Читать книгу Мистические истории доктора Краузе - Инесса Давыдова - Страница 3

На следующий день Степан, как обычно, вышел из подъезда с небольшим рюкзаком за плечами. В нем он носил термос с кофе и бутерброды. Сегодня он решил действовать в открытую, поэтому не стал маскироваться.

Этим утром муж Галины, Евгений, должен был отвезти детей в детский сад сам. Галина должна была доехать до метро на автобусе. По пятницам у нее были занятия фитнесом, и она выходила из дома на час раньше обычного.

Степан немного постоял у подъезда и неторопливо пошел к остановке. За ним следом из подъезда вышла Галина и тоже поспешила в ту же сторону. Он замедлил ход и пропустил ее вперед. Галина была женщиной среднего роста и плотного телосложения, заурядной внешности, с темными кругами под глазами от постоянного недосыпа. Ее бежево-коричневые оттенки гардероба позволяли незаметно смешиваться с толпой. Она относилась к такому типу женщин, на которых на улице не обращают внимания.

Автобус должен был подойти к остановке через пять минут. Несколько минут они стояли на расстоянии пяти метров друг от друга. Галина читала почту в своем мобильном телефоне и несколько раз улыбнулась. Когда подошел автобус, она зашла в салон последней, тщательно обыскивая свои карманы в поисках мелочи. Заметив это, Степан не стал проходить вперед. Он протянул ей несколько монет и сказал:

– Возьмите, а то опоздаете на работу.

– Нет-нет! – запротестовала женщина. – Спасибо, у меня есть деньги.

Открыв кошелек, она вынула пятитысячную купюру и протянула водителю. Тот недовольно взглянул на купюру и отрицательно помотал головой:

– Нет сдачи!

Степан снова протянул деньги и сказал:

– Возьмите, потом отдадите.

Водитель, глядя на Галину, раздраженно спросил:

– Ну, вы едете или как?

Она кивнула головой и ответила:

– Еду.

Взяв деньги у Степана, она купила у водителя электронный билет и приложила его к терминалу.

– Спасибо большое! Как же я вам отдам деньги? Вы часто ездите этим маршрутом?

– Да, часто. Но обычно я еду на час позже. Просто у меня сегодня фитнес.

Она вскинула на него удивленные глаза и сказала:

– Да что вы?! У меня тоже! Вот совпадение.

На этом Степан решил ограничить общение в этот день. Пожелав ей хорошего дня, он перешел на заднюю площадку автобуса и сделал вид, что наблюдает за движением транспорта за окном.

* * *

Доктор Краузе совершал привычный утренний заплыв в своем открытом подогреваемом бассейне. Он проплывал пятьсот метров каждое утро, невзирая на погоду и состояние здоровья. Бассейн хорошо проглядывался со всех комнат дома. Легкие клубы пара струились над поверхностью воды. Он заканчивал двадцатый круг, когда над водой мелькнул стройный женский силуэт.

«Елена!» – подумал доктор, и сердце его заколыхалось от волнения.

Но, подняв голову над водой и сфокусировав зрение, он тут же испытал разочарование – это была подруга жены, Кристина. Они с Еленой были похожи телосложением, разница была лишь в росте и цвете волос. Кристина была жгучей брюнеткой и на полголовы выше Елены. Она стояла в вечернем платье у края бассейна и смотрела на Эриха оценивающим взглядом.

Доктор вылез из воды, накинул халат и наспех вытер полотенцем голову. Кристина чмокнула его в щеку и спросила:

– А где Ленусик? Я звоню ей, она не доступна.

– Привет, Кристи, здесь ты ее не найдешь, я не видел ее уже неделю, – с тоской в голосе ответил Краузе.

Кристина вскинула на него удивленные глаза и спросила:

– Что случилось? Ты в порядке? Выглядишь отвратительно.

– Спасибо, ты всегда была ко мне добра, – с сарказмом произнес доктор и прошел на кухню.

Он сел за обеденный стол и приступил к завтраку, заботливо приготовленному его домработницей.

– Тебе не предлагаю, потому что хорошо помню, что ты не завтракаешь по утрам.

