Читать книгу Черная кровь войны - Ингвар Эйферзухт - Страница 7

Ехать по раскисшему зимнику еще то удовольствие, сразу видно, что он доживает последние дни. Техника здесь уже не ходит, дорожники его не обслуживают. Одно радует, что холодная зима и поздняя весна помогают ему еще держаться, болото проморожено на совесть. Мы аккуратно, ориентируясь на вешки, едем вперед. Вода и мокрый снег летят в стороны, сейчас самое главное не слететь с него, не зацепить колесом подтаявший край. Тогда возможно все, вплоть до полного утопления машины. А Витька молодец, опытный водила, не рискует и не торопиться.

Я едва не проморгал съезд на сухой участок, и мы чуть не уехали дальше по зимнику. Вовремя спохватившись, указал направление и «лаптежник» взревев мотором выскочил на колею, оставшуюся еще с тех времен, когда здесь проезжало бригадное хозяйство буровой. На белом мху следы десятилетиями остаются. Вот по этим следам мы и поехали, пока не уперлись в болото.

Выходим все втроем, нужно размяться, кабина КрАЗа хоть и большая, но и мы не маленькие. Мы с Витькой, подтянув болотники по самые яйца и взяв по слеге в руки, идем проверять направление. Едва вдавленные следы в торфянике, язык не поворачивается назвать дорогой. Эти метров 300–400 до следующего сухого участка мы пешком прошли туда и обратно.

– Ну, что, Вить, проедем? – тяжело дыша спросил я.

– Должны, здесь не топь, просто торфяник. Сейчас накатом выскочим на болотину и в натяг попрем вперед. Главное не останавливаться.

– Тогда поехали. Харитон, ты где? – заорал я.

В ответ грохнул далекий выстрел из моего ружья, следом еще один. Минут через десять подошел довольный Харитон с тремя утками.

– Давай быстрее, – поторопил я его. – Нужно до темноты успеть и так почти два часа сюда ехали.

– Да ладно тебе. Зато охотничий сезон открыли и шулем поедим сегодня вечером.

– Там тех уток весенних на один зуб.

– Так и есть, но для запаха пойдет.

– Все, хорош разговоры разговаривать. Витек, поехали давай!

Болото мы проскочили без задержек и вскоре были на месте. Машину поставили рядом с трубой, чтобы недалеко таскать. Витьку отрядили на хозяйство, таскать вещи и обустраивать старый брошенный вагончик. Сами, пока было светло, решили поработать. Работа спорилась, начали по одной выдергивать трубы из болота. Вытянул, кинул на сколоченные мостки, ручной ножевкой по металлу пропилил до середины, после чего ее можно ломать и кидать в кузов машины. Дюраль это тебе не спецсталь, пилиться легко. До темноты перекидали почти все трубы, осталось штук пятнадцать, но мы решили не останавливаться. Подвесив предусмотрительно взятый фонарь, продолжили трудиться. Так и перекидали почти сто штук труб.

Витька уже приплясывал от нетерпения, ожидая нас в вагончике. За это время он успел неплохо обустроиться. Выбросил весь скопившейся мусор, подмел полы, обустроил спальные места. На поздний ужин у нас был организован просто роскошный стол. Витек ободрал и выпотрошил уток и сварил немудреную густую охотничью похлебку – шулем. Пахло просто одуряющее. На отремонтированный стол он выставил все, что лежало у нас в рюкзаках. Харитон у поварих выпросил квашенной капусты и бочковых огурцов, привез пару банок с домашними закрутками и копченое сало. По тарелкам Витька разложил свежеотваренную картошку с зеленым лучком, порезал черного хлеба и приготовил бутерброды с сосьвинской селедкой. Говорят, товарищ Сталин в знак уважения ежегодно Черчиллю отправлял бочку сосьвинской селедки и бочонок армянского коньяка. Так, что ужин у нас получился президентского уровня.

– Ребята, давайте быстрее, я чуть слюной не захлебнулся, – в нетерпении приплясывал Витек.

