Читать книгу Мир Опустел. Начнем Сначала! - Илья Александрович Балабанов - Страница 4

– Арсен! Сынок! Иди покушай. Только тебя с папой ждём!

Смуглый мальчишка двенадцати лет, лежавший с книгой на кровати, загнул уголок страницы и захлопнул её.

– Иду, мама! Минуту!

Поднялся, натянул шорты и рубаху, мать не любила, когда в доме разгуливали в одних трусах, и направился в кухню. С улыбкой остановился, вернулся в комнату и, подойдя к окну, осторожно снял с него москитную сетку. Ловко высунулся на улицу по самый пояс, дотянулся до виноградной лозы, которая взбиралась по стене и, выбрав самую спелую гроздь, аккуратно ее сорвал. Прикрепил сетку на место, выбежал из комнаты.

– Вот, садись попробуй, должна быть вкуснятина.

Мама поставила перед ним дымящуюся тарелку бобов с мясом.

– А у меня для тебя тоже кое-что есть, – Арсен вытащил из-под стола виноград и бережно уложил гронку в бледную ладошку матери.

Отец, усатый, худощавый мужчина с очень крупным горбатым носом одобрительно улыбнулся.

– Ай, Вартануш, какая ты молодец. Какой хороший виноград посадила. Теперь всю жизнь будем каждое лето его кушать.

Отец подмигнул мальчишке, мама же, наоборот, будто немного помрачнела.

– Как быстро летит время. Этот виноград твой ровесник, Арсен. Вы вообще очень похожи. Оба крепкие, гибкие и сладкие, как сахар. Мать потрепала мальчика по волосам и традиционно поцеловала в нос, такой же крупный и с горбинкой, как у папы.

– Горжусь вами, мои мужчины. А ну-ка, быстро взяли ложки, а то придётся разогревать.

Мальчик попробовал еду первым и заметно скривился. Блюдо было приторно-сладким. Он молча поднял глаза на отца, который в это время тоже попробовал первую ложку и увидел, что тот продолжает есть как ни в чем не бывало. Арсен сделал то же самое.

– Ай, Вартануш, ты сегодня сама себя превзошла. Какой-то особенный секрет узнала, признавайся?

– Ладно тебе, Ашот, обычные бобы, не перехваливай.

– Совершенно не обычные. Во рту тает, да, сынок?

Мальчик согласно кивнул и проглотил ещё одну ложку.

– Жалко, что сама не пробуешь. Увидела бы, что я правду говорю.

– Ничего, мои хорошие, вот скоро поправлюсь и снова буду есть вместе с вами. Попрошу, чтобы мяса на углях нажарили! Устроим пир. Но сейчас мне завтра снова на процедуры, так что я лучше, вот, винограда пока поклюю. Женщина положила на язык сразу несколько ягод и замотала головой, показывая, как ей вкусно.

– Сладкий, как мед! Помните, мы как-то на море ездили и недалеко от города на пасеку нечаянно заехали? Арсенчика ещё тогда пчела укусила. Бедный мой, птенчик. Мама снова погладила мальчика по голове. Вот там был настоящий мед! Свежий, что даже ещё дымком, которым пчёл от улья отгоняют, пахнул…

Хороший был день тогда. Вообще, хорошее лето в тот год выдалось.

Глаза у женщины стали влажными, и она подошла к окну.

– Пойду-ка я, мои хорошие, прилягу, а вы, если захочется, накладывайте добавки. Я много наварила, ешьте на здоровье.

Как только мать вышла из кухни, мальчик поднялся, молча забрал тарелку у не ставшего возражать отца и счистил все обратно в кастрюлю. Затем нарезал хлеб крупными ломтями, достал из холодильника сыр и сделал два бутерброда. Оба задумчиво пережевывали черствый хлеб, думали каждый о своем, когда из глубины квартиры стали слышаться сдавленные стоны. Будто кто-то боролся с болью, при этом не позволяя себе делать это открыто, приглушал звуки с помощью подушки.

– Все бережёт нас. – сдавленным голосом сказал отец. – Думает, мы не слышим. Сколько она уже спит в твоей комнате? Месяц? Именно столько времени прошло с тех пор, как ей перестали помогать обезболивающие.

– Что доктор говорит? – Арсен отвернулся, чтобы отец не видел, как раскраснелись его глаза и смотрел на легкие тюлевые занавески.

– Говорит, что осталось недолго. Что не помогает ничего. Что нужно в больницу перевозить.

– Мы уже не надеемся, пап?

– Ты взрослый мужчина, сынок. Сделай сам вывод из того, что я сказал.

Отец встал, чтобы прижать голову мальчика к своей груди.

– Будем сильными. Мы обещали маме, что будем. Ради её покоя.

Арсен вышел из подъезда и уселся на лавочку, чтобы немного успокоить пожар, разгоревшийся в груди и мешавший нормально дышать. Хотелось рыдать, кричать, но в такие моменты он вспоминал чью-то фразу "когда мне очень тяжело и хочется сдаться, я говорю себе, что если сделаю это, лучше не станет". Он запомнил её в детстве, и в последнее время она стала его девизом. Кажется, это сказал боксёр Майкл Тайсон. Но это не точно.

На соседней лавке сидели две старушки, живущие в его подъезде. Только сейчас он заметил их и извинившись, поздоровался.

– Здравствуй, Арсенчик. Как мама? Как здоровье?

– Спасибо, тетя Симона, нормально. Живем потихоньку.

– Ты зайди ко мне вечером, Арсенчик. Я на даче орехов собрала, маме передашь. Яблоки в этом году такие хорошие! Осенью нарву вам ведерко – Вартануш порадуется.