Кристина взглянула на еду и пренебрежительно фыркнула.

– Я бы выпила шампусика, – кокетливо произнесла она и села на диван в гостиной. – Ночка сегодня была напряжной.

– Вера Ивановна, – кликнул домработницу доктор, – принесите, пожалуйста, из холодильника шампанского!

Когда Кристина получила желаемое, она сделала несколько глотков и поставила бокал на придиванный столик. Закинув ногу на ногу, она откинулась на спинку дивана и томно вздохнула, при этом разрез на вечернем платье обнажил ее ногу до самого бедра.

– Мы договаривались, что она мне позвонит обсудить совместную поездку во Францию.

– Думаю, что в этот раз она решила туда поехать без тебя, – с нескрываемой иронией произнес доктор.

Он всегда недолюбливал Кристину и никак не мог понять, что заставляет его жену, пианистку с консерваторским образованием, общаться с охотницей за богатыми мужчинами, способными исполнить любое ее желание.

– У тебя все в порядке? Ты какой-то дерганный. Теперь ты совсем не похож на свое прозвище Мистер Бесстрастность.

– Похоже, наш брак трещит по швам, и тебе скоро представится случай позлорадствовать.

– Нет, – протяжно и наигранно произнесла Кристина, – она мне ничего такого не говорила. Ты все это придумал только что.

Кристина шутливо махнула на него рукой, сочтя его слова очередной издевкой.

– Ничего я не придумал. Спроси у Василия. Он отвозил ее чемоданы в «Президент-Отель».

– Кто такой Василий?

– Мой шофер.

Кристина на минуту нахмурилась, потом допила шампанское и поднялась с дивана.

– Ты не прав, – твердо сказала она.

– В чем? – не понял Краузе.

– Я никогда не буду злорадствовать, если вы расстанетесь. Я глубоко убеждена, что вы созданы друг для друга, и даже завидую подруге чернущей завистью, что она нашла своего мужчину, а я до сих пор мыкаюсь.

– Жаль, что она так не считает, – грустно ответил Краузе, тяжело вздохнул и продолжил завтрак.

– Когда я ее найду, я вставлю ей мозги на место, – уверенно произнесла Кристина и пошла в сторону двери.

– Кристи! – окрикнул ее Краузе.

Она обернулась и вопросительно на него посмотрела.

– Спасибо! Я очень тронут, – искренне произнес доктор.

Кристина кивнула и решительной походкой покинула дом.

Закончив завтрак, доктор прошел в библиотеку и развернул свежую газету. Пробежавшись по заголовкам, он не нашел ничего интересного и отбросил газету в сторону. Из головы не выходил приезд Кристины. Он был уверен, что к их разрыву с Еленой приложила руку подруга жены. Но, наблюдая за жестами Кристины, он понял, что она говорила совершенно искренне. И тогда получается, что о своем решении уйти от него Елена не сказала даже Кристине, хотя они были вместе на благотворительном вечере сразу после их разрыва. Это показалось доктору очень странным, потому что его жена всегда делилась основными событиями семейной жизни со своей подругой.

Но она также знала, что Кристина очень болтлива и не умеет держать язык за зубами. Значит, тайна настолько важна, что она не поделилась ею даже с подругой. Но если она не с Кристиной, то тогда с кем? Елена никогда не путешествовала одна. Если она уезжала без него, то с компаньонкой, будь то сестра или подруга.

Наверное, это одна из ее сестер, успокаивал сам себя доктор и решил набрать номер Ольги, старшей сестры Елены, с которой у него сложились доверительные отношения.

После третьего гудка он услышал бодрый голос Ольги.

– Доброе утро! Не помешал?

– Привет, Эрих! Давно не слышала тебя.

– Можешь мне уделить минутку?

– Засекаю, – усмехнулась она.

– Я по поводу Елены. Она не звонила тебе за последнюю неделю?

Ольга сразу насторожилась.

– Нет, а должна была?

– Неделю назад она собрала чемоданы и сказала, что ей надо побыть в одиночестве, но я знаю, что это был просто предлог. Она бросила меня.

