Читать книгу Школа в кольце (Сборник рассказов и повестей о войне) - Инесса Адольфовна Шевцова - Страница 4

На следующий день после уроков ребята опять собрались на излюбленном месте – у печки.

– Все, двигаем к Николаю Матвеевичу, его опять не было. Надо идти, пока не поздно, лепешку я прихватил – осипшим от холода голосом сказал Вовка. Все согласно закивали головами. Почему они решили поделиться с немолодым учителем своим и без того скудным пайком, ребята, наверное, даже себе ответить не смогли бы… Сказать, что они жили «сытее», чем другие – нельзя. Голод стал неотъемлемой частью их жизни, с ним они засыпали, с ним просыпались, только во сне это чувство немного притуплялось, особенно, когда снились бабушкины щи или французский батон из булочной на Невском, правда, после таких «вкусных» снов он нападал с удвоенной силой. Но почему-то сейчас они все-таки медленно шли по Лиговскому, неся учителю лепешки из лебеды, переступая через замерзшие лужи воды и крови. В одном месте Мишка, увязавшийся за старшими, споткнулся и упал на какой-то холм. Он никак не мог подняться, барахтаясь на льду. Когда Вовка с Олегом подошли ему помочь, оказалось, что Мишка лежит на труппе мальчика со спутанными светлыми волосами. Рядом с ним валялось перевернутое ведро, вытекшая из него вода превратилась в лед, да и сам лежащий на красном снегу, давно стал ледяным холмиком. Подняв Мишку, ребята, несмотря на мороз, сняли шапки и застыли в молчании, глядя на погибшего. Первым заговорил Вовка.

– Я знаю, что мы выживем и будем хорошо жить… Не бывать тому, что бы мы погибли…

– Умрем, а не сдадимся немцам на погибель, – поддержал друга Олег-старший, имя которого на самом деле было Адольф. Родители своего первенца в честь друга-немца так назвали. Только сейчас это имя «носить» было и неприятно, и страшно, вот и стали его звать не Доликом, а Олегом, только «старшим», поскольку в семье уже был один Олег – младший. Правда, хоть Долик-Олег и был старшим в семье из детей, и даже назывался таковым, но ему еще только тринадцать исполнилось. Парень почему-то сильно серьезным вырос, не по годам. Его многие старшеклассники слушали и уважали, не говоря уж обо всей разновозрастной ватаге.

– Двигаем дальше? К Николаю Матвеевичу? – неуверенно спросил Сева, поглядывая на ребят, которые молчали, о чем-то думая, – Сейчас много… таких… на улицах лежит. У нас в соседнем магазине три дня одна женщина на ступеньках пролежала… , – продолжил он после паузы. Ребята медленно зашагали по мостовой, но через несколько шагов, не сговариваясь остановились. Первым повернул назад Олег, за ним потянулись остальные.

– Мы должны что-то сделать… не хорошо, что он так тут… лежит… А если б кто-то из нас вот так… на мостовой остался?… – спросил Олег.

– Ну да. Не хорошо? А что мы можем сделать? – веснушчатый Даня вопросительно оглядывал друзей. Все молчали, пытаясь понять, что они смогут сделать для погибшего мальчишки со светлыми волосами, да и смогут ли. Неожиданно первым робко заговорил Мишка:

– Я знаю! Честное пионерское, знаю, что делать! Когда дядя Слава-скрипач, сосед наш, помер, мы с мамкой не смогли его сами поднять, а папки не было – его редко с работы отпускают, вот мамка и пошла в милицию, – после этих слов Мишка почему-то замолчал.

– И? – нетерпеливо спросил Вовка, понимавший, что уходят драгоценные минуты.

– И пришел милиционер, – очнувшись, продолжил Мишка – в книжечку какую-то, ну, специальную такую записал, потом погрузил дядю Славу на саночки и увез, мы, между прочим, с мамкой ему помогали соседа по лестнице спускать. Ух, и тяжело было!

– Мы не можем сейчас идти искать милицию… Мы даже не знаем, в какой стороне самое близкое отделение находится. Кто знает – сколько времени на поиски уйдет? Нам спешить надо – вдруг Николаю Матвеевичу совсем плохо? – сказал Олег но, немного помолчав, в раздумье продолжил, – и оставлять его здесь мы тоже не можем…

Все согласно закивали головами.

– Я знаю, что надо сделать! – опять встрял Мишка, – его надо увезти.

– Увезти? Куда? – вопросительно поглядел на друзей Севка, а они так же вопросительно посмотрели на него. Воцарилось молчание.

– Я знаю куда! – неожиданно воскликнул Мишка так громко, что ребята подпрыгнули от неожиданности.

– Напугал, знаток, – слегка улыбнулся Данька и потрепал младшего по голове.

– Когда Сашко умер, ну, который средний наш брат, он самый слабенький оказался… Он и до войны много болел, и осенью тоже, когда все началось… – немного помолчав, Мишка продолжил, – мы его в подвал отнесли, ну, в бомбоубежище, нам еще сосед дядя Слава помогал, который скрипач, он тогда еще не помер, он тогда нам потом еще музыку грустную сыграл… Я покажу – куда мы его отнесли!

Все опять посмотрели друг на друга.

– Я тут во дворе, у дома, видел кусок железа, вооо такой – Мишка широко развел в сторону руки, пытаясь растянуть их как можно шире.

