Читать книгу Большие ожидания - Инесса Иванова - Страница 6

– Ну, идём уже! Что ты там возишься! – Варя топталась у двери. Ради Смотрин она забрала волосы наверх, сделав подобие причёски времён поклонения греческим богиням, которая совсем не подходила к её серебристому комбинезону. Лика не хотела расстраивать Варвару, но стоило соседке отвернуться, прыскала со смеху: голова девушки с этими упругими кудряшками и широким ободком выглядела как приклеенная к чужому телу.

Варе больше бы подошёл ионийский хитон: отец Олимпиады был специалистом по истории Древнего мира и мог часами рассказывать о том, что было, когда люди ещё могли позволить себе неделями искать решение философской задачи, глядя на волны, накатывающие на берег.

Но обижать соседку девушке не хотелось: та была добра к ней и не испытывала брезгливости или болезненного любопытства. Напротив, они общались как подруги, и в словах лингвиста почти не было слышно лжи.

– Иду! – вздохнула Лика и поставила проектор на тумбу. После ухода Киреева она долго рассматривала подарок, находя в кружении планет, их рождении и смерти пленительную прелесть.

Подруге она о посещении Тимофея не сказала, девушке самой хотелось поскорее забыть странный гипнотический взгляд, в котором она прочла желание быть к ней ближе. А как оказалось потом, горько ошиблась. Лингвист вполне удовлетворилась объяснением, что проектор Лике достался от матери.

– Так, иди! То к зеркалу не подходила, а теперь вертишься. Раньше надо было думать, я предупреждала! – Варя придирчиво фыркнула, то и дело посматривая на часы, встроенные в прозрачный браслет. – И так хороша!

Лика, расстроенная последними событиями, и не думала прихорашиваться, пока соседка не вышла к ней со своей замысловатой причёской, которая только добавляла ей возраста. Времени уже не оставалось, да и девушка никогда особо не переживала по поводу своего внешнего вида: опрятно, и ладно! Поэтому просто решила распустить тяжёлые волны волос.

– Если вы опоздаете хотя бы на минуту, капитан разрешил мне самой выбрать для вас наказание, – вкрадчивым голосом проявила себя Гамаюн.

– А ты и рада! – фыркнула Варя, увлекая Лику за собой в коридор.

– Конечно. В меня загружено чувство юмора на пятьдесят процентов.

– Стесняюсь спросить: почему не на сто? – парировала Варвара елейным голосом.

– Это бы отвлекало меня от обязанностей и не позволяло бы некоторым членам экипажа чувствовать своё превосходство. Для людей это важно.

Девушки шли по коридору. Лика почти не слушала разговор Вари с Системой, душу начинающего астробиолога раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, сейчас она увидит Солнце, жёлтую звезду, с такого ракурса, с какого мало кому из землян довелось её наблюдать воочию. Увидит, возможно, в последний раз.

С другой, следующие несколько часов ей предстоит тесное общение с экипажем, которое никому из них не доставляло удовольствия. Ещё Лика планировала улучить момент и спросить Тимофея о тайном смысле его подарка. В том, что этот смысл был, она не сомневалась.

Смотровая площадка показалась девушке тесной, будто уменьшенной в размерах. Стекло, Купол как его называли, было огромным экраном, за которым притаилась реальная жизнь. Лика поёжилась, откуда-то веяло холодом, дыханием Неизбежности, таящейся по ту сторону экрана.

Все уже были на месте. Люди негромко переговаривались, разбившись на небольшие группы. До официальной речи капитана оставалось меньше семи минут.

Варя тут же направилась к мужу, стоявшему вполоборота вместе с Владом Каплыновом, первым бортинженером, и братьями Старковыми. Лика взглядом поискала капитана, тот был ближе всех к краю площадки, разумеется, рядом возвышался его помощник.

Лика видела только спину Киреева, он склонялся к Деринову и почтительно слушал, время от времени кивая головой и вставляя короткие реплики.

Оба доктора держались особняком от основной группы. Лика направилась к ним.

– Добрый вечер! – бодро приветствовала она врачей.

– Добрый, сударыня, – Стас старомодно поклонился. Костя как всегда добродушно улыбнулся и кивнул. – Мы как раз спорили о привлекательности красной звезды. Я вот думаю, она как Солнце, только другого цвета, а Костя доказывает, что меньше и невзрачнее. Рассудите нас с точки зрения науки.

