Читать книгу Алпамыша, или Потомок великанов - Ика Маика - Страница 2

– Есть хочу, хочу жрать. Голод всосал меня почти целиком, оставив только морду и лапы, последнее средство, последнюю надежду, что я извлеку ими хоть что-то из этой плачущей пустой ночи. Вокруг – никогошеньки. Асфальт, где его защищают от синюшной тьмы фонари и сухие листья, бурый и вздутый, словно изъеденный пустотами живот. Я один – черен, как дыра в холсте вон той картины, что корчится в помойном контейнере, сквозь которую только что прошмыгнул рыжий толстый кот, Я черен, как бездонный алчущий мрак, готовый выскочить из меня, наброситься на все это и уволочь за собой, в себя…

Тихо! Я слышу, как простонала железная дверь в одной из высоток. Кто-то вышел из подъезда наружу. И он не один. Вышла женщина. Она так уверенно направилась к арке, что я даже не сразу сообразил, что выскочивший следом мужчина – ее спутник. Женщина оглянулась, пропуская выезжающий со двора автомобиль, и убедившись, что мужчина идет следом, остановилась в пол-оборота, как бы нехотя дожидаясь его. Однако, настигнув ее, он продолжил идти мимо, не сомневаясь, что силой созданного энергетического вихря повлечет ее за собой.

Да! Точно, их двое! Мужчина и женщина. О, этот запах! Запах страстей! Благодарю и еще раз благодарю всех своих Богинь и Богов за шанс, предоставленный мне сейчас. Женщина на ходу цепляется за рукав мужской куртки, и они исчезают в темном проходе. Я рядом. Я во тьме, и я невидим. Как только парочка выныривает из темной арки на ярко освещенный проспект, ветер обрушивается на них. Барышня согнулась, пряча лицо от ветра. Оба смотрят себе под ноги и… молчат. Мужчина широко выбрасывает впереди себя ноги, обутые в изношенные кроссовки, ничуть не заботясь о том, что она едва поспевает за ним. Ее ботинки на высоком каблуке семенят рядом короткими шажками, стараясь не споткнуться.

Закручивая воронки, ветер выдувает все лишнее на своём пути. Опустошенные его настойчивыми домоганиями, они, казалось, оба сейчас подлетят вверх, раскинув руки и ноги, вместе с листьями и рваными полиэтиленовыми мешками, потом вихри, изловчившись, выметут из них и это последнее мучительное бессмысленное молчание. И тогда они, схватившись за руки, обнимутся от страха, от мысли о том, что могло бы произойти… Все это мои стариковские фантазии, конечно же, которые с годами становятся чересчур сентиментальными. Долго я плелся следом в предвкушении, что кто-нибудь обронит ну хоть какой-нибудь намек пусть на крохотное желаньице. Голод продолжает высасывать мои силы. Нужно что-то делать. Нужны решительные меры. Но какие? «Отсечь все лишнее, прежде всего!» – подсказывает мне ветер.

Тут же планета, по которой идет моя парочка, сжимается настолько, что на ней помещаются только я, старый черный койот, он, мужчина в изношенных кроссовках, она, женщина в ботинках на высоком каблуке, и фонарь. Тротуар замыкается на себе самом, превратившись в экватор. Вот, это то, что мне нужно! Сегодня Боги явно на моей стороне, и сила моя со мной, хоть я и голоден. Раз за разом наш дуэт проходит мимо одного и того же фонаря, по одному и тому же тротуару, мимо одних и тех же декораций, и совершенно ничего не замечает. Всё, на что я рассчитывал, оказалось тщетным.

Спасибо дружищу ветру, он, как всегда, в курсе всего и решает вмешаться, закружив листья со звездами воронкой у них под ногами. Дамочка, не удержавшись, ударяется носком своего ботинка о бордюр и, залетев на газон, падает. Поднявшись, вздыхая, с колен, она замечает вышедшую из-за туч Луну и вдруг видит меня. Я тут же поспешно исчезаю, растворяясь во тьме. Отряхиваясь, она продолжает всматриваться в то место, где только что мы встретились с ней глазами. На тротуаре стоит ее спутник, закуривая следующую сигарету, за все это время, кстати, ни разу не обернувшийся к ней. Сделав несколько неуверенных шагов, женщина вновь спотыкается, теперь уже серьезно ударившись о какую-то корягу. Бедняжка заплакала было, но тут же проглотила слезы, опасаясь потревожить тишину воздвигнутого между ними молчания.

