Читать книгу Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 1 - Ираида Владимировна Дудко - Страница 3

Этот год был судьбоносным для нашей семьи. Он ознаменовался целым рядом событий, среди которых были – и трагические и счастливые.

22 июня погиб на работе мой брат Борис – сгорел от взрыва бочки с порохом. Все подробности случившегося можно найти в книге – «СОЗИДАНИЕ 1960 год*.

После гибели Бориса, остались в нашей семьи две сестрёнки – я и Милочка. А через два месяца у меня родилась наша – Ёлочка.

Мы поженились 20 ноября 1959-го года.

А Стэлла родилась 27 августа 1960-го. Оказывается, Ёлка не раз высчитывала – когда мы её заказали.

С первых же дней нашей супружеской жизни мы не предохранялись, но и насчёт детей никаких договорённостей у нас не было.

Мы с Витей расписались 20 ноября, а родила я 27 августа. Получается, что с момента росписи прошло 9 месяцев и 7 дней, Как говорят, – «Любопытной Варваре нос оторвали…». Но у нашей Ёлочки нос и так маленький, поэтому, пусть ходит с носом…

Виктор дал родственникам телеграмму с одним словом Стэлла, однако они её не поняли, а Виктор был убеждён, что все его должны понять, хотя добавление одного слова «родилась», недостаточно, надо было написать: «У НАС РОДИЛАСЬ ДОЧЬ СТЭЛЛА!»

(ДОБАВЛЯЕТ ВИКТОР: это всё издержки экономии на слова в телеграмме, или маленькая шутка, похожая на хулиганство).

До беременности у меня была фигура очень даже ничего… А здесь! Как я начала поправляться… К декретному отпуску с 46-го размера я успешно добралась до 54-го. Живот у меня был просто огромный. Он начинался почти что, чуть ли не из – под подбородка. Просто ниже я ничего не видела. Помню – лето было жарким, и я сама сшила себе сарафан. В нём я была похожа на матрёшку, которую сажают на чайник.

Токсикоз был какое-то время. Я не выносила запаха керосина и мяса. Явная экономия на продуктах. Но токсикоз вскоре прошёл, и вторую половину беременности я уже проходила нормально.

Однажды, я прочла в книжке, что у женщин с узким тазом детям в животе тесновато, им негде делать зарядку. Я прихожу к доктору и спрашиваю – «Доктор, а моему ребёнку есть, где заниматься зарядкой?». Она отвечает – «Ваш ребёнок не то, что зарядкой заниматься, он может заниматься спортом, как на стадионе». Я успокоилась.

В те времена отпуск декретный давали на 56 дней. Погода стояла отменная. И, если бы не мои истерики, (реакция на гибель Бориса) всё было бы отлично. Тем более, что я занималась обустройством нашей комнаты.

После произошедшей трагедии, предприятие выделило нашей семье жильё в новом только что отстроенном доме. Мама с папой, бабусей и Милочкой получили в этом доме однокомнатную квартиру. А нам с Виктором дали в этом же доме – комнату в трёхкомнатной квартире. Так что наша Ёлочка начинала свою жизнь в коммуналке.

Но всё когда-нибудь кончается, и наступает новый период, новые события. Кончался и мой декретный отпуск. Однажды что-то у меня расстроился живот, и начались какие-то мясного цвета выделения. Я испугалась, и поспешила к врачу на приём. Женская консультация и роддом находились в бывших кельях Угрежского монастыря. Причём, дежурная медсестра со своим столиком располагалась в каком-то полуоткрытом углублении, прямо на лестничной клетке, а роддом был на втором этаже, в этом же подъезде.

Прихожу к врачу, а там столько народа. Я к сестре с просьбой записать меня без очереди. Она спрашивает – «А что случилось?» – «Да, вот так и так, говорю…» – «Да вы что! Какой вам врач нужен! У вас роды начинаются. Идите быстро на второй этаж!».

Поднялась на второй этаж, узнала, что с собой можно брать и отправилась домой. Позвонила сестрёнке – Милочке по телефону. Тогда она работала на основной территории предприятия, где работали и мама и я и Витя. Я попросила её – меня проводить в роддом.

