другие, его возраста, вместе учились и потом тоже преподавать стали. Так что тень славы отца и на меня иногда падала и выручала.

Иногда в Технологе меня посещали грустные мысли на тему, а что было бы, если бы?.. Скорее всего, в МГУ я бы и поступил со своей серебряной медалью на географию или на экономику зарубежных стран. Профилирующие дисциплины – и география, и математика у меня от зубов отскакивали. И с каким удовольствием бы учился!

Но, честно говоря, сам виноват, что после первого курса не настоял на своем. А двух лет имитации учебы в Ярославле, к которой я уже с успехом приспособился, мне хватило, чтобы не особенно дергаться для того, чтобы из этой колеи выбраться. Привык как-то: друзья, подруги, команда КВН, так меня эта ситуация и засосала.

Ну вот круг воспоминаний, начатый с обзора (взгляда сверху) студенческой жизни, провел вас через детство и школу и опять к институту вернулся. И теперь остается (согласно собственному

решению) перейти к серьезной проработке всех фактов. Начнём с самых неординарных.