Все это время я прожигаю ей спину взглядом. Она чувствует его, оборачивается, и я позволяю Луне вновь осветить не только блеск моих глаз, но и зубов. Я голоден, страшно голоден. Женщина понимает это и отчаянно, словно моля о помощи, тоже обращает свое лицо к Полноликой, будто зная, что та – единственная, кто может ей посочувствовать и помочь. Да.., у меня с этой дамочкой много общего! Окинув взглядом крохотную планету под ногами, окольцованную тротуаром, сутулую спину своего спутника, меня, фонарь и вспененный вокруг звездный океан, она зажмуривает глаза, полагая, по-видимому, что я намерен сейчас разделаться с ней. Но я продолжаю сидеть спокойно, не двигаясь. Я жду. Мужчина, по-прежнему, ничего не видит.

И вот тут-то в ее руках что-то вдруг начинает копошиться. Женщиной овладевает удивление и раздражение одновременно. Ей кажется, что это трепещущее нечто рвется совершенно не кстати. Несколько секунд она отчаянно борется с ним, в конце концов, её руки ослабевают, и ей ничего не остается, как выпустить это наружу. Вначале я думал, что она теребит платок, который она доставала давеча, когда еще оттряхивалась, но оно внезапно вырывалось из ее ладоней и вспорхнуло ввысь.

Вот! Наконец-то! Желание! Это – ее желание! То, что мне нужно! Оно белой птицей метнулось в мою сторону. Ну и я – тут, как тут. Набрасываюсь и натягиваюсь чулком на мечущееся тельце в перьях, вовремя успев сомкнуть челюсти. Луна окончательно обозначает все свои бока, становясь абсолютно полной, а я возношу ей свой ликующий вопль. Женщина с побелевшим от ужаса лицом, стоя на коленях, слышит его! Она до смерти напугана, но я продолжаю лаять, петь, скулить, называйте, как хотите. Это не изменит сути ее желания и силы  моего заклинания, благодаря которым к нам начал приближаться гигантский лунный диск.

Я-то сразу все понял! Женщина от отчаяния пожелала унестись на Луну. Точно! Таким было ее желание. Можно лишь догадываться, чем или кем оно было вызвано. Но, тем не менее, мой голод был утолен. Теперь я сыт. И мой долг, моя работа – исполнить ее волю. Итак, диск Луны движется прямо на нас. Он остановился так близко, что, казалось, я могу легко, подскочив, запрыгнуть на него.

Повиснув над нашими головами, Луна приподняла хрупкую женскую фигурку над планетой и медленно притянула её к себе. Моя песня, сопровождавшая весь этот магический процесс осуществления желания, был услышан самой Вселенной. Фонарь, ветер с замученными листьями, звезды, тьма, – все смотрели на нее. Все, кроме него, ее спутника с сутулой спиной, который по-прежнему ничего не видел и не слышал. Он продолжал строить вокруг себя свои невидимые стены.

Почти растворившись в ослепительном сиянии Луны, едва уже заметный силуэт моей подопечной внезапно обернулся назад. Женщина увидела далеко от себя шарик, весь усыпанный осенними листьями, величиной с теннисный мяч, освещенный с одной стороны нервно подмигивающим фонариком, малюсенького человечка, смотрящего себе под ноги и неустанно стряхивающего пепел на тротуар. Она увидела, как ветер, собрав абсолютно все листья планеты, опавшие и только что сорванные, пытаясь пробить  нерушимый барьер, обрушивает их на ссутулившегося ещё сильнее мужчину. Внезапно женщина вновь оказывается рядом с ним.

Но зачем? Ведь желание её исполнилось?! Ну, что ж! Воля, как говорится, – ваша. Что касается меня, то этого было достаточно, чтобы перестать и вовсе интересоваться ими обоими и пойти, наконец-то, выспаться. Земля, закружившись быстрее, расширилась до своих пределов и стала такой, как прежде. Растерянная и озадаченная Луна нехотя и медленно вернулась на свою орбиту. Перед вознесенной и ее ухажером зажглись фонари. Много фонарей, мимо которых им предстояло еще пройти прежде, чем они попадут к себе домой. Вот, казалось бы, и все.