Милочка быстро прибежала. Не помню, что я взяла из вещей, по-моему – зубную щётку с пастой, мыло и всё. В роддоме халаты и тапочки выдавали.

Мы с ней зашли в магазин и «отоварились» по полной программе.

Я помню, что сетка – такая, вязаная с крупными дырками – растянулась во все стороны. Мы купили печенье, яблоки, конфеты и ещё что-то. Варенье в банках я взяла из дома.

На этой фотографии – слева ряд домов, в которых раньше были кельи монахов. В 1960-м году здесь находилась больница. Роддом располагался в последнем здании на 2-м этаже, на снимке он закрыт тенью.

В самом конце здания – дверь в родильное отделение. Там я родила в 1960-м году нашу дочку – Стэллу, и в 1963-м сына – Олега.

После реставрации монастыря и строительства новых зданий и церквей – общий вид территории монастыря изменился…

Пришли в роддом, позвонили у дверей, вышла дежурная сестра и ахнула – «Куда это вы собрались с таким количеством продуктов? Вы рожать пришли или кормиться?»

В конце коридора слева была предродовая палата. Почему-то в коридоре лежало вдоль стены на раскладушках несколько женщин. То ли на сохранении, то ли ещё почему-то. Перед предродовой палатой было две палаты, в которых рожали, и ещё было несколько палат, где лежали молодые мамочки. Где-то располагались новорожденные…

В предродовой палате я была одна. Сначала я наелась всякой вкуснятины, которую принесла с собой (в основном яблоки и сладости). Потом я улеглась на кровать, которая стояла вдоль окна, и задремала. К вечеру начал побаливать живот, потом всё сильнее и сильнее. Пришла сестра, посмотрела, и сказала, что у меня отошли воды и – скоро буду рожать…

Я легла на спину, во время схваток крепко держалась руками за края железной кровати, и постанывала. Мне казалось, что, когда стонешь, не так больно. Когда схватка (приступ боли) проходила, я спокойно задрёмывала до следующего приступа. Так длилось долго. Схватки становились всё чаще, стонала я громче…

Во втором часу ночи я услышала, как одна из лежащих женщин позвала дежурную акушерку, и сказала, что вроде бы я начинаю рожать.

Заспанная акушерка подошла ко мне, посмотрела и сказала – «Вставайте, пойдём в родильную». Я встала, сделала шаг и присела на корточки от боли. Встать не могу, и уговариваю её подождать, что сейчас всё пройдёт, и я встану и пойду. Она взяла меня под руки и сказала – «Ну-ка, быстренько, быстренько! А то ты сейчас здесь на полу родишь…».

Уложили меня на большой стол, ногами к окну. А сама акушерка открыла окно и села на подоконник. Ночь была тёплая, тёплая и тихая. Я немного волновалась. Почему она не рядом со мной? Вдруг я рожу сразу, и ребёночек упадет со стола? А акушерка смотрела в темноту за окном, и только в моменты схваток поворачивала в мою сторону голову и говорила: – «Давай, давай, давай, давай…». Она это говорила так быстро, что я позднее, рассказывая об этом, пробовала повторить так же, но у меня не получалось.

Наконец, наступил момент, когда она слезла с окошка и подошла к столу. – «А теперь будем рожать». И, действительно, около двух часов ночи появилась на свет малютка, с чёрными волосами, и сразу же заорала таким благим басом, что я думала – родился мальчик…

А потом было, как у всех. На следующий день принесли кормить. Молока ещё не было. А потом появилось молоко, и она прекрасно сосала, потом – уставала, и засыпала. Я зажимала ей носик, чтобы она проснулась. Она просыпалась, и сосала опять.

Ко мне приходили, передавали записки, передачи. Потом они стояли под окном и ждали, когда я выгляну. Приходили Смирновы Валя с Сашей. Принесли мне конфеты и дыню. Я им сказала, чтобы дыню не передавали. А позже Витя сказал – «А ты взяла бы и потом передала нам…». А я и не догадалась.

А, вообще, Витя был молодец. Сначала он порасстраивался, что родилась девочка, но потом смирился, и вроде бы даже был счастливым молодым папашей.

