Читать книгу Мята. Кот, который полюбил книги - Илана Сова - Страница 2

Утренняя прогулка

Я проснулся, когда перевернувшись на другой бок, упал на пол. Не самое приятное ощущение, но зато бодрое пробуждение. В мой нос влез запах свежеиспеченных блинчиков, молока и сосисок. Встав с пола я вбежал на кухню и встав на четыре лапы, я украл с тарелки человека мужского пола целую длинную сосиску пока он был занят приготовлением кофе. Войдя под стол я уронил ее на пол и прижав лапой начал жевать, слушая разговор своей будущей хозяйки – Лиззи и ее помощника, – Гарри (который часто называл ее «сестра», хотя они не были родственниками). Их имена я узнал из этого разговора.

– Лиззи, сервал это дикая порода кошек, их не просто содержать в домашних условиях, тем более, если он бродячий и ему стукнул уже год! – воскликнул молодой юноша, по меркам человеческой жизни.

– Гарри, я уверена, мы сможем содержать этого кота, тем более, ты разве не видел? Он такой милашка. Как мы можем такого милого кота бросить одного на улице, где полно машин, диких собак, диких котов и людей из службы отлова, а ещё всякой заразы? – Она подъехала к столу. Доев сосиску я выглянул из-под стола. Заметив меня, она протянула мне ещё три сосиски. Одну я съел из ее нежных приятно пахнущих рук, а остальные две утащил под стол.

– Но… его же могут искать! – не унимался Гарри. Мое присутствие вовсе не раздражало его, наоборот, он волновался о том, что меня будут искать люди, которые бросили меня (он предположил, что они потеряли меня в ходе поездки или прогулки, что было вздором и полной нелепицей).

– Кто? Он же даже без ошейника, Гарри. – сказала Лиззи, издав смешок. Она не считала Гарри глупым, просто его аргументы казались ей слишком притянутыми за уши.

– Но ошейник мог потеряться! – сказал Гарри.

– Это верно, согласна, но если бы его искали, то до нашего района бы первее дошли слухи, поскольку неподалеку от нас находится участок Скотлонтьярда. – смела заявить Лиззи. И я кивнул ее доводам.

– Тогда, все это странно, ты так, не думаешь? – поинтересовался Гарри.

– Думаю, но если мы говорим об этой ситуации «странно», то нам стоит и считать так о самой жизни, которая крутиться вокруг нас. У некоторых вещей просто нет объяснения, Гарри. – сказала Лиззи, взяв в руки нож, которым стала разрезать свой завтрак.

– Но! – Гарри хотел предъявить новый факт, однако, Лиззи его перебила, закончив одной фразой сию недолгую беседу:

– Я больше ничего не желаю слышать о том, что этот кот должен быть выставлен на улицу, а сейчас доедай завтрак и иди на чердак. Как найдешь ошейник и поводок, оставшиеся от покойного кота моего покойного дедушки, принеси их вниз, одень на шею коту и выведи его на утреннюю прогулку, а я пока займусь уборкой, а то после недели скидок в нашей книжной лавке остался бардак до которого никак не дошли руки. Вчера я только начала уборку, как полка ночью рухнула и все книги до открытия книжной лавки должны быть выставлены в новом виде. – Она разрезала ножом ещё один блинчик, насадила его на вилку и запихнула в свой рот.

– Давай лучше ты прогуляешься с ним, а я займусь уборкой. – Гарри за пять минут доел свою порцию блинчиков и запивал их кофе, боязливо смотря на мой хвост, который радостно танцевал туда-сюда между его ног. Он вовсе не боялся меня, просто не хотел снова получить нежный царап.

– Да, думаю, так будет правильнее, но, чтоб не пылинки, Гарри, не осталось ни в книгах, ни в углах, ни в полках. – Произнесла она, звуча угрожающе. Даже у меня от ее тона пошли мурашки и шерсть встала дыбом.

«Какая женщина!» – подумал я, укусив свою собственную лапу, увлекшись подслушиванием чужого разговора. Вернёмся к мурашкам. Я думал, что они незаметны всегда для наших глаз, а тут они ползут по мне и уходят в щель. И присмотревшись, я понял, что по мне прошлись вовсе не они! Это по мне муравьи проползли.

«Да какая разница, кто по мне прополз, если меня добровольно выведут из этой ловушки?»

