Читать книгу Жизнь EN FACE - Ирина Денисова - Страница 3

Старинный дом мой говорит и дышит,

И половицы древние скрипят.

И в час глухой, когда никто не слышит,

Столы и стулья тоже говорят.

Здесь стонут двери, что-то вспоминая.

Возможно, чьи-то робкие шаги…

Здесь жизнь почудится недавняя, иная,

И в прошлом не видать ни зги.

И каждый шорох нечто означает,

И скрыт от всех потусторонний взгляд…

Нас будущность слепая привечает,

А время нет, не повернуть назад!..

Ах, милый дом, старинный мой приятель,

Я знаю, что жива твоя душа.

…В воспоминаниях остались все объятья,

И платье падает, оборками шурша.

Петербург хорош своими тайнами,

Смыслами и чувствами хорош.

И к тому же встречами случайными,

И тем более, что сразу не поймёшь.

Петербург прекрасен днями светлыми…

(Ночью страшен – тёмный и глухой.)

И любовью странной, безответною —

Пусть уходят страсти на покой.

Каблуки по камню мерно цокают,

И дрожит луна на глади вод.

И глядят дома своими окнами

На людской толпы круговорот.

Город Достоевского и Гоголя,

Пушкина и Бродского земля.

Пётр воздвиг опоры для метро́поля.

Для кого ещё воздвиг он? Для…

Петербург никак не забывается

В снах приходит ночью, ну а днём

Призрак вновь по городу скитается

С ручкою и скомканным листом…

Осенний Петербург так грустен и печален.

Дождями плачет и не может перестать.

Характер предначертан изначально.

И город постоянно, вечно хочет спать.

Стоят задумчивые тихие наяды…

Стекает пот с них вековой, как встарь…

А ночью вспоминает все награды

Величественный медный Государь.

Вон промелькнула тонкая фигура…

Отчаянье ненужное… Но вновь

Возьмёт своё неукротимая натура —

Великий город вспомнит про любовь.

Красавица-весна придёт ещё не скоро…

В кафе влюблённые беседуют опять…

На мокрых улицах затихли разговоры.

И дрожь от сырости не получается унять.

Ах, милый Петербург! И всё же ты прекрасен!..

Мелодию твою выводит вновь фагот…

Так светел, так божественен, так ясен,

Интеллигентный, милый сумасброд!..

Был май. И одуванчики старели,

Выплёскивая в траву седину.

И громко в лужах выводили трели

Лягушки, нарушая тишину.

И листья так на ветках трепетали,

Пытаясь прежде срока расцвести.

А на асфальт зачем-то набросали

Семян и зёрен пестрых конфетти.

И ветер тёплый дул попеременно.

Стояла ясная и светлая весна.

Всё обещало счастье непременно

Тогда, в тот май, когда была юна…

Дни идут. И стискивают стрелки

Те часы, что Богом мне даны.

То, что было крупным, – стало мелким.

Что ничтожно – словно знак судьбы.

Сутки прочь. Мелькают светотени,

Становясь всё мельче и бледней.

Будто их какой-то скорбный гений

Поднял с затонувших кораблей.

Маятник всё медленнее ходит,

Замыкая жизни полный круг.

И меня печальней, тише водит

Кукловод не покладая рук.

И дышать становится труднее,

И летать уже невмоготу!..

Но зато я становлюсь мудрее,

Удалив из будней суету.

Чёрно-белые кадры немого кино,

На которых покажется красною кровь.

И блестит на столе золотое вино.

Запредельно контрастны и жизнь, и любовь.

И хоть страстен и ярок багряный закат,

Чёрно-белая жизнь задана всё равно.

Зафиксирован в кадре таинственный взгляд

Той звезды, чью судьбу нам познать не дано.

Чёрно-белые хроники в душу вжились.

Расплываются старые кадры кино.

Только б «чёрно» и «бело» в одно не слились

И не стало бы серым пути полотно.

Чёрно-белые кости терзает тапёр,

В беспросветную стену уставив свой взгляд…

Вновь великий немой днесь ведёт разговор,

Чёрно-белое нам предложив наугад.

Перебираю в памяти страницы.

