Читать книгу Сосновские аграрники - Илья Александрович Земцов - Страница 2

Зимин с Сафроновым вышли из Дома культуры на улицу. Сафронов спросил:

– Где твоя автомашина?

– У меня ее нет, – ответил Зимин.

– На чем же мы поедем? – улыбаясь, продолжил Сафронов.

– Пойдем на выход, доедем на попутной автомашине, – сказал Зимин и подумал: «Вообще-то сейчас на участке делать нечего. Времени семнадцать часов. На болоте все работы прекращены. Все механизаторы ушли домой. Если с Богородска и приехали за эвакуатором, то без меня им никто грузить на трейлер не будет», но Сафронову об этом ничего не сказал. Думал, что он сам обо всем догадается.

Сафронов думал другое: «Сегодня ночую у Зимина. Общежитие на молокозаводе и столовая с безобразным приготовлением пищи не только надоели, но и опротивели».

Не спеша дошли до перекрестка дороги, идущей из города Павлово в Лесуново, то есть в залесную часть района. Идти было приятно. Среди дня по-весеннему грело солнце. Проезжая часть центральной улицы поселка почернела, по краям журчали ручьи. Стояли не больше пяти минут – подошла автомашина «ЗИЛ-150». Шофер, увидев Зимина, остановился.

– Вы куда, Ульян Александрович?

– До болота надо добраться.

– Садитесь, я еду в Лесуново, а до поселка вас подкину, – сказал шофер.

Сидевших в кабине женщин с большими сумками пересадил в кузов. Улыбаясь им, говорил:

– А ну, спекулянтки, вылезай, доехали. Подышите свежим воздухом.

Женщины улыбались, обнажая белые ровные зубы.

Мотор затарахтел, видавшая виды кабина заскрипела, покачиваясь из стороны в сторону. Вся автомашина на неровностях дороги тряслась и гремела, как будто на буксире тянула тонну металлолома. Стекла дверок были закреплены деревянными клиньями и привязаны для прочности проволокой, так как стеклоподъемники давно не работали.

Сафронов спросил шофера:

– Почему ты их зовешь спекулянтками?

Шофер не задумываясь ответил:

– Они и в самом деле спекулянтки. Ездят в Москву, набирают там разной ерунды, а затем ходят по деревням, ездят в Павлово.

– Откуда они? – спросил Сафронов.

– Известно откуда, из Лесуново. Там половина села спекулянтки. Село большое, более пятисот дворов. Никакого производства. Один сушильный завод, как его громко называют. Он был построен для сушки картофеля, сейчас такая необходимость отпала. Поэтому работает на нем пятьдесят человек. Осенью делают крахмал. Зимой перерабатывают лук на соусы и салаты, разливают вино из бочек в бутылки. Летом делают напитки, в том числе квас. Более тысячи трудоспособных нигде не работает. Земли наши Сосновский совхоз забросил, они заросли сорняками и частично молодой березой. Около ста гектаров лесхоз засадил сосной, а ведь эти земли кормили большую деревню.

– Ты тоже с Лесуново? – перебил его Сафронов.

– Да, – ответил шофер. – Семья живет в Лесуново, а я работаю в городе Павлово в автохозяйстве. Очень неудобно, по неделе, а иногда и по две не бываю дома.

– А ты знаешь этих женщин? – спросил Сафронов.

– Как не знать, – ответил шофер.

– На всякий случай я запишу их фамилии, имена и отчества, – сказал Сафронов и вытащил из кармана пальто блокнот. На выручку шоферу пришел Зимин. Он посмотрел в глаза Сафронову и чуть слышно сказал:

– Зачем, Николай Михайлович? Не надо писать. Это дело милиции, а не наше с тобой.

Шофер с благодарностью посмотрел за Зимина и из болтуна превратился в молчуна. Он больше не сказал ни одного лишнего слова, только коротко отвечал на заданные вопросы.

На болоте у караванов торфа стояли два экскаватора, а у вагончика, где днем находился учетчик, а сейчас сторож, были четыре бульдозера.