Мой хвост завилял от радости и я, стащив лапой ещё одну сосиску, съев ее, вылез из-под стола, когда Гарри поднялся по лестнице на второй этаж, затем дотянулся до колечка на потолке и потянув его вниз, забрался по ещё одной лестнице внутрь квадратной дыры. Он исчез на целых три часа, а затем, весь взмокший и растрёпанный спустился по лестнице вниз и сложив ее, закрыл квадратную черную дыру на потолке. Пригладив волосы рукой он спустился на первый этаж и протянул Лиззи два кожаных ремня. Один был верёвочный с табличкой, другой длинный с крючком. Лиззи с теплой улыбкой приняла их и взяв в руки молоток и гвоздь стала стучать по табличке с кличкой умершей кошки, переделывая буквы, выгравированные на ошейнике. Подправив их напильником и раскрасив лаком, она высушила его феном. Я спрыгнул с подоконника на котором все это время сидел, делая вид, что наблюдаю за аппетитными птичками, чирикающими на ветке за окном. Навострив уши и обернув голову на еле слышимый топот муравьев, я поднял лапы, пропуская их и в итоге запутавшись в собственных лапах пал на линолеум, пытаясь прийти в себя. Лиззи в это время надела на меня ошейник и прицепив крючком к нему поводок взяла за другой конец и открыв дверь, вышла первее меня навстречу теплому солнышку. Я, услышав скрип двери, подняв голову, отряхнувшись от звездочек, круживших перед глазами, выбежал из этой ловушки и вдохнув свежий воздух свободы ушел вперед, но недалеко. Примерно, на метра два-пять. Шаг дальше и веревочный ошейник начал душить меня, потому я отступил и лапами попытался снять его с себя, не совсем понимая, когда это я разрешал этому украшению залезть на мою тонкую шею. Естественно, после небольшой одышки.

Лиззи погладила меня по голове, почесала за ушком, затем под мордочкой и мне приспичило в туалет. Вчерашняя вода из лужи и, разумеется, еда из мусорного бака просились наружу. Посмотрев на Лиззи, принюхавшись к ее рукам, я понял, что она приличная дама, а я приличный кот, потому повел ее в ближайший сортир, благо он был в двадцати метрах, иначе бы пришлось идти в кусты и делать там свои «кошачьи большие дела», которые не только неприятно пахнут, но и на вкус весьма отвратительны. Как-то раз из интереса попробовал. Больше эту бяку я в рот никогда в жизни не брал.

Я вошёл в мужской туалет, прошел в кабинку и заперев дверь, издал пятой точкой неприятные звуки, царапая двери кабины. Нанизав на свои когти туалетную бумагу и тщательно ею вытерев все места, которые испачкались от природного зова, я стряхнул бумагу с лап в мусорный бак и спустив правой передней лапой воду в унитазе, немного залип на то, как она крутиться в нем, а после вышел из кабинки, открыв ее когтем. На задних лапах я подошёл к раковине и подставив лапы под кран вымыл их тщательно, даже под когтями, а после смыл водой и вновь нанизав на лапы бумажные салфетки, вытерев их, я стряхнул их в мусорный бак. А затем гордо вышел, опустившись на все четыре лапы.

Мужчины человеческого рода были шокированы от столь цивилизованного кота, который не хотел позорить девушку, которая знала как нужно чесать за ушком, по пузику и под подбородком, вызывая у меня ощущение райского блаженства, которого мне будет не хватать после того, как я сбегу, выбравшись из ловушки из книг и избавившись от этого украшения, который мне совсем не подхо–…

«А эта кожаная кругляшка с табличкой делает меня весьма величественной персоной, пожалуй, ее я оставлю себе.»

Я сел напротив витрины мимо которой мы проходили, разглядывая свою чистую белую шерсть с пятнами на теле и полосками на хвосте, уделяя внимание своим сапфирово-изумрудным глазам, что от лучей солнца стали лишь ярче. Осень весьма теплая. На дворе уже сентябрь, а солнце до сих пор столь же теплое, как и месяц тому назад.

Человек дернула за поводок, направляясь в сторону парка, где плавало много уток, которых я бы с радостью сейчас съел, да только Лиззи бросала мне в след кусочки вяленой колбасы, сперва достав пачку из своей сумки, лежащей на коленях, затем открыв ее, и которые я с радостью ловил и проглатывал.

На вкус они были весьма неплохими, как на свой внешний вид.

Поэтому до парка я добрался сытым и уточки меня уже не волновали, а вот слухи, которые я пытался расслышать, так сказать, намотать на ус, в моем случае усы, были весьма о тревожном известии.

Весь парк только и шептался о том, что в город приехала Маркуна де Кюри – известная леди; любительница шуб и жена одного известного дизайнера, который ещё промышлял бизнесом – открытием собственных магазинов с изделиями шуб разных животных. Одним словом я мог охарактеризовать их: живодеры.

Весь парк только и говорил о том, что среди людей она известна, как жена известного дизайнера (я вам так и сказал выше), а среди животных, как волк в овечьей шкуре.