Харитон полез в свою сумку и вытащил литровую банку самогонки. Так и знал, что не забудет. Ну да ладно, по триста грамм, это не пьянка. Для аппетита и за удачное начало можно и выпить. Я разлил по граненым стаканам чистую, как слеза комсомолки, самогонку.

– Вздрогнули, ребята! – и чокнувшись, опрокинул ее внутрь.

Ребята теряться не стали и выпив бодро застучали ложками по мискам. Насытившись, начали вести неторопливые разговоры, потравили анекдоты. Витька знал их просто сумасшедшее количество, мы ржали как кони. Обсудили, как будем выбираться с почти шестью тоннами лишнего груза, но решили не заморачиваться и решать вопросы по мере их поступления. Все равно, путь отсюда один и нужно выбираться прежним путем. Сдавать металл решили в городе Пыть-Яхе, он рядом с железнодорожной станцией и там открыто множество пунктов по приему цветного метала. Народ активно распродает наследство великой родины. Кто-то гонит нефть, газ и удобрения за рубеж, кто-то танки и корабли на швейные иглы в металлолом пускает, а некоторые провода с высоковольтных линий режут и скручивают цветмет, где только могут.

Мы таких деятелей пару раз ловили и били. А тут сами докатились до такого. Утешало, что берем не чужое и абсолютно никому не нужное. Потихоньку разговоры стали стихать и далеко за полночь мы расползлись каждый по своему углу. Вагончик за это время успел протопиться и просохнуть, так что ночевать было комфортно. А погода за окнами начинала портиться, зарядил мокрый снег, судя по всему, пошел лед на Оби. Стремительно холодало.

Утро началось настолько весело, что чуть не обмочил штаны. Я посмотрел бы на вас, когда выйдя из вагончика по малой нужде в пять утра, вы сталкиваетесь с медведем. Витек шкуры с перьями и потроха от уток выкинул рядом с вагончиком в десяти метрах от выхода. Я распахнув дверь вышел на свежий воздух и обомлел. И не от покрывшего за ночь всю землю снега. В мусорке ковырялся худой и облезлый медведь.

Какие только мысли не пролетели в моей голове за долю секунды. И то, что можно его напугать, подняв руки заорать, и упасть на землю, и закрыть голову руками, и то, что в глаза ему смотреть нельзя. Вот только пока мозг лихорадочно думал, рука сняла ружье и патронташ с вбитого в косяк гвоздя и я ломая ногти выковыривал патроны с пулей и стремительно пихал в приемник. Хорошо, что я после охоты на лося всегда носил в патронташе патроны с пулей Бреннеке. Никогда не знаешь, когда они пригодятся. Вот и пригодились. Собственно я даже стрелять не собирался, до тех пор пока он с ревом не пошел на меня. Убегать от медведя бесполезно, к тому же я стоял в проходе и выхода для меня и ребят не было. Единственная мысль которая билась в голове, куда стрелять? Голова, сердце, голова, сердце? Лишь когда он поднялся на дыбы, выбор был сделан. Выпустив патронташ из рук, я одним движением поднял ружье к плечу и почти в упор сделал выстрел.

Пуля двенадцатого калибра – страшное оружие, но и медведь чертовски живучее существо и удару лапы практически мертвого медведя помешал лишь железный косяк двери вагончика.

На выстрел выскочили ребята, чуть не затоптав меня. Потому, что отшатнувшись от медведя, я споткнулся о порог вагончика и шлепнулся на задницу. Ружье лежало рядом.

– Что это бы-бы-ло? – заикаясь, спросил Витёк.

– Медведь, чудило, – Харитон гораздо быстрее среагировал на происшествие. Он же и помог мне подняться.

Мы с опаской выглянули из дверей, медведь лежал на пороге, перегородив нам выход. Выглядел он мертвым, но на всякий случай, помятуя о живучести медведей, я сделал контрольный выстрел в голову. Мозг у медведя небольшого размера и надежно прикрыт костями черепа, поэтому тяжелая свинцовая пуля это то, что доктор прописал. После выстрела, медведь не шелохнулся и мы перескочив через него вылезли наружу.

