Читать книгу Руны смерти, руны любви - Инге Кристенс - Страница 7

5

Оглавление

Пятничный вечер, как и положено, начался со смёрребрёдов[55] и пива, пившегося под традиционное: «Bunden i vejret eller resten i haret!».[56]

Между делом Хенрик упомянул о том, что картины, которые ему действительно нравятся, висят не в «Кнудсен галлери», а у него дома. Рикке сразу же захотелось взглянуть на эти картины и она напросилась в гости. Долго напрашиваться не пришлось, Хенрик согласился показать картины сразу же, да вдобавок заметил, что дома у него много удобных кресел и диванов. В итоге оказалось, что всего удобнее огромная квадратная кровать, пять на пять альнов,[57] на которой Хенрик и Рикке очень приятно провели время.

Начали с поцелуев. Целуя, Хенрик не спешил просовывать свой язык в рот Рикке, а нежно касался им ее губ, словно спрашивая разрешения на большее. Уже от одних этих касаний у Рикке помутилось в голове. Она ответила на поцелуй со всей страстью, на которую только была способна. Сердце забилось так, словно хотело выпрыгнуть наружу, по телу разлилась жаркая истома, Рикке судорожно вздохнула и охватила Хенрика за шею так крепко, словно кто-то собрался его у нее отнять.

Девяносто девять мужчин из ста просто подтолкнули бы Рикке к кровати, но Хенрик подхватил ее на руки, поцеловал, очень интимно, доверительно, потерся щекой о ее щеку, шагнул вперед, поцеловал еще раз и бережно положил на шелковую простыню. Когда он успел сдернуть белоснежное покрывало, Рикке так и не поняла, да и до покрывала ли ей было…

С проворством, достойным восхищения, Хенрик освободил Рикке от одежды и начал целовать ее шею, спускаясь все ниже и ниже. Когда он дошел до сосков, Рикке почувствовала такой сильный прилив желания, какого давно уже не испытывала и призывно застонала, потому что говорить уже не могла. Хенрик не обратил никакого внимания на ее стон, продолжая свое неспешное путешествие к сокровенным местам, разве что поцелуи его стали жарче. С каждым мгновением желание становилось все сильнее. Рикке уже не контролировала себя, она растворилась в ласке и хотела только одного, того, чего Хенрик не спешил ей давать.

Это было настоящее волшебство, потому что Хенрик чувствовал Рикке лучше, чем сама она чувствовала себя. Рикке казалось, что прямо сейчас она взорвется, нет – умрет, будучи не в силах выносить томление, но Хенрик чувствовал, что она еще не дошла до наивысшего предела, и не торопился. То, что он делал, можно было назвать мучением, но это было самое сладостное из всех мучений, ожиданием чего-то сверхъестественного, невозможного, незабываемого. Рикке то запускала руки в волосы Хенрика, то исступленно стучала кулаками по кровати, стонала, выгибалась дугой, хрипела, возможно, даже, кричала во весь голос, был за ней такой грешок.

В самый нужный момент, тот самый, за которым оставалось или вознестись к небесам фонтаном наслаждения, или провалиться в бездонную пропасть, Хенрик вошел в Рикке, и сделал это так нежно, словно она была хрупкой фарфоровой статуэткой. Рикке едва не задохнулась от невероятного избытка эмоций. Она обняла Хенрика и это проявление любви стало той каплей, которая переполнила чашу желания. Рикке напряглась, как натянутая тетива, и забилась под Хенриком, словно выброшенная на берег рыба. Она успела услышать, как протяжно застонал Хенрик, но больше ничего уже не слышала и не видела. Многоцветные огни взрывались перед глазами, но весь этот невероятный фейерверк был совершенно бесшумным…

Рикке очнулась от нежного прикосновения губ Хенрика к ее плечу. Выражение его лица было совсем не таким, как обычно, а по-детски радостным и эта перемена, наложившись на переполнявший Рикке восторг, ознаменовала рождение сокровенной связи между ними, рождение чего-то интимного, нематериального, призрачного, но, в то же время невероятно сильного и невероятно важного. Рикке прикрыла глаза, чтобы полнее насладиться этим ощущением, и незаметно заснула.

Как и следовало ожидать, радушный хозяин проснулся первым, чтобы приготовить гостье завтрак и привезти его в спальню. Понятия о еде у Хенрика были правильными до неправильности, если можно так выразиться. Никаких обезжиренных йогуртов с овсяными хлопьями – тосты, сливочное масло, хаварти[58], яичница с беконом, ветчина, нежные ломтики лосося, салями, клубничный джем… Все три яруса сервировочного столика были уставлены сплошняком.

