Читать книгу Ловелас для брюнетки - Илона Шикова - Страница 4

Машину Захар подарил Насте аккурат на Новый год, когда девушка уже закончила курсы по вождению и заявила в категоричной форме, что в услугах супруга в качестве водителя она не нуждается. И точка.

Хоть Настена и добрейшей души человек, однако иногда может быть очень упрямой и непробиваемой. Я, конечно же, не разделяла ее категоричности, учитывая беременность подруги, резкие перепады настроения и капризы, однако спорить не стала. Как и Захар, в принципе, тоже.

Настена долго выбирала марку и модель, хотя ее муж настаивал исключительно на внедорожнике. Но зная прекрасно Настины вкусы, я не удивилась, когда однажды она заявилась ко мне на работу на новеньком двухдверном автомобиле белого цвета. Немецкого автопрома!

– У тебя муж – олигарх! – я подняла указательный палец вверх, когда цветущая девушка показывала мне новогодний подарок. – А ты выбрала эту колымагу?

– Ты же знаешь, что я не корыстная, – мило улыбнулась Настена в ответ. – И машину выбирала, чтобы прежде всего удобно было мне.

– А я – корыстная! – выдала довольно резко, после чего мы обе рассмеялись…

А что? Если грабить, то исключительно швейцарские банки, а спать, так только с королём – я на меньшее не размениваюсь.

Хотя насчёт последнего я немного погорячилась. Переспала один раз, совершив самую большую глупость в своей жизни – теперь на «королей» у меня страшная аллергия, которая вызывает лишь приступы неконтролируемой агрессии, а не любви.

Вот как сегодня – остался бы Валевский ещё ненадолго в моем кабинете, и я, уверена на все сто, огрела бы его чем-то тяжёлым по голове, и не факт, что пенделя для увеличения скоростного режима не выписала.

Боже, опять Валевский! Да что же это такое! Прямо атакует меня со всех сторон! Такое чувство, что думать и мечтать больше не о чем и не о ком. Хотя именно сейчас перед носом стоит моя главная проблема на этот вечер.

Лучше буду думать, как Гончарова спасать, чем стенать о недостойном павлине.

Итак, подведем итог из всего сказанного Захаром: он попал в опалу своей супруге, разбив (а мне почему-то кажется, что там далеко не маленькая царапинка) ее любимую машинку, и она теперь его за это «наказывает».

Да, красавчик, ты влип по-крупному – но ведь я своих друзей в беде не бросаю. Хотя на месте Настены я бы не только губы надула, а еще бы и секса лишила на неделю. И не разговаривала бы недели эдак три!

Но делать нечего – раз пообещала, придётся помочь бедолаге.

– Уже нажаловался? – беременная блондиночка улыбается мне, расставляя тарелки на столе, когда мы с ее мужем заходим в кухню.

А вот Захару наоборот, посылает лишь строгий взгляд, но этот пройдоха даже не смущается – расплывается в улыбке на все свои тридцать два зуба, чем вызывает у моей подруги лишь скрежет зубов. Прекрасно знает, что Настя за эту его очаровательную улыбку готова простить ему все грехи, и наглым образом этим пользуется.

Эх, все мужики нечестно играют, даже влюблённые.

– Не нажаловался, а поделился наболевшим, – отвечаю вместо Захара, а он посылает мне в ответ взгляд, полный благодарности, а после отодвигает стул, помогая мне сесть. – Гончаров, я уже подумываю встать на сторону Настены, глядя на твою галантность.

– Как можно быть таким безответственным! – выдает моя подруга, когда ее любимый мужчина помогает усесться и ей. – Машине четыре месяца, а ты…

– От этого никто не застрахован, – перебиваю ее пламенную речь, чтобы не нагнетать обстановку. – И тебе нервничать нельзя, – дотрагиваюсь до ее руки, хотя прекрасно знаю, что она шутит.

Потому что любит Захара. Не за деньги, связи и положение, а за то, что он…

А фиг его знает, за что. Ведь любят обычно вопреки. Вот я, например, за что любила Валевского? Красивый, умный, веселый… Как-то маловато в нем положительных качеств, за что можно любить.

Тьфу ты, черт – опять этот Валевский. Чтоб ему пусто было! Угораздило же его припереться именно сегодня в мой кабинет!

– Предлагаю выпить, – обращается ко мне Захар, а я в недоумении смотрю на парня.

– Я за рулем, – стучу пальцем по виску, чтобы сначала подумал, а потом предлагал.

– Ты, кстати, тоже наказана, – влезает в наш диалог Настя, заставляя меня повернуться в ее сторону.

