Читать книгу Огни на болоте. Держи меня, соломинка - Ирина Бйорно - Страница 5

Все судьбы людей индивидуальны, и, кажется, что мы и не связаны с друг другом. И все же…

В Москве, 20 ноября 1925 года в еврейской семье родилась девочка Майя. В Козлове, ныне Мичуринске, 21 ноября 1928 года родился мальчик Коля. Почти в один день. Он родился в семье бывшего головы города, репрессированного в первые годы советской власти. Майя родилась в семье, которую репрессируют позднее, в 1938. Что же между ними может быть общего?

Ничего, и все же они встретились в 49 году на строительстве Цимлянской плотины. Мой папа был там на студенческой практике, а Майя Плисецкая приехала туда с концертом танцевать Одетту – «умирающего лебедя». Они встретились там, где находились более 40.000 заключенных, строивших легендарную плотину на Дону. Плотину строили заключенные из Гулага, где был расстрелян папа Майи. Там она танцевала для них, заключенных, людей без прав и паспортов, тех, кто строил нужную России Цимлянскую ГЭС. Мой папа смотрел на неё с восторгом. Какой полет, какая мягкость рук, какой лебедь! Уже тогда балерина была самой-самой. Уже тогда мой папа знал, что будет строить гидростанции для всей России. «Советская власть плюс электрификация всей страны» – была формулой успеха. А Плисецкая была выражением красоты и высшей гармонии.

Не нужно ни слов, ни языков. Балет понятен всем. Папа остался в России, где стояли и стоят его плотины. Плисецкая уехала в ту страну, откуда Гитлер давал приказы об уничтожении евреев. Она жила недалеко от «Орлиного гнезда» фюрера, в Мюнхене. Еще один парадокс жизни. Но искусство требует стабильности и сытости. Ему неприемлемы долгие кризисы и мафиозные разборки. Вот она и уехала, а папа – остался.

Из Германии в 45 вывезли турбину электростанции, чтобы заменить разбомбленную немцами на Волге. Вывозом турбины руководила моя двоюродная бабушка. Опять кольцо замыкается. А немцам удалось восстановить и создать новую Германию, с высокой технологией и нужной людям сытостью и стабильностью, поэтому туда и уехал работать и жить Олег Попов, оставив цирк на Цветном. Туда уехала жить и семья Плисецкой.

Искусство не имеет границ, балет не имеет паспорта. Плисецкая принадлежит всему миру, как Нуриев, Уланова, Нижинский. И все же… Хочется верить, что она была «русским лебедем», «умирающим русским лебедем». Но какие бы она не получала награды в России, наградами питаться и жить нельзя. Их можно повесить на стенку, приколоть на платье, но для каждого дня нужна стабильность, сытость, достаток. И еще – хорошо быть «нужным» кому-то.

Мой папа, несмотря на высокий возраст, еще проводит всероссийские конференции, пишет статьи и заметки, пытается быть «нужным» России, так как и одной «сытостью» жив не будешь.

Балет – это как красивый вечер. Солнце садится, и кажется, что нет красивее момента, но вот солнце село, и магический момент кончился. Так и балет. Представление окончено, и балерина уходит со сцены. Что остается? Только то, что люди запомнили. Или камеры. Остается только прах воспоминаний. Майя Плисецкая пожелала, чтобы прах её был развеян над Россией. Папины плотины стояли и стоят стоят на Дону, на Волге, под Москвой, в Сибири. Две судьбы – такие разные и такие похожие!