Читать книгу Neлюбoff - Инга Васильевна Максимовская - Страница 12

– Пойдем домой – говорю я, расправившись с лазаньей. В голове шумит от выпитого вина, а может, от пьянящей свободы, легкости крыльев, подаренных мне Анатолием.

– А десерт – спрашивает он?

– Обойдусь. Идем, я устала, как бурлак.

– Ну, идем, бурлак мой – со смехом говорит он. Судя по тому, как кланяется официант, чаевые Анатолий оставил катастрофически щедрые.

В такси я сразу проваливаюсь в сон, так и не дослушав, с кем же изменила жена брата таксиста, и чем кончился сей адюльтер, для нее и ее любовника. Бедный Анатолий, ему пришлось выслушать полную версию этой захватывающей дух истории от, не в меру, говорливого водителя. – Спи – говорит Анатоль, когда такси останавливается, и легко подхватив меня на руки, несет домой, баюкая словно младенца. Он напевает, какую – то смешную, песенку и тихо дует мне в ухо. Приятно и тепло. Так делала моя бабушка, в те счастливые дни, когда я ночевала в ее маленькой, уютной квартирке, наполненной запахами выпечки и духов «Красная Москва», ее любимых. С того времени, я не помню такого спокойствия и защищенности, какие ощущаю сейчас, лежа в его теплых, мужских руках.

– Не уходи, – прошу я, когда он, стянув с меня платье и, заботливо, подоткнув одеяло, направляется к двери – не уходи, полежи со мной.

– Отдохни Софи, тебе это нужно. А у меня полно неоконченных дел. Я немного поработаю и приду, обещаю – увещевает он меня словно маленькую девочку, боящуюся чудовищ живущих в темноте. Я лежу в темной пустоте комнаты, оставшись совершенно одна, и прислушиваюсь к звукам, доносящимся из – за закрытой двери: глухому голосу Анатолия, обсуждающего сроки сдачи проекта, звуку льющейся в туалете воды, и шорохам, которые живут в каждом доме. Они хранят воспоминания о каждом, кто хоть как – то соприкасался с жилищем. О строителях, заложивших первый кирпич в его фундамент, о каждом, жившем в его стенах, человеке. И конечно о чудовищах, которые живут не в темноте. Нет. Они живут в душах каждого из нас, будя воспоминания и разрушая изнутри. Мифические монстры, ничто, по сравнению с болью потери, расставанием и пережитым насилием. Они не сделают больно, не унизят, не оставят умирать на улице. Главное не бояться, и они исчезнут, унесенные легкой дымкой детских воспоминаний. У Анатолия тоже есть персональные чудовища, о которых он не рассказывает, но это не означает, что их нет. Они живут в фотографиях, на которых его обнимает белозубая красавица, в кухне, явно обустроенной ее холеной рукой. В его сломанной, все той же рукой, душе, которая жаждет пробуждения. И он ждет помощи, выбрав для этой цели самого бесполезного человека – меня. Меня, у которой целая армия своих демонов, дерущихся за право обладания моей никчемной жизнью. Сон совсем не идет, больно, с мясом, выдергивая из памяти воспоминания бродяжничества, постоянно меняющихся мужчин, ставших моим источником пропитания. Нельзя сказать, что ко мне плохо относились. Не плохо – равнодушно, как к автоматической игрушке, раздвигающей ноги за тарелку плова в забегаловке при авто – салоне, и бутылку кислого вина. Особенно запомнился один старый еврей, в силу возраста, не имеющий возможности полноценно заняться сексом. Он тыкался в мою шею слюнявыми губами, и терся об меня, словно дворовый кобель в период гона, вызывая у меня горькое отвращение к себе и жалость к его неполноценности, смешанную с состраданием. Потом, он плакал на моей оголенной груди, слизывая с сосков свои благодарные слезы, а я смотрела, как поднимается кудрявый сигаретный дым к желтому, потрескавшемуся потолку его квартиры. Мне повезло, я не нарвалась на извращенца, которых пруд – пруди, не была найдена растерзанной, где – ни будь в лесопосадке, и не подцепила гнусной болезни, которая медленно убивает физическое тело. И не знаешь, что страшнее, мгновенная смерть от рук подонка, или медленная, от съедающей изнутри, срамной болячки. Вместо этого я лежу сейчас в теплой постели, сытая и чистая, заранее зная, что разрушу жизнь моего благодетеля, поселив в его душу, еще одно мерзкое чудовище.

– Ты, почему не спишь – спрашивает Анатолий, тихо войдя в комнату?

– Думаю.

– И, о чем, интересно? – Обо всем. О том, что живу, чью то, чужую жизнь, сейчас. И ты это понимаешь, просто тебе застилает глаза, выдуманная тобой, любовь ко мне.

– Ты считаешь, что тебя нельзя любить? Почему? – удивляется он.

– Потому что, даже, я сама себя не люблю. Скорее, презираю. Поверь, есть за что. Начни я рассказывать сейчас, что было, после того, как мать выгнала меня, ты тоже пересмотришь свое отношение ко мне.

– Так не рассказывай, в чем проблема. Видишь ли, мне, совсем не интересно, что было. Многие знания, никогда не приносят в человеческую жизнь ничего кроме проблем. Не нужно жить воспоминаньями, Софья. Это путь тупиковый. Живи сейчас.

– Хорошо. Сейчас, так сейчас – соглашаюсь я и откидываю одеяло – иди ко мне. Я хочу тебя.