– Не нужны никому осенью ваши яблоки! – зло прошептал мальчик. – Нет у нас никакой осени!

Он вскочил и быстрой походкой зашагал прочь. Слезы намочили ему щеки. Этот соленый вкус уже давно стал привычным.

Парень похлопал себя по карманам. Все на месте. В одном ключи от гаража и мопеда, в другом деньги, которые он копил на мотоциклетный шлем. Мопед был отцовский, но с тех пор, как ему исполнилось 12, а это уже полгода как, разрешалось кататься по району. В пределах контроля знакомых полицейских. Был бы шлем, можно было бы уезжать куда угодно, а так нельзя – штраф.

Сегодня ему было плевать на возможные проблемы, он собирался уехать из города и найти по памяти ту пасеку, о которой говорила мама. Если она хочет мёда, она получит мёд!

Добравшись до гаража и выкатив на улицу старенький, но исправно работающий мопед, мальчик проверил уровень бензина и, на всякий случай, долил пару литров из железной канистры. Не удержался и засунул на несколько секунд нос под крышку бака.

Он обожал запах бензина. Дышал бы им целый день, если бы это не было вредно. Он давно обратил внимание, что вообще многое из того, что приятно в этой жизни – вредно. Сплошная несправедливость!

Любишь сладкое? Вредно! Смотреть интересные фильмы – вредно. Гораздо полезнее сидеть за учебниками… Гонять на мопеде – опасно, не спать до ночи – неправильно. Туда не ходи, этого не хоти. Ко всем правилам мира придётся ещё очень долго привыкать. Выискивать среди рутины правильного и полезного маленькие радости плохого и с удовольствием их поглощать.

– Арсен! – оклик вывел его из задумчивости. – Привет! Куда собрался? Куда пропал?

Голос принадлежал его лучшему другу, на прогулки с которым в последние месяцы совсем не находилось времени.

– Привет, Вачик. Сам знаешь, то в школе, то с мамой, почти не гуляю теперь.

Арсен подошёл к гаражу, из которого выглядывал товарищ и поздоровался с ним за руку. Теперь он заметил ещё двух мальчишек, имена которых так и не смог запомнить, так как встречал не часто. Они молча кивнули друг другу.

– Мы, – Вачик указал рукой на своих товарищей, – сегодня собрались на дельце. Не хочешь с нами? Твоя помощь пригодилась бы.

– Вряд ли получится, а что хотели?

– Да, тут дело такое непростое, надо сказать. В общем, нас донимает один нехороший человек. Ведёт себя неуважительно, говорит разное. Нужно его проучить, как следует.

– И что? Вы втроём не справитесь? – Арсен подмигнул другу, но тот не принял иронию и продолжил.

– Там есть проблема. Днём в школе нахлобучить его не дают учителя. Мы и так все на карандаше. Нельзя светиться. А вечером этот тип гуляет с собакой. Здоровенная овчарка. Таскает её на поводке и думает, что все ему сходит с рук. Так вот я раздобыл кое-что, – Вачик вынул из кармана пачку таблеток. – Сейчас по дороге купим колбаски повкуснее, напихаем туда таблеток и подлечим собачку от туберкулеза! Ха-ха-ха!

К вечеру этой крысе уже некого будет выгуливать. – все трое зашлись нервным смехом.

– Вач, ты сейчас не шутишь? – мальчик так заволновался, что уронил в пыль связку ключей. – Ты реально собрался убить собаку? Вот так, ни за что?

– Ты охренел, ни за что? По-твоему, можно спускать такие вещи? Он всему району ходит рассказывает, что мы лохи.

– Я не знаю, что ответить. Раньше ты не был таким, Вачик. Я прошу тебя не делать гадостей. Придумай что-нибудь другое! Подозреваю, что тебе, – он запнулся, – с твоими новыми дружками… Просто хочется попробовать, сработают ли таблетки. Так вот, они сработают…

Собака сдохнет в страшных мучениях. Мне об этом способе ещё дед рассказывал. Уверяю тебя, ты пожалеешь потом, что затеял такое.

– Пацана нужно наказать, Арсен. Как провернуть иначе, придумать не могу. С тобой или нет мы все сделаем!

Мальчик взял друга за плечо и отвёл на пару шагов в сторону.

– Я читал, что в Японии, когда в одном из кланов якудза кто-то хотел кого-то убить, он сначала должен был отрезать себе кусочек пальца. Таким образом проверялось, насколько серьёзно он обижен. Чтобы не устраивать из ненужных убийств развлечения. Скажи мне, Вач, ты готов отрезать кусочек своего пальца? Заплатить за месть? Так ли сильно он тебя обидел?

Вачик оттолкнул друга.

– Я не собираюсь быть лохом! Живи, как считаешь нужным. Один хрен, мы давно уже не друзья! Только по старой памяти.

Мальчик злобно скривил рот и спиной попятился обратно к гаражным воротам.

– К тому же, твой папаша продал вашу квартиру. Скоро ты свалишь с района, а мне здесь жить! Так что давай, Арсен, езжай, куда собрался. И даже не думай, чтобы кому-то об этом рассказать. Не посмотрю, что когда-то дружили!

Выжав до упора ручку газа, Арсен летел по трассе, давно покинув пределы города. Конечно, "летел" он только в своём воображении. Мопед выжимал не больше 50 км/ч, и многие машины, обгонявшие его, не упускали возможности посигналить. Стыдили тихохода. Но он совершенно на них не обижался, субординация как никак… Иерархия!

