Читать книгу Огни на болоте. Держи меня, соломинка - Ирина Бйорно - Страница 6

Самое главное в мире – это простые люди. Не политики, не академики, не писатели, а именно простые люди. Таких на земле – большинство. Они, может, никогда и не прочтут эти строчки, но я им бесконечно благодарна за всё. Они работают на полях и выращивают хлеб. Они работают в булочных и продают этот хлеб. Они приходят усталые с работы, и нет сил ни на что, а только поесть и посмотреть телевизор. Они ложатся спать усталые и усталые встают. Может, они не понимают, почему идет война. Они просто любят свою семью, делают свое небольшое дело и живут. Не богато, и богатыми они никогда не будут. Зато у них добрые руки и добрые сердца.

Они плачут, когда видят трагедию на экране и смеются, когда слышат анекдот. Они верят в чудеса, и именно они поддерживают церкви. Они, может, не так красивы, как киноактеры и фотомодели, зато на них держится земля. Таким человеком была моя бабушка, папина мама. В Дании четкое различие – папина мама или мамина мама, а вот у нас, в России, такого нет. Может, это и хорошо, потому что у ребенка есть два дедушки и две бабушки – и не нужно их различать, чья бабушка – папина или мамина. Так, может, и лучше.

Моя бабушка была этим простым человеком. Она мне так и говорила:

– Ты на меня не серчай (слово-то какое чудное!) – мы ведь не понимаем. При этом она застенчиво присмеивалась, именно не улыбалась, не смеялась, а немного присмеивалась. Ходила дома в мягких тапочках, халате, доставшимся нам, русским, от татар, и с передником, а на голове был вечно сбивающийся платочек.

Звали её чудесно – Агриппина Федотьевна, чудное имя, а коротко – как голубку – баба Гуля. Папа мне всегда говорил, когда я научилась писать: «Напиши бабушке письмо!», и я садилась, но о чем писать – не знала. Поэтому, просидев полчаса и так ничего не написав, подходила к папе, вздыхала и говорила: «Потом напишу».

А папа обижался. Бабушка Гуля жила в Данкове, небольшом старинном русском городишке на Дону, и ждала писем от единственной внучки (моя сестра родилась гораздо позже). А детское «эго» такое большое. Дети думают только о себе, поэтому выбить их из этого состояния очень тяжело. Раз в месяц я собиралась с силами и выдавливала из себя одну страничку письма синими чернилами. О чем писать-то? О школе? Занятиях балетом и музыкой? Танцами и хором? О приключениях Одиссея? Я не знала, поэтому письма получались формальными. Но вот адрес врезался на всю жизнь. Ул. Урицкого, д. 14. Кто такой этот Урицкий – я тогда не знала, но адрес загвоздился в голове, как это бывает только в детстве, когда память еще чистая, как чистый лист почтовой бумаги, на котором я писала мои незатейливые письма бабе Гуле.

А когда я приехала в Данков летом на каникулы, то увидела свои письма за иконостасом. Иконы бабушки на висели, а стояли на комоде, старинном комоде времен начала 19 века. Там стояла пластмассовая белая коза, корова, сделанная из папье-маше, икона в серебряном окладе и бумажные цветы, а за иконой лежали мои письма, перевязанные тесёмочкой. Так дороги они были для моей бабы Гули. Как святыня. Но я этого тогда не понимала.

Меня целовали, мыли в кадке, кормили яйцами из-под курицы и чудесными грушами со своего дерева. А я, как всякий маленький эгоист, принимала все как должное, как поклонение молодости.

«Прости ты нас, старых и глупых!», – часто говорила бабушка Гуля. Но мне на самом деле было хорошо в деревне, с козами, огородом у Дона и стареньким домиком (бабушка с дедушкой жили на втором этаже двухэтажного дома) с обитой ватой и коричневой клеенкой, скрипящей дверью. Туалет был на улице, поэтому ночью ходили на ведро, которое утром выносили. Для мытья нагревали воду и наполняли кадку. Топили углем. Простая жизнь, простые люди.

Тогда я не знала, что папа каждый месяц посылал им денег, чтобы они выжили, и договаривался об угле на зиму. Пенсии были тогда – 35 рублей на месяц. И все же бабушкина доброта была полная и совершенная. Мы ходили за грибами и малиной в Вислый лес и купались на Дону в жаркую погоду. Дед водил меня в библиотеку и играл со мной в стоклеточные шашки (он был чемпионом России). А по вечерам я читала чудесные и страшные истории Гоголя издания 1860 года и «Жизнь животных» Брэма с черно-белыми, чёткими картинками. Так вошли в мою жизнь эти простые люди.

Только через много лет я поняла, что они-то и были самыми важными в моей жизни. Эти простые люди. Они вокруг тебя. Им от тебя ничего не надо. Они живут тихо и незаметно, но именно на них, простых людях, и стоит наша земля Русская.

Слава им вечная!