– Зачем он нам?

– Можно его (он быстро взглянул в сторону лежащего) на железо положить, ну, на кусок то этот и отвезти, как на санках… Так легче… и быстрее… Я видел – так делают… Честно, видел!

Все замолчали, обдумывая Мишкино предложение.

– Молодец, мелкий, дело говоришь, – подытожил Вовка, – показывай, где кусок свой видел.

Мишка, обрадованный, что и он пригодился, махнув призывно рукой, зашагал назад, за ним двинулась вся ватага. И действительно, буквально через пару метров, в подворотне лежал кусок листового железа, скорей всего сорванный с крыши во время бомбежки. Взяв лист с собой, они вышли на проспект, осторожно переложили на него мальчишку со светлыми волосами и повезли. Впереди шли Олег-старший и Вовка, сзади «повозку» толкал Мишка, по краям поддерживали Сева и Даня. Ребята шли медленно: как ни мал был погибший, тяжело было его везти по неровной мостовой, пересекая застывшие ледяные потеки, искореженное железо, валявшиеся повсюду осколки стекла и битого кирпича. Навстречу шли люди, больше похожие на тени, в одном месте пришлось уступить дорогу старушке, замотанной до самых глаз платком. Она, не глядя по сторонам, низко наклонившись над мостовой, шла, с трудом таща за собой санки с ведром, точно таким же, какое вез несколько дней назад светловолосый мальчишка. Проводив взглядом старушку, они двинулись дальше. Неожиданно Мишка закричал:

– Вот! Здесь! Точно! Тут еще балкон такой смешной, с картинками…

– С витражами, – поправил Сева, он был любителем чтения и мог часами делиться знаниями с друзьями.

– Ну, я и говорю, – скороговорил Мишка, – с этими, ну, как ты сказал, я по ним и запомнил. Мы хотим Саньку потом… похоронить по-людски… Я поэтому точно запомнил! – горячо прибавил Мишка, что бы ребята не сомневались, стоит ему доверять или нет. Друзья свернули в арку, и подошли к подъезду трехэтажного дома. Олег с Вовкой, Севой и Даней подхватили мальчишку на руки и понесли в подвал. Мишка, как самый мелкий, которого берегли и от тяжелой ноши и от возможности увидеть мертвого брата, остался ждать на улице. Притоптывая от мороза у стены дома, он то и дело заглядывал в подъезд. Ему казалось, что время остановилось, что они с мамой и дядей Славой Саньку быстрее «похоронили» в том огромном подвале. Когда ватага снова появилась во дворе, лица ребят показались Мишке еще более серыми и осунувшимися. Они остановились и несколько минут молчали. Первым заговорил Олег-старший.

– Как много там… – он запнулся, подбирая подходящее слово, а потом все-таки закончил, – людей… лежит.

– Лежит… Я вот видел, как покойники стоят! – Мишкины глаза, от голода казавшиеся огромными, еще больше округлились, – честно! В простынках, их к стене дома прислонили, вот они и стоят.

– Чего ты выдумываешь?! – рассердился Олег. – Как такое может быть?

– И ничего я не выдумываю! – обиделся Мишка, – у этого, как его, ну дом такой на улице этого… – от волнения он никак не мог вспомнить название улицы – ну, который город строил! Нам на уроке рассказывали.

– Росси? – уточнил много читающий Севка.

– Во! Точно! Дом там есть… забыл, как называется… Короче, я там мимо шел, а, как увидел… тех, которые у стенки, сам чуть не помер! Пока смотрел, тетенька с девчонкой санки привезли, на них малой в простынке был, они в дверь постучали, им открыли и говорят: мест нету, везите на кладбище, а тетенька в слезы – не довезем мы, говорит, сил нет. Ну, им дверь чуток пошире открыли, и стали палкой длинной помогать, чтоб малого туда затащить, и дверь чтоб закрыть можно было, а еще те, которые из двери, ругались на тетеньку, что из-за их, которого на санках привезли, дверь не закрывается… Честное слово, так и было!

– Помните, в сентябре трое наших ребят погибли? – спросил Севка, – от взрыва…

– Помним, конечно, – ответил Вовка, – Коля, Игорь и… как же его…

– Яша, – подхватил Даня.

– Точно! Яша. А ты это к чему?

– Мы их тогда хоронили, всей школой ходили, помните?.. Сейчас покойники у стены стоят… – протянул Сева, ни на кого не глядя, – а прошло то всего несколько месяцев… Что с нами со всеми дальше будет?…

Сева стоял, кутаясь в отцовский ватник и смотрел каким-то невидящим взглядом в даль, словно пытаясь проникнуть в тайну будущего.

– Как хочется жить… – после долгого молчания произнес Олег, – а не знаешь, выживешь ли…

– Мы переживем всю эту кутерьму, и еще будем есть пироги с капустой, честное слово! – Мишка для пущей убедительности стукнул себя по втянутому от голода животу и подпрыгнул от холода и чрезмерного усердия. Все посмотрели на младшего, и на их измученных лицах появилось некое подобие улыбки.

– Идемте… – сказал опять ставший серьезным Вовка и прибавил, – мы запомним этот подвал… А сейчас мы должны попробовать помочь тому, кому еще может быть, успеем помочь…