Он и сам был не без греха – любил распугать сигналом малышню, катающуюся во дворе на велосипедах. Волосы встали дыбом от встречного ветра, на глазах были старые, ещё дедовские, мото-очки, защищавшие глаза от мелких камушков, встречных потоков и пыли, но ему было все равно, как он выглядит. Необходимо успеть найти тот самый мед и вернуться домой до вечера. В последний раз на часах было начало одиннадцатого, сейчас же, судя по солнцу, не меньше часа дня. Нужно торопиться.

Судя по указателям, до нужной деревни ехать ещё не меньше получаса, а там ещё и попетлять придётся. Но разве даётся легко что-то хорошее в нашей жизни?

Он и не ждал лёгкости, лишь бы неожиданных трудностей избежать.

Путешествие чуть было не прервалось, едва начавшись, когда постовой полицейский махнул ему палочкой, указывая прижаться к обочине. Езда без шлема каралась немаленьким штрафом.

Арсен притормозил в нескольких метрах. Толкая мопед ногами, сдал назад и, поравнявшись с блюстителем порядка, заметно нервничая, принялся тараторить:

– Здравствуйте, гражданин полицейский! Я понимаю, что еду без шлема, но у меня его просто нет. Ехать очень нужно. Буквально вопрос жизни и смерти. Я не катаюсь, не балуюсь, я, честное слово, по важному делу!

Закончив тираду, мальчик сложил ладони в молитвенном жесте и опустил голову.

– Да езжай уже, – полицейский заулыбался, – Только смотри! Не все такие добрые, как я. А штраф получишь не многим меньше, чем весь твой мопед стоит! Давай отсюда… Быстро!

Всю дорогу до нужной деревни в душе было тепло от произошедшего. Без конца прокручивая в голове ситуацию, мальчик желал постовому здоровья и бесконечного счастья. Всегда же видно, когда человек врет, а когда ему действительно очень надо. Были бы все взрослые такими! Вот это жизнь бы была.

Щурясь от солнца, которое теперь светило прямо в глаза, Арсен ехал в сторону дома. Он слишком поздно сообразил, что не взял рюкзак и теперь пол-литровая банка свежего, играющего на солнце, словно жидкий янтарь, мёда, была прикручена к бензобаку с помощью изоленты.

Правой рукой парень держал гашетку газа и одновременно рулил, а в левой – у него был внушительных размеров пирожок с картошкой и жареным луком – приятный бонус от продавца меда. Жена пасечника так расчувствовалась, услышав, что он приехал за покупкой для мамы, что наотрез отказалась отпускать без нескольких румяных, ароматных пирожков. А мальчик и не отпирался. Вкусной домашней пищи ему в жизни очень не хватало.

И зачем их семья поселилась в городе? В деревне люди душевнее и жизнь уютнее.

Два пирожка он сохранил для папы и, положив за пазуху, наслаждался их теплом.

В последнее время они часто оставались голодными. Болезнь отнимала у матери адекватность. Все чаще она вела себя странно или даже глупо. Раньше ее стряпня была известна всей округе, теперь же, даже обычный суп она могла превратить в жуткую гадость. Отец много раз настаивал взять готовку в свои руки, но женщина не соглашалась, объясняла, что хочет, чтобы от неё оставалась хоть какая-то польза. Вот и приходилось им с папой делать счастливые лица, поедая пересоленные котлеты или, как сегодня, жаркое, в котором было не меньше двух стаканов сахара.

Интересно, почему Вачик сказал, что отец продал квартиру? Ему об этом ничего не известно. Машину – да, ещё в самом начале маминой болезни. Но про квартиру речь не шла…

Бах!

До города осталось совсем немного, когда раздался сильный хлопок. Переднее колесо ударилось о крупный камень и лопнуло. Арсен еле удержал руль и, резко ударив по тормозам, остановился у самого края обочины. Поначалу он так растерялся, что просто стоял несколько минут. Вытягивал ладонь в сторону проезжающих машин, просил их остановиться.

Останавливаться никто не спешил. Мальчик принялся осматривать колесо, сам до конца не понимая, что пытается в нем увидеть. Надежды, что кто-то привезет набор для ремонта колёс нет, а значит нужно не сидеть, теряя время, а катить мопед в сторону дома.

Неприятное чувство холодком проникло внутрь. Он никого не предупредил о поездке. Вернётся поздно, а значит родители будут сильно переживать… Понимание, что мать за него волнуется, всегда причиняло ему больше страданий, чем, возможно, самой маме. Он всегда был ответственным парнем, как часто бывает в дружных семьях. Был бы сейчас чертов сотовый! Но телефона не было. Для 12-ти летнего пацана это слишком дорого.

Арсен катил мопед, придерживал его за руль, вытягивал в голосующем жесте руку, каждый раз когда слышал попутный автомобиль. Если бы кто-то остановился, он попросил бы у него мобильный. Позвонил бы домой ровно на минуточку, и жизнь стала бы гораздо легче, но машины проносились мимо. Ни у кого не было лишнего времени.

Арсен шёл уже около часа. От безнадежности ситуации хотелось плакать. Он ярко представлял, как и без того обессиленная мама мечется по двору, расспрашивая соседей, куда подевался сын.

Бах!

До самого локтя кисть наполнилась жгучей болью.

"Трехочковый!" – прокричал кто-то, и на гравий, под ноги мальчику, звякнув упала пустая пивная бутылка. Автомобиль синего цвета пронёсся мимо в сторону города, из него раздавались ликующие вопли. Словно на стоп-кадре Арсен увидел растянутый в улыбке рот и торжествующее лицо, выглядывающее с заднего сидения.

Прижав руку к животу, парнишка осторожно положил мопед на землю и уселся рядом с ним. Кисть моментально раздулась, а в одном месте от удара порвалась кожа. Проступили первые капли крови. Арсен вскочил, подхватил бутылку, замахнулся машине вслед, но не бросил. Она давно была слишком далеко…

А мне не больно! Закричал он в полный голос.

Понятно вам! Ни чуточки не больно!

Крик переломился на хрип, слезы обильным потоком хлынули по щекам.

Когда рядом раздался протяжный вздох тормозов тяжелой машины, парень не обратил на него внимания. Большой грузовик остановился в нескольких метрах, хлопнула дверь, и раздался веселый, но в то же время с легкой нотой тревожности голос:

– Ты как там, пацан? Живой?

– Все нормально. У вас мобильного не найдется? – Арсен торопливо вытирал рукавом слезы – не хватало ещё, чтобы его, взрослого мужчину, застали ревущим.

– Нет, пацан, телефона нет. Но есть грузовик, и сейчас мы тебя отбуксируем в город. Давай, помогай мопед загрузить.

Высокий, загорелый мужчина в цветастой рубашке с длинным рукавом, что было совсем не по сезону, суетился возле машины, раскрывая наружу один из бортов.

– Не стой! У меня тут доска. Сейчас по ней закатим твой агрегат, и через пятнадцать минут будешь в городе.

Арсен вскочил на ноги, наскоро отряхнулся и, поморщившись от внезапной боли, снова прижал раненую руку к животу. Вдвоём они быстро затащили тяжелый мопед в кузов, закрыли борт и уселись в удобную кабину, щедро украшенную всевозможными наклейками, брелоками и магнитами. Банку с мёдом парень открепил от бензобака и теперь держал на коленях. Пустую бутылку, которой его ударили, мальчик тоже подобрал, и теперь она торчала из его кармана, словно у заправского хулигана.

– Это мед у тебя в банке? За ним что ли ездил?

– Ездил, – пробормотал мальчик. Он приподнял повыше банку с двумя крупными, неуместными вишенками на боку и пояснил:

– Другой тары у продавца не было.

Теперь, оказавшись в комфорте, Арсен особенно сильно почувствовал боль. Мужчина, заметив, как тот баюкает раненую кисть, сочувственно улыбнулся и помахал перед лицом мальчика своей правой рукой, одетой в чёрную кожаную перчатку.

– Не вешай нос, пацан. В жизни и хуже бывает. Я, вот смотри, вообще с деревяшкой вместо руки.

Теперь стало понятно откуда длинный рукав в середине июля и зачем перчатка.

– Больно было? – именно этот вопрос пришёл в голову парню первым.

– А то! – мужчина рассмеялся. – Медведь откусил. Представляешь?

Ну, как откусил, не полностью, конечно. Так… Надкусил… Но в больнице заморачиваться не стали. Оттяпали все, что неровно и нормально.

Мальчик внимательно посмотрел в лицо водителю. Не врет ли?

– А как такое случилось? В зоопарке что ли? В клетку руку засунули?

–Нет, – мужчина снова рассмеялся, – на охоте. Я думал, что медведь мертвый, а он притворился. Вот и наказал меня за беспечность. И за обиду.

Оба замолчали на какое-то время. Каждый задумался о своём.

– А у тебя все хорошо будет, – наконец сказал водитель, – заживет. Было бы чему заживать, как говорится!

– Спасибо. Вы правы. Поболит и перестанет. Должен предупредить, на всякий случай. У меня совершенно нет денег!

Мужчина снова рассмеялся. Смех у него был располагающий. Сильный и уверенный в себе. Без шакальства.

– Не поверишь, у меня тоже! Но! В твоём возрасте это нормально, а вот в моем уже заставляет задуматься. Зато на бензин всегда отложено. Могу кататься, куда захочется и помогать, кому вздумается. Тебе куда надо?

Арсен назвал адрес своего дома и получил заверение, что будет на месте не позднее, чем через час. Даже с учетом пробок в центре города.

– Меня, кстати, Павлом зовут. – мужчина протянул свою деревянную руку, и парень с некоторой опаской пожал её. – Не волнуйся, хватай крепче, не оторвёшь. Она надёжно пристёгивается – немецкая. Иначе как бы я ей скорости переключал?

В подтверждение своих слов, Павел схватил ручку переключения скоростей и перевёл ее сначала на нейтраль, а затем обратно.

– Я, Арсен, – наконец сообразил ответить мальчишка, – очень приятно.

– Ты возьми там в ящичке антисептик. Рану полей.

Павел, не дожидаясь, пока пассажир сообразит где, что находится, дотянулся до бардачка, не отрывая взгляда от дороги, пошарил там и, подцепив пластмассовую баночку негнущейся ладошкой, протянул ее парню:

– Полей на ранку!

Арсен смыл начавшую засыхать кровь и тщательно втер жидкость в рану, чтобы впиталась поглубже. Вынул из кармана неудобно давящую на ребра бутылку, положил в ноги. Сел поудобнее и почувствовал, что тревога, наконец, уходит. На душе становилось спокойнее.

– Кстати, молодец, что бутылку на дороге не оставил. – водитель одобрительно улыбнулся. – Вроде мелочь, а сразу видно – человек подрастает. Молодец…

– Папа так научил, – ответил мальчик, – выкинул мусор на землю – выкинул удачу. Я же поднял эту бутылку, значит она уже моя забота. Нельзя бросать.

– Молодец твой папа, Арсен. Мудрый мужик. Ты тоже будь мудрым и не держи зла на этих скотов, – Павел легко коснулся его раненой кисти. – Они просто ещё незрелые. Жизнь их ещё не побила, вот они и не знают, что такое боль. Свою не знают, а уж чужую тем более не чувствуют. Я вот тоже в своё время хулиганил. Пока жизнь не успокоила.

Человек такая скотина, которая пока на себе не испытает – мало о чем задумывается.

А потом, раз, несчастье. И становится человеку себя жалко. И слабость приходит и желание, чтобы пожалели. Чтобы поняли!

Вот тогда и открывается мудрость. Способность чужую беду прочувствовать. Так что несчастье бывает иногда штукой весьма полезной.

– То есть для того, чтобы дурной человек стал хорошим, он должен стать несчастным?

– Да, мой друг. Не всегда, конечно, помогает, но лучшего средства я не знаю. Верю в это. Вернуть на землю, отобрать покой, заставить бороться. Чудесное средство, когда ничего другое уже не помогает.

Машина снова тяжело вздохнула и притормаживая начала сворачивать в сторону заправки.

– Сейчас, – пояснил Павел, – немного зальёмся и снова вперёд. Не возражаешь?

Арсен не возражал. Он очень любил все, что связано с автомобилями и даже такой пустяк, как заправка, казался ему немалым приключением.

– Давайте, Вы на кассу пойдёте, а я залью! – предложил он и, получив согласие, помчался к баку отвинчивать крышку.

Когда отметка на табло заправочного аппарата перевалила за сотню, ритмичное жужжание, наконец, прекратилось, и мальчик, гордый тем, что справился со взрослым делом, повесил пистолет на крючок.

– Трехочковый! Прокричал кто-то неподалёку.

Голос показался смутно знакомым, и Арсен повернулся в его сторону. Трое молодых людей вышли из здания, и один из них, допив пиво из стеклянной бутылки, готовился бросить ее в мусорку, стоявшую в нескольких шагах.

– Внимание! Трехочковый! – снова прокричал он и швырнул бутылку сильно промазав.

Зелёные стекла разлетелись по земле, а парень засмеялся и состроил разочарованную мину. Друзья подхватили дебошира под локти и повели. Неподалёку находилось строение с вывеской "Кафе".

– Баскетболист херов! – Павел вернулся из кассы и проверил, плотно ли закрыт бензобак. – Ни стыда, ни совести. Хамло малолетнее.

Арсен пробежал взглядом по стоянке и увидел синий автомобиль. Теперь все сложилось.

– Это он в меня бросил на дороге, – мальчик часто задышал и захлопал ресницами. Чувство обиды настолько явственно схватило за кадык крепкими пальцами, что Арсен схватился за горло, помогая ему проглотить подкативший комок.

– Ничего, – процедил он, – я вас всех запомнил! Встретимся ещё когда-нибудь.

Они отъехали на десять метров от заправки, когда Павел, молчавший последнюю минуту, вдруг резко нажал на тормоз.

– А ну-ка, мальчик, – сказал он тихим голосом, – пойдем-ка сходим в кафе. Выпьем по чашке чая. Посмотрим, что к чему. Я угощаю.

– Вот ты сказал, что, мол, "придёт время"… что "мы ещё встретимся", – мужчина усадил Арсена за столик, с которого лучше всего было видно пьяного и его друзей. – А почему ты так щедро даёшь ему кучу времени? Он будет веселиться. Ты – страдать.

Разве не лучше свести счёты сразу и наслаждаться покоем? Тем более, что судьба сама выкатывает перед тобой этот шанс. Катит красиво на красивом столике. Только успевай догнать!

– Я не очень понимаю, что вы сейчас говорите, – Арсен настолько оторопел от происходящего, что даже забыл про то, что спешит домой.

– Мальчик, – мужчина обращался к нему, но сам смотрел то на соседний стол, то на улицу, то выискивал что-то глазами по залу, – ты должен сам решать, как все сложится. Не возлагай свои проблему на судьбу. Немного непонятно, да? – Павел тихо засмеялся.

– Прости, всегда нервничаю во время экзекуции…Все очень просто!

Он, наконец, внимательно посмотрел на Арсена.

– Зло не должно пройти дальше тебя! Не оставляй зло безнаказанным. Если, конечно, считаешь себя хорошим человеком.

– Да что я могу сделать? Глаза мальчишки влажно заблестели. Доводы собеседника показались ему несправедливыми.

– Не хочу так говорить о себе, но я обычный пацан. А их трое. Трое взрослых.

– Пацан, – мужчина улыбнулся, – ты что, собрался их бить? – Вот, уж, глупость. Наказать зло можно по-разному…

И самое главное в наказании – сделать все так, чтобы зло не навредило тебе самому. —Понимаешь?

Нужно сделать все аккуратно…

Чтобы комар не наточил носика…

Мужчина говорил тихо и вкрадчиво. Арсену стало страшно, и на руках проступила "гусиная кожа".

– А разве не правильнее прощать? – спросил он. Разве зло не порождает зло?

– Это хороший вопрос, пацан. Правильный…Смотря, какое зло.

Если нечаянное, такое, что вряд ли повторится, то можно и простить. А если такое, как этот… Баскетболист…– мужчина кивнул в сторону пьяного.

– Зло небрежное. Сделанное от скуки или из корысти – то никак нельзя! Иначе, оно будет продолжаться. Бесконечно.

Нужно найти смелость и его остановить…

Павел вдруг встал из-за стола, бросил через плечо короткое "жди тут" и ушёл куда-то в соседний зал.

Его не было пару минут, и за это время Арсен успел решить, что нужно бежать. Также он успел передумать и теперь, когда собеседник вернулся, спросил:

– А вы уже кого-то наказывали? Делали экзекуцию?

– Много раз.

Но если ты собираешься долго заниматься такими делами, то не смей кому-то об этом рассказывать. Запомни: то, что знают двое – знает весь мир.

– Но вот я теперь знаю!

– А что ты знаешь? Павел улыбнулся, – Ты ничего не знаешь…

– Пара напыщенных фраз, как из книжки. Наказание, возмездие… Ерунда.

Но в чем-то ты прав. Скоро ты узнаешь гораздо больше.

Даже, думаю, сам попробуешь.

А если будешь слушаться, даже выйдешь сухим из воды…

Баскетболист вдруг вскочил из-за стола. Жестом показал друзьям, что помощь ему не требуется и громко, на весь зал, спросил у бармена, где находится туалет.

– Смотри-ка, – Павел подмигнул мальчику, – новичкам везет…

Через двадцать секунд, как я уйду, вставай и иди за мной.

Давай! Погнали.

Мужчина жестом подозвал официанта, рассчитался за чай и нарочито погромче заявил, что на дорожку сбегает, куда надо.

Арсен досчитал в уме до двадцати, поднялся из-за стола и направился в сторону туалета. Ноги были немного ватными, а руки дрожали мелкой дрожью. Хотелось выйти на улицу и бежать пока хватает дыхания. Но разве может простой мальчишка взять и не узнать, чем закончится такое небывалое приключение?

Внутри просторного помещения, выложенного серой плиткой, он увидел Павла, стоящего перед запертой дверцей одной из туалетных кабин. Тот приложил палец к губам и присел на корточки, показывая жестами, чтобы Арсен последовал его примеру. Придвинулся ртом к самому уху и зашептал:

– У меня одна рука… Не удобно… Я за левую…Ты за правую… На счет три хватаем за ноги и тянем на себя! Понял?

Арсен не понял, но переспрашивать времени не было, потому что мужчина уже начал отсчёт.

– Раз!…

– Два…

– Три!

Резким движением он просунул руку под дверь и, схватив Баскетболиста за левую ногу, сильно дёрнул её на себя. Арсен сделал то же самое, и тяжелый мужчина, безмятежно отливавший в это время, потерял опору и со всего роста, звонко стукнувшись, ударился об унитаз. Из кабинки раздалось неприятное хрипение, и мальчику снова сильно захотелось убежать.

Бежать и не останавливаться целый день!

Словно почувствовав, что творится у него внутри, Павел положил руку на плечо:

– Спокойно, пацан… Это пройдёт… Просто адреналин.

В первый раз всегда пугает. Но мы ещё не закончили. Какую руку он тебе повредил?

Мальчик молча поднял раненую ладонь, а Павел, вытащив за ноги из кабинки бездыханное тело, показал на левую руку пьяного.

– Ломай!

Арсена замутило.

Окружающее пространство начало рябить, мышцы потеряли силу.

– Пацан… Я не шучу…

Начали – должны закончить.

Делай!

Мальчик, толком не понимая, что происходит, подошёл к телу и поднял в воздух неожиданно тяжелую руку. Принялся выламывать ладонь, но она постоянно выскальзывала.

Не хватало силы.

Павел чертыхнувшись остановил это глупое действо и, вывернув руку жертвы неестественным образом, приказал:

– Прыгни на неё!

Арсен подпрыгнул.

Промахнулся и, потеряв равновесие, сам упал рядом. Забыв про травму, оперся, вставая на больную руку, и вскрикнув начал трясти ей в воздухе. Наконец, поднялся. Выверив движение, прыгнул снова и двумя ногами приземлился прямо на вывернутое наружу запястье врага.

Хрум!

Раздался мерзкий хруст, пьяный застонал, а мальчик испытал облегчение. Его обрадовало, что он живой. Арсен был уверен, что он мёртвый.

– Молодец! Тихо подбодрил его Павел. Все правильно сделал.

Сейчас я засуну этот мусор обратно в кабинку, а ты выбегай в зал и кричи, чтобы вызвали скорую.

Кричи, что человеку плохо. Понял? Давай!

Через пару минут в туалете было полно народу. Все суетились, но больше всех суетился Павел.

"Уже почти выходил", тараторил он "А этот слышу стонет. Будто щас блевать станет. А потом слышу упал!" "Я хотел достать, а кабинка-то изнутри заперта" "сказал пацану, чтоб на помощь звал!".

Все, включая друзей жертвы, слушали и участливо кивали.

Из кабинки, ровными красными кругами по полу разливалась кровь.

На парковке, вдоволь надышавшись и немного успокоив сильно стучавшее сердце, Арсен ощутил что-то похожее на радость. Ему стыдно было улыбаться, зато Павел делал это не скрываясь.

– Нормально сделали, да? Спросил он, гордо прищурив глаза. Комар носа не наточит!

Зло не прошло дальше меня.

На мне запнулось. И упало!

Он засмеялся и мальчик, не удержавшись, рассеялся тоже.

– А давайте машину им сожжём! Предложил он, указывая на синюю Тойоту, одиноко стоящую в нескольких метрах от них.

– Не расстраивай меня, мальчик.

Павел резко прекратил смеяться и серьезно посмотрел на него.

– Неужели ты ничего не понял?!

Если ты собираешься превратиться в чудовище, тебя самого нужно остановить. Почему нельзя жечь машину?

Он схватил Арсена за горло и выкрикнул ему в самое лицо.

– Отвечай! Быстро!

– Потому что, – начал шептать мальчик, – дяденька, я не знаю почему!! Она может быть не его… Или потому что так я наказываю не только его. Я не уверен в том, что делаю! Я увлёкся! Заигрался!! Это несправедливо!

– Наконец-то, – Павел, вздохнув с облегчением, выпустил мальчика.

– Не позволяй злу пройти дальше тебя. Не копай для зла новых колодцев. Не пои его! И не давай силы…

Если жжется и хочется, запомни номер машины. Давай, запоминай!

Но не записывай.

Если не сотрется из памяти через время – начинай искать. А если забудешь – значит, не голодный до мести.

И ещё!

Павел открыл перед мальчишкой дверь грузовика и хитро улыбнулся.

– Самое важное…

Смотри туда… он указал рукой на столб, а затем на здание.

– Видишь камеры? Никогда не сжигай машин перед камерами!

Ровно через тридцать минут они выгрузили мопед у ворот Арсенова гаража. Тепло попрощались и, обменявшись координатами, договорились как-нибудь вместе сходить на рыбалку. Когда мужчина завёл мотор, Арсен запрыгнул на подножку и через окно вручил один из пирожков, припасенных для папы.

Хоть что-то.

На улице уже было совсем темно, когда мальчик, с банкой мёда в пакете вошёл во двор своего дома. Во дворе тишина, значит никто его не ищет.

Ускорил шаг, улыбнулся, представив, как удивится и обрадуется мама, когда он расскажет с какой добычей вернулся домой.

Странно.

Окна темные. В такое время все должны быть дома.

Может, все-таки отправились на поиски?

Тревога холодными червяками шевельнулась внутри. Остаток пути, до самой квартиры, парень бежал.

Тук-тук-тук!

Постучал в дверь.

Тишина…

В квартире никакого движения.

Постучал ещё раз – снова ничего. Приметил маленький белый листок, вставленный в щель между дверью и косяком. Выхватил, развернул…

Ни черта не видно!

В подъезде который месяц не было света.

Бегом на улицу под фонарь. Споткнулся об порог, чуть не уронив банку. Добежал до неяркого пятна света, принялся читать:

"Сынок!

Маме совсем плохо. Повёз в больницу. Крепись.

Ключи в почтовом ящике.

Папа".

Второй раз за день он уселся на голую землю.

Уставился на пучок зеленой травы, пробившейся через асфальт, и вдруг зло улыбнулся.

– Номер синей машины! – громко сказал он. – Совершенно не помню чертов номер.

Тяжелая тоска накрыла его с головой.

Ууу…

Ууу…

уууу… ууу…

Сотовый вибрирует возле подушки. На беззвучном режиме уже почти скинул сам себя с края кровати.

Уууу… ууу…

Следующий звонок и телефон упадёт.

Хлоп!

Крепкая мужская рука накрыла источник шума.

Молодой человек, немножко помятый после беспокойной ночи, старался сфокусировать расплывающееся спросонья зрение. Смотрел на экран, силился прочитать имя разбудившего его человека.

"Лора!"

Мужчина нажал кнопку "ответить", затем "громкая связь" и хриплым голосом поздоровался:

– Привет, Лора. Чего?

Взволнованный девичий голос, не тратя времени на приветствие, сходу затараторил:

– Пеликанчик, ты представляешь, этого козла сегодня оправдали. В 8 утра был суд! Его оправдали и выпустили. Он уже выложил свою довольную рожу, написал… Сейчас! Подожди! Прочитаю.

Послышалось легкое шуршание, глухой стук, невнятное бормотание. Наконец рассказ продолжился:

– Читаю!

"Всех, кто в меня верил, спешу обрадовать. Я добропорядочный человек и чист перед законом. Живем, братва!"

Затем куча смайликов, потом он всех приглашает в кафе. Типа проставится для тех, кто поддерживал.

Да, уж. Кажется, никогда ещё так не злилась! Ты слушаешь вообще?

Арсен?!

– Привет, Лора…

Я слушаю, но сквозь сон.

Давай ещё раз и с самого начала.

– Обалдеть. – девушка снова проигнорировала приветствие. – Ты не в курсе истории, как прокурорский сынок избил паренька-ботаника? Ты как всегда.

Весь город кипит.

– Лора, давай так. Я сейчас буду просыпаться, а ты накидай мне всего, чтобы я разобрался. Что и как.

А потом созвонимся и обсудим, давай?

Из динамика послышались короткие гудки. Судя по всему, подруга бросила трубку.

Мужчина, привыкший к ее темпераменту, улыбнулся и сладко потянувшись отбросил с себя одеяло. Телефон снова завибрировал.

На экране стали появляться сообщения с фотографиями, ссылками и комментариями. Девушка чередовала их со злыми, красными смайлами, было понятно, что вопрос ее очень волнует.

Пройдя в ванную, молодой человек, остановился возле зеркала и морщась, принялся ощупывать нос. Он распух и посинел у основания. Теперь, и без того от природы больше обычного, выглядел просто огромным.

"Вот это носяра! Клюв, а не нос! Пеликан, как есть!"

Мужчина усмехнулся, на скорую руку умылся и, задумавшись на мгновение, отодрал с ударных костяшек правого кулака пластырь. Второй день заживает. Больше кровить не должно.

Пройдя по широкому коридору на кухню, Пеликан поставил на плиту винтажный чайник, вынул из морозильника масло, а из шкафа – хлеб. Оставил это все на столе и подошёл к журнальному столику, на котором стояли две фотографии. Каждая опоясана черной траурной лентой.

На одном фото улыбалась красивая, с роскошными чёрными волосами женщина. С другого —строго смотрел усатый мужчина.

Перед каждым фото стояла небольшая склянка. У мужского – красивая, глиняная с чёрным узором и крестом. Возле женского самая простая, поллитровая, закрытая обычной зеленой пластмассовой крышкой. На боку красовались две вишенки, а внутри было что-то пепельно-серое.

"Мама, Папа, доброе утро!"

Парень привычным жестом по очереди поднял фотографии и поцеловал. Застыл на секунду задумавшись и подвинул банки друг к другу так, чтобы они касались стенками.

