Читать книгу История одной болезни - Илья Вячеславович Паньков - Страница 9

Рита улетела, зато прилетели моя сестра с племянником.

Странно, но я не рассказал Рите об смс полученном от Ольги. Обычно я говорю ей все, а тут не рассказал. И эти последние дни вместе прошли в каком-то напряжении. По крайней мере, с моей стороны. Я не был весел и беззаботен, я думал. Я думал, что надо, что-то предпринять. Но что? Мои звонки Ольга все также продолжает игнорировать. А ехать по указанному адресу… И что? Выбивать дверь с ноги, ломать кости, лупить подонков? Да, откуда я знаю, что у нее вообще произошло? Поэтому я так ничего и не предпринял. Поэтому и находился в смятении.

Мне кажется Рита, что-то почувствовала. Она не пыталась меня развеселить, надолго пропадала из дома, и только когда я помог ей донести, ее сумку до такси, грустно посмотрела на меня и сказала:

– Держись зайчик.

Поцеловала в щеку, села в машину и даже больше не посмотрела на меня.

А я продолжил жить, как и жил, ходил на работу, ел, спал. Раз в день пытался дозвониться до Ольги, но слышал только длинные гудки, и я ничего не предпринимал. Пока не прилетел Толик с моей сестрой. Пока им не позвонила Ольга и не сказала, что не сможет преподавать Толику французский пару недель. Пока мне не надоело страдать.

И вот ровно в 8-00 утра, в день самоподготовки у Толика, мы с ним на Григоренко 7-б – в засаде. На нас кофты с глубокими капюшонами, бейсболки, на Толике даже солнцезащитные очки – маскировка. Я еле уговорил его не надевать перчатки и не тащить с собой толкиеновский меч. Ему идея следить за домом репетитора, видимо очень понравилась. Не знаю, чего он там наплел маме, чтобы оказаться здесь так рано утром, но видно, что Толик наслаждается приключением. А мне с ним веселей.

Мы облюбовали беседку напротив парадного с нужной нам квартирой, уселись лицом к входной двери, чтобы никого не пропустить. Толик достал из рюкзака, термос с кофе и бутерброды. Вот же продуманный пацан, интересно, что у него там еще есть на всякий случай? Мы почти не разговариваем, молча жуем, а я еще и курю. Не отрываясь, мы смотрим на дверь парадного.

Минут через пятнадцать, наружного наблюдения, становится ясно, что узнать, что-либо о квартире 15, просто наблюдая за людьми входящими и выходящими из подъезда, вряд ли удастся. Поэтому было решено наблюдать непосредственно за дверью квартиры 15 с лестничного пролета, над указанной квартирой. Благо дверь подъезда на кодовом замке, постоянно оставалась открытой. Такое наблюдение, по крайней мере, могло дать возможность увидеть, кто именно входит и выходит из квартиры. Решили, чтобы не вызывать лишних подозрений, не мелькать вдвоем, нести вахту по очереди – минут по двадцать. Так как все мероприятие было организовано мной, то первым пошел я.

Я вошел в подъезд, поднялся на второй этаж, посмотрел на дверь загадочной квартиры. Дверь, как дверь – обитая, синим дерматином, желтая металлическая цифра 15 и дверной глазок. Я поднялся еще на один пролет, отсюда вид открывался, что надо. Я осмотрелся. Довольно чистый, не загаженный подъезд, видно, что в нем убирают. Стены и лестничные перила покрашены, свежей краской. Все вокруг говорит, что люди здесь живут давно, друг друга знают и уважают свой быт. Пожалуй, не стоит здесь курить, обязательно нападет, какая-нибудь старушка.

Как же мучительно долго тянулись мои первые двадцать минут. Я старался не отводить взгляда от квартиры 15, а все время вниз по лестнице шли какие-то люди, которые меня рассматривали, и мне приходилось делать вид, что я кого-то жду. Эдакого скучающего, но вынужденного здесь находиться человека. И еще все время хотелось курить. Наконец, в моем кармане пикнул мобильный, все пора сменяться. Я зашагал вниз по лестнице, вышел на улицу и закурил – из квартиры 15 так никто и не вышел. Настал черед Толика – дежурить.

В 09-47 мне окончательно сорвало. Сил маячить на лестничной площадке просто больше не было. Толик откровенно скучал, но надо отдать ему должное, не жаловался. И я решился.

– У тебя есть тетрадь? – спросил у него я, когда он вернулся с очередной вахты.

– Блокнот, – удивленно ответил он.

– Давай, и ручку если есть.

Толик порылся в рюкзаке и достал большой блокнот с отрывными листами.

– Ручки нет, есть карандаш, – еще через несколько секунд копания в рюкзаке сказал он.

– Сойдет,– ответил я.

Взял протянутые мне карандаш и блокнот. Открыв блокнот на странице с какими-то математическими формулами, я произнес Толику:

– То, что надо,– и двинулся в подъезд.

Поднявшись на второй этаж, я смело позвонил в квартиру 14. Щелкнул замок на второй, внутренней двери в квартире, и кто-то уставился на меня в глазок. Я снял кепку, пригладил волосы, делая все это нарочито медленно, и так чтобы было видно блокнот с карандашом, громким ясным голосом произнес:

– Ольга Максимовна доброе утро.

За дверью на мгновенье задумались. Потом вновь щелкнул замок, и дверь приоткрылась, на длину дверной цепочки. Из-за двери на меня уставилась полная пожилая женщина лет шестидесяти, с жуткой бородавкой на носу и в больших очках на шнурке.

– Ольга Максимовна? – спросил у нее я.

Она задумалась, а потом тихим, но чистым голосом произнесла:

– Нет, Маргарита Львовна.

– Как?– изобразил искреннее недоумение я, и уставился в блокнот, как бы сверяясь со списком, и потом негромко, сквозь зубы, но так чтобы было слышно, добавил:

– Опять в отделе статистики, что-то в списках напутали.

Еще мгновения постояв с глазами, опущенными в блокнот, и все сильнее концентрируя на себе ее внимание, я, наконец, поднял голову от «списка», и с улыбкой, громко, весело проговорил:

– А вы знаете Маргарита Львовна, ведь это и не важно…

Я сделал еще одну секундную паузу, чтобы до нее дошел смысл моих слов и продолжил:

– Дело в том, что городская мэрия, совместно с периодическим изданием «Человек», проводит социальный опрос под лозунгом «Мои соседи». После проведения опроса в названном издании будет опубликован ряд статей, о людях, которые прожили вместе много лет. О взаимоотношениях с теми, кто за стенкой, так сказать, о взаимопонимании, о чувствах, которые возникают между людьми, делящими один подъезд. Вот сколько вы здесь живете Маргарита Львовна?

– Двадцать семь лет.

– Вот, о чем я и говорю, вы же всех чудесно знаете в этом доме, поэтому я и обращаюсь именно к вам. Понимаете смысл всего этого мероприятия научить, новоявленных соседей, которые сейчас заполняют новостройки, и даже не знают, ни одного своего соседа по имени, да что по имени, многие не знают своих соседей даже в лицо. Научить их, и объяснить им, какая это ответственность быть чьим-то соседом. Понимаете Маргарита Львовна?

И вот тут мне повезло, вот тут я, кажется, попал в самую точку. Маргарита Львовна еще с секунду постояла с широко открытыми глазами, потом видимо осознав всю ответственность возложенной на нее надежды, быстро закрыла дверь, и через мгновение, так, что я даже не успел испугаться, что она скроется навсегда в недрах своей квартиры, открыла ее, но уже без цепочки. Представ передо мной в темно-синем халате с яркими алыми розами на нем, и в домашних тапочках надетых сверху коричневых носок. Она улыбалась. Пришла пора действовать.

– Вот, например, что вы можете сказать о жителях этой квартиры,– произнес я, указывая на квартиру под номером 13, – как живут, доставляют ли вам какие-то хлопоты, бывают ли у вас с ними конфликты, или наоборот?

Маргарита Львовна посмотрела на дверь квартиры 13, еще сильнее заулыбалась и заговорила:

– Что, вы. Там живут замечательные люди – Эрнест Павлович и Ольга Кузьминична. Настоящие интеллигенты, сейчас такие уже не рождаются. Он бывший ученый, она заслуженный кардиолог страны. Правда, деток им Бог не послал, да государство маленькую пенсию начислило. Так и живут вдвоем, да старая собачка Ляля – «пекинес». А люди они очень хорошие, душевные. Часто мы, Митька мой, я, да они – вместе праздники справляем. Ко мне ведь теперь дети редко наведываются – взрослые стали, у всех своя жизнь. Младший мой работает… у них там,… а старшая… мне ее искренне, жаль… внучек мой…

Понимая, что история с детьми и внуками может продолжаться долго, я решил направить рассказ, наконец, в интересующее меня место:

– Ну, хорошо Маргарита Львовна, извините, что я вас перебиваю, но что вы можете сказать о соседях из квартиры под номером 15?

Маргарита Львовна на секунду задумалась и как-то затуманено произнесла:

– Игорь Александрович…

Еще секунду помолчала, а потом уже не громко заговорила:

– Ну, что? Живет там Игорь Александрович со своей гражданской женой. Человек он воспитанный, образованный, правда, выпивающий. Работает этим, как его? Дай Бог памяти – а психоаналитиком. Придумают же такое название. Ведет себя хорошо. Правда, между нами говоря, уж больно молодая у него сожительница. Он ей в отцы годиться. Ну, сейчас девицы такие – свободных нравов. Да и когда под градусом он поколачивает ее, мне через стенку слышно.

И тут, в это самое мгновение, щелкнул замок в заветной квартире под номером 15. А в открывающуюся дверь, я увидел Ольгу. Она смотрела куда-то вглубь, стоя, как бы выпуская кого-то из квартиры, и я видел только ее профиль. И мне почудилось, что на скуле у нее синяк. Но, вот из квартиры показался мужской силуэт, двигающийся к двери. Я быстро натянул на голову кепку, бросил:

– Ну, что ж, Маргарита Львовна спасибо за интересный рассказ. До свидания.

И устремился вниз по лестнице.

– Постойте, куда же вы? Я вам еще про Степана Георгиевича расскажу – он настоящий отставной морской офицер,– услышал я за спиной возмущенный голос Маргариты Львовны.

– В другой раз,– в ответ прокричал я, – в другой раз.

Мужчина из квартиры 15 шел за мной. Я слышал, как он поздоровался с Маргаритой Львовной, слышал его шаги за собой, но я не мог обернуться, чтобы увидеть его лицо. И только оказавшись на улице, пройдя пару метров от парадного я, наконец, оглянулся и быстро спрятал взгляд под кепкой. Такого я не ожидал. Я был готов увидеть кого угодно – одноглазого Микки Рурка, Гитлера, Александра Малинина, но не его. Нет, к этому я не был готов. Ай, да Игорь Александрович, психоаналитик – твою мать.