– Простите, я астробиолог, изучаю жизнь на других планетах, не астрофизик.

– Всё же вы, наверняка, знаете больше, чем мы, – настаивал Стас, прищурившись.

– Только приблизительно. Простите, я не возьмусь судить, – ответила Лика, бросив взгляд на капитана. Тот уже стоял один, Тимофей отошёл к основной группе, так и не взглянув ни разу в её сторону.

– Стас, ну что ты к девушке пристал, сказали ж тебе…

– Минутку внимания, пожалуйста, – пропела мелодичным голосом Система.

– Гамаюн, прибавь света, – попросил капитан, откашлявшись. – Подходите ближе, нас немного. Нечего стоять на галёрке.

Деринова обступили полукругом, это было совсем не похоже на то, что представляла себе Лика: суровый высокий "космический волк" возвышается над всеми, громогласно отдаёт приказы, а команда боится поднять на него глаза. Сухонький капитан "Гамаюна" больше походил на профессора, а обступившие его – на обожающих студентов, с благоговением ловящих каждое слово преподавателя.

– Все мы собрались здесь, как того требует протокол, чтобы сказать дому последнее "прости". Каждый знает, зачем он здесь и какова будет его роль там, за пределами, – капитан сделал паузу и обвёл всех пытливым взглядом. – У меня состоялся сеанс связи с Землёй, и это тоже вам известно. Нам пожелали удачного пути и благополучно пройти трубу Красникова – Вергмана. Следующий сеанс через неделю.

Борис Деринов замолчал и снова покашлял в кулак. Он уставился в пол, что-то обдумывая. На Смотровой площадке повисла тишина, будто в космическом вакууме. Лика быстро взглянула на остальных: все взоры были устремлены на Деринова, а лица сосредоточены, их покрывала, словно плёнкой, восковидная бледность. Воздух, ещё пару минут назад тянувший свежестью, сделался спёртым и будто наэлектризованным.

– Китайский звездолёт был вынужден вернуться из-за неполадок в Системе. Он отправится в путь через пару месяцев. Вот то, что меня просили вам передать, – низкий голос капитана стих в дальних углах площадки. После минутной паузы, Деринов заговорил тише, с ярко выраженной хрипотцой:

– А вот то, о чём просили умолчать: американский звездолёт исчез с радаров и не вышел на связь в назначенный час. Это было вчера, пока о нём никаких сведений не поступало.

Лика вздрогнула и закусила губу.

– Я сообщаю вам, потому что мы – одна команда и должны действовать как единый организм. Наказания не боюсь, да и отсюда всё видится по-другому. Ваше доверие мне сейчас более необходимо, чем похвала с Земли.

Присутствующие продолжали хранить молчание, глядя все как один на капитана. Он заговорил чуть громче:

– Возможно, это неполадки с "Икаром", вы знаете, что система связи пока несовершенна. А может, они погибли, как наверняка, думаете вы. Но гадать смысла нет, нам это не поможет, задание есть задание. Надеюсь, что упадническое настроение не помешает вам работать.

Деринов выразительно посмотрел на первого бортинженера и продолжил:

– Это касается всех. Нарушения дисциплины, любые стычки будут караться запретом на связь с близкими и внеплановыми вахтами. Мои приказы, как обычно, не обсуждаются, какими бы они не были. Собственно, у меня всё. У вас десять минут на созерцание, после мы совершим вход в трубу. Я, Киреев и Анатолий Старков удалимся на рубку, остальные до разрешения покинуть площадку находятся здесь.

Капитан говорил так буднично, словно речь не шла о жизненно важных вещах.

Лика облизала пересохшие губы, повисшая снова тишина влезла в уши и голову, мысли стали тяжёлыми, думать ни о чём не хотелось.

Она проводила взглядом удаляющихся мужчин. На выходе Тимофей быстро обернулся, и Лике показалось, что он посмотрел на неё, но, должно быть, просто показалось.

На Смотровой площадке их осталось семеро человек и почти ощутимая угроза по ту сторону Купола.

***

Семеро человек сбились в кучу на краю площадки. За спиной Лики погас свет. Чернота, смотрящая на людей из космоса, ожила, сделалась ярче, прилипла к Куполу, словно это не они собрались полюбоваться окраиной Солнечной системы, а мироздание удивлённо рассматривало наглецов, посмевших покинуть предназначенное им место.

Звёзды проступили из тьмы миллиардами светящихся точек. По мере того как глаза людей привыкали к полумраку, точек становилось всё больше, пока те не заполнили всё чёрное в сиреневых разводах пространство за стеклом, подобно тому, как манная крупа тонким слоем накрывает дно тарелки.

Звездолёт медленно разворачивался. Мелкие астероиды плыли вдалеке. Лике хотелось думать, что планетоиды тоже летят по каким-то важным делам, может, на разведку, к Земле, уже такой далёкой и почти потерянной для всех присутствующих. Тех, кого судьба или прихоть, ложные надежды или истинная жажда нового собрали на борту механической птицы.

А потом, девушка перестала смотреть на серые глыбы, потому что слева в поле зрения засиял неоново-синим ледяной гигант. От Нептуна расходились лучи, словно на безжизненной планете кто-то установил громадные прожектора, чтобы посылать загадочные сигналы вглубь Вселенной. И пусть каждому известно, что это всего лишь динамическая система штормов, ветра, – дующие со свехзвуковой скоростью, – сейчас для Лики это было не важно. Она глядела во все глаза, затаив дыхание, боялась моргать, чтобы ненароком не сбить картинку.

А звездолёт разворачивался и пел скорбную песнь прощания. Из-за синей планеты выплыло далёкое Солнце с двойным ободком. Внешний, красно– оранжевый, будто поймал, заковал в жёсткие рамки их главную звезду, и она плавала в нём, как желток в стакане. Отсюда Солнце уже не казалось могучим и достойным поклонения, просто ещё одна звезда, не самая яркая и не самая большая. Лика вздрогнула от мысли, что скоро светило превратится для них в одну из миллиардов светящихся точек, и никто из летящих на звездолёте не будет знать: сияет ли ещё Солнце или это просто отблеск ушедшего в небытие светила.

– Время вышло, – деловито известила Гамаюн. – Сейчас мы зайдём в туннель, сбор в торжественном зале для совещаний через десять минут.

Однако люди так и остались на местах, будто зачарованные, не в силах оторвать взоры от Купола. Космос словно гипнотизировал, забирал души разглядывающих и не собирался так легко отпускать свою добычу.

– Спасибо, что внимательно слушаете и совсем не смотрите в Купол, – хмыкнула Система.

Яркий свет на некоторое время обжёг глаза и причинил почти физическую боль. Тихо ругнулся рядом Веслов, через миг Лика ещё и оглохла от возмущёния несдержанного и в более мягких ситуациях Влада Каплынова:

– Да твою ж ты мать, железка проклятая! Доберусь я до твоих синапсов и плат!

– Ещё одна гневная реакция, и я включу ультразвуковой поглотитель шума.

– Замолчи ты, Каплынов! – раздался справа возглас Виктора Старкова. – Она так и сделает.

Боль прошла, Лика разлепила веки и, щурясь, прикрывая глаза руками, взглянула на остальных, делавших тоже самое. Свет вовсе был не таким ярким, как показалось вначале. Видимо, они слишком долго находились в темноте.

– Осталось три минуты до входа в туннель, – бесстрастным голосом напомнила о себе Гамаюн.

– Мы идём, спасибо, – миролюбиво сказал Константин. – Здесь находится небезопасно, Система настроена на то, чтобы нас оберегать.

– Да уж, заметно, – проворчал Дмитрий.

Широкие раздвижные двери тихо сомкнулись за спиной группы, только что покинувшей площадку.

– Чуть не ослепли, – продолжал негромко возмущаться Веслов, обнимая Варю за плечи. Из её покрасневших глаз катились слёзы, но девушка мужественно улыбалась, показывая всем видом, что она готова терпеть тоже, что и остальные. Лика втайне восхищалась её стойкостью.

– Мы могли пострадать, если бы остались там во время перехода, защитных экранов не хватит, – миролюбиво пояснил Старков. Люди вереницей растянулись по коридору. Лика вместе со Стасом замыкали процессию. Она прислушивалась к еле ощущаемому гудению мониторов и стен.

Внешне ничего не изменилось. Не было никакой вибрации пола, свиста ветра в ушах. А ведь три минуты давно истекли!

– Всё это домыслы, перестраховка чёртова, – Коплынов сплюнул на пол. Лика видела его затылок, но почти физически ощущала волны ярости, захлёстывающие Влада. Дай волю, он, наверное, всё бы здесь расколотил!

В голове пронеслось разом, что она слышала от Вари: классный бортинженер, а долго был на Земле, потому что в каждом, даже недолгом полёте, случались стычки с кем-либо из коллег. "Гамаюн" – его последний шанс, в случае победы спишутся все долги. А если они потерпят неудачу, то всё станет неважно: кто с кем спорил, кто кому что сказал…

– Система не надеется на авось, если есть шанс пострадать, даже ничтожный, что кто-то пострадает, она задействует протокол безопасности, – продолжал Виктор Старков. Он бодро шагал впереди, остальным приходилось подстраиваться под ритм его шагов. – Чему мы и стали свидетелями. Это я затормозил, надо было уводить вас… Но чёрт возьми, это просто …невероятный вид!

Остаток пути до большого зала они проделали в полном молчании. В какой-то момент Лика подумала, что будь с ними Киреев, он бы увёл людей с площадки раньше.

***

Ужин в большом зале проходил в спокойной и можно даже сказать доброжелательной обстановке. Капитан поначалу сделал выговор всем, кто находился на Смотровой площадке и посмел ослушаться Системы, но в его голосе не было гнева.

Разговоры за столом не клеились, все сидели с грустными и озабоченными лицами. Пока звездолёт находился в Солнечной системе, пусть и далеко от дома, люди бравировали, ссорились, выполняли свою работу, словом, вели обычную жизнь астронавтов. Они были в точно таких же условиях, как и те, кто совершает регулярные рейсы на Юпитер или Марс.

И вдруг всё изменилось. Как не готовься к неизвестному, а страха не избежать. И неважно насколько ты храбр или опытен.

Всё это вполголоса говорил Лике Станислав, сидевший от неё по левую руку за праздничным столом. Девушка потупившись, смотрела в свою тарелку и была благодарна доктору за то, что не игнорирует и не видит в ней лабораторную крысу. Косые любопытные взгляды прожигали Лику насквозь, над столом витала атмосфера смирения, когда легче принять будущее таким, каким ему суждено быть, чем пытаться его изменить.

Время от времени сидящие за столом обменивались грубыми шутками, вспоминали смешные истории, успевшие случиться с ними за время путешествия. Лика чувствовала себя лишней на этом празднике и была уверена, что всем бы дышалось легче, уйди она, сославшись на головную боль или усталость. Но полагала, что это и есть её долг: быть рядом с обычными людьми, чтобы дать им время и возможность привыкнуть к подобным Анжелике. Тем более, она такая не единственная.

Стол был красиво сервирован, но еда имела синтетический привкус, который не могли скрыть никакие приправы и соусы.

– Зато сбалансированный рацион, – бодро сказал Константин в ответ на реплику сидевшего с ним рядом Веслова.

– Дрянь, всё одно, – нахмурил веснушчатый нос Дмитрий. – С пищевыми таблетками, да этой фигнёй вместо мяса я потом не смогу есть нормальную еду!

– Ха, оптимист хреномудрый! – тут же откликнулся Каплынов. – Может, тебе и не придётся.

– Влад, тише! Мы тут не одни, дамы всё-таки! – зашипел на него Виктор Старков.

– Дамы! А что теперь, каждый раз к ручке припадать? Я на бал не подписывался! Они знали, на что шли!

– Каплынов, опять? – прозвучал низкий голос капитана через стол. Все разом притихли, как провинившиеся школьники перед директором. – Я долго это буду слушать?

– Борис, ну простите! Уж и поговорить теперь нельзя? Меня от правил уже тянет бл…тошнит! – Каплынов говорил смиренно, с уважением. – Что за пытка – и выговориться теперь нельзя! Еда – бурда, так дай хоть душу отвести!

– Будешь своей душой делиться, когда я тебе это разрешу! Мы поняли друг друга?

– Как скажете, капитан, – фыркнул Каплынов, но притих.

– А ты с Гамаюн душу отводи, – подмигнул первому бортинженеру через стол Анатолий Старков.

Веслов, Варя и оба доктора прыснули со смеху.

– А что, прекрасная идея! Она и выслушает, и подбодрит, и стресс снимет! – вполне серьёзно сказал Станислав. Лика сомневалась, что он вообще может быть непринуждённым и естественным, всё у главного доктора было строго и основательно: и рекомендации по работе с персоналом, и философия собственных убеждений.

– Стресс снимает водка, а здесь её нема, – усмехнулся Влад в ответ. – А то пойло, типа вино – разбавленная и подкрашенная вода, с которой блевать тянет, стоит только её понюхать! Вино, твою за ногу!

– Нет, с Гамаюн – это отличная идея, поговорите, раскройте душу, у неё есть опция утешения, – поддержал Стаса коллега, улыбаясь, как чеширский кот.

– Хрен вам, а не опция! – с оглядкой на капитана прошептал Влад, подавшись вперёд. Его глаза сально блестели. – Вот если б у неё тело, как у бабы настоящей было, тогда бы утешила.

Мужчины расхохотались.

Лика ковыряла подобие салата в своей тарелке и бросала искоса взгляды на капитана, ожидая, что он сейчас прервёт эти неуместные шутки. Но, ни Деринов, ни Киреев, сидящий рядом, не реагировали так, как Лика ожидала. Старпом улыбался уголками губ, услышав очередную сальную шутку, но был где-то в другом месте. Капитан же искренне посмеивался над наиболее хлёсткими репликами, ничуть не заботясь о чувствах её и Вари.

Лика смотрела на Тимофея и гадала, о чём он думает. Тоже жалеет, что на корабле нет безотказной шлюхи? Хотя, почему нет? Лика внутренне содрогнулась от болезненных воспоминаний. Чтобы переключиться на более приятные мысли и не сидеть с кислой миной, девушка принялась искоса рассматривать сидящего на другом конце стола старпома.

Тимофей, на её взгляд, обладал совершенно обычным лицом, черты которого были настолько неприметными, что стоило отвернуться, и уже с трудом вспомнишь, как собственно выглядит Киреев. Раздражал его идеальный образ, казалось, этот человек состоит из одних достоинств, он создан служить укором всем остальным, не дотягивающим до идеала. Красивыми были только его глаза, именно потому, что они выбивались из образа Мистера Совершенства. Киреев немного косил. Совсем чуть-чуть, это, скорее всего, не мешало ему хорошо видеть, иначе бы как бы он прошёл отбор на Гамаюн?

Глаза Тимофея были настолько чёрными, что сложно рассмотреть зрачок даже с близкого расстояния. Девушка вспомнила его сегодняшний визит, когда он оставил в дар проектор. Взгляд старпома тогда загипнотизировал Лику, казалось, проникал ей в душу и читал там все сокровенные тайны. Вернее одну, ту самую.

Киреев поймал её на интересе к своей персоне и стал бесцеремонно, оценивающе рассматривать в ответ. Вино в голову ударило? Кровь прилила к щекам Лики, она опустила глаза в тарелку и невпопад отвечала Константину, чувствуя на себе этот наглый взгляд

– Делиться такой бабой – не уважать себя. Ещё подцепишь от неё заразу, кто поручится, что ты Влад не нахватал сюрпризов на Земле! – парировал между тем со смехом Анатолий Старков.

– Ну, так можешь в очередь и не записываться, чистоплюй! Мечтай – сам себе помогай!

Слова Каплынова вызвали новый взрыв хохота.

– Поэт, просто поэт! – смеялся до слёз Виктор Старков. Он пихнул брата локтём:

– Что, уел он тебя?

– Всё, довольно! – прикрикнул капитан, и шум стих.

Доктор тут же встал, выражая всем видом полную готовность немедленно выполнить просьбу капитана.

– Благодарю, – Борис встал, нехотя поднялись и остальные. Деринов сухо кивнул обеим девушкам, давая понять, что их праздник на сегодня закончен. Лика снова бросила взгляд на Тимофея, но тот поспешно отвёл глаза.

Стоило дверям закрыться за спинами девушек, как из зала вновь послышались оживлённые разговоры. Лика с тоской думала о том, что она вечно лишняя, не нужная.

