Читать книгу Петля. Тoм 1 - Инга Александровна Могилевская - Страница 9

Когда в два часа ночи Марко ворвался к нему в палатку с криками «Подъем! Враг подступает», первой его мыслью было: «Какой еще враг? Мы же в лагере». А второй –наивной и совершенно необоснованной: «Молодец, Чаб! Не оплошал, поднял тревогу!» Почему-то в нем не было ни йоты сомнения, что это именно малец со сторожевого поста вовремя засек подступающий отряд военных и поспешил вырвать своих сотоварищей из оков сна, который мог стать для них последним… Хотя, странно, что его поднял Марко, а не звук сирены. Наверное, просто не услышал, слишком крепко спал.

Теперь, когда все были предупреждены о наступлении, преимущество было на их стороне. Командир Хунахпу незамедлительно отдал распоряжение окружить лагерь кольцом, притаившись в близь лежащих зарослях. Свободным оставался лишь северный подступ, по которому ничего не подозревающий враг должен был пройти на территорию лагеря и угодить прямо в сомкнувшуюся за ним ловушку. Таким образом, даже численное превосходство не могло его спасти…

Он прильнул спиной к широкому стволу секвойи, прижимая к груди револьвер, терпеливо считал секунды до появления военных. Первым выстрелит Командир, подавая тем самым знак остальным. На открытом пространстве лагеря солдаты будут как на сцене: прятаться особенно некуда, разве что в палатки. Но и это их не спасет. Перестреляют всех гадов! Пальцы нетерпеливо поигрывали на рукоятке в предвкушении настоящей и победоносной битвы. Он быстро глянул по сторонам, приметив слева в кустах широкую спину Тобо, а справа – притаившегося за огромным валуном Лукаса. Чуть поодаль, словно лунный блик на секунду мелькнула в густой высокой траве и шевелюра Шбланке… Интересно, Чаби с ним? Или с Командиром? Во всей этой суматохе он не видел, куда спрятался малец… Он, вообще, его не успел заметить…

И вот, наконец, в поле зрения стали появляться люди в форме: человек 15 на лошадях, остальные 30 или 40 – пешие. Всадники притормозили на подступе к лагерю, в то время как пехотинцы наоборот проскользнули вперед, рассредоточились на группки по 3-4 человека, каждая из которых побежала к палаткам. Вскинув автоматы, стали опасливо заглядывать внутрь.

Прозвучал первый выстрел и… Понеслось. Залпы, грохот, отчаянное ржание лошадей, крики, стоны…Испуганные солдатики заметались, то сбиваясь в одну кучку, будто согнанное волками стадо овец, то, наоборот, разбегаясь, кто куда, только бы скрыться от града обрушившихся на них пуль. Вслепую палили по зарослям, надеясь задеть невидимого противника… Похоже, в кого-то все-таки попали: он уловил две темные фигурки, выскочившие из-за деревьев с противоположной стороны лагеря, и тут же скошенные наповал автоматной очередью одного из солдат. Впрочем, стрелявший почти сразу поплатился за это – упал от меткой пули Командира, да прямо под копыта истерично горланящей лошади, что волокла за собой повисший на стремени труп. Хаос. Выстрелы, проклятия, ор… Раненные, убитые… Он и сам подстрелил, кажется, двоих. Метился в третьего, когда…

– Этого не может быть, – прошептал Аминьо, всматриваясь в солдатика над мушкой прицела, – Чаб?

Да, точно он! Его жилистая мальчишечья фигурка, профиль треугольного личика с по-птичьи острым носом. Военная форма…

– Какого черта?!

Вряд ли он отдавал себе отчет в том, что делает. Реакция последовала моментально – он даже не задумался, не взвесил «за» и «против», не оценил обстановку – рванул со всех ног прямо туда – к врагу – к другу – к Чаби.

– Ты куда, придурок?! – донесся до него ошалелый ор Тобо, – Живо назад!

Ему было плевать – Чаби стоял в эпицентре бойни. Он должен был вытащить его… Потом – потом разберется, почему его друг в военной форме и среди солдат. Сейчас главное вытащить его из-под пуль.

И только кода он уже почти добежал, кода до этого мальчишки оставалось каких-то три метра, он осознал, какой же он все-таки идиот. Это был не Чаби. Очень похож – да, но не Чаб. На мгновение замер в недоумении и растерянности, уставившись в лицо этого горе-двойника. А тот, тоже изрядно шокированный столь дерзким и нелепым появлением противника, вскинул свой револьвер… Доля секунды – он прыгнул в сторону, но не успел… Острая боль стальной спицей прошила ногу от бедра до кончиков пальцев. Упал плашмя на землю, впечатавшись лицом в лужу грязи, стиснув зубы, сжав кулаки – только бы не закричать… это конец… только бы не закричать… умереть достойно…сдавить в пальцах страх и боль, когда следующая пуля вгрызется в его плоть, дробя кости, выплевывая кровь, выедая жизнь… А как хочется жить! Только бы не закричать!

И вот он – выстрел… Последний глоток воздуха… Последний спазм сердца, готового отдаться в руки смерти… Руки…Человеческие руки подхватили его… Куда-то волокут… Он что – уже мертв? Нет – нарастающая боль в ноге свидетельствовала об обратном. Чье-то тяжелое хриплое дыхание – у самого уха, и густой теплый запах пота… Аминьо приоткрыл глаза, тут же наткнувшись взглядом на мускулистую черную руку.

– Тоб… – он готов был расцеловать эту руку, вырвавшую его из алчной пасти смерти!

И снова выстрел… Издав звериный рык, его спаситель упал, наваливаясь на него всей массой, но тут же снова приподнялся. Схватил его за ворот куртки левой рукой – правая теперь висела вялой окровавленной плетью.

– Ползи… Ползи к зарослям, гаденыш! – захрипел гарифуна, а сам уже пополз, волоча его за собой. Перебирая здоровыми конечностями, он старался не отставать от Тобо. Вон кусты – до них совсем немного – должны успеть… И вдруг – оглушительный инфернальный грохот разорвавшейся позади них земли, что-то с немыслимой силой отшвырнуло их обоих прямо в эти заросли. Сверху на голову и спину обрушился град из поломанных веток, камней, грязи, мокрых и липких ошметков… А потом на полминуты наступила жуткая гнетущая и звенящая тишина, сотрясаемая лишь хриплым дыханием его спасителя.

Гарифуна подполз к нему:

– Ты живой? Минко…

– Да, – еле выдавил он, повернул голову на бок, – Что… случилось?

– Похоже, кто-то кинул взрывчатку.... – Тобо поморщился, ощупывая свое отмеченное кровавым пятном плечо – видно, ощущение было не из приятных, – А черт… Падлы… – зашипел он и прочавкал еще несколько ругательств на непонятном Аминьо языке. Пошевелил пальцами, медленно согнул, разогнул руку в локте, при этом скорчившись еще сильнее.

– Тоб, ты ранен?

– Сам та ранен, придурок! – огрызнулся он, – А меня так – за компанию зацепило…Ты какого черта туда рванул?!

– Мне показалось, я увидел там…

– Показалось ему! Когда кажется – крестятся, а не бегут под пули!

Раздалось еще несколько приглушенных одиночных залпов. Тобо осторожно выглянул из засады.

– Ну, все… Добивают оставшихся солдатиков, – прокомментировал он, -…Сейчас угомонятся, глядишь и про нас вспомнят…– снова повернулся к нему, окинул критичным взглядом, – Так… Что с ногой у тебя кранты – это я вижу. Еще ранения есть?

– Не знаю… Наверное, нет…

– Ладно… – гарифуна осторожно переложил его на спину, открыв взору безмятежное ночное небо в стальной россыпи звезд. Сразу стало легче – легче дышать… Даже боль немного притихла, поддавшись очарованию покоя и глубины космоса.

– Потерпи немного. Вон уже и помощь идет… – тихо проговорил Тобо.

И действительно, послышались поспешные приближающиеся шаги, хруст веток, шорох листвы и запыхавшийся голос Фернандо совсем рядом:

– Ребят, вы как?

– Мило, что ты решил нас проведать, Фред. Мы, видишь ли, тут кровью истекаем, – ехидно отозвался Тобо.

– Сильно ранены?

– У меня царапина. Малыша проверь.

Обзор небесного пространства заслонила склонившаяся над ним мохнатая голова Фернандо, юркие блестящие глаза быстро осмотрели его, горячие ладони аккуратно проскользнули вдоль тела, замерли на бедре, пальцы чуть надавили, потом сильнее – вжались… вплавились в его пылающую и пульсирующую рану.

– А-а! – не сдержавшись, вскрикнул Аминьо.

– Тише-тише, Минко…Я только проверил. Ничего страшного, но пуля еще внутри, – лохмач вручил Тобо какую- то тряпку, – прижми к его ране, чтоб пока кровь остановить. Я скоро приду.

Вернулся минут через десять с носилками и Хорхе. Вместе они уложили его, подняли…

– Э, а меня не понесете? Я, как бы, тоже раненный, – шутя, возмутился Тобо.

– Знаешь, за то, что ты спас Минко тебе положен паланкин. Но его у нас нет. Так что придется тебе идти пешком, дружище, – улыбнулся Фернандо, – Пошли в палатку, там посмотрю, что с твоим плечом.

Как оказалось, уцелевших после взрыва палаток было не так много. Пока его несли, он успел разглядеть, сколь жалкое зрелище теперь представлял из себя их лагерь: все поломано, раскурочено, перебито… Повсюду трупы солдат…Интересно, тот что похож на Чаби, тоже где-то среди них? А где же ему еще быть! Наверняка, Тобо его и подстрелил. И как он мог спутать это вражеское отродье со своим лучшим другом! А Чаб все-таки молодец: не растерялся, четко сработал… Ведь не подними он вовремя всех на уши, сейчас бы они сами валялись коченеющими трупами вместо этих солдатиков…

Его занесли в чудом уцелевший, хотя и изрядно покореженный, медицинский шатер, переложили на топчан. Фернандо велел Хорхе идти помогать остальным, сказав, что с такими раненными он и сам справится. Достал из ящика тряпки, ножницы, бутылку чего-то спиртного… Последнее особенно заинтересовало Тобо, улегшегося на дальнем лежаке, в ожидании своей очереди на перевязку.

– Плесни раненному герою-спасителю, Фред, а потом можешь заниматься малышом.

– Герой может и подождать немного, – отозвался лохмач, а сам склонился над его пробитой ногой. Послышался треск разорванной ткани, и на пол полетели ошметки окровавленной штанины. Лицо Фернандо сосредоточенно нахмурилось, когда он уставился на открывшуюся рану: густые брови, усы, борода и пушистые баки подтянулись к переносице, придавая ему весьма комичный вид. Несмотря на жгучую боль, Аминьо не сумел сдержать улыбку.

– Что, все так плохо? Ты похож на насупившегося и озадаченного дикобраза, Фредо, – проговорил он.

– Я лучше промолчу, не буду говорить, на кого ты сам сейчас похож, – усмехнулся в ответ лохмач, потом потянулся к бутылке агуардъенды, вручил ему, – На. Пару глотков. Как подействует, буду доставать пулю.

Он послушно принял бутыль, подумав, что в этом было даже что-то почетное… Некое благородство в том, что он первый раз в жизни пригубит спиртное, не ради забавы и потехи, а вот так – как настоящий боец, стойко переносящий муки своего героического увечья.

На вкус эта штука была жуткой… Так обожгла рот и гортань, что он даже закашлялся. Но по телу разлилось вполне приятное тепло. И голова закружилась почти сразу, словно в свободном полете. И почему-то стало весело, радостно, легко… И ни с того ни с сего вдруг вспомнилась Кармила – еще одно таинственное лакомство, которое ему предстояло попробовать…

Дожидаясь, пока действие этой «анестезии» скажется не только на его настроении, но и на теле, Фернандо решил заняться вторым раненным.

– Ты прав, Тоб, у тебя тут просто царапина, – сообщил Фредо, стягивая с гарифуна рубашку, – Даже бинты жалко на тебя переводить.

– И не нужно. Вон дай лекарства из бутыля, и хорош…

– Ну, как скажешь, – лохмач взял бутылку, но вместо того, чтобы передать ее Тобо в руки, щедро плеснул из нее на рану.

– Ах, ты сволочь! – взревел гарифуна, дуя на свое плечо, – Вот ты, значит, как!

– Ну а как с тобой еще? – посмеялся довольный собой Фернандо, потом все-таки поднес к его губам горлышко бутылки, – Хлебни и не дергайся, пока заматываю.

Несколько глухих булькающих звуков прокатились по палатке. Потом голос Фредо:

– Все-все, хватит. Оставь. Еще может малышу понадобиться.

– Да-да, малышу еще очень даже понадобится! – задиристо вскрикнул Аминьо. Сейчас его почему-то даже не обижало, что они его так называют, хотя обычно он старался всячески пресекать подобное к себе обращение.

– Малышам вредно! – отозвался Тоб, потом, уже обращаясь к преступившему к перевязке лохмачу, – Черт бы тебя побрал, Фред! Ты не можешь это как-нибудь поласковее делать?!

– Мог бы, если б ты не елозил. Или, может, у тебя еще и в заднице пуля?

Не удержавшись, Аминьо прыснул со смеху.

– Не, Фредо, если б мне в задницу попали, я б тебя к себе и близко не подпустил.

– Да? Ну и ходил бы с ней, умник! Кто б согласился тебе пулю из одного места выковыривать?

– Ну-у… Например, Кармила…

– А, эта твоя новая пассия, – скептически поморщился Фернандо, – ну-ну…, – а Тобо начал гоготать:

– Ох, представляю! Приползает наш Минко такой к этой мадам «Любимая, я ранен! Враг подстрелил меня. Спаси меня!» А она, ручками всплескивает: – «Куда же тебя ранили, любимый? В голову? В сердце?», и он: «Э-э.. ну, не совсем. Вражеская пуля сразила меня… в жопу».

Теперь все находящиеся в палатке залились хохотом, даже Фернандо, который вроде даже и не пил.

– Ой…– вдруг спохватился Аминьо, – У меня же с ней днем свиданье… А как я теперь пойду?

Фернандо завязал концы бинтов на руке Тобо, и повернулся к нему.

– Хочешь знать мое мнение, Минко? Тебя, ловеласа-балбеса, блин, судьба уберегла от этого свидания. Эта твоя Кармила – конченая шлюшка. Это я еще мягко выразился. Не стоит с ней связываться.

Подошел, присел рядом, начал сосредоточенно протирать его рану…

– Нет, Фредо, – настойчиво запротестовал он, – Не называя ее так. Она замечательная. И я должен. Я ей обещал. Пожалуйста, сделай так, чтобы я завтра мог ходить…

– Минко, у тебя кость задета. Это пока все не срастется…

– Ну, пожалуйста, Фредо… Ты не понимаешь… Я обещал… Она будет меня ждать. А как я теперь до деревни доберусь?

Лохмач вздохнул и лишь удрученно покачал своими паклями.

– Ну, как «как»? На одной ножке придется прыгать, – посмеялся Тоб, – раз обещал, раз такая любовь, то можно и допрыгать. Представь, как у твоей Кармилы челюсть отвалится, когда к ней эдакий зайчик припрыгает. Еще морковку в рот не забудь воткнуть. Женщины любят зайчат!

В воображении Аминьо опять возникла описанная Тобо сцена, и, позабыв про свою проблему, боль и досаду, он снова захохотал… Хохотал, даже когда в палатку вошел мрачный и серьезный товарищ Шбланке, явно не разделяющий их веселье, и вообще недоумевающий над причинами смеха в палатке с раненными.