– Мне очень жаль, Эрих! – воскликнула Ольга. – Чем я могу тебе помочь?

– Расспроси родных, может, кто-нибудь что-то слышал о ней, может, говорил с ней. Может, она оставила свой новый номер кому-нибудь. Я не буду ей докучать, просто хочу знать, что с ней все в порядке. Старый номер отключен, на письма она не отвечает. Все это время я думал, что она с Кристи. Ты же знаешь эту плутовку, она могла заманить жену на благотворительный вечер, а оттуда увезти на частном самолете куда угодно. Но сегодня Кристи сама пришла в дом разыскивать Елену.

– Я сейчас же обзвоню всех и наведу справки, – обеспокоенным тоном ответила Ольга.

– Ольга, пожалуйста, не переусердствуй, вдруг с ней все в порядке, а мы напрасно поднимем тревогу.

– Я знаю, как это сделать.

* * *

Дверь кабинета открылась, и ассистентка доктора Краузе, Анна, пригласила пациента войти. С прошлого приема прошло десять дней. Степан выглядел более уверенным и спокойным. Глаза его светились. Сегодня на нем была та же одежда, что и в прошлый раз. Доктор подметил, как Степан тщательно отстирывает и отглаживает свои вещи.

– Проходите, Степан, присаживайтесь, – мягко произнес доктор Краузе.

– Добрый день!

– У вас есть новости? – с ходу спросил доктор и, показывая на исписанные листки, добавил: – Я смотрю, вы выполнили мои рекомендации.

– Да, я все тщательно записал.

– А как обстоят дела с Галиной?

– Мы познакомились, но я пока не форсирую события.

– И правильно. Есть ли изменения в вашем состоянии?

– Да, – твердо заявил Степан, – мне стало легче. После того как мы стали общаться, я даже начал немного ее отпускать.

– Понятно, но вернемся к вашим снам. Я прочитал ваши заметки и вижу две проблемы. Одна – это злая старуха, которая проклинает вас на все лады. Другая – это девушка, которая молит вас о пощаде.

– Да. Именно так. И эти события тесно связаны, но как, я не могу понять. Есть такое ощущение, что если я помогу девушке, то старуха замолчит.

Доктор Краузе отложил в сторону записи Степана и взял в руки блокнот.

– Сегодня мы начнем путешествие в ваши прошлые жизни.

– Как далеко можно продвинуться за один сеанс? – поинтересовался Степан.

– Это индивидуально. Обычно именно последние три жизни концентрируют в себе проблемы, которые могут влиять на нас в этой инкарнации, но бывают и исключения. Все зависит от яркости и значимости события и одновременного воплощения душ в одном временном отрезке.

– Я понял.

– Ложитесь на кушетку, закрывайте глаза и слушайте мой голос.

Степан снял джинсовую куртку, лег на кушетку и закрыл глаза. Доктор Краузе нажал на пульте на столе кнопку записи, и камера, установленная напротив кушетки, замигала красным огоньком. Несколько минут доктор четким и хорошо поставленным голосом давал Степану указания по расслаблению мышц всего тела и, убедившись, что он в точности выполнил его инструкции, приступил к сеансу.

– Степан, вы находитесь на лечебном сеансе, который поможет вам понять ваши сновидения, – громко произнес доктор. – Пошевелите пальцами правой руки. Так, хорошо, теперь поднимите левую руку и приложите ее к голове.

Когда Степан выполнил команды, доктор, повышая голос, резко скомандовал:

– Лента времени начинает раскручиваться назад!

В состоянии полного расслабления Степан лежал на кушетке. Его глаза были плотно закрыты, но со стороны можно было видеть легкие подергивания век.

Доктор достаточно бегло проскочил все события жизни Степана, начиная от текущего момента до самого рождения. Затем он подался корпусом вперед и значимым тоном произнес:

– Представьте, что вы входите в длинный темный туннель. Пройдя его, вы попадете в предыдущую жизнь. Туннель похож на цилиндр с темными стенами, которые, по мере приближения к концу туннеля, будут светлеть и превратятся в ослепительный свет. Я буду считать от десяти до одного, и когда скажу один, вы окажетесь в своей предыдущей инкарнации. При этом вы сохраните свою личность и будете понимать, что это ваша прошлая жизнь. Вы не будете себя отождествлять с прошлой личностью.

Находясь в гипнотическом состоянии, Степан пребывал в абсолютной темноте. После слов доктора он увидел размытые очертания туннеля и поспешил к входу. Стенки туннеля были круглые и почти черные. Они бликовали, искрились и помогали видеть в темноте.

– Десять… девять… Вы входите в туннель и набираете скорость. Восемь… семь… Двигаетесь все быстрее и быстрее. Шесть… пять… Стены начинают светлеть, вы двигаетесь все быстрее и быстрее. Четыре… три… Стены почти белые, вы видите выход. Яркий, ослепительный свет застилает вам глаза. Два… Вы видите перед собой выход. Один… Вы снаружи. Вам комфортно, и вы в безопасности. Вы слышите мой голос?

– Да, – тихо ответил Степан.

– Где вы сейчас находитесь? Что вы видите перед собой?

Пелена застилает глаза, очертания предметов кажутся размытыми. Степан прищуривается, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но тщетно.

– Смутно все, – произнес он и не узнал свой собственный голос.

– Смутно? Хорошо. Резкость настраивается, вы можете теперь все четко видеть. Сейчас день или ночь?

Пелена постепенно рассеялась, и изображение стало четким. Степан поднимает голову и видит яркое солнце. Теплые лучи пронизывают и согревают пространство.

– День, – ответил он.

– Вы мужчина или женщина?

Степан посмотрел на свои большие мозолистые ладони и ответил:

– Мужчина.

– Что вы видите перед собой?

Опустив голову, Степан видит под ногами мощеную булыжником дорогу. По обе стороны от нее стоят трех– и четырехэтажные дома, выкрашенные в яркие цвета. Окна прикрыты деревянными ставнями. На балкончиках в маленьких глиняных горшках растут цветы. Массивные, резные деревянные двери украшают вход почти каждого дома.

– Я вижу дорогу.

– Хорошо. Куда эта дорога ведет? – спросил доктор и начал делать пометки в своем блокноте.

– Домой.

– Где ваш дом?

– В городе.

– Как называется этот город?

Степану мгновенно приходит ответ. Он не знает откуда, но точно знает название города, в котором находится.

– Бри-уд, – по слогам произнес Степан.

– Бриуд, – повторил доктор, набирая поисковый запрос в «Гугле». Судя по ответам, предоставленным поисковиком, город Бриуд находится на границе центральной и южной части Франции.

– Что вы видите справа от себя?

Степан поворачивает голову направо и видит каменную кладку храма в романском стиле. Его стены выложены из камня разных цветов. От белого – до серого, от желтоватого – до коричневого. Это придает постройке довольно пестрый и необычный вид. Внезапно Степану приходит осознание, что изначально стены храма готовились под штукатурку и роспись, но из-за недостатка денег стены остались заделаны только местами. Он окидывает взглядом деревянные ворота с ажурным кованым декором, и ответ приходит сам собой:

– Базилику святого Иулиана.

– Хорошо. Где ваш дом?

– Недалеко.

– Идите домой.

Степан уверенно идет прямо и, пройдя два квартала, поворачивает налево и останавливается перед трехэтажным домом с арочными окнами и каменным сводом над дверью. Одна створка входной двери покосилась и держится только на одной петле. Руки сами тянутся к двери, и он вправляет отлетевшую железную петлю.

Через минуту доктор спросил:

– Вы дома?

Войдя в дом, Степан проходит по скрипучим доскам через небольшой холл и оказывается в просторной комнате с тремя окнами.

– Да, – ответил Степан.

– Кто живет в этом доме?

