Читать книгу Ползла по небу черепаха - Ирина Берсенёва - Страница 8

Что было потом?

…Новая жизнь началась не с понедельника, а с четверга, потому что в среду были сожжены остатки мостов. Июньским солнечным днем, стоя в большом зале городской администрации в шикарном вечернем платье кораллового оттенка, Оля Сулакова задумалась над тем, о чем запрещала себе думать. Наташа стояла поодаль в простом сером платьице и понимала, что жизнь ее отныне изменилась тоже. Причины не были ясны, но грозные тучи уже накрыли их головы.

Низенький, без шеи, мужчина плотного телосложения, одетый в черный, идеально отглаженный костюм, действующий мэр, вручал золотые и серебряные медали выпускникам. Медалей было всего четыре по району, три серебряные и одна золотая, Олина. Мэр смотрел на девушку с холодным вниманием и долго тряс ее руку, затянутую в гипюровую перчатку, желал успехов в дальнейшей учебе и призывал не забывать родную деревню, возвращаться обратно.

– Учитесь, получайте дипломы и возвращайтесь в родные места. Обещаю всем специалистам работу и жилье! Молодые и энергичные нам сейчас крайне необходимы!

Он смотрел в лицо Оли, но обращался ко всем. И гости улыбались, лишь одной Наташе было совсем не весело. Карие глаза Оли смотрели внимательно, но где-то совсем рядом таилось холодное равнодушие. Она снисходительно кивала, обещая обязательно вернуться. Искала в толпе гостей силуэты мамы или отца, но постоянно натыкалась взглядом на Наташу и хмурилась. Родители стояли прямо перед ней, но она не видела их. И не было ожидаемой радости. Все потухло.

Наташа понимала, отчего сердита сестра. Вечером произошел разговор с мамой, о котором никто не должен был знать. Наташа услышала не все, о чем говорилось, но достаточно, чтобы сделать определенные неутешительные выводы. Она подозревала, что вновь соединить Владимира и Олю невозможно, процент успеха невелик. Но надеялась. Ей хотелось, чтобы все наладилось, успокоилось, она боялась странного положения, в котором неожиданно оказалась вся семья. Подруги отстранились от Наташи, и она обижалась. Она-то в чем виновата? Но не смела подойти к ним и объясниться, стыд за поступок сестры еще был свеж, как рваная рана.

И этим вечером все встало на свои места. Вернувшись домой, Наташа была расстроена. Она не хотела ни с кем разговаривать, поэтому потихоньку пробралась в их с сестрой комнату и легла на кровать, прихватив с собой плеер, чтобы послушать музыку и пострадать всласть. Из кухни послышались приглушенные голоса, к которым сначала не хотелось прислушиваться.

– Говорят, он пошел на поправку. Такой молодой… жаль его. Ну, что ты молчишь?

Наташа насторожилась, представляя сестру, как она стоит у окна и хмурит лоб.

– Не таись, доченька, я же вижу, что ты его не разлюбила!

На этом моменте Наташа отложила в сторону плеер и шмыгнула носом. Ей было жаль Олю, жаль маму, да и себя жаль! Авария, произошедшая с Владимиром, изменила их жизнь. Кто бы мог подумать? Бесчисленные сожаления и уговоры не помогут. Она хотела пойти к ним, обнять! Но неожиданный возмущенный ответ сестры остановил ее:

– Ты о чем говоришь, мама? Мне скрывать нечего. Мы с Владимиром Романовичем просто друзья. Не слушай сплетни!

– Сплетни?.. Но ты же сама говорила, что любишь…

– Теперь не говорю.

– Завтра торжественное вручение диплома. Ты единственная золотая медалистка в районе. Наверное, он захочет прийти и поздравить тебя.

– Глупости!

– Пусть приходит! И ты к нему ходи, Оленька! Если из-за меня таишься, то не надо. Владимир – хороший человек.