Варя же, как ни в чём не бывала, слушала анекдоты Кости. Он вечно стремился быть для всех своим парнем. Сегодня впервые Лику это раздражало. " Почему мне вообще есть дело до Киреева? Не иначе как вина перебрала? Хотя что там за вино? Почти без градусов, так, эйфории на два часа!" Лике безумно захотелось спать.

– Вот мы и пришли, – Костя остановился у двери в их комнату, галантно поклонившись обеим на старомодный манер, чем вызвал улыбку Вари.

– Спокойной ночи! – сказал доктор на прощанье. – Кстати, забыл в этой суматохе предупредить: тесты закончены, вы обе здоровы и готовы к анабиозу. Дата назначена на среду.

Костя ещё раз кивнул обеим девушкам и заспешил обратно.

***

– Это больно? – Лика облизала пересохшие губы и исподлобья посмотрела на докторов. Она сидела на кушетке, потирая место укола на плече.

Константин уткнулся в мониторы, на экране которых столбиками менялись цифры, и делал вид, что вопрос был адресован не к ему.

Станислав вздохнул, на его лице была написана усталость. Лика понимала: должно быть, его постоянно об этом спрашивают, но промолчать не могла.

С того памятного ужина прошло несколько полных тревоги дней. Капитан объявил, что во время входа в трубу Красникова защитные экраны были повреждены, и все те, кто, находился в то время на Смотровой площадке, могли получить смертельную дозу облучения. Если бы не Система, правильно оценившая риски, миссия была бы провалена из-за нелепой случайности. Гамаюн быстро среагировала на внештатную ситуацию.

Доступ на Смотровую площадку отныне был закрыт, иллюминаторы в коридоре тоже. Лика жалела, что теперь в её жизни нет звёзд, пока Дмитрий не объяснил: в трубе они сливаются в бесконечные белые линии. И всё-таки девушка грустила по Смотровой площадке, где можно было побыть наедине с Мирозданием.

Воскресным вечером Лика, когда Вари не было в комнате, спросила Гамаюн: безопасен ли длительный анабиоз? Она знала, что та не соврёт. Система помолчала, будто раздумывала, а потом ответила спокойным тоном:

– Я просчитала вероятность повреждений клеток: одна к трём миллионам ста пятидесяти двум тысячам и четырём десятым. Риск признан ничтожным.

– Спасибо, – Лика подумала и задала волнующий её вопрос:

– Может, ты знаешь: почему меня не любят? Потому что я клон? Только поэтому?

– Данные говорят, что все твои органы и системы работают нормально.

– Я не об этом.

– Поняла, спасибо, – иронически хмыкнула Гамаюн и продолжила:

– Клонированный организм ничем не отличается от обычного человека. Разве что амплитудой мозговых волн.

– Кроме тебя, видно, никто так больше не думает, – горько усмехнулась Лика и в волнении принялась кружить по комнате.

– Все вы странные и нелогичные, это знание – первое, что я получила. С вами сложно там, где всё просто. И легко в ситуации, где требуются многоуровневые решения. Почему тебя волнуют мысли других? Коллеги не причиняют тебе вреда, я строго слежу за дисциплиной.

– Мне хочется быть нужной, а не обузой.

– Так будь. Не создавай другим проблем. Будь их решением.

– Спасибо, что выслушала.

– Это часть моей работы, – миролюбиво ответила Гамаюн и замолчала.

А Лика решила последовать совету и довериться людям, которые приближают её к мечте: найти мать или узнать, что той нет в живых. И до последнего момента, девушке казалось, что она обрела душевное равновесие. Пока доктора не объявили, что вход в анабиоз завтра, а не через пару дней.

У Лики сжалось сердце и через миг забилось чаще. Она старалась не думать о предстоящем, растянуть отпущенное время, наслаждаться им, насколько это возможно в замкнутом пространстве корабля. Лика была как человек, у которого внезапно закончился в шлеме воздух, хотя датчики и показывали, что его хватит на пару часов.

– Отдохните, – мягко сказал Стас, потирая покрасневшие глаза. – Вход в анабиоз – это как заснуть. Засыпать не больно.

Лика облегчённо кивнула.

– Иногда просыпаться больно, – добавил Стас, отвернувшись.