Они трепещут, тихо шелестят…

Но кто ответит, где же те границы,

Когда меня ушедшие простят?..

Простят, что я порой была жестока

И холодна (иной раз ведьмы злей!..).

Так скорбно сознавать: они далёко —

Присутствуют лишь в памяти моей.

Как дам им знать, что сильно их любила?..

И покажу, как дороги они?..

Тоскливые горбатятся могилы.

И без любимых коротаю дни.

Когда-нибудь мы вечно будем рядом.

Известно мне: у Бога живы все.

А Он стоит и смотрит кротким взглядом.

Кого-то ждёт. На взлётной полосе.

Молочный свет безмолвных фонарей

На снег упал, как будто белый саван.

И череда ночей и ясных дней

Напомнила опять о самом главном.

О том, что жизнь конечна. Ну и что ж?..

О том, что радостна, порой – печальна.

Как сердце памятью ни растревожь,

Всем предстоит маршрут не очень дальний.

И на извилистой дороге той

Так важно не утратить дух и душу.

И поклониться Троице Святой,

Кто б ни пытался благодать нарушить.

Знать, помнить и любить. За той чертой

Нас встретят те, в которых сомневались.

Но милый друг, ты погоди, постой!..

Ещё дела насущные остались.

Быть благодарным и дарить добро.

Утешить тех, кто залился слезами.

Раздать и золото, и серебро —

Готовиться ко встрече с Небесами.

Не увидишь моих ты морщин.

Не тронешь седеющей пряди.

Тепло улыбаться с фотокартин

Ты будешь, из прошлого глядя.

Не хлопнешь сына-юнца по плечу,

Внучка́ не подбросишь высо́ко.

Я в тысячный раз затеплю свечу…

Слезу уронив – ты далёко́.

Как прежде, красивой в твоих глазах

Предстану я в семьдесят, во́ сто.

Не верю тому, что остался лишь прах,

А память покрылась коростой.

С тобой никогда мы не встретим рассвет,

Пускай и без жарких объятий,

Бессонница шлёт ненужный привет,

Запутавшись в стареньком платье…

Не выпьем пахучий с травами чай,

Укутавшись в плед, вечерами,

Лишь вновь улыбка твоя невзначай

Подарит мне свет в фотораме…

Я не хочу об этом говорить!..

И ты, прошу, не говори о том, не надо.

Я просто так хочу продолжить жить.

И просто слушать шелест листопада.

Я так хочу не помнить о тебе

И прожитые яркие мгновенья.

Но ты остался навсегда в судьбе,

А в памяти – твои прикосновенья.

Я так хочу забыть, что ты был жив.

И так хочу забыть о том, что умер.

Но снова слышу о тебе мотив:

Навязчив он, как будто звонкий зуммер.

Ты возникаешь, словно тать ночной,

В сознанье и в моём воображенье…

Я не хочу опять болеть тобой,

Но вновь встаёт твоё изображенье.

Бывает, натолкнусь рукой на то,

Что некогда тебе принадлежало.

…Давно ты умер, милый. Всё равно

Вонзает память лезвие кинжала.

Серый снег лежит на серой тверди.

И деревья серые стоят.

В это время думаешь о смерти.

Ловишь чей-то обречённый взгляд…

Темнота ту серость поглотила

И уносит мысли твои вдаль.

Темнота хранит такую силу,

Что её ты победишь едва ль.

Странно, жутко это безвременье!

Всё пространство серость вобрала.

И вокруг ты видишь мрак и тленье,

Кажется, что всё есть тень и мгла.

. . . . . . . . . . . . . . .

…Вдруг заметишь ясные светила

На небесном своде в темноте.

И поймёшь, что жизнь и есть та сила,

Та, что позабыта в маете.

Снег стучится в моё окно,

Будто добрый и давний друг.

И хоть холодно, всё равно

Меня радует этот звук.

Я живу на Земле давно.

С каждым годом снег всё светлей.

И вращается жизни круг,

И становится всё быстрей.

Подставляю ладонь – и вновь

Я на ощупь почувствую цвет.

Вспоминаю, что есть любовь,

Понимаю, что смерти нет.