Наташа затаила дыхание, потому что вдруг жалобно скрипнул стул, будто его резко отставили в сторону. Она быстро спрыгнула с кровати и выглянула из двери. Оля, красная от стыда и гнева, ходила по кухне, а потом дерзко взглянула на притихшую маму и закричала:

– Да не сходи ты с ума! У нас ничего нет! И не было! И не могло быть! Он старый для меня, к тому же не в моем вкусе! Мы просто друзья, как и все остальные! Он же со всеми дружит, мама! Мне его тоже жалко! Я обязательно пожертвую сто рублей математичке, чтобы она передала ему на лечение! Я как все! И как ты могла подумать? Ты все напутала, мама! Когда я говорила о любви, то это было не про него! Я не в него была влюблена, а в другого Владимира! Ты его не знаешь! Да и вообще я просто пошутила! Это же математичка влюблена в Бондарева! Да-да! Она по нему с ума сходит! Об этом все знают! Поэтому и деньги собирает на лекарства! Она меня даже ревновала… Потому что я молодая и красивая, а она… как это говорят, последний шанс? Вот пусть и подбирает сейчас то, что осталось!

Наташа отшатнулась, приложив ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть. Сестра слишком далеко зашла в своих словах. Хотелось подойти к ней, залепить пощечину, чтобы приказать не становиться подлой. Сестра всегда была для нее образцом поведения и отношения к жизни. Наташа принадлежала ей всей душой, пытаясь подражать склонностям и вкусам. Но вот сейчас возникли сомнения, которые принесли боль.

– Завтра начинается моя новая жизнь, мама! Завтра!

– Но ведь где ты лучше-то найдешь, Оля? Володя и образованный, и деньги у него есть! Машину скоро купит.

– Да что он купит? Только кресло инвалидное!

– А вдруг еще поднимется, а?

– Ты его просто не видела, мама! Никогда он не поднимется!

Наташа потихоньку вышла на улицу. В этот миг разбились ее надежды на то, что все будет хорошо. Она не видела того, как Оля закрылась в комнате и стояла у стены с широко раскрытыми глазами и страшной застывшей улыбкой, заставляя себя вспоминать подробности из прошлой счастливой жизни, причиняя себе нестерпимую боль. Наказывая себя за то, что делала сейчас. Долговечность «нестерпимой боли» определена и готова поражать. Оля была уверена в том, что пронесет эти страдания всю жизнь. И восхищалась своим героизмом. Владимир занимал много места в ее душе. Он изменил ее к лучшему. Его необъятный внутренний мир поражал и восхищал ее. Он помогал ей, поддерживал, закрывал от неприятностей. Все брал на себя, но убеждал, что это она борется. Поэтому с ним она была сильной. И ложная самоуверенность в том, что эта сила продолжает биться в ней и направлять, затопила Олю. Она говорила себе, что Бондарев умер, а его место занял урод, который смешно отставляет ногу в сторону, когда ходит, и плохо выговаривает слова, когда волнуется. Это было очень важно для нее. Так важно, что отошли на далекий задний план необъятный внутренний мир, восторг и желание стать лучше. Она сжималась, будто от ударов, когда пыталась говорить себе правду. Ведь где ее сила? Она испугалась, струсила! Оказалась зависима от малодушия. Представляла, как будет идти с Владимиром по улице, а люди станут оглядываться, шушукаться и показывать на них пальцем. Дети будут дразнить его и смеяться, а ей придется терпеть. Делать вид, что не обращает внимания.

Она не хочет этого! Пусть оставят ее в покое! Красавица и Чудовище – сюжет для фильма. В ее жизни все по-другому.

