Читать книгу Майя. Игрушка Шейха - Иман Кальби - Страница 9

Спустя сутки,

Киренаика

-Господин, рады приветствовать Вас дома, – к нам подходит статная женщина средних лет с черным тюрбаном на голове. Целует руки шейху и с интересом косится на меня.

–Здравствуй, Зулайха, – отвечает Тамер,– рад, что ты в добром здравии. Знакомься, это Майя. Моя… -задумывается, – гостья из России. Она говорит по-арабски, так что будь осторожнее, когда начнешь сплетничать про нее с другими обитательницами дворца.

Они приветливо друг другу улыбаются. Я бы даже сказала, в их поведении считывается привязанность друг к другу, именно сыновье-материнская. Шейх сейчас другой. Более юный и непосредственный что ли. И этот антураж вокруг, конечно. Он его.

–Добро пожаловать, госпожа, – кротко и вежливо кланяется мне женщина, но ее хитрые глаза горят сейчас женским любопытством. Эта дружелюбность и мягкость только для виду, я это прекрасно понимаю.

Делаю усилие над собой, чтобы не оглядываться по сторонам, чтобы не показать ему, как дико я поражена, как мне интересно… Но даже то, что успеваю ухватить краем глаза, произвело на меня во истину сказочное впечатление. Это место трудно было назвать просто дворцом, скорее дворцовым комплексом, утопающем в оазисе зелени и изобилии водоемов.

Красивые терракотовые мягкие изгибы роскошных строений, цветы, вальяжно расхаживающие по территории павлины и песчаного цвета кошки… Я думала, такая красота существует только на картинках желаний.

–Господа устали с дороги. Насладитесь охлажденным каркаде в сени бугенвилии (прим. арабская раскидистое дерево с изобилием ярких мелких соцветий) перед тем, как удалиться отдыхать?

– Кто сможет отказаться от твоего гостеприимства, тета Зулайха, тем более, что нам нужно поговорить. Пойдем, Майя, – взял меня за талию Тамер, – позже Зулайха покажет тебе твои покои и расскажет о быте во дворце. Потом ты останешься отдыхать, а я удалюсь заниматься делами до самого вечера. А сейчас пойдем в сад, ты будешь поражена…

По аркам из благоухающих роз мы проходим к красиво журчащему переливами бассейну-инфинити. Вокруг нет бьющей через край безвкусной роскоши золота и помпезности, в коем часто упрекают арабов. Мягка терракота строений успокаивает глаза. Жаль, что она не может успокоить сердце…

Садимся за плетеный комплект мебели, который оказывается очень удобным.

–Сними с головы абайю, баннута (араб. – девочка), на территории дворца нет нужды прятать лицо и тело в разумных пределах, разумеется.

Я молча и беспристрастно делаю то, что он говорит. Я совершенно растерянна здесь, в чужой стране, в оазисе, вокруг которого за сотни километров только смертоносные пески… И мне пока совершенно непонятно, как следует себя вести, поэтому мой внутренний протест тонет в океане полнейшей сумятицы…

Нам приносят насыщенный бордовый напиток в прозрачных пузатых стаканчиках и свертки из холодных мокрых маленьких полотенец. И реально, после утомительной дороги это то, что нужно. В каркаде, как его назвала женщина, имя которой я пока не запомнила, я узнаю гибискус.

–Розелла. Суданская роза, – объясняет он мне. За этими цветами испокон веков шла настоящая охота. Купцы снаряжали целые караваны по пустыне, чтобы вернуться к морю с дарами почвы Нубии, древнего названия современного Судана. А белый каркаде ценился особенно. Он повышал мужскую потенцию, поэтому за ним охотились все правители Европы и Азии.

–На себе проверял? – не могла не огрызнуться я.

Лицо Тамера на миг заострилось, а взгляд стал хищным. Но он как-то взял себя в руки и улыбнулся своей безукоризненной улыбкой, проигнорировав мою очевидно пустую подколку.

Я беру мокрую холодную ткань и накрываю ею горящее лицо. В этот момент слышу, как на стол передо мной что-то ложится.

–Это телефон, который ты не хотела от меня принимать, Майя. Бери его. Ты можешь позвонить с него матери и сказать ей, что все в порядке. А заодно поздравить с выигрышем в лотерею.

Я недоуменно перевожу на него глаза, ожидая пояснения.

