Читать книгу Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года - Инна Соболева - Страница 8

Наверняка кому-то покажется, что автор слишком много места уделяет (это ещё впереди) рассказам об окружении главных героев. Но я убеждена: родители, братья, сёстры, друзья – не просто составляющие среды, в которой любой из нас живёт. Все они влияют на судьбу и характер человека. Даже если он – император. А уж родители – в первую очередь. Здесь ведь ещё и наследственность…

В «Мемуарах» прусского короля Фридриха II читаем: «Слишком важен, заносчив и горяч, чтобы удержаться на престоле народа дикого, варварского и избалованного нежным женским правлением. Он может повторить судьбу своего несчастного отца».

Эту запись Фридрих сделал после первой встречи с сыном своего убиенного неистового поклонника Петра Фёдоровича и отцом нашего тогда ещё не рождённого героя, Александра Павловича. Шло лето 1776-го. Павлу Петровичу оставалось жить ещё четверть века.

Не будем принимать в расчёт нелестную оценку нашего народа. Что в ней удивительного, если вспомнить: именно этот народ дважды изрядно поколотил слывшего непобедимым Фридриха. Такое не прощают. Тем более если привык, что мир называет тебя Великим.

Насчет нежного женского правления с мудрым прусским королём тоже можно поспорить. Особенно если вспомнить некоторые проявления «нежности» императрицы Анны Иоанновны.

Но вот в оценке русского великого князя и в предвидении его судьбы Фридрих оказался точен абсолютно. Никто не способен был оставлять столь противоречивых впечатлений, как Павел Петрович. Ни о ком из персонажей отечественной истории не осталось столь взаимоисключающих мнений. Ласковый и жестокий, умный и безумец, грубый и деликатный, благородный и коварный, доверчивый и подозрительный, прекрасно воспитанный и абсолютно неадекватный, патологический трус и человек, способный на решительные поступки. Это всё о нём. И всё – правда.

Пока матушка была жива, он упивался своей безраздельной властью над гатчинским воинством. Нелепо? Смешно? Но беда в том, что в Гатчину ездили любимые внуки государыни. Визиты эти были не так уж часты, однако атмосфера армейской дисциплины, суровой муштры, превращавшая солдат, да и офицеров в безупречно отлаженные автоматы, завораживала подростков.

Наверное, в мальчиках проснулась любовь к армии, свойственная всем Романовым. Чем больше они наблюдали за строевыми занятиями отцовских солдат, тем больше их тянуло в Гатчину. И тем чаще им приходилось изворачиваться и врать… Перед бабушкой нужно было делать вид, что едут к родителям против воли, что с трудом терпят их общество, но вынуждены подчиняться долгу. Родителям говорили, как счастливы вырваться на свободу из-под надоевшей бабушкиной опеки. Константина необходимость лгать приводила в бешенство. Александру ложь удавалась великолепно. Так постепенно маска заменяла истинное лицо, лицемерие становилось чертой характера.

Подростком, почти ребёнком, он начал жить двойной жизнью. Поначалу был вынужден, чтобы избежать лишних конфликтов и объяснений с бабушкой и родителями. Потом – привык. Потом, судя по всему, вошел во вкус. В Царском Селе – один Александр, в Гатчине – другой. И так забавно: старшие верят ему, не замечают притворства! Оказывается, он легко может манипулировать этими взрослыми людьми, считающими себя такими умными. Пока это игра…

Однако мудрой бабушке стоило бы задуматься. «Военные игры» начинали приобретать формы страшноватые. Как-то в присутствии сыновей Павел Петрович с извращённой жестокостью наказал офицера за ничтожную провинность. Увидев их ошеломлённые лица, улыбнулся и назидательно произнес: «Вы видите, дети мои, вы видите, что с людьми необходимо обращаться, как с собаками?!» Молодые люди возразить не посмели. Но тревога за своё будущее и будущее страны (если они начали задумываться о судьбе страны) с тех пор их не покидала. Уже тогда, своими руками отец готовил старшего сына к чудовищному поступку, постепенно делая этот поступок неотвратимым…

Пока во власти Павла Петровича только Гатчина. Скоро окажется вся Россия…

Александра нередко (как современники, так и далёкие потомки) обвиняли в убийстве отца. Мол, он дал заговорщикам согласие на расправу с Павлом Петровичем. Едва ли. На отстранение от престола – да. Но не на убийство. Верю свидетельству Елизаветы Алексеевны: «Он был положительно уничтожен смертью отца и обстоятельствами, её сопровождавшими. Его чувствительная душа осталась растерзанной всем этим навеки». Это – ключ ко многим мучившим его комплексам.

А то, что Александр согласился на отстранение отца от престола, так это не от желания властвовать, а от вполне естественного желания жить. Не сомневаюсь, он поверил, будто Павел Петрович готовится посадить в крепость и опостылевшую жену, и выкормышей ненавистной матери – старших сыновей. Умирать он не хотел. Сходить с ума в одиночном каземате Шлиссельбурга – тоже…

Александр Павлович стал императором в двадцать четыре года. В этом же возрасте Наполеон был произведён в генералы.