В гостиной сидят за столом женщины. Они плетут кружева, тихонько переговариваясь между собой. Одна из женщин выглядит старше остальных и имеет начальственный вид. Степан внимательно ее рассматривает, но ничего знакомого и родного не чувствует. Из соседней комнаты слышится стон, и глаза одной из девушек обращаются к Степану. В них читается сочувствие и сострадание. Степан заходит в спальню и закрывает за собой дверь. Женщина лет сорока, в белоснежной кружевной рубашке и чепчике, лежит на кровати. Ее голова мечется по подушке. У нее жар. Черноволосая девушка прикладывает к ее лбу полотенце, смоченное водой. В этот момент Степан чувствует, что его сердце наполняется тоской и жалостью.

– Мама.

– Как зовут вашу маму?

– Эмма. Она лежит в постели.

– Почему она лежит?

– Она больна. Она умирает.

– Хорошо. Сколько маме лет?

– Сорок два.

– А вам сколько лет?

– Мне восемнадцать.

– Как вас зовут?

– Жак.

– Где ваш отец?

– Он умер.

– Чем вы занимаетесь?

– Я учусь.

– Хорошо. Учитесь. А у вас есть жена?

Степан вглядывается в лицо черноволосой девушки. В ее взгляде он читает упрек и тоску. Он понимает, что она на него обижена, но за что – он пока не знает.

– Нет.

– А девушка?

В висящем на стене зеркале Степан видит себя в монашеской рясе коричневого цвета. Капюшон прикрывает его лицо. Он снимает капюшон и видит, что его волосы коротко острижены.

– Нет. Мне же запрещено, – внезапно догадался он.

– Почему?

– Я монах.

Доктор сделал пометки в блокноте и спросил:

– Вы монах. Хорошо. А почему вы не в монастыре?

– Я пришел проведать маму.

– Хорошо. А у вас есть братья и сестры?

В этот момент Степан осознает, что мать – его последняя оставшаяся в живых родственница. На его глаза наворачиваются слезы. Тоска сдавливает горло.

– Они умерли, – коротко ответил он и всхлипнул.

Доктор решил, что пора приступить к основным вопросам, и спросил:

– У вас есть враги?

Степан поднимает глаза на девушку, но злобы от нее не ощущает. Между ними нет недосказанности. Она недолго тосковала по нему. На пальце он видит обручальное кольцо.

– Нет. Я – мирный человек.

– Вы с кем-нибудь ссорились?

Он точно знает, что ссорился с этой миловидной девушкой, он даже знает ее имя – Жозефина. Но причина ее тоски в том, что он выбрал не ее, а монашеский постриг.

– Нет, – решительно ответил Степан.

– Вас кто-нибудь проклинал?

– Нет, – ответил Степан и усмехнулся.

В следующий момент, Степан обнаруживает себя на окраине города. Он видит, как Жозефина бежит к нему через мост и осознает что это их предыдущая встреча. На ее лице радость. По мере приближения к нему улыбка сходит с ее лица, и она понимает, что он собирается ей сказать. Она мотает головой и кричит:

– Нет! Нет! Ты не можешь так со мной поступить!

Степан опускает голову, у него виноватый вид. Ему жалко девушку, но зов души сильнее. Завтра он покинет город и отправится в монастырь. Она падает в его объятия и плачет от безысходности.

* * *

Доктор Краузе посмотрел на часы и решил продолжить сеанс гипноза. Ему нужно было прокрутить время вперед, в надежде на то, что разгадка может таиться в конце жизни Жака. Поэтому он несколько раз повторил:

– Лента времени раскручивается вперед.

Очертания предметов постепенно размываются, и Степан оказывается окруженным ярким светом.

– Я досчитаю до трех, и вы окажетесь в последнем дне жизни Жака. Что вы видите перед собой?

В следующий миг Степан оказывается в темном затхлом помещении небольшого размера. Его окружают серые каменные стены. Высоко, почти под потолком виднеется небольшое окно арочной формы.

– Окно в моей келье.

– Что вы делаете в келье?

Степан видит свое истощенное тело. Дотрагивается до слипшихся мокрых волос. Подушка влажная и грязная. Его тело накрыто двумя тонкими одеялами коричневого цвета. Где-то неподалеку слышатся мужские голоса.

– Лежу на постели, у меня лихорадка.

– Вы заболели?

– Я умираю, – взволнованно произнес Степан и начал учащенно дышать.

– Сколько вам лет?

– Сорок шесть.

– Какой это год?

– 1634 год от Рождества Христова.

Доктор сделал запись в блокноте и спросил:

– Кто с вами в келье?

Степан повернулся на звук доносившейся до него молитвы.

– Двое монахов бенедиктинцев.

– Что они делают?

– Молятся за меня.

– Хорошо. Вы прожили всю жизнь в этом монастыре?

– Нет, я у них проездом. Я ехал с посланием в Семюре-ан-Брионне.

– Что в этом послании?

– Прошение о пожертвовании.

– И что с вами случилось?

– Я заболел, и меня приютили в этом монастыре.

Доктор решил повторить свои основные вопросы:

– У вас есть враги?

– Я не знаю таких, – уверенно ответил Степан.

– Вы с кем-нибудь ссорились?

– Да, – с сожалением произнес Степан.

– С кем?

– С братьями.

– Из-за чего?

Степан видит себя стоящим за кафедрой. Его руки сотрясают воздух, он решительно и безжалостно осуждает трех братьев своего ордена за несоблюдение целибата. Его слова вызывают смущение среди братии. Многие спорят с ним, но кинуть в его адрес ответное обвинение не могут. Всем известно, что он строго соблюдает устав Бенедикта Нурсийского.

– Я отстаивал монашеский устав, – ответил Степан и с силой сжал кулаки.

Доктор заметил этот жест и поспешил спросить:

– Вас кто-нибудь проклинал?

– Нет. Из-за такого не проклинают. Хотя мои призывы вызывали много разговоров.

Доктор Краузе посмотрел на часы и понял, что время сеанса подходит к концу. Он вывел Степана из гипноза и спросил:

– Как вы себя чувствуете?

Степан потянулся, поднялся с кушетки и размял мышцы.

– Хорошо, – ответил он и пересел в кресло.

– Какие ощущения?

– Пока я еще не разобрался. Тревожно как-то стало.

– Тревожно? Странно. Судя по тому, что вы увидели, у вас была вполне спокойная жизнь монаха.

– За два дня до смерти, когда я шел с прошением в Семюре-ан-Брионне, меня охватила такая же тревога. Предчувствие скорого конца.

– Такое ощущение – не редкость. В состоянии гипноза мы переживаем и смерть, и рождение, все перемешивается. Нужно несколько дней для того, чтобы ваше сознание приняло увиденную инкарнацию.

– Мне хочется плакать.

– Так плачьте. Вы увидели свою смерть. Эмоции будут захватывать вас врасплох по мере осознания. Страх, иногда гнев или сонливость. Не подавляйте их. Хотите плакать, плачьте, захотите спать, спите. Я предоставлю вам запись нашего сеанса, вы можете посмотреть ее дома. Сопоставьте то, что вы увидели, с тем, что вы мне рассказывали.

– Я видел девушку, ее звали Жозефина.

– Она ваша родственница?

– Нет, нет, она любила меня. Хотела, чтобы мы поженились. Но я выбрал монашество.

– Почему? – спросил доктор и откинулся на спинку кресла.

– Было такое ощущение, как будто у меня и выбора-то не было. Мне было чуждо чувство любви к ней, как будто это что-то неестественное для меня.

– Интересно, интересно. Такое мой пациент говорит впервые, – ответил доктор и записал несколько фраз в блокнот.

Посмотрев на пациента, доктор резюмировал:

– Девушку, которая вас молила о помощи, а также старуху, проклинающую вас, мы пока что не нашли, так что придется вам прийти на второй сеанс.

– Я готов, – решительно ответил Степан.

Через несколько минут, когда Степан окончательно пришел в себя, доктор Краузе проводил его до двери и попрощался. Следующую встречу ассистентка доктора назначила через восемь дней.

* * *

Солнце заходило за горизонт багряным заревом. По небу грациозно плыли облака, переливаясь всеми оттенками красного цвета. Доктор Краузе лежал возле бассейна в плетеном шезлонге, накрытый кашемировым пледом. Его домработница, Вера Ивановна, поставила перед ним горячий грог из красного вина, корицы и пряностей.

– Эрих, вам пришло приглашение к адвокату Островскому на эти выходные.

Доктор никак не отреагировал на ее слова. Он всматривался в горизонт и думал о жене. Возможно, и она сейчас тоже смотрит на этот прекрасный закат, думал он.

– Вам нужно развеяться. Вы себя совсем не бережете, – ворчала домработница, – раньше вы принимали пациентов до шести часов вечера, а после ухода Елены принимаете до девяти. Перестали спать, плохо едите. Вчера даже не притронулись к ужину, а только пили. Утром я выкинула две пустые бутылки из-под вина.

– А вы думаете, что у Островского я обрету душевный покой? Нет, Вера Ивановна, вы сильно ошибаетесь. Наверняка он хочет предложить мне свои услуги адвоката в бракоразводном процессе. А может, сама Елена обратилась к нему, опережая меня, и он вежливо и деликатно покажет мне дорогу, по которой я пойду, если буду противиться мировому соглашению.

– Батюшки! – всплеснула руками Вера Ивановна. – Он никогда не пойдет на это. Он же ваш друг!

– Вы очень наивная и добрая женщина, Вера Ивановна. Вы оцениваете своей мерной линейкой общество, которое даже не знаете. Понятие «друг» в нашем кругу очень размытое. Друзья там, где благополучие и деньги, где шампанское льется рекой. И их не сыщешь на горизонте, когда у тебя трудности и нужда. Уверяю вас, многие из наших с Еленой, так сказать, друзей уже потирают руки и ухмыляются: «Вот и у них случилось несчастье, не всегда же им быть счастливыми».

Рассуждая, доктор допил грог и поставил бокал на поднос. Вера Ивановна сочувственно покачала головой и ушла.

Оставшись один, доктор включил музыкальный центр, и патио наполнилось мелодичной композицией Дюка Эллингтона. Он прослушал In A Sentimental Mood пять раз подряд и думал, что именно эта мелодия поразительно соответствует облику его жены. Недаром это был ее любимый трек. Он представил, как кружит с ней в танце. Мягкое и осторожное начало мелодии напоминало походку жены. Она не ходила, а порхала, быстро передвигаясь по паркету. Соло на саксофоне было похоже на ее мироощущение – загадочное, тоскливое и полное разочарования. Она всегда говорила, что окружающие ее люди постоянно разочаровывают. Интересно, он тоже был в их числе?

Его мысли прервал водитель, и по совместительству охранник, Василий – коренастый парень тридцати лет с белокурыми волосами. Он протянул ему трубку домашнего телефона и сказал:

– Это вас.

– Краузе, – недовольно ответил доктор.

Он не любил, когда его беспокоили после рабочего дня. И если вечер предстояло провести дома, он отключал мобильный телефон и занимался только домашними делами или релаксировал.

– Эрих, привет, это Ольга, – услышал он в трубке голос старшей сестры Елены. – Не могу дозвониться на твой мобильный.

– Я отключил его после работы. Есть новости? – взволнованно спросил доктор.

– Нет. Никто из семьи с Еленой не говорил. Мы тоже не можем до нее дозвониться. В социальных сетях она не появлялась больше десяти дней. В своей квартире на Кутузовском она не была уже полгода. Мы серьезно обеспокоены. Родители хотят к тебе приехать и поговорить.

– Конечно. Пусть приезжают.

– Ты не знаешь, куда конкретно она собиралась поехать?

– Она не сказала. Она всем своим видом дала мне понять, что хочет избавиться от моей опеки.

– Боже мой, миллионы женщин мечтают о такой опеке, а она хочет избавиться.

– Печально, но это так.

– Родители очень переживают, хотят все уладить без шума, ты понимаешь? Развод – дорогая штука, никому лишние хлопоты не нужны. Надо договориться, чтобы избежать огласки в прессе.

– Для начала ее нужно найти. А потом уже думать об огласке, – с раздражением произнес доктор.

– Конечно-конечно, – подтвердила Ольга и, попрощавшись, положила трубку.