К моему возвращению домой он подготовился отлично. Купил, и установил детскую кроватку. А достать её было очень трудно.

В продаже их не было. А когда завозили в какой-нибудь магазин, их тут же раскупали. Но он всё-таки ухитрился кроватку купить.

Вымыл сам (единственный раз в жизни) полы. А мне в подарок купил пластинку – «Маленький цветок». До сих пор, когда я слышу эту мелодию, я вспоминаю, что получила её – в честь рождения дочки…

Автор музыки – Сидней Беше́ (Sidney Bechet), 1897–1959.

Мелодия с оригинальным названием – «Petite Fleur» («Маленький цветок»). Это – танго в ритме медленного фокстрота.

Пластинка была маленького размера. На обратной стороне была записана очень красивая мелодия.

Но, со временем пластинка пропала, а в продаже я её больше не встречала. И что за мелодия была на пластинке с другой стороны, я теперь не помню, а жаль… Тоже очень нежная мелодия о любви.

И всё-таки я в интернете нашла фотографию именно этой пластинки.

Под снимком было уточнение о том, что на пластинке допущена ошибка в имени автора: – нужно было написать не – Бише, а – Беше.

И нашла снимок обратной стороны этой пластинки.

И – такое разочарование. Прослушала ПЕСНЮ ЛЮБВИ… Нет, не та мелодия была на обратной стороне пластинки. Там тоже была песня о любви, но без слов. И мелодия была – нежнее весеннего ветерка, напоенного запахом цветущих растений.

Но мелодию – МАЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОК, я прослушала на многих пластинках. Она была именно в этой записи. Да и все другие пластинки были выпущены позже 1960-го года.

Может быть, Стэлла найдёт в интернете именно ту пластинку, которая была подарена мне, а посвящена – первому дню её рождения на свет, и подарит мне эту запись спустя 60 лет ещё раз, теперь уже от себя?

Наверное, надо вспомнить, почему мы назвали дочку Стэллой? Мы ещё до её рождения придумывали имена. Взяли тетрадку и написали в ней все имена мужские и женские, какие знали. Договорились, что каждый в отдельности выпишет имена, которые ему нравятся. И те имена, которые совпадут, мы оставим для будущего ребёночка.

Помню, я, перебирая женские имена, рассуждала примерно так: – «Нина – не хочу, у Вити была девушка с таким именем, Света – то же самое, Александра – его первая любовь, Антонина – та, которую я «выгнала» из чудильника (так называли их мужское общежитие) незадолго до свадьбы и т. д. Но, всё-таки несколько женских имён я выписала.

Когда мы сравнили свои списки с именами, у нас из мужских имён совпало только одно – ГЕРМАН… А среди женских имён совпало тоже только одно. Это имя было – СТЭЛЛА. Так мы и назвали свою дочурку.

Надо сказать, что, когда мы её регистрировали, женщина в загсе не знала, как правильно пишется это имя. Мы ей подсказали – СТЭЛЛА, через – Э. А, оказывается, правильно пишется через – Е. Но так и зарегистрировали, как мы подсказали – СТЭЛЛА.

Был случай, когда в школе учительница подчеркнула красными чернилами имя СТЭЛЛА, написанное на тетрадке. Пришлось показывать ей метрику, где написано было так, как мы зовём её всю жизнь.

Мои родители тоже пытались отговорить нас и назвать её как-нибудь иначе, но мы не сдались. Они почему-то упорно настаивали на имени – СВЕТЛАНА…

А потом появились у нашей дочки и другие имена. Мы её сокращенно стали называть Эллой, Эллочкой.

В одной из записок в роддом моя мама и её бабушка написала так:

– «Как чувствует себя Елка (вместо Элка), а я прочитала – Ёлка. Так, с самых первых дней, мы стали называть её Ёлка, Ёлочка… А теперь она уже давно – СТЭЛЛА ВИКТОРОВНА ДУДКО, потом стали её называть – СТЭЛЛА ВИКТОРОВНА АНУФРИЕВА и, наконец, теперь она зовётся – СТЭЛЛА ВИКТОРОВНА ГОРБУНОВА.