Чайник засвистел на плите, выстреливая, словно паровоз из прошлого века, струю белого пара. Арсен взял его с помощью полотенца, чтобы не обжечься, наполнил кипятком керамический заварник.

Он любил пить свежий, только что заваренный чай. Совершенно не выносил дешевый, тот, что продавался в пакетиках.

Приготовив тосты, парень обильно намазал их маслом и клубничным джемом. Откусил хороший хрустящий кусок и запил его чаем. Достал из кармана телефон, принялся читать сообщения от Лоры.

Изучив несколько постов в социальных сетях, он отыскал видео с уличных камер наблюдения. Оно должно было объяснить, чем вызвано такое сильное волнение у подруги…

На экране кадры прогуливающихся людей. Судя по количеству парочек, выходной день. На центральных улицах всегда много влюблённых. Одна пара останавливается. Кажется, худощавый парень в старомодных очках, что-то задумал. Он становится на колено перед своей спутницей и горячо жестикулируя, произносит речь. Девушка притопывает на месте, прикрывает рот руками, явно тоже волнуется.

Наверное, делает предложение…

Вокруг начинают собираться прохожие. Парень, по-прежнему стоя на коленях, неудачно задевает рукой, проходящего мимо человека.

Тот бьет его по затылку, очки слетают на асфальт. Парень подбирает их, надевает, снова получает затрещину, валится на землю ничком. Вокруг останавливаются люди. Все смотрят, но никто не спешит заступиться.

Очкарик снова пытается встать, но агрессор хватает его за шиворот. Девушка пытается помешать, тянет за руку и тут же получает удар в лицо. Садится на землю, щупает голову ладонями. Очкарик рассвирепел, вскакивает на ноги и пытается отогнать обидчика. Пропускает мощный удар, падет. Запись прерывается.

Пеликан встал из-за стола, шумно вдыхая воздух.

Он буквально задыхался от гнева.

Лицо покраснело, губы сжались в тонкую линию.

Пройдя несколько кругов по комнате, мужчина остановился возле ударного манекена, того, что в народе называют "Германом". Собрав пальцы в кулак, он выстрелил хлестким ударом прямо в резиновый подбородок. Голова куклы дёрнулась назад, вернулась в исходное положение. Ещё удар. Ещё и ещё…

Он делал только одно движение. Правый, прямой, точно в челюсть. Никаких боковых, нырков, любимых всеми двоек. Строго на результат. С уважением. Стараясь достичь совершенства. Невысокий и легкий, он добился такого мастерства в этом нехитром деле, что запросто мог сбить на землю противника вдвое больше себя. Только один удар, и бой закончен.

Он не был спортсменом, боксером, более того, ненавидел драки. Это умение он шлифовал, чтобы решать вопросы. Устранять неожиданные проблемы. Чистый прагматизм, никаких рисовок.

Триста ударов, и гнев потух. Дыхание снова ровное, можно продолжать заниматься делами.

– Лора, я посмотрел ролик, – Арсен положил перед собой телефон, включив его на громкую связь, и намазывал маслом новый кусок хлеба.

– Сильно разозлился? Опять сопел? Меня, вот, просто разрывает! Решила, что сегодня пойду в кафе, куда этот Антон всех приглашает. Хочется посмотреть на его рожу. Понимаю, что это ничего не изменит, но может скажу ему гадость в лицо, и самой станет легче. Хочешь со мной?

Вернее не только со мной… Ещё пойдёт Коля. Помнишь того, что на мотоцикле учил меня ездить?

Мы теперь типа встречаемся. Ну, начинаем как бы… Заодно бы вас познакомила…

Придёшь, Пеликанчик?

Арсен выслушал монолог заканчивая завтрак, встал из-за стола.

– Уточни пару моментов. Первое: Как Антону удалось отмазаться?

Ведь есть же чёткая запись. Видно, как он избивает очкарика. И подругу. Второе: Что с пострадавшим? Как он сейчас? И, наконец, во сколько и по какому адресу встречаемся?

– Очень просто отмазался. Его папа – крупный прокурор. К тому же, нанял сильного адвоката, с которым они построили линию, что типа очкарик, так и не выучила как зовут, ударил его рукой, что видно на записи. Что якобы даже внутри что-то повредил – это подтверждает медицинская экспертиза. Купленная, естественно. И что Антон просто бил в ответ. Защищался.

– То есть парень в очках, вскользь задевает козла рукой и наносит ему супер-травму? Так?

– Да. Говорю же, купили врача. Хотя с его папой и платить не нужно. Все стараются угодить. Мерзкая ситуация! Очкарик с сотрясением попал в реанимацию. В итоге на один глаз ослеп, а подруга его, которая невеста уже, а не подруга, оказалась не из трусливых и раздула через интернет эту историю. Хоть ей и угрожали и рекомендовали молчать.

– А сынок что-то говорит от себя?

– Говорит, скотина. Говорит, что очень благородный. Что несмотря на то, что очкарик сам первый на него напал и причинил физические страдания, он от него ничего не хочет. И что суд на его стороне. И что не надо было руками махать на улице. Что предложение дома надо делать…

В общем, он откровенно издевается. И это самое мерзкое.

– Это ужасная история, Лора. Настроение – будто дерьма наелся. Во сколько и где встречаемся?

– Давай у тебя? Мы заедем часов в семь. Будь готов.

Молодой человек положил трубку и снова полез по ссылкам. Нашёл фотографию пострадавшего парня. На ней он лежал на больничной койке с забинтованным глазом. Сохранил себе в телефон. Туда же скачал пару снимков улыбающегося Антона.

Теперь два этих образа надолго поселятся в его жизни.