– И что будем делать с медведем? – задал я вполне логичный вопрос.

– Нужно выпотрошить, снять шкуру и как-то затащить его в кузов.

– Не знаю, как ты, Харитон, а снимать шкуру я не великий специалист. Убить, убил, а дальше ваше дело, ребята. С вас еще, кстати, по пузырю за чудесное спасение.

– Это почему это. Не надо было вообще его провоцировать, отпугнул бы его как-нибудь.

– Я тебе что, Куклачев, на ходу медведя дрессировать? Мне, может надо было ему трехколесный велосипед выдать? Я стрелял только потому, что выхода не было. Это вообще какой-то дурной медведь. Голодный и наверное больной на голову. И кстати, тебя, Витек, нужно за одно место подвесить, за такую подстваву, – на одном дыхании выдал я. – Какого хера, ты выбросил рядом с жильем остатки еды и потроха от уток? Тебе, что лень было отойти хотя бы на сто метров от стоянки?

– Да вы что, ребята? – начал оправдываться Витька. – Кто же знал, что здесь медведи ходят.

– Они везде ходят, мудила. К тому же сейчас весна, он только из берлоги вылез, голодный и злой. А тут ты его приманивать взялся. Уйди с глаз долой, пока я тебя прикладом по пустой черепушке не отоварил.

Витек действительно отошел в сторону к машине и через минуту за вагончиком взревел мотор. А мы с Харитоном оттащили кое-как от порога медведя, закрыли дверь.

– Давай чаю попьем, что ли, – предложил Харитон.

– Давай, – согласился я.

Соорудив бутерброды, мы попили чая и даже напоили Витьку. Нам всем предстояла грязная и тяжелая работа освежевать медведя. Втроем кое-как, но мы справились. У Витьки нашелся кусок старого прорезиненного бурового брезента в который мы завернули тушу и с помощью ручной лебедки по мосткам из труб затянули в кузов КрАЗа. Убили на это дело часа три. Перемазались все в крови, дерьме и жире, хорошо догадались поставить ведро с водой на буржуйку. И к концу работы смогли нормально помыться.

– Нужно выбираться отсюда. Нам еще часа два ехать, в лучшем случае, дорога сами видите какая.

– Витя, не мороси! Сейчас передохнем минут пять и поедем, – Я прошелся по вагончику, достал из рюкзака початую пачку соли и банку с сахаром и поставил на полку рядом с буржуйкой. Может в тяжелую минуту кому и пригодиться, рядом с буржуйкой оставили запас дров и коробок спичек в жестяной коробке. Это тайга, тут всякое может случиться и даже столь малые припасы могут кому-то спасти жизнь. С трудом закрыв дверь, придавили ее бревном к искореженному косяку. Всё, в путь.

К Пыть-Яху мы подъехали часам к четырем. Обратный путь был не таким радужным. Витек засадил машину в болото, буквально в пяти метрах от сухого участка. Снег помешал нормально разглядеть колею, и он взяв чуть правее потерял скорость и сел. Хорошо еще, что окончательно не зарылся. Пришлось выгружать трубу, чтобы облегчить машину, обкапываться и подсовывать сбитые бревна под колеса. Для большего контакта пришлось приспустить колеса. Мы вымотались, как черти, но КрАЗ выполз сам. Бревна кинули прямо там, сил загружать их обратно не было, перекидали трубу в кузов и загрузившись выехали на зимник. Дальше было проще, прошли по зимнику и выскочили на промысловую грунтовку.

Нам очень повезло, что было 8 мая, предпраздничный день, на дорогах мы не встретили ни одного гаишника. Наш КрАЗ был так уделан грязью, что первый же пост точно остановил бы нас. Объяснять, как в кузове очутилось шесть тонн дюралевой трубы и откуда взялся мертвый медведь, нет уж, увольте. Нам просто повезло и не первый раз за день. Оставалось просто сдать трубу барыгам и доехать до дома. Но это проще сказать, чем сделать.