–Твоя мать сегодня утром узнала, что выиграла в случайную лотерею миллион долларов. А еще ей из твоего института позвонил сам декан и сообщил, что ты улетела в составе группы лучших по результатам практики в Киренаику на месячную языковую стажировку. Спонтанный приз-поощрение для лучших студентов- волонтеров от богатой арабской страны. Подтверди ей лично по видеосвязи, что ты долетела и все хорошо.

–Эта практика- правда? -робко спрашиваю я, ведь такую вещь проверить очень просто…

–Для других- да. Я и правда организовал поездку для студентов. Для тебя…– Тамер замирает и усмехается, поправляя мой локон за ухо- видимо, уже его полюбившийся жест, – для тебя запланирована другая «языковая практика», по индивидуальной программе. Костяшки пальцев ласкают кожу щеки, подбираясь к шее, – гарантирую тебе, тебе она понравится и запомнится.

Я отстраняюсь, раздраженно отворачиваясь. На душе гадко. Хочется разрыдаться от злости и отчаяния. Почему я? Почему не Машка или Олеся? Почему он выбрал меня? Эти проклятые туфли сделали меня в его глазах доступной профурсеткой? В итоге мои сокурсники реально стажируются, а я…

Он берет меня за подбородок и разворачивает мое лицо к себе.

–Разве я не заслуживаю даже легкой благодарности? Я вытащил твою семью из нищеты… Твоей матери больше не нужно упахиваться на работе…

–Про месяц- это тоже не для меня? – сейчас его аргументы о великих благодеяниях летят в пустоту. В голове вибрирует надежда, что это скоро закончится, – Вы сказали, что матери озвучили практику в месяц. Значит, спустя это время я смогу вернуться?

Тамер усмехается, оставляя мой вопрос без ответа.

–Отдыхай, Майя. Наслаждайся покоем и набирайся сил. Они тебе пригодятся. Впереди много практики…

Он встает и вальяжно идет в сторону.

–Не продешевили? – не выдерживаю и выплевываю вопрос, вставший комом в моем горле, отсылающий нас в вечер накануне.

Он оглядывается, вопросительно поднимая бровь.

–Думаете, я стою не больше миллиона долларов? Может быть, слишком дешево для той, кого похищают и увозят в другую страну… Ради которой организуют практику для целого курса… Кстати, как Вы заткнули рты студентам? Они не удивлены, что меня среди них нет?

Тамер хмыкает. Мрачно и знающе. Я не могу понять смысла этой его реакции.

– Я им тоже заплатил. За молчание. Они с удовольствием согласились. И не только им, Майя. Не хочу тебя расстраивать, но никто не хватится о твоей пропаже на родине. Думаешь, декан зря лично позвонил матери? А пересечение границы? Тебя ведь ввозили на территорию аэропорта.

Когда он это говорит, мои руки холодеют, а голова начинает кружиться от нового приступа отчаяния.

– Еще один мой урок тебе, баннута. В развитие темы денег, которую мы уже затрагивали накануне. В этом мире, Майя, есть одна самая дорогая и самая дешевая вещь. Знаешь, что это? Женщина…Парадоксально то, что самой дешевой и самой дорогой вещью может быть одна и та же женщина… Просто в разные этапы своей жизни… Обычно все идет по классической схеме. Вещи обесцениваются. Утрачивают срок своей годности и обесцениваются…

Теперь усмехаюсь я. Мне, похоже, уже нечего терять. Вот так ненавязчиво и велеречиво он транслировал мне прямую угрозу… Но я почему-то не боялась. Кипящая внутри лава вот-вот была готова вырваться наружу. Я была кошкой, загнанной в угол. И готовой нападать и царапать. Болезненно, хоть и бессмысленно.

–Вещь… Для тебя женщина вещь… Вот что здесь парадоксально. И это ты мне говорил что-то про стереотипы о жизни на Востоке…, да ты сам один ходячий стереотип!

Тамер, явно раззадоренный нашим спором, снова возвращается ко мне, нависая.

–Мы с тобой, кажется, не переходили на «ты», Майя. Для тебя я шейх Тамер или ваше высочество, – его глаза горят диким огнем, – тебе надо еще заслужить право называть меня по имени… Возможно, я позволю тебе это делать… В постели… Когда ты будешь извиваться в экстазе и умолять меня не останавливаться или кончать, принимая глубоко в себя.