Но между его изношенными кроссовками и ее ботинками на каблуках неожиданно пронеслись чьи-то бойкие казачки, потом сапоги на шпильках, потом еще непонятно какие непонятного пола «прощай молодость», затем людские ноги хлынули потоком, вернее, в два потока – один в одну сторону, другой – в противоположную. Я мечусь между ними. Всего за несколько секунд мои герои оказываются на таком расстоянии, будто между ними ничего и не происходило вовсе, но только все это время они бежали друг от друга в разные стороны, как ошпаренные.

Я не тот койот, что носится по пустыне в поисках падали. Таких, как я, порожденных нескончаемым процессом эволюции, становится все больше. Я поедаю человеческие желания. Для меня город – гигантская помойка. Помойка мыслей и желаний. Ими я и питаюсь. Ем все, что попадётся. Нет хороших или плохих, для меня все они равны, это – мой хлеб. А вот для них этот мусор может стать роковым. Кто-то, благодаря мне, восхвалит Создателя, а кому-то – заказывать панихиду. Никто не виноват, – сам пожелал! Чем больше нашего брата, тем быстрее осуществляются людские мечты, какими бы они ни были.

Я проглотил ее намерение унестись на Луну. Я сделал всё, что было в моих силах, чтобы оно осуществилось. Но она сама же и отменила свое решение. Женщина может. Я, честно скажу, был искренне рад этому. Но я не заметил, как тот сутулый успел выпустить своё желание наружу. Он! Конечно, это был он! Но кто из пожирателей успел проглотить и переварить его грандиозный замысел?

Я мечусь в чаще ног, пытаясь разыскать своего собрата. Бесполезно. Ног – все больше и больше, и моей единственной заботой теперь становится спасти свои лапы и хвост. Я уже не в состоянии звать Луну, я не могу больше глотать какие бы то ни было пожелания, пусть даже они во сто раз вкуснее прежних. Спасти свою шкуру, – вот моя задача! И я, честно говоря, хочу забыть про какую-то там женщину и ее хахаля. Плевать! Пусть выпускают свои страстишки, хотения там всякие направо-налево! Мне что за дело?!

Прямо у меня под ногами земля тут же раскалывается. Я оглядываюсь, чтобы понять, что происходит. Оказывается, та тьма народу, которая движется в одну сторону, тащит за собою одну часть планеты, а другая часть толпы тянет ее в обратную. Мне удалось, с перепугу, оттолкнувшись от чьего-то затылка, взлететь на несколько мгновений над людскими течениями.

Я тут же навострил свой взгляд в то место, где оставил свою парочку. Оно оказалось на отколовшейся половине планеты. А там сидит… Кто бы, вы думали? Тот самый кот, рыжий жирдяй, облизывающий невозмутимо свою заднюю лапу и хвост. Мое презрение к этому виду собратьев-пожирателей не позволило мне тогда еще приглядеться к нему получше. И вот результат. Хотя, по правде говоря, что я мог?

Я не могу просто взять и уйти! Мне почему-то важно знать, что с ними будет. То, что я увидел в следующем прыжке, меня порадовало, но и заставило поволноваться. Я заскулил, потом прыгнул ещё и ещё. Я продолжал подпрыгивать вверх, пока были силы. Я видел, как в это время они оба пытаются продраться сквозь толпу. Несколько раз массы людских тел растаскивали их в разные стороны.

Наконец, им удалось сцепить свои ладони, а затем и вытащить друг друга из враждебно настроенных потоков обстоятельств, людей, мыслей и прочей чепухи на образовавшийся тут же островок под их сцепленными над пропастью руками. Толпа исчезла так же неожиданно, как и появилась. Вот они стоят, обнявшись, под тем же расплывающимся в сиянии фонарем. Этот рыжий кот обнаглел настолько, что трется у них под ногами. А еще – мои глаза, которые выдают меня, не позволяя раствориться во тьме, потому что из них катятся эти собачьи слезы. Старый стал. Мужчина видит меня и, нагнувшись, треплет за ухом.