Из десятка мелких фирмочек по приему цветмета вечером праздничного дня работало только две. В одной просто не оказалось денег и нам предложили выгрузить товар сейчас, а за деньгами прийти в понедельник. Или уж лучше бы сразу сказали в четверг после дождичка. А вот в другой повезло, хозяин был на месте и с деньгами.

На этот раз трубу разгружали не мы, пообещали заплатить местным бичам. Они, несмотря на организмы измученные нарзаном, шустро скидали трубу на землю. Я, чтобы они не уперли вещи из кузова, сидел прямо там. О том, что что-то пошло не так, понял только по возмущенным голосам Харитона и Витьки и гортанным крикам детей гор. Как же меня это все задолбало! Судя по всему, нас решили банально кинуть. Если на предыдущей фирме развод был на уровне «утром стулья, вечером деньги», то тут поступили хитрее. Мы товар уже выгрузили, а теперь нам платить не желают, хотя сумму мы уже обговорили.

– Потапыч, – заорал Харитон, – у нас проблемы.

– Иду, – и я выглянул наружу.

У заднего борта стояли напряженные Харитон и Витек с монтировкой в руках. Вокруг них кучковалось четверо заросших бородами абреков, среди которых выделялся, как прыщ, мелкий хозяин. У каждого из абреков на поясе по кинжалу внушительного размера. «Совсем страх потеряли, в открытую с “холодняком” ходят!» – мелькнула мысль.

– Слышь, да. Выхади, пагаварим, – подняв голову с вызовом крикнул мелкий прыщ.

– А ты кто? – с высоты своего роста, да еще и с борта КрАЗа, любого можно давить психологически.

– Джохар, хозяин я здесь.

– Ну тогда вот тебе подарок, хозяин, – я одним движением охотничьего ножа разрезал завязку на куске полиэтилена в которой была завернута голова медведя и ударом ноги отправил ее в сторону горцев. Мы еще утром отрезали голову медведя, хотели с хантом Васей по хантыйскому обычаю устроить «медвежьи поминки», но видать не судьба. Пусть теперь гнев души убитого медведя падет на головы чеченцев, они наших обычаев не знают, наверняка как трофей оставят себе.

Пока все пялились на упавшую к ногам Джохара голову, я схватил прикрытое брезентом ружье и навел на гопкомпанию.

– Какой ты хозяин? Хозяин тайги здесь медведь, а я его утром своими руками завалил. А если ты по понятиям хочешь поговорить, то не забывай о Володе Черном. Он здесь хозяин, «вор в законе» и беспредел творить не даст, даже вам, чеченцам. А то, что ты творишь, беспредел и есть. Так, что ударим по рукам, обменяем товар на деньги и разойдемся с миром. А скоро у нас будет еще одна крупная партия цветмета, подумай о будущей выгоде.

Нохча покурлыкали злыми голосами между собой и мелкий, но от этого не менее опасный, Джохар, достав из кармана толстую пачку денег, отсчитал четыре тысячи долларов и молча отдал Харитону.

– Ты заезжай еще, тавар привази. Все честно будет, без обмана. Ты воин, к тебе и уважение, как к воину.

– Да без вопросов. Как только, так сразу. Поехали пацаны, – сказал я напряженным Харитону и Витьку. Ружье я предусмотрительно не опускал до тех пор, пока Витька не завел машину и не тронулся с места.

До базы мы доехали в полном молчании. Вяло помогли Витьке сбить грязь с машины водой из шланга. Сходили в баню, знакомые ребята натопили и попарились, еще и на нашу долю воды хватило. Раскидали полученные деньги по карманам и пошли ужинать. За ужином мы втихаря под столом разлили бутылку водки, купленную по дороге, быстро поели и разошлись. После ужина я сразу завалился спать и последняя мысль перед тем, как погрузиться в сон была: «А ведь неплохо все прошло!».