Читать книгу Лесная ведьма - Илья Злобин - Страница 6

Утром Маша проснулась, сделала потягушеньки и оглядев избу, увидела красивый букет роз на столе, а рядом записка и торт. Маша спрыгнула с ложе-очага и подбежав к столу, схватила лист. Красивым почерком на нем было написано: «Это для тебя. Абрахас». Девочка взяла букет в руки и, вдохнув аромат цветов, почувствовала себя настоящей женщиной, которой уже дарят такие шикарные букеты. Опустив букет в кувшин с водой, она умылась и приготовилась пить чай. Самовар был горячим. Каша тоже. Но не до каши! Маша тут же взялась за поедание торта. Из какой кондитерской был взят вороном торт, девочку не интересовало. Жуя торт, она раздвинула шторки и открыла окно. В избу влетел свежий утренний воздух и пение лесных птиц. Внимание Маши привлек высокий и стройный мухомор с яркой красной шляпой на тонкой ножке. Он торчал на бугорке среди травы и грелся на солнышке, лучи которого проникали сквозь ветви.

Маша не сразу заметила, засмотревшись на гриб, а когда заметила, едва тортом не подавилась: огромный пузатый кот, весь черный, с авоськой наперевес, шел переваливаясь прямо к избушке. Он был с метр ростом и шел на задних лапах, глядя прямо на испуганную в окошке девочку. Скоро этот нежданный гость уже постучался в двери, промурлыкав:

– Кто-кто в теремочке живет? Кто-кто в невысоком живет?

Маша сидела спрятавшись под столом и дрожала. Дверь открылась и в избу вошел пушистый кот.

– Так-то тут гостей встречают – из под стола выглядывая? – кот нагнулся и заглянул под стол черными кошачьими глазами. Маша дрожала от страха, не в силах ничего ответить.

– Меня зовут Кракс. Я лесной ученый кот. Я друг твоего павлина Абрахаса. Живу неподалеку на дубе. Могу к себе пригласить, если ты согласишься сидеть на ветке.

Маша постепенно перестала его бояться. Навстречу страху пришло удивление. Она вылезла из-под стола и села нерешительно на стул около чашки с куском отрезанного торта. Кот запрыгнул на стул напротив девочки, где на спинке обычно сидит Абрахас и развязал лапами авоську. Из нее он извлек связку свечей.

– Это тебе. Я знаю, что у тебя их осталось пять, а тут целых тридцать.

– Спасибо, – шепнула Маша. – Ты друг Абрахаса?

– Да, этот павлин мой друг. Пока он обхаживает городские помойки с друзьями, я решил прийти познакомится. Как тебе тут живется с ним?

– Хорошо, но я не могу понять его уроков.

– Что так? Наверное, он мучает тебя всякими неинтересными словами? Я так и думал. А ты не хочешь попробовать вызвать тучу с дождем?

– А это возможно? – Маша зажглась.

В этот момент дверь распахнулась и в избу влетел Абрахас. Он тут же налетел на Кракса.

– Тебя какой вонючий сквозняк сюда принес? Еще и свой ссаный бок на мой стул погрузил!

– Ты с птицефабрики? – «поздоровался» в ответ Кракс, развалившись на стуле и разглядывая свои когти на лапе. – Как там твои «девочки»?

– Чего приперся? – каркнул ворон, сев на привычное место на спинке стола. – Мыши заведутся – позовем!

Маша поднялась с места и подойдя к ворону, обняла его и поцеловала в клюв.

– Абрахас! Спасибо за букет и торт!

Убедившись, что Абрахас и Кракс друзья, она стала чувствовать себя в их компании вполне свободно. Теперь она продолжила пить чай, доедать кусок торта и слушать Кракса, рассказывающего всякие нелепые истории про друга.

– На самом деле он – павлин. Да-да.

– А хвост где? – спросила Маша, давясь от смеха.

– А ему же собаки его ободрали, когда он на павлиней ферме «телок» клеил…

– Все сказал? – спросил недовольный Абрахас. – У нас урок, так что тащи своих блох на свой сраный дуб и перебирай желуди.

– У меня нету никаких блох! – мяукал Кракс.