А в тот четверг новой жизни, когда вручали диплом по окончании школы, кружилась и болела голова. Потом дарили цветы. Оле сунули в руки букет из белых лилий. Она улыбалась и щурилась от вспышек фотоаппаратов и мобильных телефонов. Очарование важного дня померкло. Однообразен и сер мир вокруг, поневоле станешь такой же серой и однообразной. Побуждаемая какой-то чувствительностью, Оля не переставала думать о Владимире, тайно надеясь, что он придет. Хотелось, чтобы он увидел ее красивое платье, прическу, красный диплом! Наташа хмуро глядела на сестру и стеснялась мыслей, которые без труда читала в ее глазах. Оля предавалась фантазиям, что он стоит за дверью и смотрит на нее в замочную скважину, обливаясь слезами от сильной боли, которую ему причиняет любовь. Она рассеянно отвечала на поздравления, недовольно оглядывая зал. Почему он не идет? Ведь на ней это прекрасное новое платье, делающее ее невероятно сексуальной. Она похожа на Мерилин Монро! Он должен увидеть, что потерял! Отчаянно сжимала в ладони коробочку с медалью, которая была частичкой мира, который разрушился, подавляемый неизвестной темной силой.

Среди учителей не было математички. Хотелось и ее представить, подглядывающей в замочную скважину. Оля мрачнела, понимая, что разочарована и от этого почти больна. В этом зале не было людей, которых она действительно хотела видеть.

Наташа не обняла сестру, которая даже этого не заметила. Они вышли на улицу и остановились, поджидая машину, которую пошел ловить папа.

– Оля! Сулакова! Поехали с нами! – крикнула серебряная медалистка из ее школы Виленская. Она стояла, окруженная знакомыми ребятами, и улыбалась. Это была высокая нескладная девушка с длинными руками и мальчишеской стрижкой. У нее был большой рот, и когда она улыбалась, обнажались кривые, некрасивые зубы. Платье висело на ней мешком, но глаза светились счастьем и предчувствием больших перемен. Виленская собиралась подавать документы в педагогический институт и считала большой удачей, если ее примут. Такая обычная и счастливая.

Наташа покосилась на сестру. Та ядовито скривилась, изображая ответную улыбку, и отрицательно покачала головой. Она завидовала Виленской, завидовала ее счастью и легкости. Отчаяние подошло близко к горлу, и Оля тяжело задышала.

Церемония награждения закончилась, и как-то незаметно пролетело время, будто мимо, сумбурными мазками отложившись в памяти. Оля мечтала быть сегодня самой красивой, искренней, чтоб от ее улыбки разлетались солнечные брызги. Хотелось обнять девчонок и углубиться в смешные школьные воспоминания, наделать множество совместных фотографий. Но она стояла истуканом и ничего не делала. Страдала от того, что счастье пролетало мимо, над головой, задев своим разноцветным крылом лишь Виленскую. Она хмуро смотрела, как ребята фотографируются и смеются. Не менее счастливые и возбужденные успехом своих детей, родители спешили вслед за своими чадами, предлагая помощь и раздавая советы, как нужно встать.

Оля застыла на месте. Наташе хотелось уехать. Она собиралась толкнуть сестру, чтобы выбить ее из мрачного ступора, в котором та оказалась. А та смотрела на ребят и страдала. У нее ничего нет! Совершенно ничего! И даже фотографий, где она должна стоять в первых рядах, блистая своей красотой, не будет. И тут мама обняла обеих своих дочерей за плечи и повела к машине, где ждал папа. Оля устало передала ей букет.

А дома был накрыт стол, в холодильник убрана бутылка шампанского. Оля переоделась в домашний халат, смыла с лица косметику. Оттопырив нижнюю губу, тщательно выбрала себе на тарелку кружочки ветчины и сыра, положила большую горку оливье и кусок жареного мяса, налила шампанское в бокал. Только себе, не обращая внимания на молчаливые взгляды семьи. Затем ушла в свою комнату и больше за весь вечер не выходила. Праздник сильно смахивал на похороны. А Наташа тогда не смогла скрыть обиду и, пожав плечами, пробормотала: