Читать книгу Мистические истории доктора Краузе. Сборник №3 - Инесса Давыдова, Инесса Рафаиловна Давыдова - Страница 4

В восемь утра Эрих встретился с адвокатом нового пациента у КПП СИЗО. Аркадий Вайсман был худощавым, высоким и очень подвижным мужчиной лет сорока. Он был болезненно бледен, казалось, его кожа никогда не знала загара. Копна непослушных волос резко контрастировала с гладко выбритым лицом, на котором застыла маска бесконечного недовольства.

В тюремных застенках царила атмосфера безнадеги и фатальности. Все, с кем доктор в этот день контактировал, походили на завсегдатаев психиатрических больниц. Когда Вайсман и Краузе прошли досмотр, их повели бесконечными коридорами, где адвокат озвучил самую нелепую просьбу, которую Эриху случалось слышать за всю свою карьеру.

– Хочу вас предупредить о необычной реакции клиента на смех или усмешку. Не важно по какому поводу, он все равно примет это на свой счет. Начнет с фразы: «Ты видишь здесь что-то смешное?», а закончит побоями. В связи с этим попрошу вас не улыбаться.

– Невозможно представить, по какому поводу я мог бы засмеяться в таком учреждении, – съязвил гипнолог.

– Человек, знаете ли, ко всему привыкает.

Эриха заинтересовала странная фобия пациента и он спросил:

– Он боится смеха или озлобляется? Это разные вещи.

– Уверяю вас, он никого не боится. Когда его заведут, постарайтесь отвернуться или что-то рассматривайте в бумагах. Пусть он освоиться и первым пойдет на контакт.

– Трудно поверить, что мы говорим о психически здоровом человеке.

– Экспертиза признала его вменяемым, но это не мешает ему стирать ухмылку с лиц недругов побоями.

– Я уже пожалел, что приехал, – признался Эрих и замедлил шаг.

– Вам беспокоиться не за чем, просто не провоцируйте его. Вы ему нужны. Надеюсь, с вами он будет сдерживаться. А вот надзирателям, следователям и адвокатам достается вся его «безграничная любовь».

– И вам?

– Я третий адвокат за процесс. Двоих он отправил в травматологию.

– И вы не боитесь за свое здоровье?

– Либо я получу самый большой гонорар за всю карьеру, либо ему придется укрощать свои порывы. Я назначил штрафные санкции размером в миллион рублей за любое причиненное моральное или физическое неудобство, а за нанесение тяжких телесных – десять миллионов рублей.

– И он подписал такой контракт?

– А какой у него был выбор? Либо я – опытный адвокат, знакомый с официальной и закулисной системой правосудия, либо студент-заика, не знающий процессуал.

Доктора и адвоката разместили в комнате для допроса. Эрих огляделся. По центру – стол, привинченный ножками к полу, стулья, будто были свидетелями средневековой инквизиции. Как проводить сеанс в таких условиях?

Краузе невольно сравнил обстановку с финской тюрьмой, куда два года назад загремел его пациент. Гипнологу пришлось лететь в другую страну, чтобы провести заключительный сеанс, который как раз и дал ответ на мучающий пациента вопрос.

Финские власти снабдили каждую камеру предварительного заключения, рассчитанную сугубо на одного человека, телевизором, кроватью с высоким матрасом, рабочим столом, всеми душевыми принадлежностями и отдельным туалетом. Мало того, на каждые четыре камеры имелась большая гостиная-столовая, где заключенные могли пообщаться и приготовить себе еду, если не нравилась казенная. Разрешены были личные средства связи и компьютеры. Его пациент шутил, что в такой тюрьме чувствуешь себя как в санатории, первоклассные медицинские услуги, он даже зубы все вылечил.

Через открытую дверь Краузе услышал, как заключенного попросили назвать фамилию, имя и отчество, а также номер статьи.

– Рябов Борис Акимович. Сто пятая.

– По голосу могу сказать, что у него сегодня хорошее настроение, – выдал вердикт адвокат.

Судя по тяжести шагов – к ним шел гигант. Потому-то Эрих был так удивлен, когда в комнату для допросов завели рыжеволосого мужчину средней комплекции, с окладистой бородой, ростом не выше метра семидесяти. На нем были джинсы и черная футболка с изображением боксера в стойке. Руки были закованы в наручники.

Краузе старался никогда не искушать судьбу, вот и сейчас, последовав совету адвоката, разложил на столе контракт и поднял голову, только когда Рябов сел напротив и поздоровался. Несколько минут адвокат докладывал о проделанной работе. Это была их последняя встреча, и Вайсману не терпелось решить финансовый вопрос.

Пользуясь моментом, гипнолог украдкой изучал Рябова. Шрамы на лице и руках. На безымянном пальце перстень из платины с черным камнем. На шее толстая крученая цепь с крестом. Было странным видеть на заключенном в СИЗО ювелирные изделия. Взгляд подозрительный, режущий. Весь его облик источал недоверие и настороженность, будто он каждое мгновение ждал подвоха или, и того хуже, нападения. От него исходила мощная и неукротимая энергия, казалось, ему любая задача по плечу, и Эрих отметил, что проницательный Вайсман явно недооценил своего клиента. Возможно, из-за страха.

Когда адвокат закончил, Рябов спросил Эриха:

– Вы согласны со мной поработать?

– Для начала я бы хотел вас выслушать. В чем вы видите проблему? Потом оговорим условия и расценки. Насколько я понял, времени у нас мало. Через три дня вас этапируют на Урал.

Рябов фыркнул.

– Никуда меня не этапируют. Здесь я, конечно, тоже не останусь. Но вполне могу сделать так, чтобы меня не трогали, пока мы не закончим.

– Борис Акимович, вопрос решен, – вмешался адвокат.

Рябов зыркнул на него с такой злобой, что Вайсман осекся.

– Это уже вас не касается. Свою часть работы вы выполнили, – завелся Рябов. – Теперь я сам. Если у вас нет ко мне претензий, можете идти. Деньги я найду в течении двух дней. С вами свяжутся и принесут оставшуюся часть гонорара.

Вайсман собрал документы, попрощался и поспешно покинул комнату для допросов.

Заключенный откинулся на спинку стула, но долго просидеть в такой позе не смог, наклонился корпусом к столу и спросил:

– Что вы хотите от меня услышать? Мне легче отвечать на вопросы, чем самому что-то рассказывать.

– В чем вы видите свою проблему?

– В этом! – заключенный показал на камеру закованными в наручники руками. – Закономерный итог моей жизни. Я знал, что рано или поздно попаду сюда.

– И все же, в чем ваша проблема? Конкретно.

Рябов скривился и почесал нос.

– В агрессии. Если начинаю кого бить, не могу остановиться.

– Понятно.

– Да ничего вам не понятно! – рявкнул Рябов и позвал надзирателя. Когда тот заглянул, спросил: – Все чисто?

– Да, – отозвался тот. – Но ты не расслабляйся., начальство может вернуться.

– А я когда-то был расслаблен? – проревел Рябов. Вены на шее вздулись. – Сними обручи! Что там с хатой? Нам на часик-другой.

Надзиратель снял наручники, от чего Краузе нервно сглотнул и побледнел.

Заметив, как надзиратель мнется, Рябов заверил:

– Это врач. Будет меня в гипноз вводить, чтобы мне крышу на место поставить.

– С хатой решим, – тут же отозвался надзиратель, разглядывая гипнолога. – Таксу знаешь.

– Не боись. Бабки при мне, – Рябов похлопал по карману.

Надзиратель закрыл скрипучую дверь и провернул ключ в замке. Краузе почувствовал себя в ловушке, что не укрылось от осужденного.

– Неприятное ощущение. Да?

Краузе закивал.

– Особенно для меня, – заключенный чертыхнулся и сморщился. – Я человек вольный, люблю раздолье. В замкнутом пространстве с ума схожу. Даже в своем доме не могу долго находиться, постоянно на крыльцо выхожу, то покурить, то поразмыслить. Еще пару дней такой жизни, и я начну гасить всех подряд, и тогда мне точно уже не выбраться.

– Сколько вам дали?

– Червонец. Могли и больше. У меня родственник в службе исполнения наказания. Подсуетился. Не бесплатно, конечно.

Поначалу Эрих удивился, зачем Рябов с ним откровенничает, но потом понял: поговорить ему не с кем. С сокамерниками и надзирателями он откровенничать не будет, болтливость может выйти ему боком, а Краузе связан с ним контрактными отношениями «гипнолог-пациент».

– Чтобы понять мою проблему, вам нужно посмотреть вот это.

Заключенный выудил из кармана джинсов смартфон, нашел нужный ролик, включил воспроизведение и повернул к гипнологу. Краузе понял, что это та драка, о которой рассказывал Обухов. В начале Рябов хотел просто разогнать нападавших, но по мере сопротивления так распалился, что потерял человеческий облик. Такую агрессию Эрих видел впервые. Было в этом что-то звериное.

– Инцидентов было десятки, просто попался именно на этом. Это моя удача, неизвестно скольких бы еще убил.

– Когда это началось? – Краузе достал блокнот.

Рябов тут же запротестовал.

– Никаких записей!

Только теперь Эрих понял, почему Вайсман по телефону сказал его ассистенту про запрет на съемку сеанса. Это было условие пациента.

– Хорошо, – Эрих убрал блокнот.

– Агрессию я чувствовал всегда, даже в раннем детстве. Именно поэтому я воспитывался у деда в деревне, там я себя лучше чувствовал.

– Откуда вы родом?

– Местный. Семья жила в Москве.

– А дед?

– Дед после выхода на пенсию прикупил домик на берегу Оби и забрал меня, когда я стал поколачивать старших братьев.

– Сколько вам тогда было?

– Три.

– А братьям?

– Пять и семь.

– В раннем детстве агрессия развивалась по такому же типу?

– Чего? – насторожился Рябов.

– Как мне кажется, изначально вы не имеете желания доводить свое вмешательство до нанесения тяжких телесных повреждений. Агрессия нарастает после сопротивления. Вы дважды повторили требования, чтобы мальчишек отпустили, и только после угроз и сквернословий в вашу сторону наблюдался всплеск агрессии. Это так?

– Допустим.

– А что вас больше раздражает: то что вас обозвали или неподчинение?

Рябов задумался.

– Одно неотделимо от другого.

Эриху так не казалось, на видео было видно, что Рябов обозлился именно после оскорблений, но развивать тему не стал.

– Перед тем как пойти в атаку, вы испытываете страх?

– Нет. Я никогда не испытываю страха.

– А страх потери?

Впервые заключенный смутился. Доктор явно наступил на больную мозоль.

– Это другое.

– Вы когда-нибудь проигрывали в схватке?

– Не припомню такого.

– Можете вспомнить наибольшее число противников в драке?

Рябов почесал переносицу и выдал:

– Не считал, может, человек двенадцать.

Эрих не смог скрыть своего удивления. Рябов не обладал боксерской фигурой. Его весовая категория могла ввести противника в заблуждение. Видео запечатлело, как он мастерски направлял толпу по своему сценарию и без особых усилий одолевал тяжеловесов.

– Вы женаты?

Рябов усмехнулся.

– Кто будет жить с таким как я? Дальше секса на одну ночь не заходит. На приисках сошелся с одной, она родила, но сразу после родов уехала к родителям и запретила приезжать.

– А с братьями вы общаетесь?

Рябов покачал головой.

– Каждая наша встреча заканчивается дракой.

– Братья тоже агрессивны?

– Не особо.

Перед принятием решения Краузе бросил на клиента затяжной оценивающий взгляд.

– Хорошо. Давайте оговорим условия для проведения гипноза. Между сеансами должно пройти не менее суток. Сеанс длится час. Таймер я включаю сразу после погружения в гипноз. В состоянии гипноза вы должны быть в горизонтальном положении. Вам должно быть удобно и комфортно. – Эрих оглядел комнату. – Как видите, здесь нет таких условий. Не могу же я вас положить на пол.

– Я попросил давеча организовать нам комнату для свиданий. Туда пускают семейных. Там есть нормальные кровати, стол и стулья, и даже плита. Жены там готовят.

– Это бы облегчило нам задачу.

Рябов вскочил и стукнул по двери условным знаком.

***

В комнате для свиданий Краузе увидел кондовую мебель: две кровати, тумбочка, стол и три стула. На окнах решетки. Жалюзи или занавески почему-то отсутствовали. Место для сеанса было не идеальным, но Краузе не сетовал, могло быть и хуже.

Пациент лег на кровать, откинул подушку на тумбочку и с нетерпением взглянул на застывшего по середине комнаты Краузе.

– Чего стоим?

– Нам нужен полумрак.

– Зачем?

– Так вам будет легче войти в состояние гипноза.

– Мрак, полумрак, свет, полусвет – мне все едино.

Краузе придвинул стул к кровати и положил на колени блокнот. На вопросительный взгляд пациента, он ответил:

– Это не для записей. Просто шпаргалка для сеанса.

Хоть Рябов и бравировал своей податливостью к гипнозу, Эриху пришлось изрядно попотеть. Рябов даже тело расслабить не мог. Когда пациент наконец-то погрузился в гипноз, Эрих вытер платком вспотевшее лицо и заглянул в блокнот. Впервые за свою практику он так вымотался, что понадобилось освежить в памяти перечень вводных вопросов.

– Борис, вы находитесь на лечебном сеансе, который поможет вам понять вашу агрессивность.

Доктор попросил пациента пошевелить правой рукой, затем поднять левую и приложить к голове. Рябов выполнил команды.

– Сейчас вы войдете в длинный темный туннель. Пройдя его, вы попадете в предыдущую жизнь. Туннель похож на цилиндр с темными стенами. В конце туннеля вы увидите ослепительный свет. Я буду считать от десяти до одного, и когда скажу «один», вы окажетесь в своей предыдущей жизни. При этом вы сохраните свою личность и будете понимать, что это не вы, а прошлое воплощение.

Под гипнозом Борис увидел себя стоящим на лесной поляне. Лунный диск освещал тропинку к туннелю. Он хотел подойти к нему, но оказалось, что руки и ноги закованы в кандалах. Еле передвигая ногами, он доплелся до туннеля и заглянул внутрь. Стенки туннеля были круглые и почти черные.

– Десять… девять… Вы входите в туннель и набираете скорость. Восемь… семь… Двигайтесь все быстрее и быстрее. Шесть… пять… Стены начинают светлеть, вы приближаетесь к свету.

Туннель пройден до середины. Борису хотелось ускориться, но мешали кандалы. Он приложил усилия и засеменил.

– Четыре… три… Стены почти белые. Яркий, ослепительный свет застилает вам глаза. Два… Ничего не бойтесь. Пусть свет окутает вас со всех сторон. Один! Выход! Вы снаружи. Вам комфортно, вы в безопасности. Вы слышите мой голос?

– Да-а-а, – послышался громогласный рык.

У Краузе мелькнула догадка: а не зверем ли был его пациент в прошлой жизни?

– Где вы сейчас находитесь? Что видите перед собой?

Пелена, что застилала глаза, постепенно рассеялась. Очертания предметов стали четкими. Борис оглядывается по сторонам и видит себя в клетке. Он катается по полу, стонет, издает невнятные звуки.

– Я в клетке.

– Почему вы в клетке? – встрепенулся Эрих, похоже, его догадка подтвердилась.

– Я в ней живу.

Пациент отвечал еле связно, глотая согласные и растягивая слова, будто ему больно говорить.

– Вы один? Иди рядом есть кто-то еще?

Пациент рассматривает жильцов соседних клеток. Все замученные и грязные. В глазах безнадега.

– Нас много.

– Вы разные? Или одного вида.

Борис усмехнулся.

– Можно сказать и так. Одного вида.

– Вы все в одной клетке?

– Нет, у каждого своя.

– Опишите себя.

Пациент воспоминает, что прямо перед его клеткой стоит зеркало. Так хозяин доводит его до исступления. Он подходит и смотрит в свое отражение. Зеркало грязное, местами потрескалось. С трудом, но ему удается рассмотреть себя со всех сторон. Отражение вызывает боль и злобу, он громко рычит.

– Я большой. Сильный. Не как все. Голова с огромными шишками. Меня показывают за деньги.

– Как называется место, в котором стоит ваша клетка?

Борис застонал и облизал губы.

– Цирк уродов.

Краузе обомлел. Так вот оно что! Борис в прошлой жизни имел врожденное уродство.

– Вы человек?.. – прошептал гипнолог.

– Можно сказать и так. Пиппо говорит, когда моя маман увидела меня – наложила на себя руки.

– У вас есть близкие? Родственники? Друзья?

– Нет, – покачал головой пациент. Из глаз потекли слезы. – Я знаю только тех, кто живет и работает в цирке.

– У вас есть имя?

– Меня называют Человек-Гора или Человек-Камень.

Пациент громко всхлипнул и застонал.

– Борис, не забывайте, что вы просто наблюдатель.

– У меня три дня болит зуб.

Боль так сильна, что Человек-Гора бьется головой об решетку и ревет. Обессиленный опускается на колени и лакает воду из миски.

– Расскажите об обитателях соседних клеток?

Человек-Гора смотрит с тоской на соседей.

– У входа, в первой самой чистой клетке, живет Папа-Сын. С виду один человек, но на самом деле их двое. Папа старый и злой, а Сын маленький и стеснительный. Прячется за его спиной. Они никогда не видели друг друга, только слышат. Сын часто плачет по ночам, а Папа на него кричит, но не громко, боится меня разбудить. Справа Додо, Мальчик-Леопард. Он из Африки. Его кожа покрыта разноцветными пятнами. Слева от меня Жозефина. Она прекрасна… до пояса, а ноги огромные, больше моих. Каждый день я выношу ее на постамент перед публикой. Она приносит большой доход. Ее не бьют как меня.

– А вас бьют?

– Каждый день. Бьют, дразнят, обзывают. Они дают мне выпить разведенного спирта.

– Зачем?

– Я теряюсь, не понимаю где я и кто. Бьюсь головой об решетку, разбиваю лицо в кровь, а они потешаются. Когда плохой день, выручки мало, тогда хозяин выводит меня против Жужу.

– Он тоже уродец?

– Нет, это медведь. Мы боремся. Я всегда побеждаю. Вот только глаз однажды потерял.

На удачу, без особой надежды Краузе спросил:

– В какой стране расположен цирк?

– Мы нигде надолго не остаемся.

– На каком языке вы говорите?

– На венгерском.

– Хозяин тоже говорит на венгерском?

– Да. Он научил меня всему что знает. Я немного читаю. Могу разобрать, что написано на афише. Еще я знаю цифры. От одного до десяти. Я учился считать на палочках.

– Хорошо. А другие жители клеток тоже говорят на венгерском?

– Если хочешь есть – заговоришь, – пациент оскалился.

Дверь в вагончик распахнулась, на пороге показался хозяин и его гости. Человек-Гора видит в его руке бутылку кальвадоса, значит, сегодня ночью у гостей будут особые увеселения. Кальвадос всегда приносит кондитер, у которого нездоровый интерес к Жозефине.

– Пришел хозяин. Дело плохо.

– Почему? Вам грозит опасность?

Гости поочередно осматривают клетки. Глумятся над уродцами, обзывают и дразнят. Больше всех достается Человеку-Горе. В него кидают камни. Некоторые достигают цели, причиняя боль.

– Какой же ты урод! От кого тебя мамаша родила? От циклопа?

– Образина!

– Пугало!

– Посмотри на себя! Таких как ты надо прутом раскаленным клеймить!

– Клеймить! Клеймить! Клеймить! – беснуется толпа.

Борис разлепил пересохшие губы и сказал:

– Хозяин привел особых зрителей. Некоторые часто сюда приходят. Они делают всем больно, – пациент тяжело задышал, кулаки сжались, – особенно Жози. Она кричит, а я зверею.

Краузе боялся, что не удержит пациента под гипнозом. Так же был риск, что, испытывая неукротимую ярость, Борис мог принять гипнолога за своего врага и спроецировать на него свои действия.

– Борис, вы сторонний наблюдатель. Вы просто смотрите и не испытываете эмоций. Вы спокойны. Дышите размерено. – Когда дыхание пациента восстановилось, Эрих спросил: – Хозяин специально доводит Человека-Гору до исступления?

– Да. Ему за это платят.

Краузе решил отвлечь Рябова от происходящего.

– В цирке вас только четверо?

– Нет. Нас много. Есть карлики. Они живут в отдельном вагончике. Они громкие и злые. Постоянно ругаются между собой и с другими. Еще есть Женщина-Борода и треногий мальчик.

– Почему вас держат в клетках?

– Не всех. Только тех, кто может навредить себе или другим.

– А как же Жозефина?

– Она режет себе ноги по ночам.

– Понятно. Сколько работников в цирке?

– Три: Бенс все ремонтирует, Мате все моет, еще шьет. Есть Франи, жена хозяина, она рисует афиши и продает билеты. После представления хозяин закрывает ее в вагончике, говорит, что ее могут обидеть уродцы.

– А это не так?

– Нет. Он не хочет, чтобы она видела его издевательства над нами.

Человек-Гора бьется об решетку клетки, кричит, чтобы ублюдки, что пришли с хозяином не трогали Жозефину. Женщина плачет, молит о пощаде. Но хозяин стоит в стороне и не вмешивается. По его лицу течет пот, он возбужден.

Время сеанса подходило к концу. Краузе уже хотел перенести пациента в следующий важный день как тот закричал:

– Жози! Ударь его ногой!

Женщина вывернулась и нанесла удар. Ее гигантская нога припечатала мучителя к стене. По инерции он сполз на пол. Изо рта потекла кровь. Тело дергалось в конвульсиях. Хозяин забегал вокруг пострадавшего.

– Что происходит, Борис?

Мучитель больше не дергается. В вагончике стоит тишина. Все осознали, что пострадавший умер.

– Жози перестаралась и отправила коротышку-кондитера на тот свет. Теперь нам предстоит поспешный отъезд.

– Лента времени раскручивается вперед! Вы погружаетесь в последние часы жизни. Что вы видите?

Человек-гора скулит и скребется, пытается дотянуться до Жозефины, но тщетно. Вот уже несколько часов она лежит без движения. Губы посинели, глаза стеклянные.

– Жози умерла.

– Почему она умерла?

– Заболела.

– Где вы сейчас?

– Нас заперли в вагончике. Хозяина арестовали, остальные разбежались. Еда закончилась три дня назад, вода сегодня утром.

Человек-Гора поднатужился и снес дверь вагончика. Взял бездыханное тело Жозефины на руки и понес в лес.

– Вдалеке ревет медведь. Это Жужу, Бенс выпустил его на волю.

– Что происходит дальше?

– Я хочу похоронить Жози.

Он опускает тело на землю и огромными ручищами раскапывает глубокую яму. Рев медведя все ближе. Человек-Гора ускоряется, хочет поглубже закопать тело подруги, чтобы медведь не учуял запах разложения. Погружает Жози в могилу и закапывает. Слышит рев за спиной и оборачивается.

– Ты меня ищешь? Я ночами слышал твой зов, но не мог выйти. Я был нужен Жози.

– Борис, что происходит?

– За мной пришел Жужу.

Человек-Гора встал, вытянулся во весь рост, взревел, сжал кулаки и ринулся на медведя. Теперь схватка не на потеху зрителям, а на смерть. Зверь тоже это понимает. Он оголодал и одичал. Огромные когти полоснули своего обидчика.

– Не молчите, Борис. Что вы видите?

Жестокая схватка как всегда заканчивается победой Человека-Горы, но живым он остается недолго, с первыми робкими лучами солнца умирает от потери крови.

Через минуту Борис разомкнул губы и прошептал:

– Человек-Гора победил в схватке, но умер от ран.

***

После сеанса Рябов на контакт не пошел. Гипнолог дал пациенту сутки на осознание увиденной инкарнации и поспешил покинуть мрачное учреждение. Анализируя сеанс, Краузе задавался вопросом: за какие грехи душа пациента претерпела подобные муки? Не имевший имени и не знавший своего происхождения, Человек-Гора каждый день подвергался унижениям и насилию. Наверняка такому воплощению предшествовали соответствующие поступки.

Краузе подходил к машине, когда ему позвонил Давид.

– Я только что вышел из СИЗО, выезжаю в школу. У тебя что-то срочное?

– Хотел предупредить, – быстро заговорил Давид. – В приемной вас дожидается какой-то Анвар. Хочет поговорить на счет вашей пациентки Дарии. Ведет себя как дикарь. Это же та, что приходила в перчатках?

Эрих прикрыл глаза и застонал. Он ожидал визита родственников Дарии, но надеялся, что это произойдет не сегодня. Сеанс с Рябовым так его вымотал, что сил оставалось только на то, чтобы добраться до апартаментов и плюхнуться на кровать.

– Скажите ему, что я сегодня не принимаю.

– Я сказал, но он меня игнорирует, общается только с Марикой.

– Хм… Вот как? Тогда пусть она ему доходчиво объяснит, что я жду его завтра в девять утра.

Апартаменты были по соседству с приемной, где ждал его Анвар. Пройти незамеченным не получиться. Эрих решил эту ночь провести в коттедже. Сел в «ягуар» и сказал Василию:

– На Воробьевы горы.

Василий замешкался и уведомил:

– Сегодня Вера Ивановна затеяла генеральную уборку. Заказала профессиональную чистку диванов и вызвала мойщиков окон. Вы же сказали, что раньше пятницы не приедете.

Это означало, что весь дом пропахнет моющими средствами. Краузе забарабанил пальцами по подлокотнику.

– Ладно, давай в апартаменты, но проведи меня до квартиры. Не хочу наткнуться на разъяренного жениха Дарии. Я выжат как лимон, сегодня не до разборок.

– Жених девушки в хиджабе?

Краузе подтвердил.

– Не беспокойтесь. Я созвонюсь с охраной школы, попрошу очистить периметр и встретить нас.

На положительный исход Эрих не надеялся и решил за оставшийся путь привести себя в норму. Включил любимую джазовую композицию Елены и надел наушники.

Краузе подъехал к школе, когда охранники выводили Анвара из здания. Момент был настолько неудачный, что гипнолог чуть не взвыл от разочарования. Наверняка Анвар видел рекламные буклеты школы гипноза в приемной, на которых красовался улыбающийся руководитель, и теперь знает, как он выглядит.

Анвар оказался смуглым худощавым мужчиной среднего роста лет тридцати с густой бородой, которая придавала его утонченному лицу мужества. Одернув плечо, в которое вцепился охранник, он рванул к Эриху.

– Шарлатан! Что ты сделал с моей невестой?! Что наговорил? Из-за тебя она уехала! Отключила телефон! Мы готовились к свадьбе! Пригласили гостей. Кто ты такой чтобы вмешиваться в чужие жизни?!

Жених Дарии схватил гипнолога за грудки и хотел встряхнуть, но Василий скрутил зачинщика, вывернув ему руку, и тот заголосил от боли.

– Я планировал завтра уделить вам время, но после такого… – Эрих скривился, решил, что жених пациентки не достоин объяснений, и вошел в здание школы.

Он набрал номер телефона Дарии и приготовился высказать все, что накипело, но, к его разочарованию, телефон был отключен. Тогда Эрих отправил ей гневное СМС. Ответ пришел после ужина, когда Краузе просматривал корреспонденцию.

«Извините за неудобство. Непонятно, как он узнал про Вас. Я никому не говорила к какому ходила специалисту. Знала только Ева»

«Меня видели в Культурном центре! Нетрудно догадаться»

«Я объяснила, что вы привозили мне на оценку музыкальный инструмент 19 века. С Евой постоянно приезжали коллекционеры, вопросов не возникло»

«Опять ложь! Дария! Это не выход. Вы загоняете себя в ловушку»

Краузе выглянул в окно и написал:

«Он все еще стоит перед школой. Позвоните ему! Иначе я вызову полицию. Ведет он себя довольно агрессивно, пытался меня ударить. Это ваше спасибо за сеанс?»

Через полчаса Дария снова дала о себе знать.

«Прошу вас, Эрих, уделите ему несколько минут. Я объяснила, что вы ни при чем, что это сугубо мое решение»

«Где вы?»

«В безопасном месте»

«Жаль, что я не могу о себе такого сказать!»

Наблюдая за расхаживающим перед зданием Анваром, Эрих решил, что все же поговорит с ним, но попросил Василия на всякий случай присутствовать на встрече. Он видел, как охранник завел его в школу. Через пять минут в дверь позвонили. В холле Василий тщательно обыскал драчуна и провел в гостиную.

Анвар огляделся и смущенно потупил взгляд.

– Простите меня за нападки. Я в отчаянии, не соображаю, что делаю.

– Это точно. Вместо того, чтобы спокойно поговорить, вы решили, что агрессия – наиболее подходящий инструмент для решения вашей проблемы.

Анвар еще раз извинился. Его взволнованный и подавленный вид несколько умерил обиду, и Эрих указал ему на диван.

– Присаживайтесь. Я готов вас выслушать и ответить на вопросы, но с одним условием: начнете бесчинствовать – встрече конец.

Краузе сел в кресло, что стояло напротив дивана и попросил Марику заварить зеленый чай.

– Это ваша жена? – Анвар кивнул в строну ушедшей ассистентки.

– С чего вы так решили?

– Просто ответьте.

– Нет, вот моя жена, – Эрих повернул фотографию Елены в рамке. Он не понял подоплеку странного вопроса.

– Я видел ее с другим.

– Личная жизнь сотрудников меня не интересует.

На минуту в комнате воцарилось молчание. В отражении стекла в распахнутой двери Краузе видел, как на кухне мелькала внушительная фигура Василия. Он подсказывал Марике, где что лежит.

Наконец, Анвар собрался с духом и выпалил:

– Дария ушла! Собрала вещи, когда ее родители были у меня дома, и съехала с квартиры.

– Когда?

– На следующий день после вашего сеанса. Ее сестренка слышала, как она с кем-то говорила об оплате аренды.

Этот факт говорил о том, что Дария заранее спланировала свой отъезд. Она не из тех девушек, которые принимают поспешные решения. Эрих допустил, что наверняка девушка лично посетила будущую съемную квартиру и убедилась, что все нюансы проживания учтены перед оплатой аренды.

Краузе поделился своими догадками с женихом Дарии и спросил:

– Это правда, что шрамы на руках появились у нее сразу после помолвки?

– Нет! – Тут же запротестовал Анвар. – Она вам так сказала? Это ложь! – Он тяжело выдохнул и сложил руки на груди. – Ее как подменили. Она сама не своя. Зачем она солгала? Рубцы появились после сильного стресса. Все врачи придерживаются такого мнения.

– Расскажите подробнее о стрессе.

– На нас напали скинхеды в метро. В тот день мы с Дарией задержались на работе, было закрытие выставки. Конечно, я поехал ее проводить. В вагоне мы столкнулись с подвыпившими националистами. Дария была в хиджабе, и это их раздражало. Они заставляли ее расстегнуть плащ, говорили, что у нее там бомба.

Краузе стиснул зубы. Он злился на Дарию, об этом она и словом не обмолвилась, а ведь это кардинально меняло ситуацию.

– Я растерялся, не знал, что делать. Вступать с ними в спор, который мог закончиться поножовщиной, не хотелось. Отец на пенсии, я единственный кормилец в семье. Что будет с сестрами? Кто их выдаст замуж? А Дария националистов нисколько не боялась. Отвечала дерзко, слова подбирала хлесткие. Из-за этого они еще больше ожесточились. Стали ее пихать, пытались стянуть с нее платок и плащ, я загородил собой невесту. Тогда за нас заступился один мужчина в камуфляжной форме. Русский. Он быстро их утихомирил.

В комнату зашла Марика и поставила поднос на журнальный столик. Разлила ароматный чай по кружкам и удалилась в офис. Краузе придвинул одну кружку Анвару, но тот скривился и спросил:

– А пиалы у вас нет?

Краузе вспомнил, что на открытие школы ученики подарили ему китайский чайный сервис, в котором были пиалы. Попросил Василия открыть подарочный набор, обдать кипятком и заменить ими кружки.

– Когда мы вышли на станции, – продолжил Анвар, – тот человек посоветовал Дарии поменять парня. Спросил меня: «Ты муж?». Я ответил: «Еще нет, но скоро буду». А он на нее пристально посмотрел, а потом сказал: «Не будешь. Ей нужен другой, смелый, чтобы жизнь за нее был готов отдать, а ты трус. Она такого не потерпит».

– Когда это было?

– Пару месяцев назад, может, три.

Василий принес пиалы и разлил в них чай.

– Спасибо, не могу пить из кружек, – признался Анвар, вдохнул аромат и пригубил обжигающий напиток. – Наш заступник уронил бумажник, когда дрался со скинхедами. Дария подобрала и хотела отдать, но после его слов застыла и очнулась, когда он уже ушел. На следующий день у нее стали чесаться ладони… до крови. Я уверен, что это из-за стресса, и врачам так говорил.

Эрих вспомнил о фотографии в бумажнике Дарии. Она носила фото своего спасителя. Зачем? Может, за всей этой историей стоит банальный любовный треугольник?

– Не знаю, что делать. Не хочу давить на Дарию. Нужно чтобы она сама приняла решение, но родители в таком шоке, что я теряюсь. Отец говорит, что я с ней слишком мягок и должен проявить характер.

– Как вы познакомились?

Анвар сделал несколько шумных глотков, поставил пиалу на стол и откинулся на спинку дивана.

– Мы оба занимаемся Древним Востоком: я литературой, а она архитектурой и предметами искусства. Познакомились в историческом музее в Тегеране.

– То есть на территории Древней Персии.

– Да, встреча была символичной, – улыбнулся Анвар. Сейчас он не был похож на человека, который бросился на гипнолога с кулаками. – Работа нас сблизила. Мы не могли наговориться, будто три года были в изоляции, и нас прорвало. До того случая в метро я не сомневался в ее чувствах, поэтому и сделал предложение.

– Сколько вы были знакомы до помолвки?

– Больше года.

Эрих поджал губы и подумал: «Солидный срок. Нельзя сказать, что пара была опрометчива в своем решении».

– Значит, все изменилось с появлением спасителя из метро, – сделал вывод Краузе.

Анвар встрепенулся, нахохлился и округлил глаза.

– Вы думаете, что она начала встречаться с этим быдлом? Нет, – он помотал головой, вскочил и заходил по гостиной. – Этого не может быть! Он же необразованный, грубый и злой! Вы бы его видели! Он похож на зэка!

Анвар схватился за голову и застонал.

– Неужели это правда?!

– Пожалуйста, сядьте. Я не это имел в виду, а то, что встреча с незнакомцем запустила для Дарии цепочку событий, которые привели ее к переосмыслению своей жизни.

Но Анвара было не удержать. Он метался по комнате и выкрикивал:

– Это же позор! Как она могла?! Она загоняет своих родителей в могилу! Что мне делать? Отменить свадьбу? Что я скажу родителям? Что она связалась с уголовником? У него такая рожа, он же явно сидел.

Не обращая внимания на жениха пациентки, Эрих погрузился в размышления. Как удивительно переплетены между собой две истории: Дарии и Бориса. Борис спас сына Обухова. Дарию в метро спас незнакомец. Оба пациента обратились к нему в один день и оба настаивали на немедленной аудиенции. Догадка прожгла сознание, когда обессиленный Анвар плюхнулся на диван и спросил:

– Что она вам сказала на сеансе?

Эрих задал встречный вопрос:

– Как он выглядел? Тот человек из метро.

Анвар нахмурился и состроил гримасу, больше ему не хотелось муссировать неприятную для него историю.

– Внешность обычная. Средний рост. Очень агрессивный. Говорил с блатным акцентом.

– У него была борода?

– Нет.

– Шрамы на лице?

– Я не разглядел. Он был очень подвижным, не стоял на месте, будто не мог справиться с адреналином. А когда мы вышли из вагона, его лицо было в тени.

– Печатка с черным камнем?

– Объясните мне, наконец, что происходит?

– Ничего. Думал на другого своего пациента, но, видимо, это не он.

***

На десять утра у Эриха была назначена встреча с Крюковым. Детектив приехал немного раньше и дожидался клиента в приемной. Прошедшую ночь Краузе почти не спал, поэтому из апартаментов вышел с огромной кружкой кофе, поздоровался с детективом за руку и пригласил в кабинет.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Михаил и сам же ответил: – По вашему виду можно сказать, что вы еще не оклемались после болезни.