– Краск, а почему ты такой большой? – поинтересовалась Маша.

Абрахас опередил друга с ответом:

– Он кастрирован.

Тот не растерялся:

– Кто-то сейчас начнет нестись…

Маша едва не подавилась. Абрахас вышел из себя и каркнул:

– На дуб свой мотыляй!

Кракс поднялся со стула и выходя из избы бросил другу:

– Поползень березовый!

Абрахас запустил в него деревянную миску, но она угодила в захлопнувшуюся дверь.

– Блохомет! – каркнул ворон и начал ворчать. – Сейчас будет каждый день шарахаться – хоть собаку заводи.

Маша призналась ворону:

– Мне он понравился. По моему он ржачный.

– Обхохочешься…

– У него такой рот большой, как у Чеширского кота, – сказала девочка.

– Да уж, пасть – морковь класть… – проворчал Абрахас.

– Чего класть?

– Давай лучше начнем урок.

Маша решила предложить ворону:

– Кракс спросил меня, не желаю ли я вызвать дождевую тучу? Я бы хотела…

Абрахас понял: друг все же решил помочь ему. Он немедленно приступил к осуществлению задуманного. Важно и серьезно он плел девочке об опасности ритуала, а чтобы она вдруг не вздумала сама проверить этот ритуал, который, конечно же, не получился бы, Абрахас наплел о необходимости совершать его только раз в год и в этот день.

Маша стояла около ствола большой осины и возведя руки к небу, повторяла за учителем, который сидел над ней на ветке:

– Силы небесные, мне покоритесь, тучу ко мне пригоните. Пусть дождь изливает…

Не успели они произнести слова, как туча уже образовалась над ними и грозно сверкнув молнией, оглушив все громом, выпустила потоки дождя.

– Абрахас! Это просто волшебно! – радовалась Маша, танцуя под ливнем. Она была счастлива и горда тем, что у нее получилось управлять стихией. Она сама смогла это!

Дождь кончился быстро, туча рассеялась, открыв лучам солнца доступ. Войдя домой, Маша удивилась, что как-то удивительно быстро обсохла. Словно и не была вымокшей. С окна она не видела ни вымокшей травы, ни других признаков прошедшего ливня. Но будучи рада своему первому серьезному успеху, не стала над этим размышлять.

– Когда мы будем лечить людей иконами, нужно уметь в них разбираться, – начал урок Абрахас. Маша внимательно его слушала, старясь понять и запомнить все. Такого внимания от нее и добивался Абрахас. – От головной боли следует заговаривать, прикладывая к голове икону Иоанна Крестителя. От поноса, бить по заду иконой Нечаянная радость…

– Так и называется?

– Так и называется икона. Иконой Неупиваемая чаша будем лечить пьянство. То есть все иконы нам нужны для разных работ. Если простак на них молится, то посвященный ими работает. Для нас иконы – это иструменты. Для простаков – образа. Одни иконы мы будем закапывать в навоз, чтобы отвести смертельную болезнь, другие в реках топить, чтобы пропавший нашелся, третьи – сжигать, чтоб от тоски избавить.

– А такое можно делать с иконами?

– Нужно! По крайней мере, нам. С помощью икон мучеников будем наказывать злодеев. Все мученики претерпев за Христа мучения, несут собой и сильнейшую разрушительную энергию. Например, такой заговор на наказание обидчика: «Вот образ мучеников. Ими тебя благословляю, раб божий, и на муки мученические тебя на веки обрекаю, венец мученический на тебя возлагаю. Как мученики мучились да замучались, так и ты мучайся, замучайся, майся да сдыхай, от мук погибай. Аминь».

Вечером Маша решила снова поплавать в пруду. Абрахас сидел на ветке дерева у берега. Этот пруд наполнялся подземными водами и его также пополнял родник, находящийся совсем рядом. Из чащи доносилось ухание сов и вой волка.

– Абрахас, а я нырять научилась! – весело крикнула Маша и продемонстрировала нырок в глубь водоема.

– Я потрясен, – равнодушно каркнул ворон.

– Абрахас, я хочу надувной матрас, – крикнула Маша, подплыв к берегу и держась за поросший тиной камень, торчащий из воды.

– Говна на лопате, – каркнул ворон.

– Спасибо, что на лопате, – ответила Маша и оттолкнувшись от камня, поплыла, распугивая водомерок.

– Ну что за ворон такой, хуже индюка! – из чащи переваливаясь с лапы на лапу, вышел Кракс.

– Ура! – обрадовалась ему Маша и заметила у него в лапах ни что иное, как сложенный матрас. Кот развернул его у берега и одним выдохом надул его весь.

– Как ты узнал? – визжала обрадованная девочка. Выскочив из воды, она тут же расцеловала кота.

– Не целуй его, он лишаивый! – донеслось с ветки дерева.

– Цыц! – бросил в сторону дерева Кракс.

Плавая лежа на матрасе, Маша делилась с Краксом о своем достижении. Тот делал вид, что крайне удивлен таким скорым успехам девочки и хвалил ее.

– Смотри, подружка нашего павлина, – указал Кракс на цаплю, испуганно выглядывающую из камышей. – У них с Абрикосом был в прошлом году бурный роман. Сейчас даже не здороваются.

– С кем? С Абрикосом? – рассмеялась Маша.

– Абрикос! – крикнул другу Кракс, почесывая бережно свой живот. – Ты чего опять такой кислый?

– Роже твой «обрадовался», – проворчал ворон. – Она и так учится не хочет, теперь вовсе на урок не затащишь. Сейчас будет с утра до ночи на твоем гандоне плавать!

– На чем? На чем? – расслышала Маша нецензурное выражение от ворона.

– Мог бы спасибо сказать, – крикнул ему с берега Кракс, намекая на оказанную помощь. – Нет ничего приятного оборачиваться тучей.

– Спасибо! – развел крыльями недовольный Абрахас. – И за матрас тоже!

Когда стемнело Абрахас и Маша сидели на берегу пруда на коряге вдвоем. Луна выглянула из-за деревьев, окруженная звездами. Ночью лес оставался по прежнему живым и наполненным голосами его обитателей. Сверчки особенно в ту ночь старались перекричать друг друга. Светлячки разлетались над прудом как маленькие лесные фонарики. Маша зевала, уставшая. Абрахас бубнил урок.

– Биополе – это тонкие поля всех живых организмов. Биополе слабого человека всегда впитывает плохую энергию сильного. Оно слабеет при болезнях, тяжелых переживаниях и порчах.

– А что такое сглаз? – задала Маша вопрос, следя за светлячками над водой.

– Сглаз – это энергетический удар по биополю человека. Сглазом в простонародье называется «информационная подвеска». Человек с сильным биополем может лишь с завистью посмотреть на другого, чье биополе слабее и послать ему взглядом удар. Порча – это энергетическая атака на человека, намеренно направленный удар с помощью магических операций. Биополе можно почистить и починить медитациями в храме или зарядкой божественной энергией.

– Это как?

– Дело в том, что храмы всегда строились на местах, где космические и энергетические потоки наиболее сильны. Храм – это канал. Войдя в него, нужно подойти под самый купол и сконцентрироваться в состоянии медитации на бога и его энергии. Ты тут же почувствуешь, как мощный энергетический поток входит через купол в тело и расплывается по чакрам.

– А что такое чакры?

– Это каналы в теле человека, по которым протекает жизненная энергия.

– Ниче не поняла! – ответила Маша и поймав в траве лягушонка, начала гладить его по мордочке.

– Не страшно, – махнул крылом Абрахас. – Для нас больше важна энергия молитв, то есть – благодать. Если храм хорошо намолен, мастер сможет забрать всю или часть от скопившейся благодати. Сперва он входит в храм и, вытянув вперед руки, определяет, достаточно ли в нем благодати или нужно еще дать времени для скопления энергии. Когда верующие молятся, они выделяют особую энергию, которую может использовать человек посвященный и знающий.

– Но тогда любое место можно намолить, – предположила Маша и отпустила лягушонка.

– Верно, – кивал важно ворон. – Благодать накопить может даже свинарник, если в нем заставить верующих горячо молиться. Будем мы работать и с астралом.

– А это что?

– Астрал – это мир. Существует три мира: мир духовный, мир астрала м мир физический. Миром духовным управляет святой дух, мир астрала принадлежит богу-отцу, а физический мир управляется богом-сыном. В астрале обитают сгустки энергий уже умерших и еще не родившихся сущностей. В астрал можно выйти, но для этого нужно подключиться к святому духу. Это нужно проделывать осторожно. Святой дух опасен…

– Почему? Я думала, он добрый.

– Совсем нет. Мир физический – это всегда следствие мира астрального. Все кармические признаки и пороки, что буйствуют в мире физическом – это проекция мира астрального. Видишь ли, жестокость и порочность царят во всех мирах.

– Ниче не поняла, – только и смогла ответить Маша.

В ту ночь Абрахас и Кракс решили навестить «барана», над которым потешались весь год. Это был инок Деонисий двадцати пяти лет. Он жил в монастыре. В отличие от городка, где жила Маша, там, в столице, был день. Деонисий мел монастырский двор. С тех пор, как его стали посещать архангел Михаил (Кракс) и Христос (Абрахас) он совсем одурел. Как только оба беса не потешались над ним, каким только идиотом не выставляли своего «барана». То они ему явятся и велят догола раздеться, к приезду какой-нибудь церковной шишки и носиться по двору с криком: «Служите нагому Христу нагими!» Деонисий часто бывал за такие выходки бит, но все без толку. Иногда оба беса велят ему привязать к заду икону божьей матери и так ходить при паломниках, твердя: «Также делайте, чтоб нечистый следом не хаживал». Снова порка, снова без толку.

Как-то Абрахас и Кракс повелели иноку день простоять с открытым ртом во дворе и ловить святого духа. Потом приходили ругать за то, что рот инока не выдерживал открытого состояния в течении пяти часов. Челюсти несчастного шута затекали, что инок не мог ни держать их более открытыми, ни закрыть. К тому же постоянно мешали любопытные мухи. За невыполненный наказ, бесы назначили ему наказание: подмешать в общие харчи братии свиного навоза «ибо прожорливы», что, правда. Все за трапезой догадались, чья это проделка и Деонисия ждала очередная порка. Иногда бесы велели ему самому обмазаться навозом, пугать паломников и при этом выкрикивать: «Не навоз это! Се – одежда для грехов моих. Вдыхай, Господи, навоз, чтобы не чуять смрад от грехов!»

Деонисий считал себя святым, юродивым Христа ради, старцем по духу. Остальных он считал свиньями, ослами, маловерующими скотами. Легко делать «баранов» из тех, кто следует наказу «будьте как дети».

Монастырский двор был уютен и прибран. Каждый тут был занят делом. Деонисию ничего кроме метлы доверить не могли. Поэтому он как обычно мел двор, бубня, как обычно, очередную молитву. Вдруг он вновь услышал строгий глас с небес:

– Ты не великий сподвижник!

– Господи! Ты снова явил себя мне! – крикнул, крестясь инок, и рухнул на колени.

Один из братьев, заметив это, крикнул другим:

– Зовите отца-игумена! У Деонисия опять припадок.

– Ты огорчил меня! – вещал голос с неба.

– Чем же это, Господи? – вопил инок.

– Кто вчера свинью стиганул прутом?

– Я! Я, Господи! Но разве грех я совершил?

– Ты еще спрашиваешь! Мудак!

Пожилой отец-игумен работал в своем кабинете, когда ему сообщили о новом припадке инока. Он лишь ответил:

– А что вы хотите, чтобы я сделал? Ничего нельзя сделать до той поры, пока духи, мучащие его, не обличат сами себя и наш дурак не прозреет. Следите только за ним, чтобы обитель не спалил. Ступайте.

Началось с того, что инок стал пропускать службы, считая для себя необязательными некоторые из них. Иной раз на исповеди утаит правду, считая, что бог простит и без покаяния. Затем стал все более и более «гореть в молитве», что счел себя уже более чем достойным лицезреть бога лично. Но бог все не являлся, что очень злило и огорчало Деонисия. Тогда он начал молится за весь мир. При этом Деонисий тараторил молитвы как можно быстрее, чтобы больше успеть протараторить. Но и после этого бог не явился. Зато явились Абрахас и Кракс.