Читать книгу Книга для Тани - Ирина Дорфман - Страница 15

Первую неделю мы боялись тебя выносить на свежий воздух. Зима все-таки, вдруг ребенок с непривычки замерзнет, простудится.

Кажется, примерно через неделю после выписки мы решились. Может быть, морозы уменьшились. Или уже стало понятно, что не можешь же ты всю жизнь просидеть в квартире.

Завернули в толстое одеяло с мишками, завязали ленточками и торжественно вынесли этот кулек на улицу. Чтобы не замерзла, накрыли лицо белой тряпочкой, входила в комплект для выписки из роддома. Прошли небольшой круг вокруг двух ближайших детских садов. Минут 20, наверное, продолжалась первая прогулка.

Но потом я стала довольно быстро наращивать время, проведенное на улице.

Причем хотя бы одной полезной вещи меня мама научила – что необязательно выгуливать ребенка на улице. Для получения свежего воздуха отлично подойдет балкон. Ребенок будет там спать, а я дома могу тоже спать в это время. Или дела делать. Чтобы не пропустить, когда ребенок проснется и заплачет, дедушка Зяма соорудил самодельную «радионяню»: в коляску ставился микрофон, он подсоединялся к динамику в комнате. Впрочем, довольно быстро ты научилась орать так громко, что и без микрофона было отлично слышно в обеих комнатах. Разве что на кухне чуть-чуть похуже, поскольку она дальше всего была от балкона.

Первые недели я еще пыталась жить нормальной жизнью. То есть спать ночью, как нормальные люди, а днем делать какие-то дела.

Не помню, когда я сдалась и начала ложиться спать во время каждого твоего дневного сна.

Их было три, и каждый последующий был короче предыдущего. То есть первый мог быть и часа 3, если очень повезет. Второй, например, 2. А самый последний мог быть и минут 40. После вечернего кормления ты спать отказывалась, то есть где-то между 9 вечера и 12 ночи начиналось самое бодрствование. При этом лежать просто в кроватке или даже люльке ты не желала. Надо было или держать тебя на руках или хотя бы положить тебя сверху на кого-нибудь. Я такое не практиковала – лежать с ребенком на груди было мне как-то странно. Зато папу можно было применить таким образом. Он по вечерам все равно лежал перед телевизором. Можно было положить тебя сверху, тогда ты не орала. А сама я в это время гладила пеленки. И тоже поглядывала телевизор. Вот такой семейный досуг.

Но папа тогда не только лежал под тобой. Поначалу его посещали идеи и более активного взаимодействия с дочерью. Например, пытался читать тебе «Евгения Онегина». Кажется, он делал это во время кормлений (в другое время ты, по-моему, не склонна была слушать классику). Так что мне тоже приходилось слушать это чтение. И, похоже, меня это раздражало примерно так же, как в моем младенчестве попытки моего папы включать классическую музыку во время кормления грудью меня раздражали мою маму. Зато семейные традиции соблюдались: матери занимались чем-то приземленным и житейским, отцы возвышенно маялись дурью.