Сафронов вылез из кабины, навстречу ему вышла сторож тетя Маша, как ее все звали. Он спросил у нее:

– Давно кончили работать?

– Около часа назад, – ответила она.

– Ульян Александрович, почему рано бросили работать?

– Как рано, – ответил Зимин. – Начало работы в семь, конец в три, работают без обеда, а кончили работу в пять. Мне кажется, большая переработка.

Сафронов не спеша сел в кабину и спросил:

– Сейчас куда поедем?

– Не знаю, Николай Михайлович, на ваше усмотрение, – ответил Зимин. Он лукаво посмотрел на шофера. – Иван обещал подвезти нас в поселок, где контора участка, или поедем в Лесуново.

– Что у тебя в поселке? – спросил Сафронов.

– Поедем – увидишь, – ответил Зимин. – Контора, мастерская, правда, примитивная деревянная, однако в люди редко ходим, все сами делаем. Ремонтируем трактора и все торфодобывающие и мелиоративные машины.

– Я не об этом, – сказал Сафронов. – Ты же там не живешь?

– Почему не живу? – возразил Зимин. – Зимой, как и Иван, – Зимин поглядел на задумчивого шофера, – дома не бываю по неделе. У меня там комната, две кровати. Имеется и комната для приезжих, где стоят четыре кровати.

– Надо где-то пообедать и заодно поужинать, – сказал Сафронов. – Сегодня целый день заседали, усердное начальство про еду забыло. Не могли организовать даже буфета.

– Что-нибудь сообразим, – ответил Зимин. – Хлеб и картошка там есть, а остальное найдем.

– Поедемте ко мне, – сказал Иван. – У меня дом большой, места хватит. Продукты все есть: мясо, молоко, огурцы, капуста, грибы и ягоды. У нас в деревне все свое, мы ничего не покупаем.

Лицо Сафронова оживилось. Он, обращаясь к Зимину, с улыбкой сказал:

– Давай примем предложение Ивана. До нельзя холостяцкая жизнь надоела. Один вечер побыть в обстановке семьи, хотя и чужой, – это отдых.

– Воля ваша, Николай Михайлович, – ответил Зимин. – Но мне обязательно надо побывать в поселке. Может быть, из Богородска приехали за экскаватором и сейчас через каждые пять минут звонят жене, спрашивают меня, дома или нет.

– Ну что, давай заедем в поселок, узнаем и там решим, – ответил Сафронов.

Иван открыл дверку кабины и, обращаясь к женщинам, сидевшим в кузове, крикнул:

– Ей вы, клуши, живы или нет?

Послышались хохот и ответ:

– Живы!

Он с силой захлопнул дверку, нажал на акселератор, старушка-машина взревела, как ракета при старте, и громыхая понеслась по хорошо накатанной дороге, покрытой слоем черной массы торфа.

Остановились у сторожевой будки. Зимин забежал внутрь и через минуту вышел. Стоявшему у автомашины Сафронову сказал:

– Не приехали.

– А все-таки какое прекрасное место у вас здесь, – сказал Сафронов. – Садись, поехали к Ивану.

Зимину не хотелось ехать в Лесуново, ночевать где-то в чужой семье. Отказаться почти при первом знакомстве с Сафроновым от его предложения было неудобно, да и опасно. Сафронов как секретарь райкома по сельскому хозяйству мог сформировать о нем любое мнение у Чистова и Бойцова. Поэтому Зимин принужденно улыбнулся, сказал:

– Ну что, поехали.

