Читать книгу Фауст - Иоганн Вольфганг фон Гёте - Страница 9

Ликует солнце как бывало,

Свой голос в хор миров неся,

Не уклонилася нимало

Его громовая стезя.

Сей вид возносит херувима,

Твоих творений без числа

Краса для всех непостижима,

И все, как в первый день, светла.

И с быстротою веской мочи

Земли кружится красота,

То вся покрыта мраком ночи,

То райским светом залита;

И, пенясь, моря волны рвутся,

Чтоб со скалою в бой идти,

И море, и скала несутся

Стремглав по вечному пути.

И бури вечные бушуют

К морям с земли, к земле с морей,

И цепь влияний образуют

Живой подвижностью своей.

И все спаля и уничтожа,

Прогрохотавший гаснет гром.

Но мы, твои посланцы, Боже!

Твой кроткий день мы воспоем.

Сей вид возносит херувима,

Твоих творений без числа

Краса для всех непостижима

И все, как в первый день, светла.

Когда, Господь, ты вновь доступен нам,

И сам спросил, как там у нас ведется,

И милостив ко мне обычно сам,

То с челядью и мне предстать придется.

Прости! От громких слов не жду успеха,

Хоть попади у всех я на язык, –

Мой пафос лишь тебе б наделал смеха,

Когда б ты сам от смеха не отвык.

О, солнце, о мирах мне вовсе неизвестно,

Я вижу лишь, что человеку тесно.

Сей мелкий бог земли стал на одну ступень

И странен, как и в первый день.

И от того беда над ним стряслася эта,

Что призрак дал ему небесного ты света;

Его он разумом зовет, и с ним готов

Звероподобнее явиться всех скотов.

Коль вашей милости угодно,

Живет с цикадою он длинноногой сходно,

Что, подлетая, подскакнет

И тотчас же в траве все старое поет.

И хоть лежал бы уж в траве-то без вопроса,

А то ведь дряни нет, куда б не сунул носа.

Иль ты сказать другого не имеешь?

Иль только осуждать умеешь?

Земля хоть раз тебе понравиться могла б.

Помилуй, Господи! Но мир наш плох и слаб.

Мне жаль людей, и я, при их терзанье,

Сам мучить их не в состоянье.

Ты знаешь Фауста?

Доктор он?

Мой раб!

Не как другой тебе он угождает.

Чудак все неземным одним себя питает.

Брожением его уносит неизменно,

Свое безумство он едва ли сознает;

Давай ему звезды небесной непременно,

Земля неси ему свой лучший плод,

И все, что близко или отдаленно,

Никак в нем жажды не зальет.

Хоть смутно он мне служит, но в конце

Его на свет я выведу блестящий.

Ведь узнает садовник в деревце

Грядущий цвет, прекрасный плод сулящий.

Бьюсь об заклад, что он для вас пропащий,

Лишь дайте власть в моем лице

Повесть его дорогой настоящей!

Пока с земли он не сойдет,

То я тебе не возбраняю.

Блуждает человек, пока живет.

Благодарю на этом; не желаю

Я с мертвыми возиться никогда.

С румянцем щеки – вот моя среда.

Покойником меня уж не прельстишь;

Я так люблю, как кошка любит мышь.

Ну, хорошо; теперь ты власть имеешь!

Сбей этот дух с живых его основ

И низведи, коль с ним ты совладеешь,

Его до низменных кругов.

Но устыдись, узнав когда-нибудь,

Что добрый человек в своем стремленье темном

Найти сумеет настоящий путь.

Прекрасно. В ожиданье скромном,

Я в выигрыше буду преогромном,

Когда дойду до цели я.

Вот хохотать-то мне придется:

Он пыли всласть же насосется,

Как тетушка моя, почтенная змея.[28]

И вновь явись. Таких, как ты, пускают.

Не гнал я вас от моего лица.

Из духов всех, что отрицают,

Скорее всех терплю я хитреца.

Слаб человек, на труд идет несмело,

Сейчас готов лелеять плоть свою;

Вот я ему сопутника даю,

Который бы, как черт, дразнил его на дело.

Вы ж, дети божьего избранья,

Любуйтесь красотой созданья!

Все, что в бываньи[29] движет и живит,

Пусть гранию объемлет вас любовной,

И что в явленье призраком парит

Скрепляйте мыслью безусловной.

Рад видеть старика я хоть на миг один,

Боюсь в немилость впасть, конечно.

Прекрасно, что такой великий господин

И с чертом речь ведет так человечно.

«Река освободилась ото льда, ручьи,

Где милый взгляд весны, там все журчит,

Надежда зеленеет радостно в долине,

И старая зима ослабла ныне.

В суровые отходит горы.

И шлет оттуда на зеленые просторы

Дрожь слабую, зернистый иней.

Но солнце белый цвет не терпит ныне.

Повсюду тяга к жизни и стремленье,

Все оживляет, все в цветенье;

Еще цветов недостает вокруг,

Но люд разряженный усеял луг.

Вот повернись и с гор взгляни

На этот город средь долин!

Чрез вынутые мрачные ворота

Струится пестрая толпа народа.

И каждый греется на солнце, млад и стар.

Все Воскресение празднуют Христа

И радуются, и воскресли сами:

Из тех жилищ с их чердаками,

Из ремесла и уз профессий,

Из тяжести фронтонов, крыш, навесов,

Из узости давящей улиц и прочей,

Из почитаемой Церковью ночи,

Они достигли света тут»