– Я должна все это съесть?! – притворно ужаснулась Рикке, хотя наутро после секса аппетит у нее был зверский.

– Я тебе помогу, – пообещал Хенрик и добросовестно умял две трети привезенного.

Выпив кофе, Рикке попросила еще, но пока Хенрик ходил на кухню, передумала и, сразу по возвращении, соблазнила его. Соблазнила, потому что просто невозможно было удержаться от того, чтобы не соблазнить. Любовником Хенрик оказался таким, как можно было предположить по впечатлению, сложившемуся в ходе общения – ласковым, нежным, чувственным, старательным, искушенным… Хенрик так трогательно заботился о том, чтобы Рикке получила свою порцию удовольствия, что за одно только это в него можно было влюбиться. Большинство мужчин Рикке были эгоистами не только в жизни (что вполне естественно), но и в сексе (что сильно портило впечатление). Некоторые еще и интересовались, насколько хорошо было Рикке с ними, хотя на самом деле думали только о собственном удовольствии. Это особенно раздражало. У каждого, разумеется, были какие-то достоинства, в определенной мере компенсировавшие это эгоистическое поведение, иначе бы Рикке с ними и не связывалась. Но секс, во время которого ты спешишь достичь наслаждения раньше, чем это сделает партнер, зная, что потом тебе ничего уже не обломится, нельзя назвать полноценным.

От Хенрика с его идеальной внешностью человека без недостатков (чуть удлиненная форма головы не в счет) и печатью буржуазной добропорядочности на лице можно было ожидать пресного секса. Сначала Рикке показалось, что Хенрик из тех, кто стрижет ногти исключительно по пятницам,[59] в Мартынов день[60] ищет, кому бы подать милостыню, а «Кама-сутру» воспринимает исключительно в качестве учебника по акробатике. Впрочем, так оно, наверное и правильнее. Был недолго в жизни Рикке один повернутый на Индии чувак, который чуть руку ей не вывихнул, следуя этой самой «Кама-сутре». Но, черт возьми, это было так увлекательно – забираться в постель, раскладывать перед собой потрепанную книгу и добросовестно пытаться повторить все эти «способы возлежания»…

К счастью, Рикке ошиблась насчет Хенрика. Неизвестно, читал ли он индийские трактаты или учился любви по наглядным пособиям (по производству этих самых пособий Дания стоит на втором месте в Европе, уступая лишь Венгрии), но науку любви он освоил хорошо. Даже очень хорошо. Секс с Хенриком оказался не просто любовной игрой, а чем-то вроде таинства. Хенрик не просто любил, он священнодействовал. И делал это очень красиво, даже утонченно.

– Satur libido parit, – сказал Хенрик, когда все закончилось и перевел, – сытость рождает похоть.

– Откуда ты знаешь латынь? – спросила Рикке, поднося к губам чашку с остывшим кофе. – Изучал право?

Столик они только чудом не опрокинули, потому что резвились на краю кровати.

– Разве я похож на законника? – удивился Хенрик, хотя как раз на законника он и был похож. – Я изучал историю искусств в Кембридже.

– Завидую тебе, – Рикке закатила глаза к потолку, – это, наверное, очень приятно, изучать историю искусств. Не учеба, а сплошное развлечение.

– В какой-то мере ты права, – согласился Хенрик. – Моим друзьям-математикам приходилось сложнее. Но зато один из них за пять лет сколотил себе состояние, играя на бирже, а другой стал директором департамента в Хьюлетт-Паккард и это еще не предел. А я…

– А ты владеешь картинной галереей, в которой так удобно заводить знакомства с женщинами! – подколола Рикке.

55

Smørrebrød (дословно «хлеб с маслом») – сложный датский бутерброд, обязательной частью которого является сливочное масло.

56

«Пей до дна или остаток прольется на твои волосы!», распространенный датский тост.

57

Альн («локоть») – старинная мера длины, принятая в Скандинавии. Датский альн равен 62,8 см.

58

Havarti – сорт полутвердого датского сыра, изготовленного из пастеризованного коровьего молока и имеющего острый пикантный аромат.

59

Согласно старинному датскому поверью, подстригать ногти в пятницу – к счастью.

60

11 ноября католическая церковь чтит память Святого Мартина, архиепископа Турского, в этот день в 397 году состоялись его похороны. В честь святого в этот день принято подавать милостыню.

Руны смерти, руны любви

Подняться наверх