Поселок, как его называли, Лесуны или поселок Лесуновского торфопредприятия был расположен в сосновом бору. Громадные двухсотлетние сосны с раскидистыми кронами одиночками стояли около домов, бараков и на всей территории. Со всех сторон поселок окружал сосновый бор. Площади были всхолмленные, с большими котлованами и возвышениями карстового происхождения. В километре от поселка находилось большое озеро Токмарево. Оно одной стороной упиралось в сосновый бор. Процесс заболачивания на озере шел давно и активно. Его берега далеко отступили от бора, превратились в трясины, поросшие чахлой сосной и березой. Основная часть озера обмелела, лишь середина была глубокая. Как утверждали рыбаки, глубина достигала более полкилометра. Рыба водилась речная и озерная, озеро непересыхающим источником соединялось с рекой Сережей. Из реки в озеро свободно заходила рыба и выходила обратно. Беда в том, что этот исток рыбаками ежегодно перегораживался, они ставили морды и крылены. В озере вода была прозрачная, чистая, торфом не пахла.

В двух километрах от поселка находилось другое озеро – Родионово. Это большое озеро площадью более квадратного километра, карстового происхождения, окруженное со всех сторон бором-беломошником. Берега его крутые, гипс, в том числе алебастр, известняк и доломит выступали сплошной массой, чередуясь между собой на большую глубину. Природа хорошо поработала над озером. Она создала на его берегах два прекрасных песчаных пляжа. В озере водился весь набор пресноводной рыбы, кроме стерляди. По словам рыболовов, вода стояла на одном уровне круглый год. Одно удовольствие посидеть на берегу этого пустынного озера и полюбоваться перелетающими стайками уток, которые тут живут из года в год. В бору вокруг озера в грибные годы росло множество белых грибов, не говоря о других.

В село Лесуново приехали, когда солнце уже спряталось за горизонт. Несмотря на легкий морозец, все напоминало о приближении весны: само безоблачное небо, прозрачный воздух, сосульки на крышах домов и все окружающее.

Лесуново было расположено на берегу небольшой реки Сережи на песчаном косогоре. Состояло оно из трех улиц – крайней от Сережи Дешевки, Центральной и Выселков. Здесь у жителей привилась тяга к родине, тяга к своему селу и прекрасной природе. Село не уменьшалось, а из года в год увеличивалось, несмотря на незанятость населения после преобразования колхоза в Сосновский совхоз. В совхозе работало не более двадцати человек, да и в колхозе не много. Мужики давно превратились в плотников и бригадами в семь-восемь человек отправлялись в начале апреля на заработки. Уезжали даже за пределы области. Все как один возвращались к сенокосу, то есть к первому июля. Косили недолго в колхоз, позднее – в совхоз, а затем для себя. Обеспечивали себя сеном и снова уезжали на заработки до ноября-декабря.

Шофер Иван Галочкин жил на противоположном краю села. Ехали по Центральной улице. В центре села стояла разрушенная церковь, рядом с ней примостилось небольшое деревянное здание столовой. Рядом со столовой – деревянная контора сельпо с огороженными забором складами. Иван остановил автомашину под окнами столовой. Женщины вылезли из кузова. Приглашали Ивана с Зиминым зайти в гости.

Сафронов вылез из кабины, внимательно разглядывал Воронину Катю, женщину лет сорока, дородную, толстую. Она это заметила, кокетливо оправляя одежду и прихорашиваясь, подошла к кабине автомашины. Улыбаясь, обратилась к Зимину:

– Ульян Александрович, жду вас, приходите на чашку чая.

Зимин что-то невнятно промямлил себе под нос и громко сказал:

– Поехали, Николай Михайлович.

Катя жила на Дешевке, ее провезли далеко от дома, этого она, по-видимому, хотела сама.

Дешевкой улицу прозвали потому, что там живет много одиноких женщин и вдовушек. С кем в возрасте двадцати пяти – тридцати пяти лет не бывает в жизни греха. Люди здоровые, жизнерадостные, требуется и противоположный пол.

– Зачем эта развалина до сих пор стоит посредине села? – Сафронов показал на церковь. – Она не украшает село, а, наоборот, делает его центр безобразным. Надо разобрать и на этом месте построить клуб.

– Пробовали в 1958 году, – ответил Зимин. – Секретарь райкома Сулимов организовал штаб по разборке церкви. Из пригодного строительного материала заложить клуб, а щебенку вывезти на строительство дороги. Председателем штаба был избран председатель райисполкома Гусев. Я тоже был членом штаба. Всем штабом приехали в Лесуново. Привезли из Горького подрывника с взрывчаткой и рабочих-коммунистов с завода. Пока Гусев требовал ключи, чтобы открыть эту развалину, как по тревоге собрался весь народ села. Поднялся шум, старухи плакали. Мужики Лесуново сказали: «Церковь принадлежит нашему селу, то есть народу. Она была построена на сборы и пожертвования наших прадедов. Поэтому по-хорошему просим вас оставить ее в покое». После таких выступлений и угроз мы из Лесуново уехали ни с чем. Церковь, вернее ее остов, осталась стоять до сих пор. Сельпо приспособило ее под склад тары и соли, но она начинает рушиться, штукатурка валится. Своды потолочные обваливаются.

Иван жил в новом пятистенном доме. Жена его Маша быстро приготовила ужин и выставила на стол бутылку спирта. Сафронов спросил:

– Откуда у вас спирт?

Маша ответила:

– Я работаю бухгалтером на сушильном заводе. На складе у нас его больше тонны. У директора Ивлева я не просила. На днях он выписывал себе, приезжал Чистов и сказал, чтобы я выписала и себе один литр. Иван у меня совсем не пьет. Поэтому хранить не для кого. Пейте, пожалуйста, дорогие гости. Сами разводите водой по вкусу.

Она налила Зимину и Сафронову по полстакана.

Сафронов внимательно посмотрел на атлетически сложенного Ивана, спросил:

– Совсем не пьешь?

Иван ответил:

– Не пью, никогда не пил ничего алкогольного, кроме пива.

– Какой молодец, – сказал Сафронов. – Давай, Ульян Александрович, по маленькой.

Сафронов добавил воды в стакан со спиртом и залпом выпил. Зимин немного выпил чистого спирта и запил водой.

– Ты что не пьешь? – спросил Сафронов Зимина.

– Что-то не идет, – ответил Зимин.

После третьего выпитого полстакана Сафронов, пользуясь отсутствием хозяев, шепнул Зимину:

– Своди, познакомь меня с Катей.

– Можно, – ответил Зимин и вышел из-за стола.

Иван с Машей негромко разговаривали на кухне, у их ног на полу сидели дети, мальчик и девочка. Иван подошел к Зимину и тихонько сказал:

– Чуть не влип, обозвав баб спекулянтками. Получилось очень неудобно. Я не знал, что он с райкома партии. Считал, что из вашего треста.

– Ничего особенного, – ответил Зимин. – Я его не знаю, но он вроде мужик.

Зимин не договорил – показался Сафронов.

– Вы тут о чем калякаете? – спросил он.

Зимин ответил:

– Иван давно просится ко мне на работу, но пока всего одна автомашина на участке, а шоферов более десяти человек.

– А ты бери его и сади на эту автомашину.

Зимин подумал: «Как ты красиво решаешь вопросы». Ответил:

– Шофером не могу, а слесарем – пожалуйста, а потом время покажет.

Иван обрадованно сказал:

– Я завтра подаю заявление, надоела мне эта работа вдали от семьи.

– Дело твое, Иван, но потом не раскаивайся и не жалей.

– Чего там жалеть.

– Сегодня только Чистов говорил: будет вместо участка своя ММС, тогда будут и автомашины, – сказал Сафронов. – Вопрос этот должен решиться в течение месяца. Управляющий трестом Афраймович дал согласие. В облисполкоме не возражают. Значит, вопрос решен. Самое главное, кадры подбирать не надо, все на участке есть.

Зимин не сомневался, что он будет директором ММС. Об этом ему говорил и Чистов.

Сафронов надел пальто и шапку.

– Вы куда? – спросил Иван.

– Может быть, сумеем добраться до дома, – ответил Сафронов.

Иван, чуть заикаясь, сказал:

– У меня вам не понравилось?

– Наоборот, Иван, очень понравилось, – ответил Сафронов. – Если только мы не сумеем уехать, то обязательно вернемся к тебе.

– Я вас отвезу, – не унимался Иван.

– Не надо, – ответил Зимин. – Я зайду к Павлу Галочкину, у него автомашина под окном, он отвезет.

Павел Галочкин работал шофером на единственной на участке автомашине «ГАЗ-51».

Зимин с Сафроновым ушли. На улице то там, то тут встречалась идущая из клуба молодежь. Шли молча. В центре села встретился лесник Иван Иванович Шевяков, изрядно пьяный. Закричал громовым голосом:

– Ульян Александрович, откуда и куда? Пойдем ко мне в гости.

Зимин вырывался, говорил, что некогда, но Шевяков, как репей, вцепился в него обеими руками. Все было тщетно. Зимин с Сафроновым довели лесника до дома, сказали ему, что через полчаса придут.

Подошли к дому Кати. В одном окне, завешанном шторами, тускло горел свет. Зимин постучался в сени. Раздался детский голос:

– Кто там?

Зимин ответил:

– Володя, позови маму.

Через минуту вышла Катя и, не спрашивая, открыла дверь. В прихожей на столе стоял кипящий самовар. Катя сказала:

– Раздевайтесь и садитесь пить чай. Я не знала, что вы придете, ничего покрепче не приготовила.

Зимин хотел сказать: «Мы сыты, нам ничего не нужно», но Сафронов опередил:

– У нас кое-что есть.

Вытащил из кармана полбутылки недопитого у Ивана спирта и поставил на стол.

«Ну и нахал же ты, братец, – подумал Зимин, – а еще секретарь райкома».

Катя принесла закуски, разбавила спирт. Сидели долго, все это Зимину надоело. Он встал и начал одеваться. Сафронов сидел за столом. На вопрос Кати: «А вы?», заявил:

– Я никуда не пойду, ночевать буду у вас.

Катя говорила:

– Неудобно вам здесь оставаться, что скажут люди.

Зимин сообщил, что будет у лесника Ивана Ивановича, и вышел на улицу.

В шесть часов утра к Ивану Ивановичу пришел Сафронов. Зимин еще спал. Проснувшись, он быстро оделся и направился к выходу.

– Ты куда? – спросил Иван Иванович.

– Как куда, – ответил Зимин. – На болото.

– Ничего не выйдет, – сказал Иван Иванович. – Позавтракайте, похмелитесь и в путь-дорогу.

Выставил на стол пол-литра водки. Сафронов разделся и сел. Зимин со злостью сказал:

– Вы оставайтесь, Николай Михайлович, а я пойду. Мне нужно сделать разнарядку.

В это время под окном остановилась автомашина. Зимин выскочил бегом. Ехал Павел Галочкин. Вез на болото полный кузов рабочих.

Сафронов пришел в контору участка в 12 часов, в это время Зимин обедал в столовой. Пришел не один, а в сопровождении Ивана Ивановича. Вместо обеда Сафронов запросил выпить. Зимин увел его на кухню, тихонько сказал:

– Вам нельзя больше, Николай Михайлович. Два раза звонил Чистов, спрашивал вас. Я ответил, что вы на болоте, на погрузке торфа и отправке экскаватора в Николаевку. Неточно, но обещался сам приехать. Из Богородска выехали с трейлером, звонил Юрин. Я сказал, что экскаватор районное руководство не дает, обещался приехать сам.

– Этого еще не хватало, – ответил Сафронов заплетающимся языком. – Экскаватор отправил?

– Да, – ответил Зимин. – Мы его поставили на пену и двумя «С-100». Недавно звонили, он уже на месте.

– Может быть, мне от греха подальше уехать в Николаевку? – сказал Сафронов.

– Вообще-то лучше бы, – ответил Зимин, – но если Чистов не приедет, то мне одному от Юрина не отбиться. Заберет экскаватор и с Николаевки. Кроме того, за невыполнение приказа не допустит меня до работы, короче говоря, уволит. Он по телефону уже грозил.

– Ничего он не сделает, – ответил Сафронов. – Мы здесь власть на месте, поэтому наше решение закон.

– О-о-о, милый мой, – протянул Зимин. – Ты знаешь анекдот? Как кастрировали верблюда, а к месту кастрации шел ишак. Навстречу ему попал заяц и закричал: «Бежим, там кастрируют верблюда!» «Но я же не верблюд», – возразил ишак. «Э-э-э, милый мой, вырежут яйца и не спросят, верблюд ты или нет, а после ходи разбирайся». Вот так и меня уволит Юрин, а после ходи – все в стороне окажутся.

– Не может этого быть, – с возмущением сказал Сафронов. – А я на что?

Пришел в столовую бухгалтер участка Васильев Виктор Иванович и крикнул:

– Зимина к телефону!

– Кто? – спросил Зимин.

– Чистов велел немедленно позвонить.

Зимин позвонил. Чистов сказал, что к нему приехал Юрин, велел немедленно явиться к нему. Сафронов потянул руку к трубке, но Зимин отстранил, сказал, что Сафронов сопровождал экскаватор до Лесуновского моста, а сейчас на погрузчике должен приехать обедать. Чистов ответил:

– Увидишь – передай, пусть не спешит, хорошо разберется с вывозкой торфа.

Зимин попросил у повара, она же буфетчица, бутылку водки, отдал ее Сафронову и на попутной автомашине с торфом уехал в Сосновское в райком.

В приемной Чистова его встретил Юрин и заявил:

– Я привез приказ о твоем увольнении за невыполнение моего распоряжения и умышленную отправку экскаватора в Николаевку. Будешь платить за прогон трейлера туда и обратно и за два трактора «С-100», что увезли экскаватор. Кроме того, заплатишь за срыв погрузки экскаватора. Так что тебе у Чистова делать нечего. Иди домой, а я подъеду за тобой, захвачу тебя в Богородск для полного расчета.

Юрин раскрыл папку и отдал Зимину приказ. Зимин взял его и без стука влетел в кабинет Чистова. У того сидели Бойцов и Бородин.

– А, Ульян Александрович, проходите, – улыбаясь, сказал Чистов. Встал и протянул Зимину руку: – Ну, как дела?

Зимин положил на стол бумагу, врученную Юриным, и сказал:

– Вот такие дела.

Чистов внимательно прочитал, сказал: «Ну и негодяй», – и протянул бумагу Бойцову. Бойцов быстро прочитал, улыбнулся, ничего не сказав, отдал Бородину.

– Ну и дела, что ни день, то чудеса, – сказал Бородин. – Раз, два и в дамки.

Чистов снял трубку и попросил междугороднюю станцию, заказал телефон управляющего трестом «Мелиоводстрой» Афраймовича.

– Где ты его встретил? – обращаясь к Зимину, спросил Бородин.

– В приемной, – сказал Зимин. – В кабинет к Анатолию Алексеевичу не пускал, говорил: «Тебе там делать нечего. Больше никаких вопросов по участку решать не имеешь права».

– Анатолий Алексеевич, – спросил Бородин, – может, позвать его сюда?

– Не надо, – сказал Чистов и снова повторил: – Ну и негодяй. Мы еще просили обком партии направить его секретарем по сельскому хозяйству.

– Правильно павловчане сделали, что его прокатили, – сказал Бородин. – Он никогда хорошим и не был. Я его знаю с детства. Юрин после службы в армии несколько лет работал в районе секретарем райкома комсомола. После реорганизации района в 1962 году его пригласили в Богородск работать инструктором в партком управления сельским хозяйством. Надо отдать должное его трудолюбию и настойчивости. После службы в армии у него было семь классов образования, он окончил вечернюю школу – одиннадцать классов. Поступил учиться в Горьковский сельхозинститут на зоотехнический факультет, который окончил в 1964 году. Но по своей специальности ни одного дня не работал. Партком управления сельского хозяйства выдвинул его на должность директора ММС.

Зимин сидел потрясенный случившимся. Вид у него был словно его приговорили к смертной казни. Чистов, улыбаясь, сказал:

– Вопрос об организации ММС на базе вашего участка, можно с уверенностью сказать, уже решен. Написан проект решения исполкома облсовета. На днях будет заседание исполкома облсовета. Поэтому Юрину с участка ничего не давай.

– Я же не имею права не давать, – возразил Зимин. – Он же меня уволил. Сейчас он поедет по совхозам и будет продавать торф в караванах на месте, а не по мере вывозки. Продаст весь торф, это примерно на семьдесят тысяч рублей. Заберет деньги в Богородск. Когда организуется ММС, тут думай, как платить зарплату и так далее.

– Не может он этого сделать, – возразил Чистов.

– Я бы на его месте тоже сделал, – сказал Зимин. – Он хорошо осведомлен, что участок, который дает восемьдесят процентов валовой продукции, отнимают. Без нашего участка дела у него пойдут очень плохо.

– Поживем – увидим, – сказал Бородин, – рано такие выводы делать и набивать себе цену. Однако, Анатолий Алексеевич, он прав. Вам надо позвонить в Сосновский совхоз Андрианову и предупредить, пусть никаких счетов к оплате не принимает до раздела. При дележке рассчитаются.

Чистов снял трубку, попросил Андрианова. Его на месте не было. Чистов спросил секретаря:

– А Юрина у вас не было?

– Здесь, – ответила секретарь, – оформляет вывозку торфа.

– Кто ему оформляет? – краснея, крикнул в трубку Чистов.

– Известно кто, – ответила секретарь, – главный агроном Арепин.

– Позовите к телефону Арепина.

В это время на весь кабинет раздался голос телефонистки междугородней станции:

– Горький, трест «Мелиоводстрой», Афраймович у телефона.

– Александр Исакович, – начал Чистов, – как ваше здоровье, настроение? Когда сможете приехать в наш вновь организованный район?

Афраймович ответил:

– Благодарю вас, все хорошо. Приехать скоро не могу, – и, не дожидаясь вопроса Чистова, сказал: – На днях мы организуем в вашем районе Лесуновскую ММС. Решение исполкома состоится, по-видимому, послезавтра. Готовьте кандидата на должность директора. Как это делать, вы знаете.

– Кандидат на должность директора у нас готов. Он сидит напротив меня, – Чистов, улыбаясь, посмотрел на Зимина.

– Кто, если не секрет? – послышался голос Афраймовича.

– Думаем доверить этот пост Зимину Ульяну Александровичу, вашему начальнику Лесуновского торфоучастка.

– Я лично и наши специалисты будем очень довольны и тронуты такой заботой с вашей стороны. Мы знаем Зимина только с положительной стороны. Я собирался вам звонить по этому поводу, но вы опередили. Еще раз благодарю вас за назначение его директором ММС. Я его знаю с момента организации нашего треста. Кстати, мы с ним вместе оформлялись на работу, я – управляющим треста, а он – главным инженером Богородской ММС.

– С вами разговаривал Юрин? – спросил Чистов.

– Да! – ответил Афраймович. – Вы не даете ему перевозить экскаватор «Э-352». Вы об этом звонили Клюеву и Семенову. Вообще-то все это напрасно затеяли. Экскаватор надо было отдать, он крайне нужен в Лакшинском совхозе. Притом жалеть-то нечего, куча металлолома. Он принят нами от торфопредприятия. У вас будет ММС – дадим новые экскаваторы. Я не возражаю, оставляйте его у себя. Но шума такого создавать не надо было. Перевозку экскаватора Юрин согласовал со мной. Мне кажется, и Зимин неправильно себя повел.

– Почему неправильно? – перебил его Чистов. – Он обязан был доложить нам не только по долгу службы, но и по долгу совести. Юрин повел себя неправильно. Он, не разобравшись, написал приказ об увольнении Зимина. Чего он этим хотел достичь, неизвестно. Сейчас ездит по совхозам, продает не вывезенный с Лесуновского болота торф. Хочет с участка забрать все, что можно.