– Я? – повторно удивляюсь, округляя глаза. – Что-то не припомню за собой грехов. Или все-таки тоже накосячила, как и Гончаров?

– А кто две недели не приезжал в гости? – Птичка приподнимает одну бровь, всем своим видом показывая, что возражения не принимаются. – Поэтому, – тянет гласные буквы в последнем слове, не давая мне ничего возразить в ответ. – Ты сегодня остаешься ночевать у нас.

– Настена… – начинаю я канючить, однако получаю лишь категоричный ответ:

– С беременными спорить нельзя! Можешь даже выпить, я разрешаю.

Прыскаю от смеха, но все равно отказываюсь от алкоголя – нет вообще никакого желания что-либо пить или праздновать. Ужин, сытый желудок, а потом душ и сон – это программа максимум на ближайшие два часа.

– Кстати, – начинаю, когда ужин в самом разгаре. – Ко мне сегодня Валевский приперся на работу. Вот интересно, какая падла его ко мне послала?

Настя смотрит на меня, а потом медленно переводит взгляд на своего мужа. Точнее, мы это делаем одновременно, так как я начинаю понимать, откуда дует ветер.

– А чего это сразу «падла»? – как ни в чем не бывало произносит Захар и поднимает обе брови в немом изумлении. – Между прочим, я просто хотел помочь другу.

– Помочь, значит, хотел, – повторяю за ним слова, растягивая буквы и начиная закипать внутри. – Гончаров, я тебя придушу, – шиплю как змея, не отводя взгляда от своего собеседника. И тут внезапная мысль бьет мне в голову, и я немного остываю. – Погоди, – хмурюсь, наблюдая, как он расплывается в кривой улыбке, видимо, понимая, что сейчас на его голову свалится кара небесная в виде теперь уже моего гнева. – Ты отправил Валевского ко мне, не сказав, что именно я, – делаю паузу, глядя, как парень и дальше продолжает скалиться, – директор фирмы?

– Я просто прикольнулся! – прыскает Захар со смеху вместе с Настей.

Весело им, ты посмотри! И про разбитую машину, как я понимаю, они напрочь забыли!

– Я сейчас тоже прикольнусь и откручу тебе голову, – ворчу в ответ, однако не успеваю больше сказать ни слова, как у Гончарова звонит телефон.

Как же не вовремя неизвестный абонент прервал нашу «милую» беседу. Однако, как только Захар поднимает трубку и произносит единственное слово «Да», из динамика раздается грозный ор Валевского:

– Гончаров, я тебя придушу!

Вот сейчас еще один кирпич свалится на голову бедного Захара. Хоть в чём-то мы с павлином солидарны – даже фразами одинаковыми начали разговаривать.

Чур, я Гончарова душу первой, а ты, «мистер великолепие», становись в очередь!

– Я тоже рад тебя слышать, Рома, – усмехается Захар и подмигивает нам с Настеной.

Она, кстати, прыскает со смеху, слыша и грозный рев Валевского, и наблюдая за моим пылающим от возмущения лицом, однако именно ей я прощаю столь раздражающее сейчас меня веселье. Беременным надо побольше положительных эмоций – раз мое фырканье и крики павлина доставляют ей радость, то я готова еще пару нелицеприятных фраз высказать в его адрес и послушать, что он придумает в ответ.

Хотя, что он умного и нормального может придумать? Разве что…

– Ты же знал, что эта курица там директором работает, – продолжает вопить Валевский, прерывая мои рассуждения на тему его скромной персоны.

Кто? Я курица? Ах, ты… Да я за это тебе такую райскую жизнь устрою – будешь вспоминать и вздрагивать при малейшем шорохе! Прямо бесит до посинения и позеленения, от чего я закипаю еще больше.

– Передай ему, – излишне громко говорю улыбающемуся Захару, чтобы некоторые сволочи на другом конце прекрасно услышали мою гневную тираду, – что за «курицу» ответит.

– Не понял, – в трубке раздается удивленный голос Валевского. – Она что, рядом?

– Ага, – смеется Захар, ничуть не впечатляясь моим гневом. – И передает тебе пламенный привет, Ромаха.

Секундная пауза, а после Захар резко отодвигает руку в сторону вместе с телефоном и морщится, так как из динамика раздается истошный вопль раненого вепря:

– Гончаров! – хотя, нет, он не вопит, и даже не орет. В моем лексиконе не находится слова, чтобы описать этот громогласный рёв, который слышат, наверное, даже соседи через стенку. – Ты своей смертью точно не умрешь!

Все прыскают со смеху, кроме меня – что-то не тянет меня на веселье, даже несмотря на то, что Валевский попал в столь щекотливое положение.

И после этого он еще хочет от меня какой-то помощи?