– Уволить Зимина без нашего согласия не имел права. Зимин как начальник участка – номенклатура треста. Приказ Богородской ММС на Зимина недействителен. Авансом оформлять торф ему тоже не надо. Деньги мы у него все равно снимем в трест.

– Благодарю вас, Александр Исакович, за откровенный разговор, жду вас в район.

В трубке раздались короткие гудки. Афраймович повесил трубку. Чистов несколько раз клал трубку и только через минуту телефонистка спросила:

– Вы кончили?

Чистов ответил:

– Да! Вызовите мне Сосновский совхоз.

– Занят, – ответила телефонистка.

Чистов несколько раз пытался вызвать совхоз, но линия была занята.

– Товарищ Зимин, все, вопрос решен. Можете Юрина на территорию участка не пускать, делать ему у вас нечего.

В это время раздался звонок. Звонил Арепин:

– Вы меня, Анатолий Алексеевич, спрашивали?

– Да! – ответил Чистов.

– Слушаю, – сказал Арепин.

– Алексей Георгиевич, Юрин у вас?

– Нет, Анатолий Алексеевич, уехал.

– Вы у него много торфа купили? – спросил Чистов.

– Тридцать тысяч тонн на сумму двадцать семь тысяч рублей, – ответил Арепин.

– Ничего себе уха, – сказал Чистов и выругался. – Вы не имели права решать эти вопросы без директора совхоза.

– Я с ним, Анатолий Алексеевич, согласовал по телефону. Юрин сказал: «Осталось всего тридцать тысяч тонн сухого торфа с влажностью сорок процентов. Так как вы мне хорошие друзья, давайте его оформим вам и возите на здоровье. Такой торф ММС больше готовить не будет, это указание треста».

– Все ясно, – сказал Чистов и повесил трубку.

– Он сейчас ударился в Панинский совхоз, – сказал Зимин. – Уговаривать Тихомирову тысяч на сорок.

Чистов внимательно посмотрел на Зимина, поднял трубку и попросил Панинский совхоз. Ответила Тихомирова.

– Здравствуйте, Надежда Александровна. Как дела? – спросил Чистов.

– Хорошо, Анатолий Алексеевич, – ответил голос в трубке.

– У вас Димы Юрина нет?

– Здесь, Анатолий Алексеевич, – ответила Тихомирова. – Просит оформить совхозу сорок тысяч тонн сухого торфа. Я ему сказала, что торф купить можно, но, прежде чем оформлять документы, караваны надо обмерить, установить количество торфа, проверить влажность, а не так, как он думает.

– Правильно, Надежда Александровна, вы решили, – сказал Чистов. – Гоните его из совхоза в шею. Он ведь продает не свой торф, а Лесуновской ММС. Мы организуем свою ММС.

– Я знаю об этом, но обижать своего земляка не могу, – ответила Тихомирова. – Он, Анатолий Алексеевич, слышит вас.

– Раз слышит это – очень хорошо, еще раз скажите ему от меня, что он делец.

– Анатолий Алексеевич! Он ушел не попрощавшись, – раздалось в трубке.

– И хорошо сделал, – сказал Чистов и повесил трубку. – Сейчас куда направится Дима Юрин?

– В Ярымовский совхоз к Сорокину, – ответил Зимин.

Чистов снова снял трубку, вызвал Павлово и Ярымовский совхоз. Сорокина на месте не было. Предупредил главного бухгалтера совхоза, чтобы торф у Юрина не покупали.

– Все, товарищ Зимин, все вопросы с вами утрясли, – сказал Чистов.

Зимин встал:

– Разрешите идти, Анатолий Алексеевич?

– Идите, – ответил Чистов, – к Бородину. Вы, Михаил Яковлевич, оформите на товарища Зимина рекомендательные бумаги в трест «Мелиоводстрой» и обком партии.

Зимин вышел в приемную. Следом за ним – Бородин.

– Все утряслось, Ульян Александрович. Получай рекомендательные письма и в понедельник жми в Горький за повышением. Вези приказ на пост директора ММС.